Так что я не бросился бежать назад. Я не сделал ничего – ни в каком направлении. Я просто жил как животное. Есть голод – вот и все. Никакого сексуального желания. Возможно, оно находилось в дремлющем состоянии. Все, что мне было нужно, – еда. Было не важно, что люди обо мне думают, – как сказали бы психологи, я полностью потерял связь с реальностью. Я не знал, что я делаю и что говорят люди. Это было своеобразное состояние, и оно длилось несколько лет. И потом оно по-своему развивалось. И вдруг – бац! – вопрошающий исчез. Это было потрясающе – и необходимо. Не знаю, произошло бы это при других обстоятельствах, но так случилось, что я был там, когда Дж. Кришнамурти это сказал. Это произвело на меня очень сильное впечатление – что есть сравнивающее состояние ума? Пытается ли вопрошающий понять себя? Он никогда не поймет, так как он сам и есть вопрошание. Со всем этим покончено. До этого все это было там. Изменения в теле стали происходить намного раньше – за год до этого. Например, когда я таким образом тру тело, оно светится, как фосфор.
Виктория: За год до этого?
У. Г.: Да. И все это время она несколько раз спрашивала у меня: «Что это такое? Твои глаза светятся, как фосфор, вот здесь». Они все время светились. И когда я отрывал голову от подушки, все волосы тоже светились – но глаза особенно. Каждый день, когда я их открывал, они светились. И она говорила, что не видит причины, по которой это происходит. Что же это за свет? Она несколько раз мне говорила, что когда я ворочаюсь в постели, она видит на этом месте свет. Несколько раз она выглядывала в окно, думая, что это свет автомобильных фар. Но там не было никакого света от фар. Каждый раз, когда я поворачивался с одного бока на другой, мое тело светилось, как фосфор.
Виктория: Уже год назад тело светилось, как фосфор?
У. Г.: Год или даже два года назад, я думаю. Мне кажется, это на самом деле началось четыре года назад. В том состоянии ничто для меня не имело значения.
Виктория: Я тоже вижу этот свет и пугаюсь, так как появляется ощущение, что у тебя что-то движется вокруг глаз...
У. Г.: Да, по векам. Они иногда становятся похожи на фосфор. Это электромагнитное поле – человеческое тело представляет собой электромагнитное поле. И что самое интересное: когда я тру свое тело рукой, все тело начинает светиться, как фосфор. Я думал, что бы это могло быть, и сказал себе, что это, наверное, из-за синтетики. И я выбросил синтетику, но это все равно продолжалось, стоило мне потереть тело рукой. Хуже всего было, когда я мылся: когда тер себя мочалкой, я получал электрический шок, из-за воды. Там было электричество. Ведь тело – это электромагнитное поле. Это та же самая творящая энергия, действующая за пределами тела и внутри его.
Так что необходимо каким-то образом избавиться от этого элемента. Но как? Кажется, что это очень просто, и вместе с тем это не так.
Хислоп: Какое-то время назад вы сказали, что осознали: личность, вопрошающая о своем существовании, сама им (вопрошанием) и является?
У. Г.: Да. Отставьте ответы в покое. Я могу получить ответ от себя самого или кого-то другого, но это не важно. Здесь основной фокус на вопросе, а не на ответе.
Хислоп: И затем вы это обнаружили?
У. Г.: Я – вопрошающий – обнаружил абсурдность этого вопрошания, когда ставят под вопрос само существование вопрошающего.
Хислоп: И затем вы увидели и все остальные вопросы и оставили ответы, так как все они по сути одно и то же?
У. Г.: Они были вариациями одного и того же вопроса – того же вопроса в разных формах.
Хислоп: И вы ясно это увидели?
У. Г.: Очень ясно. Но вопрошающий все еще продолжал… но он был уже на заднем плане. Я сидел там на выступлении Дж. Кришнамурти, и со мной ничего не происходило. Будто каждое слово, которое он произносил… Это было очень интересное переживание. Его слова очень сильно на меня воздействовали, но я не знал, что он говорит. Это было похоже на отражающую способность зеркала – слова или отскакивали обратно к нему, или производили какой-то звук. Они вообще ничего для меня не значили. Так как я оказался в Саанене, я ходил на эти встречи, когда у меня было настроение.
Виктория: И в этом осознавании был разум.
