— Ах ты, боже мой! — прошипел он.
Гермиона резко обернулась. Он попал себе на руку тем составом, что переливал. Девушка подбежала к профессору. Он сидел спокойно и смотрел на свою руку, словно, не веря тому, что сделал.
— Профессор, — осторожно позвала Гермиона, смотря, как на его руке появляются следы ожога. Она теребила в руках мантию и наткнулась на что-то в кармане. Достав, она узнала гаррину мазь, которой она сегодня утром вылечила ожог. — Могу я вам помочь? — спросила она.
Он, кажется, был в какой-то прострации от случившегося, а возможно, это усталость даёт о себе знать. Девушка не стала ждать пока он придёт в себя. Она открыла баночку с мазью и поставила ее на стол. Аккуратно взяла его ладонь, она в первый раз прикасалась к нему. Они оба вздрогнули. Он поднял на нее глаза, но она не смотрела на него, хотя знала, что он смотрит. Девушка почерпнула из баночки густую массу и провела по его ладони.
Северус не двигался, не зная, как нужно отреагировать на такие действия девушки. Он почувствовал, как ее тонкие пальчики аккуратно, почти нежно прикоснулись к его коже. Девушка прикасалась к нему, и не было заметно, что ей противно это. Ни каждая на это решилась бы, тем более его кожа была сейчас не в лучшем своем виде.
Гермиона ощутила, как он напрягся, его рука задрожала.
«Чёрт! — выругался он. — Чёрт бы побрал эти круциатусы». — Его руки дрожали, пыточные проклятия ослабили его контроль.
Она аккуратно наносила мазь, заодно отмечая, что его руки очень даже тёплые, несмотря на различные сплетни. Его ладонь была большой по сравнению её. Девушка невольно подумала, каково это когда такая ладонь дотрагивается до нее, эти руки обнимают ее, гладят, ласкают.
Они сидели молча, думая каждый о своём: он о НЕЙ, она о НЕМ. Атмосфера вокруг них была странной и волшебной. Они оба ощущали присутствие какой-то тайны хранящей их молчанием.
После того, как девушка закончила намазывать ожог, она подняла на мужчину чайные глаза и спросила:
— Может нужно чем-нибудь перевязать?
— Нет, спасибо, мисс Грейнджер. Думаю, рана быстро затянется и повязка ни к чему, — сказал он, продолжая задумчиво смотреть на нее.
Девушка ничуть не смутилась под его взглядом, и, не удержавшись, улыбнулась ему. Гермиона увидела, как удивление появляется в его глазах, как он замирает. Самое странное было то, что все эти действия с его стороны вызывала она. Девушка ведь понимала, что со своим самомнением, профессор никогда бы не подумал, что она до него дотронется или улыбнётся ему.
— Профессор, если я вам больше не нужна, тогда я пойду, — с неохотой произнесла Гермиона, но она знала, что ему нужно отдохнуть после всего, что с ним произошло сегодня.
— Да, можете идти, — очнувшись от задумчивости, проговорил он.
— До свидания, профессор, — сказала девушка, идя к двери.
— До свидания, мисс Грейнджер, — тихо повторил он, смотря, как за ней закрывается дверь.
Глава 9. Озеро
С каждым днём погода становилась всё невыносимее — холоднее и мрачней. Ветер гулял по коридорам Хогвартса, завывая на каждом углу. Деревья стояли голые и костлявые — совсем мрачные. Сентябрь благоразумно сменился октябрём. Дни летели быстро и незаметно. Время в школе казалось, шло по каким-то своим законам — потому ученики не успевали проснуться утром, как уже сразу же наступал вечер, и нужно было опять засыпать. Так незаметно прошёл октябрь. В ноябре озеро уже подёрнулось плёночкой льда, и выпал первый снег.
День был такой мрачный, и казалось, не сулящий ничего хорошего.
Седьмой курс Гриффиндора вяло поднимался на третий этаж в кабинет Трансфигурации. Гермиона шла, на ходу читая книгу по предстоящему уроку. Гарри и Рон шли за ней, разговаривая, как это было ни странно, об экзаменах, а не о квиддиче. На этих выходных должен был состояться очередной матч. В сентябре гриффиндорская сборная разбила хафлпафцеф, потому через день состоится матч Гриффиндор-Ревенкло.
