Как было – не будет уже.
Фигово всё дядя, фигово…
- Да ладно, племянничек, блять.
И жить тут, конечно, не ново,
Не ново тут и помирать.
Развёл, понимаешь, волынку
И сопли… Противно смотреть.
Давай-ка мы сменим пластинку.
Петь можешь? – Чего бы не спеть!
.
***
Кадры старого кино
как во времени окно
вот, на экране пред тобой
всплывает жизнь со дна
ты ощутишь тот самый зной
тот самый вкус вина
тот самый легкий ветерок
и шум машин и пыль
а вот мелькает в кадрах - кто?
не ты ль, не ты ль, не ты ль?
да - ты, но как бы - не вполне
и ты – как бы - не он
ты – тут, а он – он где-то вне
он там - мелькающий в окне
мелькающих времён
он – жив, но встретиться вам с ним
нельзя, никак нельзя
мы в разных космосах летим
по воздуху скользя
пересекается полёт
на миг, внутри стиха
и в кадре, где ещё идет
спектакль АТХ
***
И жид, и алкоголик –
Аж два угодья в нём.
Смешной, порой до колик,
Нелепейшим враньём
О том, как по Европам
Он ездит каждый год,
О том, как жадно, скопом
К нему льнёт женский род.
Слоняясь в центре утром,
Дрожа с похмелья, аж
Довлатовский как будто
Забавный персонаж,
Он говорил, картавя:
«Старик! Дай два рубля.
Я в казино оставил
Вчера три тыщи, бля!
А помнишь, как когда-то
пара -папапапам –пам…
Ну, нахер нам Саратов!?
В столице место нам!»
Про мощную карьеру
В издательствах Москвы
Он тоже врал не в меру,
Увы, увы, увы.
Он был изрядным плутом
И иногда – шутом.
И пил, и почему-то
Скопытился потом
В неполных 38
Иль даже 37.
Приходит смерть - и косит
И наступает темь.
Прощай же, друг мой Кира,
Увидимся – не здесь.
Пуста твоя квартира.
Ты был, да вышел весь.
Лети себе на небо,
Сжигая все мосты,
При всех грехах, ведь не был
Жлобом по жизни ты.
***
Ты, которая была
Самой лучшей, самой нежной,
Где же ты, скажи мне, где же?
Почему предать смогла?
Но кому, кому пою,
Эту песенку свою?
Жили - были две девицы
Одна нынче за границей,
И другая – заграницей,
Ещё большей заграницей,
Я надеюсь, что в раю
Для Н.К. (последнее)
А
Въезжаю я в свой город, втихаря.
С сентябрьского ночного небосвода
Давно слиняла бледная заря.
Ну, здравствуй, родина. Всего чуть больше года
Я не был здесь. Плетётся поезд наш
Вдоль городских окраин, в свете жёлтом
Тоскливых фонарей. Уныл пейзаж,
И я твержу себе: «какого черта,
Спешить туда, где ты почти чужой,
Где многих нет и многие – далече,
Где с каждой новой смертью – пустотой
Окатывает город и калечит».
Кричащий тишиной ночной вокзал.
Мне есть куда идти, но мне не к спеху.
На этот раз я слишком опоздал,
Да и вообще, я не туда приехал.
Б
Я опоздал с приездом в этот год
На месяц, с небольшим. Однако, это
Всё и решило. Знать бы наперёд,
Что перенос простой визита - с лета
На осень – так изменит резко всё,
Все образы и ощущений грани
И навсегда Н.К. перенесёт
Отсюда – в область лишь воспоминаний.
Ещё одна оборванная нить.
Мне наша прошлогодняя беседа
И просьба «чтоб приехал хоронить» -
Казались чёрным юмором и бредом.
Она, увы, не дождалась меня.
Она теперь на кладбище в Увеке
И факел из трубы завода «Крекинг»
Ей светит вместо Вечного огня.
****
Как свинцовым кастетом, с оттяжкою в лоб -
Мысль, - что раз мы живём, а потом - хоть потоп.
Это врешь, говорю, - но, однако же, сам
Сомневаюсь порой: что отыщется там,
После смерти? Мой ангел, найдет ли меня
За порогом, за гранью последнего дня?
,,,,,
и до того он стал невесел
И до того к себе жесток
Что самого себе подвесил
ногами вверх под потолок.
*** Памяти А.М.
1
«Давай, пройдёмся, нааскаем, что ли
Сначала на стакан, потом - на два…
Как мало денег, но так много воли -
Вот, счастье, брат, вот это, брат, права…
Пошаримся по Кирова немножко…
Там - рубль, там – ничего, а там - и трёшка,
Свинья не съест, а Бог всегда подаст.
Петрович бодр, а я ещё бодрее.
Вот мы - два джентельмена – два Андрея
И радость – жить! – переполняет нас.
Проблемы все решались очень просто
В невероятных, мутных девяностых,
Где нас безостановочно несло
В большом потоке, том, что всеми правил
Без снисхожденья, и без всяких правил.
Где смерть своё крутило колесо.
Тогда мы не загнулись. Уцелели.
Но через десять, с лишним, лет, до цели
Добралась смерть, как будто бы шутя.
Наверное, закончилась отсрочка.
Жизнь выпита – допита до глоточка
И точка. Всё. И больше нет тебя.
2
Он мог бы помереть и в тридцать восемь,
У многих в это время башню сносит,
Да и не только башню – всё подряд.
Когда бы мать промедлила немножко,
Не вызвала бы сыну неотложку,
Когда б врачи не выкачали яд
Из легких…. Да когда бы там, когда бы…
Чего гадать-то? – Парнем был неслабым
И выкарабкался Смерти он назло.
Ох, повезло… ну, скажем, повезло.
3
Смерть стояла на пороге –
Обманул и сделал ноги.
Без вопросов «или – или?»
Должен был лежать в могиле,
Но, сперва, - спасли врачи,
А потом, чуть стало легче -
Сам себя он излечил.
Встал рывком, расправил плечи
И сказал, «живой, етить! –
Значит – долго буду жить!
Ещё сорок потяну
Лет – а меньше мне не надо!»