У. Г.: Это осознавание – само сознание. Это чистое сознание, лишенное всех его, так сказать, загрязнений. Жизнь есть сознание, сознание есть жизнь; сознание есть осознавание. Что же это, что осознаёт жизнь? Я правда не знаю. Жизнь осознаёт собственную невероятную глубину, или, как говорит Дж. Кришнамурти, свою собственную необъятность.
Виктория: Это как раз то, что я хотела спросить.
У. Г.: Так как внутри меня нет задающего этот вопрос, он меня больше не интересует. Я больше не задаю никаких вопросов. Иногда возникает вопрос: а что осознаёт? Ты осознаёшь этот вопрос, и он вновь исчезает. Так почему же ты опять задаешь вопрос? Иногда этот вопрос возникает во мне. До этого момента присутствует осознавание. А затем я вхожу в состояние, где даже этого сознания нет, однако что-то осознает. Тут я осознаю какую-то возникшую мысль, и эта мысль уничтожается. Само осознавание разрушает мысль. И затем я впадаю в такое странное состояние, которое по сути является процессом смерти. Это процесс умирания, и он занимает ровно сорок восемь минут. Она происходит каждый день, эта смерть, а затем возвращаешься. Это прекращение любого сознания, тело деревенеет, лицо синеет, как в процессе умирания. И затем там что-то происходит. Все становится таким неактивным, что осознавание исчезает. Это не состояние [глубокого] сна. Когда я выхожу из этого состояния, иногда присутствует такое удивительное ощущение; тело становится таким напряженным – напрягается каждый мускул. Здесь также много припухлостей, их называют «тысяча лепестков».
Хислоп и Виктория рассматривают эти припухлости на лбу У.Г., где находится шишковидная железа, аджня-чакра, или «третий глаз». Эти припухлости, или шишки, похожи на лотос с тысячью лепестками, поэтому их называют сахасрарой. Согласно кундалини-йоге, она считается самой «тонкой» чакрой во всем организме, которая связана с чистым сознанием, и именно от этой чакры расходятся и все остальные. Сахасрара символизирует отстраненность от иллюзии. Это необходимый элемент в обретении единства с Богом, или высшим осознанием истины, что одно является всем и всё едино. Позже У. Г. прояснил, что когда исчезает вмешательство мысли, или «я», то именно эта железа начинает управлять функционированием тела. Именно эта железа, а не мысль, дает телу указания и приказы. Поэтому ее, наверное, и называют аджня- («командной») чакрой.
Так что это состояние трансцендентности. Посмотрите на эту припухлость; тысяча точек вздуваются, так как к ним приливает кровь, что запускает другой ритм дыхания, так как ей нужен кислород. До этой стадии я наблюдаю – я все осознаю. Ей нужно качать все больше и больше кислорода в мозг, иначе – конец. Все тело так напряжено, каждый мускул и каждая клетка. Все тело подобно трупу. И затем Валентина сказала: «Ты стал прямо как камень». Стал похож на каменные статуи Будды. Но при этом присутствуют мозговые волны, а также пульс и сердцебиение. Это единственное, что у меня есть в тот момент, – движение волн и биение пульса. Затем они замедляются и практически исчезают. Когда я дохожу до этой точки, что-то происходит. Это не [глубокий] сон. Так как когда спишь, то в какой-то момент проваливаешься в сон, а здесь проваливание отсутствует. Запахи, звуки – все исчезает, однако что-то осознаёт что-то.
Поэтому когда я выхожу из этого состояния, присутствует полная расслабленность; вы можете назвать это состоянием блаженства или чем хотите. Это не что-то, что я могу вызвать. Представьте, что бы мы сказали сами себе: «Сейчас тебе приснится прекрасный сон». Это невозможно себе приказать. Теперь я начинаю выяснять – когда же я сплю? Существует ли такая вещь, как сон? Я сплю или бодрствую? Я не знаю разницы. Я теперь практически не сплю. Так что я не знаю, когда я сплю, а когда бодрствую. Иногда мне снятся сны, но очень редко. И эти сны совершенно дурацкие и бессмысленные. Внутри меня нет никаких образов. Я соотношу разговор с конкретным человеком и решаю, что именно с этим человеком в данный момент разговариваю. Но сны очень редки; обычно их нет. Так что предположение, что нужно спать, чтобы снились сны, неверно. Нет нужды видеть никаких снов, так как каждое переживание заканчивается здесь.
