Северус Снейп был загадкой.
Нет, решила Гермиона. Он был хуже, чем загадка. У загадок есть решения, ответы. Северус был головоломкой, не поддающейся дешифровке. Каждый раз, когда она думала о нём, она не могла найти причину или объяснение его поведению.
Пока они были студентами, профессор Снейп отравлял их существование, хуже него был лишь Вольдеморт. И в то же время, несмотря на его нелюбовь к ним, он рисковал своей жизнью снова и снова, чтобы их спасти. Он был преданным членом Ордена, оставаясь Упивающимся Смертью. Он использовал каждую возможность, чтобы спасти всех, кого мог, включая магглов, но, похоже, он не беспокоился о спасении своей собственной жизни. Ему был отдан приказ Вольдеморта соблазнить её ради информации, или, в противном случае, расплатой будет его жизнь. Но пока всё, что он делал – это целовал её на ночь.
Она не могла постичь его. Это из-за того, что она – грязнокровка? Он не находил её привлекательной? Его интересы лежали в … другой области? Или причина находилась за пределами её понимания?
Не то чтобы она жаловалась на его поцелуи, напомнила она себе. Северус Снейп обладал довольно хорошей техникой, говоря об искусстве поцелуев. Она готова была поспорить, что эта мысль никогда не приходила в голову студентам Хогвартса. Этот мужчина целовался просто восхитительно.
Их ночное прощание стало определённым ритуалом. Он провожал её до комнат и останавливался, когда она называла пароль, чтобы войти. Дверь немного покачивалась, и она смотрела вверх, в эти бездонные чёрные глаза, а он медленно переводил взгляд на её губы, затем обратно. Его рука ложилась на её затылок, контролируя её движения, и он легко касался её губ своими, будто давая ей время для протеста.
Второй поцелуй был не таким; его губы становились более требовательными, когда они размыкались, и кончик его языка касался её рта. Её губы открывались, и он наслаждался ею, точно также как и она – им. Это сопровождалось несколькими длинными мгновеньями чистого, неподдельного удовольствия. И именно за такое времяпрепровождение он отпускал язвительные замечания и снимал огромное количество баллов с факультетов, если он засекал студентов за этим. Как только её руки притягивали его ближе к себе, он прерывал поцелуй и мгновенье пристально на неё смотрел. Гермионе никогда не удавалось прочитать эмоции в его глазах. И необычным голосом (хотя глубоким и сексуальным) он желал ей хорошей ночи. Затем он уходил, а его черная мантия развивалась в такт его шагам. Он, несомненно, не понимал и не предполагал, что покидает её, растаявшую от желания.
И каждый раз, когда Гермиона обдумывала загадку под названием «Северус Снейп», она не придвигалась к решению ни на шаг.
Он пребывал в прекрасном настроении. Настала пора Рождественских каникул, и он наслаждался отсутствием уроков. Вопреки распространённому мнению Северус не ощущал ненависти ни к учительству, ни к своим студентам, но быть Упивающимся Смертью и шпионом Ордена в дополнение к преподаванию – это слишком, и такое напряжение не выдержит ни один человек. Не говоря уже о том, что он проводил каждое своё «свободное» мгновенье, планируя соблазнение ученицы, и это полностью съедало его время.
Чем больше он находился рядом с ней, тем больше он её хотел. В лаборатории она была одарённой ученицей и, казалось, предвидела каждое его движение. Сейчас она преподавала у первого по четвёртый курсы и показывала себя прекрасным педагогом в классе. Не говоря уже о том, что она взяла на себя проверку скучнейших сочинений не только всех курсов, но и его выпускных классов. Не мог же он винить себя из-за того, что постоянно думает о том, какова она в постели?