Девушка заметила, что многие хафлпафцы, как-то странно поглядывают на нее, иногда бывало с неприкрытой злостью и ненавистью. Гермиона подозревала, почему они так смотрят на нее. Потом, в подтверждение ее догадок, она стала замечать на себе завистливые взгляды со стороны девушек не только из Хафлпафа, но и с остальных факультетов. Сегодня, когда она выходила из Большого зала, одна девушка из Ревенкло специально натолкнулась на нее. Гермиона от неожиданности даже вскрикнула. Теперь у девушки на плече был синяк.
— Может, прогуляемся сегодня к озеру, к Хагриду за одно зайдём? — предложил Рон и приобнял девушку.
Девушка натянуто улыбнулась. С некоторых пор Рон стал очень внимателен к ней. Не позволял себе необдуманных слов. Гермиону это большей степенью удивляло, но не более. Рон совершенно не интересовал ее. А вот тот, кто интересовал, боялся даже посмотреть в ее сторону лишний раз. Девушка по инерции обернулась, как будто хотела увидеть ЕГО следующим за ней. Кроме хмурых лиц однокурсников, она ничего не увидела. Девушка тяжело вздохнула.
— Ты, что? — обеспокоено, спросил Гарри.
Рон прекратил улыбаться завистливым прохожим, смотревшим, как он обнимает гриффиндорскую красавицу, и соизволил обратить внимание на «свою» девушку.
— Всё хорошо, мальчики, — ответила Гермиона, закрывая книгу. — Давайте действительно выберемся сегодня из замка. — Она улыбнулась.
— Вот и хорошо, — сказал Уизли, прижимая к груди девушку.
— Рон, ты мне ребра сломаешь, — немного растерявшись, просипела Гермиона парню на ухо. Действия Рона ее смущали, она из последних сил держалась, чтобы не наорать на него. Ее останавливало лишь то, что парень стал очень нежно обращаться с ней.
— Прости, лапонька, — произнес парень, интимно поцеловав девушку в ушко.
Подобный перебор со сторону Уизли, ввели гриффиндорку в ступор. Она неприлично раскраснелась, а поцелуй парня просто горел.
— Рон, — шепотом выдохнула она.
— Да? — как не в чём ни бывало, откликнулся парень, отстраняясь от девушки. — Гарри, может, мы тебя догоним? — предложил парень, застывшему глядя на них, другу.
— Хорошо не задерживайтесь, — ответил Гарри.
Гермиона чётко отметила в голосе ее лучшего друга, непонятные ей, не одобряющие нотки.
— Ты хочешь, со мной о чём-то поговорить, Рон?
— Я хочу поговорить о нас, — парень предупреждающе поднял руку, видя, что девушка хочет что-то сказать. — Ты же устраивала мне пояснительную речь в начале года, теперь и я хочу объяснить тебе.
Гермиона еще раз удивилась, но ничего не сказала, и приготовилась слушать.
— Отойдём к окну, — предложил юноша.
Пара подошла к окошку, Рон положил на него оба ранца, а Гермиона положила книгу и развернулась лицом к молодому человеку. Только сейчас она заметила на себе взгляды окружающих. Многие любопытно рассматривали ее. Девушка с безразличием отвела глаза.
— Я слушаю.
Рон несколько минут собирался с мыслями, потом изрёк:
— За то время, что мы вместе, я много думал о том, что ты сказала мне, тогда на берегу. Я знаю, что ты видишь меня насквозь, — парень поморщился, — что ты знаешь больше моего, но я изо всех сил пытаюсь угодить тебе. Я изменился ради тебя…
Что-то этот разговор уже не нравится девушке.
— Я очень стараюсь Гермиона, — почти умоляюще.
— Я вижу, Рон, — сказала Гермиона, ей стало жалко его.
Лицо юноши приобрело жалостливые черты, глаза заблестели, он взял ее за руку и поцеловал в ладонь. По телу девушки пробежал холодок, странным образом говорящий об опасности. Странно, но Гермиона абсолютно не видела, ничего опасного в обычном поцелуе. Она смотрела на него, а он продолжал целовать ее ладонь.