Оно не оставляет никаких семян, так что нет никакого накопления; нет необходимости в уме. К уму просто не обращаются – никогда. Тело, как кажется, расслабляется всего часа на два. Остальное время – уже не сон. Но часа два, как кажется, оно отдыхает. Иногда это меня интригует, и я спрашиваю себя, почему это так. Но когда вопрос возникает, осознавание сжигает его. Этот процесс продолжается независимо от того, сплю я или бодрствую.
Сейчас я разговариваю. Это трансцендентное состояние. Нет того, кто бы производил эти идеи, – я описываю состояние, которое непроницаемо для мысли. Это продолжается долго, и когда оно, как кажется, себя истощает, меня вновь втягивает в то состояние. Так что это постоянный процесс. У него есть собственный ритм; все это мне неподвластно; у меня нет контроля, и я не могу ничего с этим поделать.
Хислоп: Но когда выходите из этого состояния, вы ощущаете радость?
У. Г.: Нет, это нельзя назвать ни радостью, ни чем-либо другим. Это совершенно иное состояние. Когда я из него выхожу, я сразу же делаю то, что здесь есть для меня.
Хислоп: А сейчас вы не в этом состоянии?
У. Г.: Нет. Меня наполняет внимательность. И я пытаюсь что-то до вас донести. Я не переживаю это – когда я это переживаю, я не могу с вами разговаривать. Это невозможно. Это нечто, что я пережил и что не имеет никакой ценности даже для меня. То, что я пытаюсь до вас донести, – мертвая вещь.
Хислоп: Вчера вы сказали, что вы все время этим наслаждались. Так наслаждались?
У. Г.: Да, я наслаждаюсь всем, что делаю.
Хислоп: Так что в каком-то смысле экстаз претворяет в жизнь, когда вы в таком состоянии.
У. Г.: Но кто наслаждается? Нет никакого наслаждающегося. Есть просто состояние наслаждения, независимо от того, что я делаю. Если я говорю, я наслаждаюсь этим. Иначе я бы не говорил. Не то чтобы я получаю от этого удовольствие или пытаюсь до вас что-то донести. Я вижу невозможность что-либо донести. Возможно, это похоже на пулю – она может вас сильно задеть. Так как слово обладает собственной скоростью. Ни одно слово не создается мыслью. Это чистая и простая деятельность чувств. Память предоставляет слова, голосовые связки предоставляют звук, и это описание живого переживания, испытанного всего несколько минут назад. Я просто описываю это состояние, вот и все. Оно обладает живым качеством и собственной скоростью. Если оно попадает в цель и сильно задевает, то задевает. Если нет – то нет. Я ничего от этого не ожидаю. Так что это также удовольствие.
Я могу продолжать это делать часами. Это значит, что в процессе задействовано много энергии. В тот момент, когда я иду отдыхать, начинается процесс обновления. У него собственный ритм, собственный механизм восстановления, и он все делает сам. Это слаженно работающий механизм. У него есть собственный разум. Я этого вообще не понимаю. У меня нет способа понять, что это за разум. Это тот же самый разум, создавший Вселенную. Так что все вопросы на тему «кто и почему создал, где источник и что произойдет дальше» – лишь глупые вопросы ума. Как это можно понять?
Мысли просто не могут проникнуть в эту область. Я могу описать, чем это не является. Когда же я подхожу к тому, чем это является, я уже нахожусь в том состоянии. А когда я в том состоянии, я не могу ничего сказать о том, чем оно является. Если я использую слова «любовь», «истина» или «красота» – сатьям, шивам, сундарам – то мне кажется, что я это загрязняю; искажаю и разрушаю суть этого, так как словами этого не описать. И если я использую слово «любовь», то должен оговориться, что это не та любовь, которую вы имеете в виду, произнося это ужасно искаженное слово. А если это ни то и ни это, то что же?
Так что просто сидишь в безмолвии. Это безмолвие может на кого-то повлиять – возможно, оно также заставит замолкнуть и мысли других. Я не знаю, как это происходит, но это безмолвие обладает собственной силой. Это подобно тому, как я осознаю все это целиком, это все равно что дойти до края вселенной. Что бы я ни говорил, слова и их звуковые волны проникают до самого конца. Речь может ослабевать и звучать тише, это не имеет значения. Но это не может ослабеть, так как это нечто удивительное. Абсурдно называть это энергией. Оно ничего не имеет общего с энергией, или тем, что индуисты называют такта. Это нечто иное и его невозможно передать словами.