Тем не менее, Северус понял одну вещь, о которой он раньше даже не задумывался: он хотел, чтобы она его желала. Ему не было достаточно того, что он мог манипулировать ею, чтобы оказаться в её кровати. В этом случае он бы придумал срочную потребность в крови девственницы и позволил её гриффиндорской отзывчивости прийти на помощь. Он был уверен, что, побывав однажды в её постели, он сможет принести ей достаточно удовольствия, чтобы оказаться там снова. Несмотря на это, он хотел, чтобы она позвала его. Он хотел, чтобы она его выбрала, и его интересовало, отчего вдруг в нём так поздно проснулась совесть. И это больше всего причиняло беспокойство.
Когда бы его не вызывали, она была в лаборатории, ожидая его возвращенья. Она всё время носила с собой Маги-аптечку, дополнив её специальными зельями для снятия последствий Круцио. Он никогда раньше не хотел, чтобы о нём так беспокоились, но находил её заботу менее нежелательной, чем мог предположить. В случае если он приходил невредимым, она наливала ему скотч или бренди и сидела рядом в тишине, никогда не расспрашивая.
Однажды он поинтересовался:
- Скажи, Гермиона, ты непрестанно задаёшь вопросы. Но до сих пор не спрашивала меня о Тёмных Празднествах. Почему? – Северус понимал, что, ставя такой вопрос, открывает ящик Пандоры: у неё появляется возможность разузнать обо всём, что пожелает.
- Потому что я не верю, что ты действительно хочешь говорить об этом, - ответила Гермиона, пристально на него посмотрев. – Но если ты захочешь, то я всегда готова тебя выслушать.
Это, скорее всего, из-за бренди. Или, возможно, из-за множества бессонных ночей. Наверно, он был слишком утомлён ролью пешки для двух сторон и постоянными вызовами от обоих хозяев. Или, может быть, он нарывался на ссору, нуждаясь в оправдании для криков и своего бешенства, искал причину, чтобы выплеснуть все эмоции, которые с огромным усилием воли он в себе сдерживал. Но он обнаружил, что спрашивает:
- Ты, в самом деле, хочешь знать?
- А ты, в самом деле, хочешь мне рассказать? – она вернула ему вопрос. – Потому что если ты был достаточно силён, чтобы через это пройти, я смогу быть достаточно сильной, чтобы это услышать. Если тебе станет от этого легче.
И вот опять на него нахлынуло это странное чувство трепета, ощущаемое им порой, когда она находилась рядом. Он сидел в кресле, а она свернулась на диване, подобрав под себя ноги. Комната была освещена только светом камина, и она выглядела такой юной, но такой желанной, что он захотел взять её прямо сейчас и прямо здесь, на восточном ковре. Вместо этого, он провёл её до комнат и поцеловал.
Она была его слабостью, а он привык избавляться от слабостей в своей жизни точно так же, как и маггловский хирург – избавляться от опухолей. Но он обнаружил, что не в состоянии избавиться от неё, от единственного светоча во тьме. Он больше не хотел манипулировать ею при помощи своих положительных поступков, хотя он всё ещё руководствовался собственным эгоизмом. Вид её улыбки стал привычным для него, а также осознание того, что в его силах сделать её счастливой. Слишком большую часть своёй жизни он занимался тем, что делал людей несчастными, но её…её он смог бы сделать счастливой.
Как обычно они находились в его личной лаборатории, которая была лучше укомплектована, чем школьная. Последняя была спланирована как классная комната, а эта – разработана для экспериментов и более глубокого изучения зелий. Здесь находилось такое оборудование, о котором студенты выпускного курса даже и не догадывались.
- Гермиона, через пару минут ты мне понадобишься, - сообщил он ей тихим голосом, наблюдая, как последние крупицы песка струились на дно песочных часов. По условленному сигналу она открыла дверь Тёмного Шкафа, сделанного на заказ, и замерла с таймером в руках. Тёмный Шкаф представлял собой небольшое помещение, зачарованное таким образом, что туда не проникали ни воздух, ни свет. Охранные чары было почти не возможно преодолеть, но, так как он был Мастером Зелий лишь школы, то смог добиться установки только одного такого агрегата.
