Николай Соснов: Всем добра! В эфире первый выпуск Skype-шоу «Беседы о психологии» с Ольгой Зарецкой. Сегодня мы обсуждаем очень интересную тему «На пустом месте: провокация конфликтов из ничего». Каждый из нас хоть раз в жизни сталкивался с провокацией конфликта со стороны других людей. Живешь себе, никого не трогаешь, и тут – бац! Буквально из ничего некто начинает провоцировать тебя на агрессию, нарываться на скандал. Это может быть сослуживец или случайный прохожий, продавщица в магазине, близкая подруга и даже родной человек. Знакомая многим ситуация, не правда ли? Я – Николай Соснов, вещаю из Владивостока, а на другой стороне канала – Ольга Зарецкая, магистр психологии, аспирантка кафедры теоретических основ социальной психологии факультета социальной психологии Московского Государственного Психолого-Педагогического Университета. Звучит круто! Но для нас самое главное, что Ольга – практикующий психолог, а не просто теоретик. Подробнее о ее работе можно узнать на профессиональной странице https://www.b17.ru/zaretskaya_olga/#main
Сегодня Ольга поможет нам разобраться, почему возникают конфликты на пустом месте. Здравствуйте, Ольга!
Ольга Зарецкая: Здравствуйте, Николай! Cразу хочу сказать, что на пустом месте конфликтов не бывает. Это такая несколько фантастическая идея, что конфликт может возникнуть на пустом месте и только потому, что кто-то кого-то провоцирует. Сама суть конфликта, во-первых, в том, что там присутствует как минимум двое – два человека, две группы людей, т.е. две стороны конфликта. Соответственно, у каждой из этих сторон существуют некоторые интересы и потребности в процессе взаимодействия. Таким образом, конфликт – это вообще ситуация взаимодействия. Конфликт возникает исключительно во взаимодействии. Нет взаимодействия – нет конфликта. И провокация здесь выступает в качестве способа одной из сторон заявить о своих интересах. Понятно, что ни о каком пустом месте речи здесь идти не может. Есть некие интересы, которые можно предъявить нормально – сесть и поговорить, например, а можно пойти на провокацию, если нет других способов, или если провокация представляется единственно возможным способом попытки разрешения сложившейся ситуации.
Вот, например, едем мы в общественном транспорте. Кто-то там на кого-то давит или напирает. И здесь можно вежливо сказать «вы мне мешаете» или как-то так, а можно трехэтажным матом обложить. Что из этого будет провокацией? Ну, конечно, матом обложить – это провокация, потому что предъявление своих интересов происходит в асоциальной форме (прим. предъявления интересов в этой ситуации вообще скорее всего не происходит, происходит выражение открытой агрессии в сторону личности другого участника истории). А если вежливо сказать, то вполне себе нормальная ситуация, и агрессии в ответ мы скорее всего не получим. И можно как-то уже договориться про то, как нам удобнее тут ехать и не мешать друг другу.
Н.С.: Понятно… А интересно узнать вот какой момент. Вот сейчас мы разбираем ситуацию на общественном транспорте, но ведь не всегда можно определить, какая сторона заинтересована в том, чтобы конфликт перешел в агрессивную фазу. Например, еду я, а мне наступили на ногу, меня теснят или меня ударили локтем, сумкой, не важно. То есть я могу смолчать вообще, не обратить на это внимание, но могу и замечание сделать или обматерить и т.д. Так вот интересно, что побуждает человека случайного, который никогда больше этого другого человека, наступившего ему на ногу, не увидит, не услышит, они разойдутся, как в море корабли, каждый выйдет на своей остановке… Что его побуждает вмешаться в эту ситуацию путем замечания, использования мата? Скажем, я вижу, что человек явно брутального, агрессивного вида меня толкнул, не специально… Потому что когда специально – это другая ситуация, это уже он первый начал… И мне кажется, что он неправильно себя ведет, я решаю сделать ему замечание. С его точки зрения я, получается, провоцирую его на конфликт? Вот он, стоит там какой-то хлюпик, я его случайно задел, ну и ладно, думает он… И тут этот хлюпик начинает качать права! Оба мы будем считать себя правыми. В такой ситуации, когда трудно разобраться, кто прав, потому что арбитра стороннего нет – есть я, и есть он, и у каждого своя правда в этой ситуации.