Хислоп: Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что это невозможно объяснить.
У. Г.: Поэтому я начинаю ощущать, что глупо даже пытаться это сделать. И вместе с тем есть ощущение, что раз есть это состояние, то разговоры о нем могут пробудить в людях интерес – им станет любопытно, насколько это возможно. Врачи очень заинтересовались и захотели узнать об этом побольше. Безусловно, вы можете подходить к этому с точки зрения медицинской науки, если вам удастся это изучить. Возможно, когда-нибудь вы откроете лекарство, которое приведет человека в такое состояние. Однако нет гарантий, что вам это удастся. Возможно, вы тем самым уничтожите клетки мозга. Кто знает?
Хислоп: Но мне кажется, что имеет смысл говорить о движении ума в следующую точку Например, ваше описание того, как вы видите все философские вопросы, ведет к самому главному вопросу: существует ли мыслящий?
У. Г.: Мыслящий существует. Почему я ставлю его существование под вопрос? Многие говорят, что его нет, однако здесь он существует. Почему я ставлю это под вопрос? Я точно знаю, что этот парень существует.
Хислоп: Мне кажется, вы сказали, что существует мыслящий или нет, было глупо...
У. Г.: Я сам старался сделать все возможное для того, чтобы найти его и то место, в котором он находится, и мне это не удалось. Но несмотря на это, он существует. Говорят, что его нет. Но для меня он есть. Я сделал все, чтобы найти его местонахождение, и я все время двигался по кругу. Однако отрицать его существование глупо, ибо он там. Почему говорят, что его нет?
Хислоп: Но вы сказали, что для мыслителя спрашивать, существует он или нет, – абсурд…
У. Г.: Абсурдно продолжать это делать, так как ответа не найти.
Хислоп: В вашем нынешнем состоянии, думаю, я вижу, что это невозможно. Думаю, это действительно так.
У. Г.: Я думаю, что взаимодействую. Я никого не обвиняю. Я постоянно взаимодействую – каждый момент моей жизни, где бы я ни был, – не осознавая, сижу я или двигаюсь, или разговариваю, независимо от того, чем я занимаюсь. Это похоже на цветок; его аромат всегда присутствует.
Вам кажется, что есть нечто, чего нужно добиться, что нужно совершить, во что нужно войти. Но на это просто случайно натыкаются. В этом и вся его простота. Но вы не можете продублировать мою жизнь; моя биография не имеет никакой ценности! То, что я сделал или не сделал, не имеет значения. Однако в моем случае была интенсивность, мощь. Она необходима. И серьезность необходима. Если ее нет, не прикасайтесь к этому. Как вы сказали, ложные мантры уничтожат и его, и нас. В любом случае таково было мое открытие. Возможно, завтра я скажу что-то иное.
Вам не удастся узнать источник мысли. Вы никогда не узнаете, как возникает мысль. Единственное, что вы знаете, находится внутри вас, – как возникает мысль, но не источник мысли. Точно так же, вы никогда не узнаете источник жизни; не узнаете, как она зародилась. Ученые могут создать формулу в лаборатории и они могут создать монстров, но это не одно и то же.
Хислоп: Они говорят, что уже сделали это открытие.
У. Г.: Правда? Но открытое ими они хотят использовать в лечебных целях или с целью модифицировать, изменять, разрушать. Это не созидание. Созидание – это создание чего-то момент за моментом. Видите ли, это всегда созидательно. Это созидательная энергия – эта шакти, или энергия, создавшая эту Вселенную. Ты – часть того и ты и есть то. Разделенность исчезла. Если есть потребность, она, возможно, выразит себя в созидании. А если потребности нет, потребности нет.
Почему я это говорю? Это единственное, что индивидуальность может и должна сделать. И затем ты становишься каналом для того, что является источником, что бы это ни было – вы называете это Богом, Господом, Ишварой и тому подобным. Имя не имеет значения. Источник – я предпочитаю называть это энергией жизни – есть сама жизнь. Даже если твое тело уйдет, жизнь не разрушится. Как жизнь может быть разрушена? Жизнь обладает непрерывностью, а ум нет. В этом и трудность. На самом деле здесь нет никакой непрерывности. Это ложная непрерывность – в ней всегда существует пробел. Между этими двумя вещами всегда есть пробел. Кажется, что нить проходит через все эти бусины. Но на самом деле нет никакой нити, но то, как они все вместе крепятся, – вот что интересно.