Коридор, в котором они стояли, опустел. Прозвенел звонок.
— Рон, нам пора на урок, — сказала она и погладила парня по волосам, что мгновение спустя, посчитала ошибкой.
Юноша мгновенно отреагировал на непроизвольную ласку девушки. Он прильнул к ней всем телом, впиваясь в приоткрытые от удивления губы. Углубляя поцелуй, парень отпустил руку девушки, явно растерявшуюся, и начал скользить руками по тонкой талии гриффиндорки. Гермиона упёрлась руками в грудь парня, пытаясь, отстранится, но Рон держал крепко.
— ГРЕЙНДЖЕР!!!
В мгновение ока, они отцепились друг от друга. Всё негодование по поводу наглости Рона сразу же улетучилось. Она резко развернулась, с ужасом в глазах, смотря, как к ним приближается Северус Снейп.
«Боже мой! Господи! Что я наделала!!!»
Сердце грозилось выпрыгнуть из груди, панический ужас бил через край.
ЕГО глаза дьявольски сверкали, как глаза дикого зверя, готовящегося растерзать свою жертву. В них она видела такую злость, такую ярость, что впрок было провалиться сквозь землю. Всё его лицо потемнело. Мантия была чёрнее обычного и больше, так как развивалась она устрашающе нереально. ОН быстро приближался, но девушке, казалось, что время останавливается. Казалось, что он убьет ее прямо на месте.
Девушка даже не заметила, как вжалась в стену.
Подойдя, он окинул обоих подростков презрительным взглядом.
— Вижу, вам очень понравилось прогуливать уроки, Грейнджер (Гермиону передёрнуло от его интонации, с которой он выплюнул ее фамилию), — он прекрасно владел своим голосом. — Теперь вы не ходите на уроки даже к собственному декану. Не потрудитесь объяснить, в чём причина, помимо того, что я видел?
Гермиона словно немая смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Хотя она отметила осведомлённость профессора, относительно ее расписания. Рон, кажется, не был впечатлён появлением профессора.
— Это я ее задержал, профессор, — смело проговорил Уизли, стоящий в шаге от девушки. — И именно для того, что вы подсматривали.
Гермионе захотелось закрыть уши, но вместо этого она зажмурилась, чтобы не видеть возмущенного и злобного выражения на лице Снейпа, и еще внимательного взгляда, который был тщательно скрыт под отвращением.
— Пятьдесят балов за неуважение к учителю, еще пятьдесят за опоздание на урок, причем с каждого. И месячная отработка для вас, мистер Уизли, чтобы воспитать в вас хоть каплю уважения к старшим, — хладнокровно и спокойно, произнёс Северус.
Гермиона даже глаза открыла.
«Сто пятьдесят балов!!!» — ужаснулась она.
— За что?!! — воскликнул Рон. — Мы ничего противозаконного не сделали, на такое количество баллов!
— Неужели? — монотонно и холодно. — Может, я еще не упомянул о нецелесообразном поведении, которое, как вы выразились, я подсмотрел. Тогда еще пятьдесят…
— Нет, профессор, не снимайте больше баллов, — прервала Гермиона учителя. — Назначьте, мне лучше отработку до конца года, но не снимайте баллов.
— Опять неуважение, Грейнджер (Гермиону во второй раз передёрнуло от холодного «Грейнджер!»), — наиграно, покачал он головой, — кто позволил вам прерывать меня? Уизли плохо влияет на вас.
Гермиона слышала, как Рон захрустел костяшками.
— Профессор, пожалуйста, — умоляла она.
«Ну, как он может быть таким безжалостным? — подавленно думала она, но сразу же возразила себе. — А как ты поступила с ним? Что бы ты чувствовала, если бы он целовал какую-нибудь студентку? — девушка задумалась и даже отвлеклась от происходящего. — Действительно, что бы я сделала, если бы такое произошло?» — Но об этом она решила подумать позднее.
Тишина вывела ее из задумчивости.