О.З.: Мы сейчас должны плавно перейти к обсуждению способов поведения в конфликте, потому что действительно, когда возникает спорная ситуация, каждая из сторон считает себя правой. Потому что у каждой из сторон есть свои интересы, свои потребности, и каждая хочет, чтобы их учла другая сторона. Вот то, что вы говорите «я могу смолчать»: меня толкнули, а я могу смолчать, не хочется мне вступать вообще в коммуникацию в этой ситуации. Я готова поступиться своими интересами (прим. т.е. не настолько мои интересы задеты, чтобы я решилась их открыто отстаивать), ну толкнули – я подвинулась немного, и все нормально – конфликт исчерпан. Некритичная ситуация для меня. Хорошо, когда в ситуации с незнакомыми людьми, в том же общественном транспорте, есть такая возможность и есть ресурс на то, чтобы избежать конфликта, есть место, куда подвинуться, грубо говоря, чтобы меня больше не толкали. Если ресурсов нет, если нет этого места, или если меня слишком обидел тот факт, что со мной так поступили, тогда возникают уже другие способы поведения. Можно попросить, можно сделать замечание (прим. можно извиниться, если этим толкающим оказалась я сама), можно матом обложить и т.д. В зависимости уже от моего внутреннего состояния, на что конкретно я сейчас готова. То есть не от того, как я оцениваю состояние другой стороны, насколько брутально выглядит мой обидчик и т.д., а именно от того, как я могу сейчас себя повести. Я не готова, например, материться, потому что я понимаю: если меня это злит, я могу свою злость выразить другим способом, более экологичным. Могу попросить не толкаться, могу предложить как-то разместиться в пространстве так, чтобы нам обоим было удобно здесь и т.д. И это уже как раз про способы поведения, которыми я, как участник потенциального конфликта, владею. Конфликта можно избегать, а можно, например, пытаться конкурировать, соперничать. То есть меня толкают – я толкаю в ответ, кто кого перетолкает))) (прим. этот способ не всегда уместен и не всегда ведет к благополучному разрешению конфликтной ситуации). Можно попытаться пойти на компромисс. То есть мы договорились, что никто из нас друг друга не толкает, но ехать при этом тут нам все равно каждому не удобно. Можно еще попытаться посотрудничать –договориться так, чтобы мы не только могли не толкаться, но и чтобы нам обоим еще и удобно было. Здесь конечно важно, чтобы вторая сторона тоже была готова в этом участвовать. То есть сейчас оценивая свои ресурсы, в каком состоянии я нахожусь, что у меня с пространством, и насколько эта история вообще стоит продолжения, я также начинаю оценивать, насколько другая сторона может быть готова в этом участвовать. Таким образом, будет важно, в каком виде происходит провокация (прим. провокация не как начало конфликта, а как начало его разрешения).