Как только последняя песчинка упала, он потушил огонь под котлом и накрыл его крышкой. Надев перчатки из драконьей кожи, Северус быстро отнёс котёл в Шкаф. Затем он закрыл дверь, и Гермиона установила таймер на 169,5 часов.
- Теперь подождём, – даже сказав это, он знал, что его слова излишни, поэтому он мысленно высмеял себя за констатирование очевидного. Последнее время он часто так делал: использовал пустые слова, чтобы наполнить чем-то тишину между ними. Осмотревшись, он не был удивлён, заметив, что Гермиона уже убрала в лаборатории. Она была поистине выдающейся ученицей. Однажды она станет замечательным Мастером.
Ах, если бы только она стала замечательной искусницей для Мастера Зелий, печально рассмеялся его внутренний голос. Но он хотел, чтобы она стала не только искусницей в зельях, он хотел, чтобы она стала его женой.
- Думаю, на сегодня мы закончили, - продолжил он. – Теперь я могу сопроводить тебя до твоих комнат.
После установления защиты на дверь личной лаборатории он повёл её по подземельям. Будучи ребёнком, Гермиона беспрерывно болтала, задавая вопросы. А сейчас, когда она стала взрослой, он хотел, чтобы она была такой же разговорчивой. Но он просто не знал, как поощрить её к этому. Они молча дошли до портрета Лукреции Борджа. (прим. авт.: Лукреция Борджа принадлежала к знатному роду исп. происхождения; считается, что она была отравлена зельями.) Гермиона назвала пароль, но продолжала стоять, выжидающе глядя на Снейпа после того, как портрет открылся.
Он всегда делал паузу перед тем, как её поцеловать, специально давая ей возможность отказаться или отвернуться. Ещё ни разу она так не поступила, но Северус всегда удостоверялся, что он предоставил ей право выбора. Их первый поцелуй был только обещанием, лёгким и дразнящим. Это всегда происходило в коридоре, на случай, если за ними шпионят слуги Тёмного Лорда. Северус презирал публичное проявление чувств, но ещё меньше хотел, чтобы в этом принимала участие Гермиона, хотя та никогда не жаловалась.
Во втором поцелуе он позволял своей страсти выплеснуться наружу. Он наслаждался сладостью её невинности, и это умиротворяло его испепелённую душу. Одна рука поглаживала её голову сквозь тонкие, но такие шелковистые волосы, а другая ложилась на её плечо. Северус никогда не разрешал себе зайти дальше, иначе он бы позабыл своё решение о том, что она должна добровольно отдать себя; он бы просто не устоял перед соблазном, всё время его мучившим. Гермиона должна сама пойти на этот последний и заключительный шаг, после которого их отношения перейдут в другую плоскость.
Но она этого не делала.
Глядя в её глаза и читая в них доверие, испытываемое к нему, Северус отворачивался от неё и быстро уходил перед тем, как вся его решимость разобьется вдребезги. Она никогда не окликала его и никогда не упоминала об этом на следующий день.
Тем вечером всё было как обычно. Гермиона назвала пароль, и он дважды её поцеловал. И опять, глядя в её глаза, он не мог продолжать дальше. Северус не был способен злоупотребить доверием, которое она к нему испытывала. Он подвёл её к этому, но следующий шаг она должна сделать сама.
Выпустив её из своих объятий, он развернулся на каблуках и зашагал прочь, когда её голос остановил его.
- Не хочешь зайти на чашку чая? – её голос был твёрдым, но он уловил нотки неуверенности в нём.
Северус повернулся к ней.
- Если я зайду, то буду рассчитывать нечто на большее, чем просто чашка чая. - Пророкотал он, предупреждая её.
И опять Гермиона удивила его своей улыбкой:
- Именно на это я и надеюсь, – она взяла его за руку и провела в свою комнату.