Хислоп: Хорошо, вы сказали, вам удалось прояснить идею о личности.
У. Г.: Личность, центр, или эго, «я» или как там оно еще называется – плотно закутана.
Хислоп: Это идея?
У. Г.: Идея. Это просто идея. Я не знаю, жив я или мертв. Я не могу сказать. Если вы у меня спросите: «Ты жив?» – я на самом деле не знаю. Таков ответ. Возможно, это звучит глупо и неправдоподобно. Но если я задам вам этот же вопрос, на него будет очень трудно ответить. Вы сами это обнаружите. Откуда вы знаете, что вы живы?
Хислоп: Я понимаю, почему трудно ответить на этот вопрос.
У. Г.: Да. Откуда вы знаете, что живы?
Хислоп: На него нельзя ответить.
У. Г.: Все научные, теологические и психологические объяснения не имеют никакого значения. Предположим, ты скажешь психологам, что сама основа твоего психологического мышления бессмысленна – и психолог меня выгонит, назовет психом и тому подобное. Но это так. И подобные представления пускают очень глубокие корни; они начинают представлять собой угрозу. Я согласен, нам нужны психологи и психиатры – для тех, у кого психические заболевания. Однако эти представления начинают пускать повсюду глубокие корни, как религия. Психиатр стал современным аналогом священника, однако ему самому нужен психиатр.
Хислот: Да, очень часто приходится слышать, что это так.
У. Г.: Взять специалистов по заболеваниям сердца, которые умирают от сердечных приступов. Я знал нескольких таких людей. Они лечили пациентов с больным сердцем и сами от него умирали. Вот так… никогда не знаешь.
Виктория: Иногда я чувствую, будто через мой мозг проходит какой-то ток.
У. Г.: Это электричество. Физиологи, изучающие мозг, измерили это электричество. Они говорят, что человеческий мозг и тело производят около 10–12 ватт электричества[3].
Это совершенно верно. Они также когда-нибудь обнаружат, что оккультисты и йоги сказали то же самое, только другими словами. Обычно вокруг тела существует магнитное поле шириной в четыре пальца. Это электромагнитное поле. Но сегодня у них нет способа это измерить. Однажды они, возможно, обнаружат все то, о чем говорили йоги. Не то, о чем некоторые из этих парней писали – про ауру и чакры с разными цветами и всякую подобную чепуху. Все это не так. Цвета, которые они визуализируют, и всякие сложные рисунки не имеют никакого отношения к чакрам. Я прочитал ту книгу, которую дал мне Дешикачари. Автор вообще не знает, о чем он говорит.
Хислоп: Он профессиональный сочинитель.
У. Г.: Все это основано на его собственных фантазиях. Они визуализируют чакры в разных цветах. Цвета есть – синий, черный, – но не так, как их показывают в книгах, где цвета такие яркие. Итак, возвращаясь к предмету нашей беседы…
Виктория: Да, вы также говорили об электричестве в теле…
У. Г.: Да, электричество. У нас вокруг тела проходит магнитное поле шириной в четыре пальца. В медитации сознание расширяется, ты обнаруживаешь, что буквально «взрываешься», и оно расходится во все стороны. Это ничто; это просто сознание расширяется. Но здесь сознание беспредельно.
Хочу сказать вам еще кое-что. Знаете ли, я где-то шесть месяцев выполнял асаны йоги – Дешикачари посоветовал мне девяносто дней брать уроки, сказав, что мне это необходимо. Он сказал, что наблюдал за моим дыханием и что оно было неправильным. Но то, что он сказал, было неверным.
Видите ли, у дыхания есть его собственное движение. И иногда йоги хотят контролировать эти изменения в естественном течении дыхания. Я и об этом тоже с ним говорил, но он не очень понял. Однако он понял, что я рассказываю ему нечто для него совершенно новое. Видите ли, вы осознаёте движение воздуха и ничего не делаете. И это помогает вам задать этому направление. Ведь что это такое? Это дыхание. Это выражение – прана, как ее называют индусы. Когда человек умирает, он испускает дух. И это нечто колоссальное, это жизненная сила, дыхание. Когда я прогуливаюсь от Саанена до Гштаада и обратно, все исполнено красоты. Нас окружают прекрасные вещи. И я глубоко дышу. Возможно, именно отсюда и пошло выражение «захватывать дух».