ОН смотрел на нее, она поймала его взгляд. Вглядываясь в чёрный мрамор, она внезапно, перестала бояться, невероятно просто страх ушёл, рассеялся, и она облегчённо вздохнула. Глубоко в этих обсидиановых глазах была боль, и девушка чётко видела ее. Это она причинила ее. Он страдает, видя ее с другим, тем более с Роном, который, как она считала, недостоин ее. Северус искренне любит ее, так почему же она делает такие опрометчивые ошибки, которые доставляют ЕМУ боль? Хоть он и скрывает ее, Гермиона видит… Возможно Гермиона единственный человек, который действительно способен увидеть, что таится внутри этого мрачного человека. Она несколько месяцем тесно общалась с ним, она седьмой год созерцает его нелёгкую жизнь, и только недавно она поняла, да нет, ощутила, что… тоже любит…
«Так зачем же ты мучаешь его? — взывал голос разума. — Твои глупые ошибки превращают его жизнь в еще больший ад, чем он уже имеет».
Она не заметила, как он отвернулся, но услышала его тихий голос:
— Отправляйтесь на уроки, а насчет отработки, мисс Грейнджер, я подумаю.
Он развернулся и пошёл обратно по коридору, к лестнице на третий этаж.
Гермиона смотрела на его удаляющуюся фигуру.
«Прости, меня, Северус. Скоро я приду к тебе и расскажу… всё расскажу, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я никогда больше не причиню тебе боли, НИКОГДА».
До ее руки дотронулись. Она вздрогнула.
— Ты, как? Вот сволочь, правда?! — вознегодовал Рон.
Гермиона не позволила себя обнять.
— Пойдём на урок, — расстроено, но твердо произнесла она, хватая портфель и учебник с окна.
— Не расстраивайся из-за очков, — протянул Рон, тоже беря ранец и следуя за подругой. — Послезавтра, квиддич. Надерём задницу Ревенкло, а весной Слизерину, и кубок наш.
Гермиона была только рада, что Рон подумал именно о такой причине ее расстройства.
— Я очень надеюсь, что так и будет, Рон, — притворно-насуплено, проговорила девушка. — Я с таким трудом, набирала все эти очки. Надо же было так попасться!
Рону, кажется, понравился настрой девушки.
— Не беспокойся, зайка, — меланхолично, заметил парень. — Словно ты не знаешь Снейпа. Ему, наверное, ужас как завидно, что мы целовались. Поди, так, его наверняка за всю жизнь, никто и не поцеловал, — юноша довольно рассмеялся.
Гермиона с неимоверным усилием заставила себя сдержаться и не врезать этому высокомерному козлу, что зовётся ее парнем. Слава всем богам, они дошли до кабинета Трансфигурации. Гермиона поправила форму и, постучавшись в дверь, вошла.
— Извините, профессор, можно, — произнесла девушка, готовясь отвечать на последующие вопросы о том, где они находились пол-урока.
Но вопросов не последовало.
— Садитесь, мисс Грейнджер, — спокойно ответила профессор МакГонагалл. — Открывайте 10 параграф, в конце урока я буду задавать вопросы.
Больше ничего профессор не сказала. Гермиона почему-то даже не удивилось, наверное, сказалось то, что только что с ней произошло.
Они с Роном уселись прямо за Гарри и Невилом.
Гермиона только выложила тетрадь и перо, как поверх них опустилась записка. Девушка посмотрела на Рона, тот кивнул в сторону спины знаменитого друга.
Развернув листочек, она прочитала: «Я сказал, что вы у Флитвика. Что Рон брал дополнительные задания, а ты спрашивала насчет какой-то научной работы. Гарри».
Гермиона хотела хмыкнуть, но передумала. Открыв чернильницу и обмакнув в нее перо, девушка написала на обратной стороне листочка: «СПАСИБО». Чуть заметно она взмахнула палочкой и листочек, скользнув под локтём Гарри, левитировал на его парту.
***
Его опять мучили кошмары, на этот раз они были настолько невыносимыми, что он просыпался от собственного крика. Голова болела, тело ныло, словно, его подвергали непростительным проклятиям, в глазах всё плыло, а в желудке всё скручивало. Он еле успел добраться до ванны, когда его начало выворачивать. То, что ему снилось, было настолько отвратительно, что заставляло отторгать всё хранившееся в желудке. После третий встречи с унитазом, голова закружилась, что пришлось схватиться за нее. Перед глазами сверкали разноцветные звёздочки.
