Какой же философии музыки следует придерживаться?

Введение

Вопрос о том, что представляет собой фило­софия музыки - это тема, которая не может быть прояснена без объяснения по поводу того, как можно понимать «философию вообще» и на­значение философствования. И в условиях до­вольно критичного современного отношения к философии это выглядит как вполне актуальная задача.

Понятно, что каждая из научных дисциплин, будь то философия, культурология или психоло­гия творчества, избирающая музыку объектом своего внимания, разрабатывает соответствую­щий круг проблем, используя подобающие ее теоретическому профилю приемы и средства ис­следования.

Философский подход к музыке, в рамках ко­торого она трактуется как определенная форма и результат человеческого творчества, имеет свою специфику. Он, разумеется, предполагает ис­пользование специальных научных исследова­ний. Однако здесь авансцену занимают вопросы, которые в принципе находятся вне компетенции конкретных дисциплин. Они касаются смысло­вого ядра музыки, ее сущности, специфики и т. д. Таким образом, философский подход призван выделить интегральные черты и закономерно­сти, специфическую логику развития музыки, музыкальной культуры, которые отражают и вы­ражают универсальные моменты, проявляющи­еся в пестроте и разнообразии этих феноменов общественного духовного бытия.

Свойственную философскому знанию ори­ентацию на осмысление комплекса фунда­ментальных проблем дополняют уникальные объяснительные возможности философии. Благодаря этому она становится способной весь оценивать совокупный исторический опыт существования музыки и с высоты этого опыта и судить о различных конкретных ее аспектах, ее фундаментальных онтологических основа­ниях и т. д.

Философию применительно к музыке ин­тересуют не способы «изготовления» людьми тех или иных «музыкальных продуктов» в виде произведений (хотя, например, с точки зрения философии искусства, эвристики, герменевтики это, видимо, весьма интересно, полезно и по­учительно), и даже не совокупность условий, придающих «продукту» музыкальной культуры, творческой музыкальной деятельности некую «общественно признанную форму».

1. От чего отталкиваться? Пять общих те­зисов

Тезис 1. Предмет «философии вообще», как понимают его авторы, - постижение сущности бытия (или сущностей различных составляю­щих его предметов, состояний, процессов, уров­ней и т. д.), познание сущности человеческого отношения к миру и места человека в нем. Фило­софия есть интеллектуальное усилие заглянуть «за...», в «зазеркалье явлений» - то есть макси­мально постичь их сущность [1].

Тезис 2. Философия есть духовная форма преодоления человеком своей собственной ко­нечности [2]. Причем это преодоление и выход человека «к другому», то есть в некое «вне», в область внешнего ему мира, социальных и про­чих отношений, осуществляется уникальным, только человеку присущим образом - посред­ством Слова.

Применяя эти рассуждения к вопросу о философии музыки скажем, что она есть такая часть, отрасль философского знания, которая позволяет человеку, во-первых, «заглянуть за... » внешние впечатления от действительности, в ко­торой пребывает музыка, и, во-вторых, постичь ее сущность, преодолеть человеческую «конеч­ность» в духовной реальности и ее постижении посредством некоего «слова о музыке».

Мы исходим из того, что философия ис­следует музыку как духовное по своей природе образование и принимаем то, что сфера музы­ки имеет отношение и к бытию человеческого духа.. В этом смысле мы воспринимаем как не­кую в определенной мере «парадигму» точку зрения, согласно которой «философия культуры, философия религии или философия языка не со­держит в себе знание о противостоящей челове­ку реальности, но понимает эту реальность как состояние духовной жизни человека» [3]. Следо­вательно, уже будет совершенно неуместно про­сто по аналогии с общепринятым в известной учебной литературе определением философии как науки «о наиболее общих законах развития природы, общества и познания» или похожим на него определением полагать, что и философии музыки «на роду написано» быть некой наукой о «наиболее общих законах функционирования, развития музыкальной реальности и ее позна­ния».