Н.С.: Ольга, вот такой еще вопрос есть. Мы с вами разобрали ситуацию в общественном транспорте – пример, на котором вы показали, как можно оценивать ресурсы сторон, возможные пути развития конфликта, выхода из него или даже избегания. Но ведь бывают ситуации, когда не вступить в конфликт невозможно. Это из общественного транспорта мы можем выйти, переждать несколько минут, не конкурируя за ресурс пространства с тем человеком, с которым мы случайно столкнулись… Но когда мы с вами находимся в ситуации более длительных, более прочных социальных взаимоотношений, как то: на работе, на учебе, в семье и т.д. Или даже не обязательно работа-учеба-семья, а скажем, постоянно посещая некое общественное пространство, прогуливаясь регулярно в парке, например, и встречая там одних и тех же людей. Знаете, как это бывает: косо друг на друга посмотрели, и вот между ними начинает возникать конфликт… Провокационная ситуация – с точки зрения каждого из них другой своим появлением провоцирует! А гораздо тяжелее это на работе, я сейчас не буду говорить даже о семье. Например, изо дня в день приходить на работу и постоянно встречать там человека, который своим поведением, как кажется мне, провоцирует меня на агрессивные действия. Один из моих знакомых предложил такую ситуацию: коллега постоянно берет карандаш со стола у соседа по рабочему месту. Моего знакомого эта ситуация невероятно раздражала, и что карандаш берет, и что забывает вернуть на место. При этом сам он мог подойти и забрать свой карандаш обратно в любой момент. Тем не менее его это раздражало. Он раз ему сказал, два сказал, тот все равно продолжает так себя вести. И мой знакомый уже воспринимает это как провокацию, он у меня спрашивает: а не хочет ли коллега спровоцировать меня на агрессивное поведение? Не ждет ли он, что я нанесу ему удар физически? Вот как здесь быть, когда гораздо труднее выйти, и, казалось бы, некая конкуренция, если присутствует, то в очень скрытом виде. Очень трудно понять, почему человек так себя ведет – действительно на что-то провоцирует, или это просто дурацкая привычка, которая выглядит как провокация?
О.З.: Ну, смотрите, действительно в ситуациях длительных социальных взаимоотношений конфликтные ситуации неизбежны. Тот пример с карандашом, который вы приводите, мы можем долго фантазировать на тему, чего на самом деле происходит в голове у человека, который все время таскает с чужого рабочего стола карандаш и не возвращает обратно. В любом случае мы – люди, мы – социальные существа, у нас есть речь и язык, и мы можем общаться. И в этой ситуации нужно прояснять. Если мало просто сказать «не бери у меня со стола карандаш», ситуация все равно повторяется, то можно спросить – зачем ты все время это делаешь? У тебя может быть нет своего карандаша? Может быть я могу тебе подарить карандаш, чтобы ты у меня со стола его все время не таскал?
Н.С.: Я перебью – минуточку. Вот именно в том самая проблема, что это довольно крупная компания, и проблем с канцтоварами, т.е. с ресурсами, там нет. Карандаш не выступает в роли ограниченного ресурса, вокруг которого идет борьба. Складывается впечатление, что это просто дурная привычка!
О.З.: Совершенно верно, у людей могут быть проблемы с границами, как принято говорить в психологии, с физическими и эмоциональными границами других людей. Они могут их (прим. границы) не замечать и могут их игнорировать. В данном случае мое рабочее пространство – это мои личные границы, и физические – территориально это стол, компьютер и т.д., и эмоциональные, потому что я являюсь хозяином всех этих вещей, располагающихся физически в данном пространство, по крайней мере на время работы в данной компании. Это моя территория, грубо говоря. И когда другой человек в нее вторгается вот таким вот образом, не просто подходит, чтобы спросить и поговорить, а прям вот нагло вторгается, берет какие-то мои вещи и уносит, это про нарушение границ. Это может быть не столько привычка, сколько типичная характеристика поведения. В этом случае моей задачей, ну или задачей вашего знакомого, который находится в такой ситуации, будет задача отстоять свои границы. Если меня это раздражает, что кто-то с моего стола все время что-то берет, я могу про это поговорить. Я могу сказать, что с моего стола нельзя ничего брать без моего разрешения, во-первых. Потому что это мой стол, мое рабочее место, я здесь хозяин. Если тебе очень срочно нужен карандаш именно с моего стола – подойди и спроси: можно я возьму твой карандаш? Соответственно, на этом этапе уже возможно как-то разрулить ситуацию. Затем интересно, что скажет другая сторона, почему она так себя ведет? Может быть он скажет: да подумаешь, карандаш! Ну что тут такого?! Карандаш что ли жалко?!! Но речь здесь ведь не о том, что жалко или не жалко, а о том, что это мое рабочее место, мои личные границы, и здесь действуют мои правила поведения. И если ты не хочешь идти дальше, на эскалацию конфликта, то давай с тобой договариваться, что карандаш с моего стола можно брать только с моего разрешения. Ну или какие-то разные другие варианты… Я могу тебе подарить карандаш в конце концов, если ты все время их теряешь, предположим. Вот как-то так.
