История употребления человеком марихуаны насчитывает несколько тысячелетий. Например, этнограф А. В. Шаповалов отмечает, что на территории Горного Алтая при раскопках Пазырыкских курганов V в. до н. э. в линзе вечной мерзлоты были найдены прекрасно сохранившиеся аксессуары скифского сеанса употребления марихуаны – небольшие конические шалаши с покрытиями из войлока и кожи, под одним из которых стояли бронзовые сосуды с обожженными камнями и обуглившимися семенами конопли, к шесту другого привязана кожаная сумка с семенами конопли (Руденко, 1962, с. 242—243).
Таким образом, было найдено археологическое подтверждение существования «скифской бани» – способа коллективного вдыхания дыма конопли причерноморскими скифами, который был описан Геродотом.
Также весьма примечательна история, которая связала растение коноплю и растафарианство – религиозное движение на Ямайке. Растафарианство (движение Раста) – религиозное синкретическое движение, в котором причудливым образом соединились ритуальные практики народной религии аборигенов, африканских рабов и мессианские иудео-христианские чаяния.
Император Хайле Селассие почитается растаманами как святой, своеобразная инкарнация древней идеи народного царя-защитника. Растаманы верят, что эфиопский император Хайле Селласие (Слава Троице) – последний царь из дома Давидова, потомок царя Соломона и царицы Савской. Даже свое движение расты получили от гражданского имени Хайле Селассие – Рас (по-эфиопски «принц») Тафари (коронован под именем Хайле Селассие I). Назвавшие себя в его честь растафаринцы (или просто «раста») ожидали кораблей Хайле Селассие, которые, как они верили, придут за ними и вернут их в обетованную Эфиопию. Они молили об этом Бога Джа в религиозных песнопениях. Бог Джа (Jah – Бог, Jahveh – Яхве) – одно из имен ветхозаветного Господа Бога. В английском переводе Библии, известном как «Библия Джеймса I» (King James Version), которая была издана в 1611 году по указанию короля Англии Джеймса I), говорилось: «Пойте Богу нашему, пойте имени Его, превозносите Шествующего на небесах; имя Ему: Джа, и радуйтесь пред лицем Его » (Псалтирь, 67: 5).
Растафарианцы утверждают, что они, как и вообще все африканцы Нового Света, находятся в изгнании в «Вавилоне» (Вавилон – библейский символ греха и неправды). Подобно ветхозаветным евреям, все африканцы должны вернуться в Землю обетованную, в утерянный рай, в истинный Сион – Африку.
С тех пор как в 70-х годах ХХ века растафарианство как религия и мировоззрение стало широко известным благодаря популярности музыки регги (реггей), привезенной на Запад музыкантом и представителем религиозного движения раста Бобом Марли (1945—1981), эта своеобразная, экзотическая культура стала близкой для очень многих людей во всем мире. Возник модный стиль жизни, который порою лишь поверхностно связан с породившей его религией и культурой. Тем не менее даже в «светском» варианте растафарианства причудливым образом отражается внутренний своеобразный протест человека против «града земного», «Вавилона» – жесткой социально-политической системы и биопрограмм звериного способа существования (правильна или нет такая форма протеста, полагаю, что многое зависит от точки зрения задающегося подобным вопросом). В любом случае, если рассматривать растафарианство как путь к живому Богу в себе, к своим духовным корням и к свободе от пут и уловок «Вавилона», а именно таким его видят все без исключения раста, то можно понять, почему культура Ямайки стала такой популярной во всем мире[90]. Как поет Борис Гребенщиков:
Джа даст нам все,
У нас больше нет проблем;
Когда я с тобой,
Ты – мой единственный дом…
Раста легко определить по «львиной гриве» – «дредам» (Dread означает страшный, ужасный; страшиться. Locks – локоны, волосы. Dreadlocks можно перевести как «ужасающие локоны»). Дредлокс являются видимым свидетельством завета (договора), существующего между раста и Джа. Это напоминание об африканских корнях и гриве льва-воина растафари.
Растафарианцы считают, что единение с Богом достигается с помощью ганджи (ganja – конопля, марихуана, анаша; ямайское название сорта марихуаны, растущей на острове; производное от названия реки Ганг (Ganges)). Есть поверье, что именно индусы завезли марихуану на Ямайку, познакомив местных жителей с религиозным использованием божественного растения, а также с методами ненасильственной борьбы с колонизаторами-рабовладельцами.
На Ямайке ганджу-коноплю-марихуану называют травой мудрости. Предание гласит, что она выросла на могиле царя-мудреца Соломона. Ямайцы верят, что ганджа – это «исцеление нации» (the healing of the nation). Они считают, что ганджа расширяет сознание и усиливает мистическое и творческое переживание. Растафарианцы верят, что Бог сам в Священном Писании дал указание на употребление травы мудрости: «И сказал Бог: – Я отдаю вам в пищу все травы с семенами, какие есть на земле, и все деревья, приносящие плоды с семенами» (Бытие, 1: 29).
Однако, как полагают раста, Вавилон имеет свои веские причины для запрета на выращивание и потребление марихуаны.