— Боже… — простонал он, крепко стискивая зубы.
Пол часа он просидел около унитаза, пока всё вокруг не перестало вращаться. Так отвратительно ему уже давно не было.
Опираясь на стену, потихоньку, он смог добраться до своей лаборатории, где в шкафу нашел болеутоляющие и еще массу полезных зелий, которые отлично восстанавливают. Выпив несколько зелий, он опустился на стул, поставив локти на стол, схватился за голову. Зелья начинали действовать, мир возвращался на круги равновесия, тупой гул прекратился. Только через какое-то время мужчина обнаружил, что он, облокотившись на стол, положил голову на скрещенные руки.
Ближе к восьми, он всё же заставил себя идти одеваться и подниматься в Большой зал на завтрак.
Сидя за преподавательским столом, директор несколько раз спросил Северуса, как тот себя чувствует. Хоть мужчина и раздраженно отвечал, что нормально себя чувствует, старый маг предложил ему взять на сегодня выходной, но Северус отказался. Выходной еще больше вгонит его в хандру.
Налив себе, на этот раз, крепкого кофе, мужчина, как всегда, направил свой взгляд на гриффиндорский стол. Да, она была там. О чём-то разговаривала с Поттером. Взглянув на часы, она начала собираться и подталкивала своих горе-друзей.
Северус пытался сейчас не думать о ее взаимоотношениях с Уизли, мужчина просто позволил себе просто любоваться ею. Девушка не смотрела на него, за что, он был ей только благодарен (не приходилось отворачиваться). Он провожал ее взглядом, когда заметил, что одна девушка из Ревенкло, намеренно вышла навстречу Гермионе. Гриффиндорка не заметила этого, и девушки столкнулись. Северус опрокинул стоящий рядом кубок с водой.
«Какого, чёрта! — негодовал он, видя, как Гермиона потирает ушибленное плечо. Его кулаки сжались. — Она это специально сделала!!! Зачем?»
Северус поднялся и направился вон из зала, никак не отреагировав на предложение директора, всё-таки взять выходной. Проходя мимо стола Ревенкло, он кинул грозный взгляд на ту девчонку, с которой столкнулась Гермиона. Эта девушка, что-то рассказывала своим подругам, а те согласно кивали.
«Чёртовы завистники!» — выругался профессор, спускаясь в свой класс.
Первый урок был сплошным кошмаром, он метался от одного котла к другому. Студенты словно специально делали всё не так, как надо. Четыре расплавленных котла, сотня снятых баллов, бесконечное недовольство со стороны Северуса — день подтверждал, отвратительно начавшееся утро.
Слава богу, что урок подошёл к концу. Голова раскалывалась, даже не было сил, чтобы напоследок сказать что-нибудь язвительное. Студенты, покидая его класс, и так были расстроены и обозлены до некуда. Прибираясь в классе, Северус услышал лёгкий хлопок. Обернувшись, он заметил, как на его стол опустился свёрнутый листок. Восстановив последний котёл, профессор подошёл к своему столу и взял записку. Как оказалось это от директора, тот хотел поговорить с ним. Положив записку в карман мантии, мужчина вышел из класса.
Кабинет директора находился на третьем этаже. Он поднимался на второй этаж, когда прозвенел звонок.
«Как же хорошо, что остальные уроки у меня только после обеда», — сейчас это было просто счастье для него.
Внезапно он услышал чьи-то голоса. Звук шел из коридора второго этажа, как раз туда-то Северус и направлялся. Если бы была лестница, минующая второй этаж, то он незамедлительно воспользовался бы ей. Ему так не хотелось сейчас разбираться с прогульщиками. А ведь ему пришлось бы разбираться, пройти мимо он не мог. И, так как другой лестницы не было, даже не одного потайного хода, Северусу пришлось продолжать намеченный путь. Повернув в коридор второго этажа, профессор замер.
Около одного из окон стояла пара. Если бы это была любая другая пара, Северус бы неприятно ухмыльнувшись, пошёл бы снимать баллы.
Рон Уизли обхватив Гермиону за талию, целовал ее. Его руки собственнически скользили по телу девушки.