Н.С.: На мой взгляд, тут есть еще один интересный аспект. Зачастую конфликт, связанный с выплеском агрессии, возникает внешне на совершенно пустом месте. Я имею ввиду случаи, например, когда человек заходит в помещение и вдруг начинает что-то крушить. А потом, когда у него спрашивают, зачем он это сделал, зачем начал тут все ломать, или ударил кого-то по лицу и т.д., он говорит, что его на это спровоцировали каким-то поведением. Зачастую это объяснения выглядит так, что самим фактом провокации являлся «косой взгляд», какое-то случайное слово, совершенно не воспринимаемое другими людьми как оскорбление, например. То есть перед нами случай, когда человек совершенно неадекватно реагирует на некий знак, некий символ, который возникает в социальном пространстве. Понятно, что если разобраться, может выясниться, что у него на работе, например, дикий стресс, проблемы в семье, экономические какие-то проблемы на него воздействовали. Почему люди воспринимают это как «на пустом месте», что человек, на которого направлена агрессия, в действительности не сделал ничего такого. Здесь мы опять возвращаемся к некой абстрактной ситуации, когда я могу вообще ничего не сделать и нарваться на конфликт при этом. Для меня это человек просто присутствующий со мной в одном пространстве, например, в магазине, и вдруг оказывается, что он меня считает провокатором конфликта. Например, тем, что я оделся как-то не так. Вот недавно попадался мне интересный случай, как в одном из сибирских городов в лифте подрались двое молодых людей. Одному не понравилось, как был одет другой. Причем потом, когда полиция опрашивала, он не смог даже внятно объяснить, чем именно ему форма одежды не понравилась. Просто, по его мнению, другой не имел права так одеваться и оказываться в таком виде в общественном месте. И это, как мне кажется, наводит людей на мысль о том, что пустое место, то есть отсутствие причин, действительно имеет место быть.
О.З.: Да, я услышала. На самом деле про ситуацию с лифтом немножко попозже. А про то, что кто-то кого-то где-то спровоцировал какими-то косыми взглядами или какой-то фразой, которая обычно не выглядит провоцирующей, здесь можно все-таки на мой взгляд говорить о том, что у человека уже есть определенный эмоциональный заряд. То есть он где-то конфликт пропустил, избежал, не смог отстоять свои границы. Допустим, пришел домой с работы, на работе его выбесили, грубо говоря, каким-нибудь карандашом, но он про это не смог ничего сказать. Пришел такой вот заряженный, жена «не так» посмотрела – вот тебе и конфликт. И здесь речь про смещенную агрессию. То есть я не могу на работе с коллегами договориться, чтобы они не таскали карандаши с моего стола, по каким-то причиниам – я стесняюсь, я боюсь, не знаю, как это сделать… Но дома в семейной обстановке становится традицией выплескивать, приносить с работы вот эту агрессию, которую там невозможно разместить, и размещать ее в семье. И уже все вокруг становятся виноваты – жена, ребенок, хомячок и т.д. Это, кстати, частый повод обращений к психологу – меня все бесит, моя реакция совершенно неадекватна окружающим стимулам, бесит буквально все вокруг. И это про то, что есть места, где по каким-то причинам, чаще всего по внутренним причинам самого человека, невозможно разместить свою агрессию с целью защиты своих границ, физических либо эмоциональных. Что касается ситуации в лифте, то здесь может примешиваться еще культурная составляющая. То есть мало того, что этот человек напал на другого, который как-то там неправильно оделся, это может быть просто поводом, вроде косого взгляда или какой-то безобидной фразы. И он может быть заряжен уже где-то в другом месте, и вот таким вот способом решил разрядить свою агрессию на ни в чем не повинного человека, во-первых. А во-вторых, культурная составляющая – есть же у нас разные субкультуры, одни так одеваются, другие – сяк. Эти вот этих не любят, а вот эти – этих и т.д. И здесь причиной агрессии может быть уже какая-от субкультурная составляющая. Один – представитель такой вот мачистской, маскулинной, а другой, скажем, хипстер. Ну и получается: я не люблю хипстеров, потому что я вот такой весь мачо, а хипстеры – они вроде как не совсем и мужчины. И за это их надо бить… Поэтому это история уже больше про межгрупповое взаимодействие, про межгрупповые конфликты, которые возникают на почве каких-то внутренних установок про то, что представители других групп чем-то отличаются и непременно в худшую сторону. Поэтому им вроде как можно выражать свою агрессию только на основании того, что они – другие.