На протяжении нескольких месяцев они продолжали в такой манере: коллеги – днём и любовники – ночью. Формально у Гермионы был ещё год, чтобы закончить своё ученичество, но она быстро продвигалась в теории и уже начала готовить свой первый собственный проект. В то время как его жизнь всё ещё была ограничена Орденом и Вольдемортом, Хогвартс оставался оплотом стабильности в самом центре хаоса. Северус обнаружил себя задумывающимся над тем, что произойдет, если они оба выживут и будут продолжать их преподавательский тандем. Он понял, что мечтает о том, как однажды Вольдеморт будет побеждён, Дамблдор всерьёз рассмотрит его кандидатуру на место преподавателя ЗОТИ, а Гермиона станет новым профессором Зелий.
Его мечты и его надежды, его махинации и его манипуляции поддерживали его дух. После каждого Тёмного Празднества он возвращался, чтобы увидеть с каким беспокойством Гермиона ожидаёт его. Северус понял, что ему нравится держать её в своих объятьях, пока он спит. Он также обнаружил, что она была не только требовательной, но и дарящей любовницей.
Он чувствовал себя таким довольным, как никогда в жизни. А затем всё закончилось. Победа над Вольдемортом была наиболее странной, чем кто-либо мог предположить. Сам Северус думал, что это закончится жестокой битвой на землях Хогвартса, и он с содроганием ожидал её начала.
С помощью нескольких поисковых чар Гарри Поттер, авроры и остальные члены Ордена Феникса аппарировали в убежище Упивающихся Смертью. Поттер наложил требуемое заклятие на Вольдеморта, убил Тёмного волшебника, удержав его дух внутри мёртвого тела. Северус скинул маску и ненавистную мантию, когда услышал многочисленные хлопки аппарации вокруг себя.
Нужно было обезоружить оставшихся Упивающихся Смертью и взять их под арест. С обеих сторон потерь было на удивление мало. Шли летние каникулы, и Северус вернулся в замок в одиночестве, оставив Гермиону в объятиях Гарри Поттера и Рональда Уизли. Победили всё ещё поздравляли друг друга и переправляли оглушенных Упивающихся Смертью в тюрьму. Но Северус всё ещё пребывал в состоянии шока от того, что не было никакой Последней Битвы.
Он никогда не был уверен в том, что доживёт до этого дня. Поэтому сейчас он пребывал в полной прострации.
Она была молода. Она была бесстрашна. Она была одной из самых талантливых студентов, с которыми ему приходилось сталкиваться, по всем магическим дисциплинам. И он знал, что любит её. Он никогда не встречал никого похожего на неё. К тому же он потратил годы, манипулируя ею, чтобы она зависела от него и доверяла ему.
Он обнаружил, что любовь совсем не такое чувство, как он всегда полагал. Если ты кого-то любишь, то это не делает тебя слабым. Теперь именно его любовь к ней делала его сильным. Он направился в свой кабинет и начал что-то писать. Закончив, он аккуратно свернул пергамент и продублировал его для своего архива. Она всё ещё не вернулась, поэтому он сунул послание за портрет Лукреции Борджа и вернулся в свои комнаты.
Там Гермиона и обнаружила его через час. Этот час он провёл в размышлениях, и он уповал на то, что его решимость не ослабнет. Она заслужила свободу.
- Северус, что это означает? – спросила она, протягивая пергамент.
Северус невозмутимо взглянул на неё.
- Ты разучилась читать?
- Ты даёшь мне сертификат Мастера Зелий на год раньше, – она смотрела на него с такой болью в глазах, что он отвернулся, не имея сил выдержать этот взгляд. – Почему?
- Потому что ты уже готова.
Гермиона начала спорить с ним, напоминая, что она всё ещё не закончила свой независимый проект. Перечисляла, сколько всего она ещё хочет изучить. В конце концов, она расплакалась.
- Я не уйду от тебя, Северус. Я люблю тебя.
Со сверкающими глазами он повернулся к ней.