Дыхание Северуса перехватило, сердце упало. Это было последней каплей его самообладания. Злость забурлила в крови. Ненависть затуманила разум. Мужчина с силой ударил о стену ладонью и, не замечая пульсирующей боли в руке, двинулся к сплетенным телам.
— ГРЕЙНДЖЕР! — его голос громыхнул, как раскат грома, отдаваясь, эхо по коридору.
Пара мгновенно распалась. Он готов был уничтожить Уизли, убить собственными руками. Северус видел мгновенный ужас в глазах парня, а потом увидел, как в этих самых глаза блеснула расчетливость. Над этим Северус решил подумать позднее. Он перевел взгляд на нее, в ее глазах был нескрываемый ужас. Она даже припала к стене, словно хотела слиться с ней. Странно, но ее страх был не такой, как прежде, или как у любого другого ученика перед его тёмной натурой, тем более, когда в нем полыхает вот такая неприкрытая злоба.
— Вижу, вам очень понравилось прогуливать уроки, Грейнджер, — его голос переливался опасными нотками, но был спокоен. От такого тона ученики обычно забывали, как их зовут. — Теперь вы не ходите на уроки даже к собственному декану. Не потрудитесь объяснить, в чём причина, помимо того, что я видел?
Она не могла ничего произнести, ужас сковал ее. А вот Уизли не был столь впечатлительным.
— Это я ее задержал, профессор, — смело с толикой пренебрежения, проговорил Рон. — И именно для того, что вы подсматривали.
Сначала Северус собрался наорать на него, но что-то непонятное не позволило ему сделать это. Он видел, что она закрыла глаза. Почему? Раньше она никогда не была так напугана, где бы и с кем бы он не встречал ее.
— Пятьдесят балов за неуважение к учителю, еще пятьдесят за опоздание на урок, причем с каждого. И месячная отработка для вас, мистер Уизли, чтобы воспитать в вас хоть каплю уважения к старшим, — хладнокровно и спокойно, произнёс Северус, смотря, как глаза девушки медленно открываются на звук его монотонного голоса.
— За что?!! — со злостью, воскликнул парень. — Мы ничего противозаконного не сделали, на такое количество баллов!
— Неужели? — странным образом холод распространился внутри, замораживая сердце. Северус смотрел на Уизли. — Может, я еще не упомянул о нецелесообразном поведении, которое, как вы выразились, я подсмотрел. Тогда еще пятьдесят…
— Нет, профессор, не снимайте больше баллов, — очнулась Гермиона. — Назначьте, мне лучше отработку до конца года, но не снимайте баллов.
— Опять неуважение, Грейнджер, — устало, покачал он головой, его лицо снова превратилось в мраморную маску, — кто позволил вам прерывать меня? Уизли плохо влияет на вас. — Презрительно фыркнул он.
Северус уловил неопределённый звук, это парень захрустел костяшками пальцев, сжимавшимися в кулаки.
— Профессор, пожалуйста, — умоляла девушка.
Он снова смотрел на нее. Её глаза умоляли его, но они не боялись, нет, в них было что-то другое. Именно это удержало мужчину от неблагосклонного замечания. Он молчал не зная, как можно покарать ее. Как?
«Я не могу, не посмею! Боже ее глаза… — он понимал, что злость уходит, он не мог ничего сделать этой девушки, ВСЁ в нем не позволяло этого делать, как бы он не стремился. — Почему это происходит со мной? Почему?» — злость ушла, уступив вселенской усталости. Казалось, после этой вспышки на его лице прибавилось еще парочка морщин, а на сердце шрамов.
Молчание вывело его из задумчивости. Она тоже почему-то задумалась, никто из них не обращал внимание на стоящего рядом Уизли.
ОН продолжал смотреть на нее и она, подняв голову, тоже посмотрела в его глаза. Он не понимал ее внимательного и чего-то ищущего взгляда. Её глаза лишились последних крох страха, и теперь она просто смотрела на него, ничего не страшась. Этот взгляд сковал его. Он ничего не мог сказать, позволяя девушке размышлять. Он не знал, зачем это делает, но ей это было нужно.
Через какое-то время он не смог сдерживать маску безразличия, и потому, не позволяя чайным глазкам увидеть свою боль, отвернулся.
— Отправляйтесь на уроки, а насчет отработки, мисс Грейнджер, я подумаю.