Н.С.: А вот такой момент еще… Мне приходилось много слышать о том, что в ряде случаев, которые воспринимаются как провокация конфликта, люди поддавались на провокацию и вступали в конфликт, потому что это было социально ожидаемо. Грубо говоря, если не вступаешь в конфликт, если не поддаешься на провокацию, то ты социально проигрываешь. Например, в глазах другого – третьего человека. Самая типичная ситуация, когда есть этот третий, который выступает в роли арбитра: двое молодых людей дерутся на глазах у девушки. Один из самых классических моментов, которые прослеживаются в истории нашего биологического вида. Мой однокурсник еще в студенческие годы рассказывал случай из своей жизни, как его на лестничной площадке избил другой молодой человек только потому, что он шел с девушкой. В смысле тот, который бил. У них возник небольшой спор, сейчас уже не вспомню, какой. Ну вот мой однокурсник решил, что тот, другой не стал бы нападать, если бы с ним не было девушки. По мнению однокурсника, тот посчитал, что девушка не будет воспринимать его как мужчину, если он не переведет диалог на язык кулаков. Как пример я привел. Вот как быть, если у нас возникает некий арбитр в конфликте, неважно, общество это, или какая-то социальная группа, в глазах которой мы хотим выглядеть хорошо, или какой-то отдельный человек, который «заставляет» нас этот вызов, мнимый или реальный, принять? И стоит ли принимать подобные вызовы ради своего социального статуса или какого-то положительного отношения со стороны других людей?
О.З.: Я не думаю, что какой-то третий человек реально может быть заинтересован в том, чтобы как-то проверить чей-то социальный статус…
Н.С.: Нет, я сейчас говорю не о реальной заинтересованности, чтоб вы меня правильно поняли. А о том, что это нам кажется, что он может быть заинтересован, этот третий человек, в том, чтобы мы себя показали с агрессивной стороны.
О.З.: Когда нам кажется – это наши какие-то установки, социальные стереотипы. Что мужчина чего-то должен, допустим. И тут уже зависит от того, как мы к этому относимся: должен или же не должен? На мой взгляд, было бы неплохо разбираться со своими внутренними установками, и вообще понимать, осознавать, что я кому должен, и обязательно ли мне провоцировать конфликты с малознакомыми людьми, чтобы кому-то что-то доказать. Важно ли мне это действительно, или же я следую каким-то бессознательным стереотипным моделям поведения.
Н.С.: Извините, позволю себе опять перебить. Важнее даже не со случайными людьми. Самое страшное, когда это возникает в устойчивом коллективе, из которого нельзя так просто уйти и порвать отношения. Как я понимаю, здесь начинается игра за иерархию, особенно у мужчин это распространено. То есть грубо говоря, за место главного самца в этой иерархии, за свой статус. И тогда получается, что здесь избежать конфликта невозможно. Конфликт возникает, более того, в этой ситуации все так выглядит, что намеренно провоцируют для того, чтобы понизить социальный статус тем или иным путем. Будь это поражение в драке или же отказом от участия в той же драке, например. Есть ли выход из этой ситуации? Я знаю, что особенно эта проблема волнует молодежь. Такой социальный институт, как школа, один мой знакомый учитель говорит, что школа – это такая прото-зона, в смысле тюрьма. Своеобразные правила, мы с вами помним, наверное, по нашим годам учебы, что существуют негласные правила. Какой бы ни был – мягкий или более жесткий коллектив. Особенно это касается мужской половины учеников, между ними идет определенного рода конкуренция подростковая, выясняется место, социальный статус в иерархии. И зачастую это загоняет в угол ученика. В том смысле, что если его поведение не будет социально приемлемым в данном коллективе, то есть он не пойдет, как это было принято в мои годы, за школу разбираться, драться, то он получит определенный социальный статус, низкий. Есть ли выход у подростка из такой ситуации?