- Как ты можешь такое утверждать, если у тебя просто не было другого выбора? Наши «отношения» основываются на приказе Вольдеморта, - презрительно начал он. – Или ты об этом забыла? – Северус усилием воли удерживал маску безразличия на лице и стоял, не двигаясь, в то время как слёзы катились по её щекам. Гермиона выбежала из его комнат.
Долгое время он просто сидел, уставившись на огонь, и размышлял, почему он любит её. Жизнь была намного проще, когда он только желал её. Ведь она молода, и её сердце быстро исцелится. Северус сомневался, что ему удастся забыть её. Но у него не было и тени сомнения, что она заслуживает лучшего. Клеймо Упивающегося Смертью останется с ним до конца его дней. Люди всегда будут шептаться и перемывать ему косточки. Она не заслужила мужа, к которому постоянно будут относиться с подозрением.
Решив отдохнуть немного, но не чувствуя уверенности, что ему удастся заснуть, когда её нет рядом, он встал и, подчиняясь сложившейся привычке, проверил охранные заклинания. В классной лаборатории кто-то находился. Он должен был это проверить, слишком много редких ингредиентов хранилось там. С палочкой в руке он открыл дверь и проскользнул внутрь.
Гермиона работала у котла, добавляя туда сушеные крылышки жуков. Когда она помешала зелье три раза по часовой стрелке, он сообразил, что она варит Крововосстанавливающее зелье.
- Что ты здесь делаешь? – резко спросил он. – Разве ты не поняла, что я сказал тебе?
Она отложила ложку для помешивания и вызывающе посмотрела на него.
- Я поняла это слишком хорошо, - ответила ему Гермиона, уперев руки в бока. – Но если ты думаешь, что тебе так просто удастся выкинуть меня из своей жизни, то ты очень ошибаешься, – она вернулась к своему рабочему месту, как всегда убрав после себя. Когда таймер, бывший когда-то мышью до того момента, как ею занялась Гермиона, пропищал, она убавила огонь, чтобы дать зелью покипеть, именно это и должно с ним происходить ещё в течение трёх дней. Отметив время в своём журнале Зелий, она повернулась к нему.
- Если ты хочешь избавиться от меня, - начала она объяснять с решимостью, - то тебе нужно будет сначала оглушить меня, затем вытащить из этого замка и наложить Обливиайте на меня по ту сторону ворот. И должна предупредить тебя, что буду отбиваться, а я довольно неплоха в этих глупых помахиваниях палочкой. - У неё хватило нахальства послать ему наглую ухмылку, когда она вытащила палочку и произнесла: - Эванеско, - чем окончательно очистила стол.
Северус мог только смотреть на неё, когда она подошла к нему, и её руки пробежались по его груди, остановившись на плечах.
- Я люблю тебя, - непоколебимо произнесла она. – И у меня есть ещё год ученичества, чтобы заставить тебя полюбить меня в ответ.
Если бы он был благородным человеком, то он оттолкнул бы её от себя. Он бы объяснил ей, что он не является ни благодушным, ни легким по характеру. Он бы попытался отговорить её от этого. Взамен он сжал её в своих объятиях и удовлетворенно вздохнул.
- Ты уверена? – спросил её Северус. Когда она закивала у него под подбородком, то он нежно напомнил ей, что не желает слушать дребезжание её головы, поэтому ей следует говорить вслух.
- Я уверена, Северус, - ответила она. – Именно тебя я хочу. Ты – единственный, кого я люблю.
- Ты должна быть совершенно уверена, Гермиона, - предостерёг он, и его объятия стали ещё крепче. – Я люблю тебя слишком сильно, чтобы когда-нибудь отпустить. Ты останешься со мной навсегда?
Её руки обвились вокруг него.
- Если ты спрашиваешь, согласна ли я выйти за тебя замуж, то мой ответ – да. Если ты просто просишь остаться с тобой, то ответ всё равно – да.
Так началась жизнь Северуса и Гермионы Снейп, их любовь зародилась в течение войны и расцвела в мирное время.
~Конец~