Он развернулся и пошёл обратно по коридору, заворачивая на лестницу третьего этажа. Он чувствовал на себе ее взгляд, но не обернулся.
***
Часа в четыре Гермиона вышла из библиотеки, она направилась в свою комнату. Через пол часа она вместе с друзьями собиралась на прогулку, потому нужно было занести учебники домой. За последние месяцы Гермиона с большой охотой называла свою комнату домом. В ней было настолько уютно и спокойно, что ее собственная комната в родительском доме, меркла по сравнению с ней. Поднимаясь в Гриффиндорскую башню, навстречу девушке вышел Драко Малфой. Парень с хитрой ухмылкой и блеском в глазах, произнёс:
— Добрый вечер, Грейнджер.
— Добрый, Драко. Ты что же пришёл навестить своих друзей Гриффиндорцев? — весело съязвила Гермиона, улыбнувшись.
— И от кого ты научилась так язвить, у нашего декана, что ли? — подколол ее юноша, проводя рукой по светлым волосам.
Гермиона хмыкнула.
— Возможно, — загадочно ответила она. — Так что ты забыл здесь?
Парень прищурил глаза.
— Может я подстраивал какую-нибудь пакость, как я могу тебе сказать, ты же староста?
— Хм. Как и ты, — назидательно произнесла она.
Странно, что ей за столько лет вражды, удавалось найти общий я зык со слизеринцем. Ну, если подумать, так и не с одним. Девушка широко улыбнулась.
— Странная ты, Грейнджер, — покачал головой Малфой, заводя руки за спину. — Мышление у тебя далеко не гриффиндорское.
— А твоё волнение далеко не слизеринское, — в такт ему ответила девушка.
— Грейнджер! — выдохнул Драко, на его щеках появился румянец.
— Да, — пролепетала Гермиона, ей так хотелось рассмеяться.
Мальчишки, разговаривая с ней, выказывают себя такими дурочками. Особенно младшие курсы. Гермиона не думала, что Малфоя она тоже сможет зацепить, своей необычностью. Печально было лишь то, что ее заметили только благодаря ее изменившейся внешности.
«Хотя, один заметил не только из-за красоты…» — она опять улыбнулась, счастью разливающемуся внутри.
— Извини, Драко, — сказала девушка.
— Удивительно, что ты не попала в Слизерин, — буркнул слизеринец.
— Зачем, мы и так с тобой хорошо общаемся, — девушка хитро улыбнулась.
Парень пытался согнать с лица краску.
— У тебя склад ума такой же, как у слизеринца, — игнорируя слова девушки, произнёс юноша.
— Это единственное отличие, которое ты смог заметить? — на ее лице блеснула хищная улыбочка.
Нет, Гермиона не думала флиртовать с парнем, но похоже, что за прошедшие месяцы этот навык выработался сам. Юноша естественно охотно отвечал девушке.
— Нет, не единственное, — юноша сделал маленький шажок в сторону Гермионы, и как не в чём ни бывало, продолжил. — Ты стала очень красивой, — его глаза блеснули металлическим блеском.
Гермиона насмешливо приподняла бровь, наблюдая за манёврами Драко. Странно, что она так не замечает действий Рона, когда он подбирается к ней. Наверное, здесь играет роль доверия. Рону она больше доверяет, потому ведёт себя расслаблено рядом с ним, а с Малфоем нужно всегда быть на чеку, потому она раскрывает его действия заранее и предвидит всё наперёд.
Он смотрел ей в глаза, она не отводила взгляда. Пусть видит, пусть узнает, что для него здесь нет ничего, что есть только пустота, и нет надежды. Ведь не первый раз Драко проявляет такой интерес к ней. За несколько месяцев они несколько раз довольно по-дружески общались. И Малфой не был тем набаловышем, которым она и ее друзья считали, это просто характер такой. Иногда он интересно рассуждал в своей слизеринской манере, и это откровенно веселило девушку, но не более. Она не испытывала к нему никаких чувств, ну может только дружеских. Драко чем-то напоминал ей Гарри. Хотя она никогда не заговаривала с Малфоем на тему войны, отчего-то она знала, что он против нее и против Тёмного Лорда.