О.З.: Выход есть всегда и из любой ситуации. Действительно, то, о чем вы говорите, так называемые в социальной психологии закрытые группы, к коим относится и школьный класс, там действуют свои правила. И не зря вы сравниваете школьный класс с зоной, потому что и тюремные группы, и та же армия – это все относится к закрытым группам. Там свои механизмы взаимодействия. Там действительно образуется иерархическая структура внутри группы, есть более важные, статусно значимые члены – лидеры, и есть менее статусные – люди, которые стоят на нижних ступеньках иерархии. Что касается именно школьного класса, то здесь важно, чтобы класс не существовал сам по себе. Чтобы дети этого класса не варились в собственном соку. Есть учителя, есть родители, есть школьные психологи. И именно в подростковом возрасте, в средней школе часто возникают ситуации буллинга – травли какого-то одного подростка или микро-группы подростков большинством класса. Травят, буквально гнобят за что угодно – за внешний вид, за то, что не так себя ведет, не соответствует каким-то представлениям большинства – не как девочка, или «как не мужик»… Я считаю, что в современном мире такие ситуации в принципе не приемлемы, потому что есть взрослые люди, и они просто обязаны в это вмешиваться на своем, на взрослом уровне. Есть масса разных занятий, упражнений, которые психологи, тренеры проводят с группами детей, с классами, в которых такие ситуации возникают или потенциально могут возникнуть. И в профилактических целях проводятся, для того, чтобы таких ситуаций в принципе избежать в будущем. Иерархическая структура группы в каком-то смысле все равно сохранится, будут более активные дети, будут менее активные, но ее хотя бы можно сгладить, чтобы не доходило до откровенного зверства. Как из этой ситуации выходить подростку? Обращаться к родителям, обращаться к психологу в школе, в ближайшем социальном центре, обращаться к учителям…
Н.С.: А стоит ли сглаживать вообще такую ситуацию? Я слышал альтернативную точку зрения, мне приходилось общаться с родителями, как правозащитнику, по некоторым вопросам, связанным с нарушением прав школьников и с ситуациями буллинга в том числе. Кто-то конечно возмущается позицией учителей, которые за пределами ведения своего предмета ничего больше не видят. Но было и такое мнение, что вот мы пропагандируем внешнее вмешательство со стороны взрослых, а когда ребенок вырастет, рядом с ним уже не будет этого взрослого, который сможет вмешаться в конфликт и каким-то образом его разрешить. В общем, что ребенок будет не готов, у него не будет внутренних ресурсов для решения конфликтных ситуаций. Ведь и среди взрослых мы можем видеть примеры травли, давления определенного социального… Да что греха таить – вся наша взрослая жизнь зачастую и состоит из таких вот ситуаций травли и давления, где приходится отстаивать свою личность, право на свое мнение, различные свободы, социальные, экономические, политические и т.д. Да просто право быть человеком. И здесь возникает резонный вопрос: получается, мы не учим ребенка выходить из этой ситуации самостоятельно или в содружестве с какими-то другими детьми… Я это к чему веду? К тому, что я знаю, что есть в педагогике альтернативное, не слишком сейчас популярное мнение, что стоит не вмешиваться в этот конфликт, а создавать условия для того, чтобы дети его преодолевали сами. То есть учить преодолению конфликта своими силами путем организации и самоорганизации, самоуправления, под контролем конечно, но все равно. Как я понимаю, эти люди считают, что они позаимствовали свои идеи у того же Макаренко, я – не специалист в психологии, в педагогике, может быть больше немножко понимаю, чем в психологии… Но мне кажется, что такая точка зрения тоже имеет право быть. Как вы считаете?