Вопреки общепринятому мнению, набожные растафарианцы не курят ганджу ради развлечения, а некоторые не принимают ее вообще, как, например, члены канонической Эфиопской православной церкви, а также многие из классических старейшин религиозного движения. Однако большинство растафарианских проповедников отстаивали практику ритуального раскуривания «травы мудрости».
Раскуриваться ганджа может частным образом, в качестве подспорья для медитации или же вместе с общиной, и тогда это уже будет «приятным Господу воскурением». Такой обычай аргументируется тем, что ганджа – это та самая «зеленая трава», одобряемая в Библии Джеймса I, и ее употребление можно считать более коротким путем к той же цели, которая достигается методами традиционного аскетизма. Эфиопская православная церковь, конечно же, выступает против этого. Православные монахи считают, что эти пути в лучшем случае опасны, а в худшем приводят к духовной гибели.
Как уже упоминалось выше, марихуана с незапамятных времен использовалась в религиозных целях в Индии в йогическо-тантрических практиках садху. Садху, или саду – термин, обозначающий аскета, странствующего индуистского монаха-отшельника, который практикует йогу; буквально – «святой, или добрый, человек».
Садху полностью посвящает себя стяжанию мокши (Великого Освобождения) с помощью медитации и устремлений к Богу. Курение глиняной трубки (chilum, чилом, чилам), наполненной смесью табака (или других психоактивных веществ, например дурмана) и чараса (charas, гашиш) или марихуаны (ganja) – общий ритуал, совершаемый садху, по преимуществу вокруг дхуни – ритуального очага с постоянно горящим огнем. Курение чараса считается священнодействием, во время которого святые мужи возносят молитвы, общаются между собой и с преданными Бога.
В индийских священных текстах, Ведах, конопле отводилось особое место. Ее считали божественным нектаром, любимым напитком бога Индры. Мифологически чарас тесным образом связан с Шивой: Шива курит его, он постоянно опьянен им, он – Господь чараса. Прежде чем сделать первую затяжку, курильщик призывает его, проговаривая одну из множества чилом-мантр: «Бом Шанкар!», «Бом Боланатх!», «Бом Шива!». Садху выдыхают дым в качестве подношения ему; они хотят участвовать в его экстазе, в его видении высшей Реальности. В качестве жеста высшей преданности садху может пометить свой лоб пеплом от чилам или даже съесть его как прасад – причащающая пища Шивы. Чарас используют как Шайвы (преданные Шивы), так и Вайшнавы (преданные Вишну). Трубка-чилом является символом тела Шивы, а марихуана, или гашиш в трубке – его сознанием. Вбирая дым легкими, преданный верит, что так он приобщается к божественной сути Шивы. Поэтому, когда новую трубку начинают передавать по кругу, каждый из курильщиков призывает Шиву, произнося одну из священных мантр (божественных мистико-магических слогов).
Корни Ибоги
(Tabernanthe iboga)
В середине XIX века межу континентом и Западной Африкой появились торговые контакты, и Европа познакомилась с первым психоделиком – выжимкой из корней ибоги. Ибога (iboga) – растение из семейства кутровых. Психоделическое снадобье использовалось западноафриканским племенем фангов (в Габоне и некоторых областях Конго) – последователями культа Бвити (Bwiti) – как средство общения с духами.
Посвящение в ритуале бвити происходит в тот момент, когда, поев ибога, посвящаемый увидит Бвити. «Бвити» одновременно означает и могущественное божество, которое открывается посвящаемому, и культовый столб или идола, являющегося основным религиозным символом. Кроме того, этот термин употребляется по отношению к предкам и душам умерших, а также к святым христианской иерархии (Фернандес, 1972). Растение является отличительной меткой участников движения и занимает в нем важное место. Мужчины пьют сок, приготовленный путем растирания ибога, а иногда просто едят растение (Поуп, 1969).
В центре храма находится священная лампада. Арфа и импровизированный барабан обеспечивают музыкальное и ритмическое сопровождение. Как пишет Фернандес, музыка играет важную роль в культе бвити. Баландье подчеркивает значение дуализма, характерного для этого культа, проявляющегося в противопоставлении женского и мужского начал, ночи и дня, неба и земли, рождения и смерти, добра и зла. Это близко к представлениям майя и может быть связано с полярными чувствами – страданием и эйфорией, возникающими под воздействием галлюциногенов.
Свидерски (1965) так описал один из ритуалов посвящения: «В день посвящения кандидаты идут в храм общины в шесть часов утра в сопровождении своих отцов и дядек со стороны матери. Там им дают две неглубокие корзины около девяти дюймов диаметром, наполненные протертыми корнями ибога. Священник встает перед подростками и говорит: „Посмотри на это снадобье, что у твоих ног. Оно должно быть приятно тебе, даже если противно на вкус, как густое масло. Если я дам тебе его, примешь ли ты его?“ Подросток отвечает: „Дай, и я с охотой приму его“. Священник изрекает в ответ: „Тогда возьми его, но ртом, а не руками“».
