Чтобы отправиться в Тамайа Меллет в лендровере, я нанимаю проводника – уроженца Хоггара, поскольку тамошние туареги лучше других знают этот район, где они постоянно кочуют. Эль Хабиб аг Мохаммед из племени кель рела вспоминает, что когда-то, в своей ранней молодости, видел меня в стойбищах. Когда мы добрались до культурного слоя, он, поняв, что я ищу, сказал мне: «Около моего шатра есть что-то похожее». «Хорошо, – ответил я, – поедем посмотрим вместе».
Через день он остановил машину у холма в местности под названием Ти-н-Куна, в нескольких десятках километров к востоку от тропы И-н-Абангарит. Удивительно, что Эль-Хабиб взял совершенно правильное направление, однако он не смог точно определить расстояние: вместо пяти километров нам пришлось проехать двадцать пять. Впрочем, каким образом кочевник, определяющий расстояние по медленному ходу своего верблюда, мог бы правильно представить себе его в наших километрах? Вокруг видны только обломки костей, глиняные черепки, фрагменты жерновов, зернотерок и молотков. Наконечников стрел мало,– по всей видимости, их подобрали кочевники для продажи иностранцам. Мне все же удается найти несколько наконечников, а также два топора, осколок гарпуна и кость с декоративной резьбой. Фауна представлена пресноводными ракушками, правда, в меньшем количестве, чем в Тафержите, костями больших сомов, костными останками дикого кабана-бородавочника с полностью сохранившимися коренным зубом и клыком. Есть тут осколок клыка гиппопотама, головка бедренной кости жирафа и более мелкие останки быка, барана, козы и газели. Костные останки только одного животного близко прилегают друг к другу, сохраняя его согнутое положение. В глине лежат два черепа, но их верхние части полностью уничтожены ветровой эрозией. Все скелеты в большей или меньшей степени растоптаны, а их лежавшие на поверхности части под воздействием солнца стали крайне хрупкими. Попытка извлечь их из глины грозила бы им полным разрушением. Я ограничиваюсь фотографированием.
С помощью Бертрана Себира, молодого и энергичного руководителя франко-нигерийского культурного центра в Ниамее, просившего разрешения сопровождать меня в течение нескольких недель, с тем чтобы познакомиться с этим районом, удаленным от столицы более чем на тысячу километров, я обследую небольшие песчаниковые массивы. Самые северные из них возвышаются километрах в пятнадцати от Арлита. Повсюду есть наскальные рисунки, изображающие главным образом небольших быков, газелей, жирафов, слонов, носорогов, а также людей, одетых в туники в виде двойных треугольников, с перьями на голове и вооруженных дротиками. Самое неожиданное открытие – три колесницы, изображенные весьма схематично и раньше в этой зоне не встречавшиеся.
Один инженер, которому поручено изучение троп и потому прекрасно знакомый с этим районом, любезно проводил нас в Ану-Маккарен, относительно зеленую и богатую дичью долину в сотне километров к юго-востоку от Арлита. Там мы с Бертраном Себиром обнаружили около пятисот рисунков, среди которых много мастерски выполненных изображений жирафов.
Один из работающих на заводе в Арлите французов, Мишо, высшее удовольствие которого – пилотировать небольшой самолет, купленный им в складчину с двумя товарищами, сообщил мне, что менее чем в сотне километров к северо-востоку от Арлита есть великолепный естественный аэродром. Рядом с этим аэродромом он видел множество рисунков. Однажды он проводил нас в эту долину под названием Мамман, где, действительно, мы увидели рисунки, о которых много лет тому назад писали Ф. Родд и Ф. Никола. У нас очень мало времени, потому что мне нужно срочно возвращаться в Ниамей, чтобы демонтировать выставку. Однако я зарисовываю ансамбль, изображающий жирафов и отличающийся большими размерами и высоким качеством исполнения, а также схематически исполненную колесницу. По моей оценке в этой долине не одна тысяча рисунков.
Мне сообщили, что в самом Арлите существовал большой культурный неолитический слой. Доктор Жак Пети, главный врач Сомаира, компании по добыче урана, проводил меня к тому месту и рассказал его историю. Для строительства госпиталя начали выравнивать площадку бульдозером, который обнажил костные останки, из чего стало ясно, что здесь находится культурный доисторический слой. Госпиталь все же построили. Осталась лишь полоса длиной пять метров в садике, отделяющем поликлинику от стационара. Но ведь это катастрофа! Чтобы получить представление о богатстве слоя, я делаю пробный раскоп. Слой, видимо, выходит за пределы ограды госпиталя как на север, так и на юг, и там следовало бы тоже взять пробы.
Вернувшись в Ниамей, я отправляюсь с отчетом к министру народного образования Хару Кука, а затем к президенту Диори. И тот и другой приглашают меня вновь посетить Нигер, с одной стороны, для того чтобы снять копии с наскальных рисунков и ознакомить с ними публику, с другой – чтобы попытаться спасти культурный слой в Арлите. В этих местах неолитические слои немногочисленны, а этот, по-видимому, имеет внушительные размеры. Поэтому я с готовностью обещаю президенту Республики Нигер помочь в этом вопросе всем, чем могу.