Итак, когда я что-то вижу, то первая реакция – физическая. Ты глубоко дышишь. Это похоже на дыхательное упражнение. Своим собственным способом красота запускает во мне потрясающие потоки воздуха. И когда я начинаю глубоко дышать – глаза при этом естественно закрываются, – я всегда вижу свое тело… как будто на рентгеновском снимке. И все тело видится как тень[4].
Виктория: Тень?
У. Г.: И ты видишь кости. Но я на самом деле видел только тень в костях. Я несколько раз объяснял это Дешикачари. Ему было очень интересно – он никогда ничего подобного не слышал. Он совершенствовал свое тело. Он мучил себя и усовершенствовал себя в йога. Однако нет связи между тем, что он говорит от себя, и тем, что он цитирует. Однако осмотрев тебя, он скажет, что же нужно конкретно тебе. Он ведь занимается терапией. И вам нужно тоже к нему сходить. Это вам поможет.
Хислоп: Вы что-то говорили о теле в форме тени.
У. Г.: В самом начале, когда я стоял на голове, я осознавал лишь эту тень моего тела. Не было никакого ощущения костей, никакого ощущения тела. Никогда – и это очень странно. Стою ли я на голове, хожу ли, лежу ли, я никогда не ощущаю все свое тело. Однажды со мной случилось нечто странное. Впервые произошло полное растворение тела – и никаких ощущений, кроме чувства «стягивания». А потом, когда я вернулся, я с большим трудом собирал тело обратно… как хирург, который собирает его по частям. Мне было очень трудно, это было так забавно – собирать форму всего своего тела. Мне было так трудно – например, куда приделать голову? Это что-то вроде замешательства при собирании пазла. Какое-то время я смотрел на свою голову. Вот она, голова, она уже здесь, и не надо ничего делать. Мне понадобилось ровно полчаса, чтобы вновь собрать свое тело, и даже тогда оно было тенью. А теперь нет даже и тени. В самом начале, на протяжении нескольких месяцев, было так, а потом оно стало расширяться.
Виктория: Расширение сознания?
У. Г.: Расширение сознания. Даже сейчас это иногда происходит. Это просто. Я это ощутил во время медитации и раньше тоже ощущал. Но сейчас это совсем иначе. Сейчас нет ничего. У меня нет ни тени, ни этого расширения. В тот момент, когда я закрываю…
Виктория: Его больше нет.
У. Г.: Больше нет. Нет даже осознавания внутри.
Виктория: А почему ушло осознавание внутри?
У. Г.: Нет даже осознавания внутри. Оно полностью исчезает, сливается с целым. Вы – целое. Я не делаю попыток увидеть это; увидеть, что это такое. Этого больше нет, и меня все это не интересует.
Виктория: Вы потеряли интерес к таким вещам.
У. Г.: Я не беспокоюсь о таких вещах – иду ли я или стою на голове. Однажды Дешикачари понаблюдал за этим и сказал мне: «Твое тело движется само по себе».
Виктория: Потому что больше нет страха...
У. Г.: Собственным образом. Но у меня до сих пор трудности со счетом. Мне нужно считать, на какой счет я делаю вдох-выдох – вдох на счет 20, выдох на счет 20, задержка на счет 20. А затем нужно еще считать, сколько раз я это повторил. Раньше я путался и мне это казалось глупым. Но оно как-то само происходит; хотя ты и не следишь за этим, ты осознаёшь, как все это движется по твоему телу. Ты наполняешься этим воздухом. Каждая клетка твоего тела им наполняется. Так что это должно делаться очень медленно.
Виктория: Само совершенство…
У. Г.: Совершенство. Оно заполняет все; когда ты делаешь вдох через одну ноздрю, заполняется только одна сторона, а не обе. Доктора отказываются это принимать. Они говорят, что это невозможно. А это возможно. Когда я вдыхаю здесь, то эта сторона наполняется, а та остается пустой. Когда я так дышал, я внезапно почувствовал, что воздух из меня уходит. Что случилось – был какой-то разрыв или что-то в этом роде? Я стал это рассматривать. И это было ошеломляющим. Когда сталкиваешься с этим, то потом все по-новому. Когда вы это обнаружите, уже ничего не будет по-прежнему. Все будет совершенно иначе. Все будет совершенно иначе, так как это уже будет ваше.