О.З.: Вмешиваться взрослым в подростковые конфликты можно по-разному. Можно просто сказать – ай-яй-яй, так нельзя! Или если кто-то обидит моего ребенка, то я как родитель сразу пойду и заступлюсь. А можно вмешиваться на профилактическом уровне, когда взаимоотношения в школьном классе изначально выстраиваются несколько по другой, уже сглаженной схеме. Когда уже происходит ситуация травли, конкретный конфликт, где уже все под угрозой, это говорит о том, что не было профилактики. Что ситуацию заметили только тогда, когда она уже вышла из-под контроля, выросла до таких размеров, до такого ужаса. Можно и нужно вмешиваться заранее, вмешиваться профилактически, научая детей между собой взаимодействовать несколько по-другому, по-человечески. И это большая работа и с учителями, и с родителями, и с самими детьми…
Н.С.: Ну да, мы – взрослые – зачастую сами не можем решить свои проблемы и продолжаем воевать, конфликтовать. Способны ли мы научить детей тому, чего не умеем сами?... Ольга, время беседы подходит к концу. В завершение что бы вы могли в виде общего совета дать слушателям, как выходить лучше всего из ситуаций, когда кажется – я подчеркиваю – кажется, что другой человек провоцирует конфликт в ситуации, которая выеденного яйца не стоит?
О.З.: По моему мнению, лучше всего для начала определиться, что такое для меня лично – конфликт, что такое для меня лично – провокация, и как я вообще могу/умею/способен вести себя в конфликтах? В сети можно легко найти методику Томаса на определение способов поведения в конфликтных ситуациях. В идеале считается, что человек должен в равной степени владеть всеми пятью способами поведения в конфликте. И не только владеть, а еще уметь оценивать и правильно использовать в той или иной ситуации. Потому что есть конфликты, которые проще избежать, в том же общественном транспорте. А есть конфликты, которые важно и нужно решать, как ситуации с травлей и т.д. Ну и конечно это осознавание, потому что если не получается, если человек все время сталкивается с провокациями и оказывается бессилен, или, когда человек замечает за собой, что он часто является провокатором, или выражает агрессию не по адресу, или слишком его все бесит… Во всех этих случаях, конечно, можно и нужно обратиться к психологу. Также в социальной сфере сейчас активно развивается медиация – это околопсихологическое направление. Когда возникает действительно серьезная конфликтная ситуация, например, развод в семье, или конфликт между детьми в школе, когда включаются целыми семьями, и не могут найти общий язык. Настолько не могут найти общий язык, что не могут даже поговорить про это спокойно, услышать другого и внятно донести свою позицию. Вот в таких ситуациях есть специально обученные люди – медиаторы. Все дружно встречаются и с помощью медиатора-посредника пытаются про это поговорить, чтобы в будущем прийти к какому-то разрешению ситуации. Важно понимать, что конфликты – довольно частая ситуация в жизни, во взаимодействии, и важно помнить, что в этой ситуации человек не один. Если не получается справиться самостоятельно, можно обратиться за помощью к специалистам. Если не получается это сделать совместно с другой стороной, то можно попробовать в себе разобраться, найти какие-то ресурсы для того, чтобы можно было с этим справляться самостоятельно. Наверное, так.
Н.С.: Отлично, Ольга! Вам большое спасибо! Уважаемые слушатели! Если у Вас возникли вопросы по теме программы, можете задать их Ольге на ее профессиональной страницеhttps://www.b17.ru/zaretskaya_olga/#main
А на сегодня у нас все, мы благодарим слушателей за внимание! В следующий раз мы поговорим на очень интересную тему: почему нормальные люди становятся жестокими в интернете? Эта тема сейчас волнует очень многих в связи с широким распространением интернета. Спасибо еще раз, Ольга! До свидания, до новых встреч!
О.З.: До свидания!