Тезис 3. Философия музыки предстает не просто одним из воплощений «рационалистиче­ской философии», исследующей некий мистиче­ский туман «ментальных потоков», но формой познания, стремящейся постичь язык музыки и интерпретировать его в языке смыслов, име­ющих социокультурное значение. Заглядывая в это самое «за.» музыки, философия реализу­ет попутку постичь эти смыслы в Слове, найти это Слово (выраженное, конечно же, не одним каким-то особенным словом-термином, возмож­но даже не одном словосочетанием), адекватное сущности, смыслу, природе, наконец, скажем — самой Идее Музыки. Этот путь не могут пройти самостоятельно ни искусствоведение, ни музы­коведение, ни эпистемология - они всегда будут нуждаться на этом пути в помочах философии (если угодно, — метафизики).

Тезис 4. «Что на самом деле имеет сущност­ное значение в музыке? В чем ее собственная сущность?», - разделяя такую постановку про­блемы, мы должны признать, что философия музыки, быть может, потому главным образом и есть, что она в единственном своем лице все еще обращается к этому вопросу, обрекая себя на какое-то «вечное возвращение» к этому «прокля­тому месту», пункту. Ибо каждый раз, как толь­ко мы сами или с помощью чьей-то очень умной теории отвечаем на него, тут же если уж не наш современник, так какой-нибудь следующий за нами вновь ставит его в полный рост. Это как с идеей, заложенной в известной теореме Гёделя, гласящей, что система утверждений, концепция не может быть признана истинной с точки зре­ния ее самой, изнутри ее - нужен обязательно выход во вне, в другую систему утверждений и аргументации. Так и здесь: искусствоведение, музыковедение со всеми своими отраслями и усилением со стороны исторических и культу­рологических исследований не могут дать един­ственно-истинный ответ на вопрос о сущности музыки, ее «идее» и тому подобное.

Тезис 5. В конечном счете, если исходить из древнего понятия философии как любви к мудрости, то можно, наверное, и о философии музыки говорить как о «любви к мудрости му­зыки». Думается, что постижение, истолкование этого положения, пожалуй, будет ничуть не лег­че, чем раскрывать предыдущие четыре тезиса или исследовать творчество хотя бы одного ком­позитора или исполнителя.

Какой же философии музыки следует придерживаться?

Нет однозначного ответа или совета на по­ставленный вопрос. Когда-то очень давно фило­соф-мистик Эммануил Сведенборг написал: «Все в мире наполнено Богом, и каждый берет себе в меру из этого изобилия ». Зачем это при­ведено? А к тому, что каждый в меру своих соб­ственных притязаний и способностей, в силу своих собственных убеждений и исповедуемых ценностей может выбрать ту философскую тра­дицию, которой намерен следовать.

В этой полифонии мнений нет и не будет чего-то предосудительного, вопрос лишь в том, что выбрать. В конечном счете, выбор - это «ду­ховно-практическая процедура, в ходе которой. сознание личности осуществляет избиратель­ное предпочтение одних ценностей и норм, от­вергая другие» [4].

Собственно говоря, если исходить из сказан­ного в предыдущих пяти тезисах, то философия музыки может быть представлена двояко.

С одной стороны, она может рассматри­ваться как распространение определенной фило­софской доктрины на музыку и ее понимание. И это - один из самых, вероятно, простых «хо­дов», имевший ряд примеров (вспомним, ска­жем, марксистско-ленинскую или феноменоло­гическую теории). Тогда теория, прилагаемая к музыке, станет выполнять и роль некой методо­логической базы, даже парадигмы. Здесь тоже присутствует определенный выбор, умение его обосновать. Ведь «методологические подходы, равно как и методологические принципы. мо­гут быть разными и далеко не согласованными друг с другом» [5]. В этом контексте представля­ется значимым с методологической точки зрения то, что отмечает А.С. Ахиезер: «Важное место в процессе (пере)осмысления занимает экстра­поляция и интерпретация. Экстраполяция — перенос накопленного культурного богатства, смыслов на осмысляемое явление.

Интерпретация есть творческий акт изме­нения накопленных смыслов, накопленной куль­туры, точка роста культуры» [ 6].

Чисто объективные аспекты внутренних паттернов музыки открывают возможность для широкого спектра интерпретаций. Сложные культурные значения вырастают из абстрактной формы.