Дж. Кришнамурти мне это сказал, когда у меня был ментальное переживание смерти в 1953 году. У него были разные пугающие последствия. Было много разных изменений, преображение – это и было преображением. Все его знания стали моими знаниями – без всяких усилий я мог понимать идеи Дж. Кришнамурти. Все остальное исчезло, и это стало частью моих знаний. И он сказал, что у меня внезапно произошли изменения в разуме. У меня уже был другой разум. Это произошло внезапно и стало для меня преградой. Понадобилось 14 лет, чтобы освободиться… не от Дж. Кришнамурти… а чтобы освободить себя от своего собственного опыта.
В то утро я пошел к нему, полный экстаза и блаженства, а затем в своей поэтичной манере стал ему все рассказывать, и он слушал целый час. А затем спросил: «Зачем вы это делаете? Вы хотите от меня подтверждения, что это так. Если это истинное, оно оказывает воздействие». Он употребил именно эти слова: «Если это истинное, оно оказывает воздействие. И вы бы сюда не пришли. Если это с вами произойдет, вы уйдете и никогда больше меня не увидите». Во время нашей второй встречи именно это и произошло со мной. Я никогда не возвращался. «Если вы уйдете, вы никогда не вернетесь, вы больше ни к кому не пойдете и никого не спросите. Это будет чем-то новым; это будет вашим открытием и оно будет жить. И никто не сможет это разрушить, и не будет нужды кого-либо об этом спрашивать». Это то, что он сказал во время нашей первой встречи, и это именно то, что произошло после.
Так что когда все это происходило, оно было очень волнующе и ошеломляюще. И все, что я видел, слышал, ощущал на вкус, запах и на ощупь, поражало меня. Я задавал вопросы, чтобы узнать, что это такое. А сейчас вопросов больше не возникает. Какая разница, чем вещи являются. Они – то, что есть.
Существует живой контакт. А вмешательство этого вопроса нарушает этот живой контакт. Сейчас здесь непосредственный контакт – живой контакт с тем, что ты здесь видишь. Возможно, это и есть единство жизни.
Виктория: Итак, теперь вы не задаете вопросов.
У. Г.: Понимаете, там есть движение, не обязательно чего-то живого. Видите, как движется вон та белая ткань? Это создает движение внутри меня, здесь. Вот отражение этой белой штуки – я даже не знаю, что это такое. Возможно, когда мы были юны, мы именно так и смотрели на вещи. Итак, это движение вызывает движение и во мне. Любое движение – не важно какое. Ваша рука движется там… и возникает внезапное движение здесь.
Виктория: Вы видите руку?
У. Г.: Теперь в этом нет необходимости. Какая разница? Ты и есть это движение. Оно движется – независимо от того, кто создает это движение внутри тебя. Это не имеет значения.
Виктория: Мне кажется, мое дыхание участилось...
У. Г.: Могу посоветовать, если у вас будет время, съездить в Мадрас, провести там недельку и поговорить с Дешикачари. Он сможет объяснить вам, что это такое, и дать вам инструкции. Это вам поможет.
Но не ходите к врачу. Эти припухлости – часть процесса. Проблема может быть вызвана чем-то еще. Первое, что происходит, – шея вдруг становится неподатливой.
В моем случае я думал, что все дело в неподатливости шеи. Но дело не в этом. Сначала все становится неподатливым. А затем тело расширяется. Ощущается некое сжатие… всего… а это дает тебе ощущение расширения. И поскольку есть расширение сознания, сторонний наблюдатель может что-то заметить – например, что этот парень кажется выше. Я сам такое испытал. Дж. Кришнамурти не очень высокий. А мне вдруг показалось, что он очень высокий.
А еще я вдруг начал чувствовать, что вешу 630 кг. Всю жизнь я весил 63 кг. И вдруг мне кажется, что я вешу 630! Такой огромный толстяк! Я встал на весы, чтобы проверить, и они показывали 63 кг. Но по ощущению были все 630. А иногда кажется, что я не вешу и шести кг. Тогда тело кажется таким легким. Это может быть потому, что, как говорит Дж. Кришнамурти, когда проблема разрешена, чувствуешь себя очень легким.