А вот второй подход куда более сложен. Его суть кратко можно представить в виде про­блемы - постичь, выразить в Слове ответ на во­прос «какую философию исповедует та или иная музыкальная традиция, музыкальная культу­ра?». Вопрос исключительный по сложности. И он также имеет некоторые исторические анало­ги - например, с вопросом «в чём твоя вера?»... Выдающийся культур-антрополог и философ-гуманист П. Тейяр де Шарден писал, что «толь­ко исходя из человека, может человек разгадать и мир». Как пишут исследователи и комментато­ры его творчества, это было сказано в 1931 г. [7]. Не думаем, что за прошедшие восемь десятков лет ситуация кардинально изменилась - все, что имеет общество, все наши самые современные социальные, экономические политические, меж­дународные проблемы - это, в конечном счете, деяния человеческие.

Итак, представим на короткое время, что по­добно, например, Льву Толстому или Николаю Бердяеву, Альберу Швейцеру или Жану-Полю Сартру, которые в той или иной степени дали ответ на вопрос, в чем их вера (читайте - «фило­софия»), кто-то из выдающихся композиторов или ярчайших исполнителей, видных музыко­ведов или авторитетных музыкальных критиков обстоятельно или хотя бы тезисно ответил бы на вопросы: «Какую философию музыки вы испо­ведуете?», «какую философию исповедует (эта или та) музыкальная культура?». И почему-то представляется, что сказанное в ответ, могущее показаться как естественное выражение кредо отвечающего (а слово credo, как известно, пере­водится как «вера»), будет, думается, в лучшем случае как нечто «размышлительное» и незавер­шенное. В первую очередь как раз потому, что обстоятельный и в то же время понятный всем ответ на вопрос «какую философию ты испове­дуешь?» - дело не просто серьезное, но исклю­чительно сложное.

Самый известный у нас и наиболее авто­ритетный из всех зарубежных исследователей музыки с позиций философии и социологии, Теодор Адорно, писал: «Если кто-нибудь не­предвзято ответит на вопрос, что такое социо­логия музыки, он, по-видимому, скажет: позна­ние отношений между слушателями музыки как обобществленными индивидами и самой музы­кой. Такое познание требует по своему суще­ству обширнейших эмпирических исследований, на плодотворность которых можно, однако, рассчитывать только тогда, когда проблемы уже в теории образуют определенную структу­ру, когда известно, что релевантно и что, соб­ственно, требуется узнать [выделено нами -А. К., К. Ш.]. Только тогда исследование не будет простым набором ничего не говорящих фактов. Этому скорее будет способствовать конкретная постановка вопросов, чем общие рассуждения о музыке и обществе» [8].

Как известно, эту фундаментальную зада­чу - прояснение, что есть социология музыки, какова теория этой социологии, исходя из про­веденных им широких эмпирических исследова­ний, - Т. Адорно решил.

Так какой же «философиимузыки » если уж не следует, то хотя бы можно придерживаться? Чтобы ответить на этот вопрос, тому, кто на него будет отвечать, следует сказать, что он понимает под этой самой «философией ». Думается, опыт Т. Адорно в области социологии (и, в опреде­ленной мере, в философии) музыки подает нам весьма актуальный и наглядный пример. «Оста­ется лишь проделать путь», который пока что теоретическая философия, да и музыковедение не прошли, хотя трудами многих философов и композиторов, музыковедов и теоретиков ис­кусства серьезные шаги уже сделаны. Вопрос о том, что такое «философия музыки» - это и тео­ретико-методологическая проблема, и проблема, значимая практически.

Выступая 14 декабря 2012 г. с Посланием к народу Казахстана, Президент нашей страны Н. А.Назарбаев упомянул в необходимом поли­тическом и идеологическом контексте ханафитскиймазхаб [9], основателем которого был вели­кий исламский богослов и правовед Абу Ханифа (699 - 767), который учил: «Испытайте свое зна­ние практически, ибо знание без практики (про­верки) - безжизненное тело » [10]. Можно было бы привести бесчисленное множество других суждений о роли практики. Ограничимся лишь только что упомянутым в надежде, что можно решить не только задачу определения филосо­фии музыки путем приложения к исследованию музыки той или иной философской доктрины, но и более сложную задачу - ответить, что есть философия музыки через постижение того, ка­кую философию исповедует та или иная музы­кальная культура.

Есть, одним словом, что обсуждать. Как точ­но подметил наш выдающийся современник, глубокий знаток античности Пьер Адо: «Думаю, философам так никогда и не избавиться от со­блазнительного «plaisirdeparler»» (удоволь­ствия говорить) [11].