Священник и члены семьи наблюдают за подростками, жадно поглощающими горькое, отвратительное на вкус снадобье. В течение всего дня они непрерывно едят ибога, пока не съедят столько, сколько необходимо, чтобы увидеть Бвити. Вечерняя церемония начинается с танца, в котором участвуют все члены секты. Когда заканчивается танец, подростки удаляются в специально подготовленную хижину. Там они продолжают есть растение и затем снова начинают танцевать, но уже более энергично. Наступление сумерек знаменует начало ломбы – центральной части церемонии. Колдун пляшет около двух часов и вызывает прародителей участников действа. Следующий этап – пляска при свете факелов, во время которой воздействие ибога на участников, по-видимому, достигает своего пика. Раздаются звуки священной арфы, и все замолкают. Кроме музыки слышен лишь тихий шелест – это кандидаты шепчутся друг с другом о приближающейся встрече с Бвити. Видения продолжаются несколько часов, после чего посвящаемые впадают в глубокий сон, который может продолжаться от пяти до семи дней. Если верить Фернандесу (1965), нарисованная выше картина может иметь варианты. Например, у племени асумеге энинг (посвящаемый) иногда, после того как поест ибога, уходит на несколько дней в лес. Некоторые племена добавляют в снадобье еще и другие растения, в частности, возбуждающие сексуальные желания. Иногда смесь содержит до десяти компонентов.[91]
В 1867 году кустарник ибоги был продемонстрирован на Всемирной Парижской выставке. Начали появляться сообщения, что при больших дозах ибогаина, алкалоида ибоги, люди начинали видеть «тени» и образы ярких, цветных объектов. Видения вызывали у людей панику, так как ничем не отличались от реальных. И уже в 1910 году было запрещено не только употребление ибогаина, но также прекратились и исследования этого психоделика. Поэтому вплоть до наших дней психоактивные свойства ибоги не изучены. Тем не менее религия бвити существует и по сей день. Возникнув как реакция на притеснение со стороны французских колониальных властей, движение бвити сумело сохранить дух и элементы культуры своего народа. Культу технического превосходства и материальных богатств фанги противопоставили другие ценности – духовную жизненную силу и внутреннюю гармонию.
Аяваска, лиана души
(Banisteriopsis caapi)
Наиболее распространенное из всех священных растений Южной Америки – лесная лиана, известная в ботанике как Banisteriopsis caapi. Эта произрастающая в джунглях лиана семейства мальпигиевых, достигающая порой гигантских размеров, является главной составляющей магического напитка, который среди индейцев хиваро, живущих в Эквадоре, носит название натема. Другие названия лианы: каапи (Caapi), йахе, или яге (Yaje), аяваска, или айауаска (Ayahuasca), Natema, Pinde, Dapa, Mihi, Rahi.
С языка кечуа аяваска переводится как «лоза мертвых», «лоза душ»; «айя» означает «дух», «предок», «умерший», а «уаска» – «лоза», «лиана», «веревка». Согласно представлениям, распространенным среди некоторых племен Эквадора и Перу, душа, покидает тело именно по этой «лозе-веревке», которая ведет ее либо в нижний мир, к душам предков, либо в верхний мир, к богам, что случается реже.
Магический напиток индейцев, известный под именем аяваска (аяуаска), использовался шаманами и знахарями Амазонки с доколумбовых времен. В XIX веке на Запад стали проникать слухи и сообщения о невероятных свойствах аяваски. Утверждалось, будто находящийся под ее воздействием может проходить сквозь стены, отыскивать утерянные сокровища, заглядывать в будущее и принимать участие в событиях, происходящих в далеких странах. Миссионеры и врачи сообщали о том, что этот напиток пробуждает и развивает телепатические способности человека. Во время археологических раскопок на побережье современного Эквадора были обнаружены так называемые «магические котлы», служившие для приготовления аяваски, возраст которых – около 3500 лет. Кстати сказать, что «магические котлы» были известны разным народам (вспомним хотя бы средневековые легенды о короле Артуре, в которых отразились архетипы дохристианской кельтской культуры; в дальнейшем Котел мог превратиться в Чашу и таким образом, в виде Чаши Грааля, дойти до наших дней). Это еще одно косвенное свидетельство повсеместного употребления различных психоактивных растений (не только южноамериканской аяваски) в традиционных культурах.
В процессе приготовления кору лианы измельчают и варят с каким-либо ДМТ-содержащим растением, как правило, с чакруной (Psychotria virdis, Ruiz et Pavon, растение из семейства мареновых) или иногда с Diploterus cabrerena, или чагропанкой (чагропанка, или чалипонка, с языка кечуа дословно переводится, как «лист (pоnga) чали (сhali)»; в племенах, живущих на реке Укаяли от Орельяны до Куско, диплоптерис называется чапилонга – Chapilonga, что означает «лоза света» (vine of the light) или «лоза правды» (vine of the truth)); ранее лиана именовалась как Banisteriopsis rusbyana; лиана семейства мальпигиевых).
Водный экстракт путем кипячения и превращается в «лиану души». ДМТ – диметилтриптамин[92], вещество, выделенное Оскаром Дженигером, является основным психоактивным элементом чакруны и других ДМТ-содержащих растений. Однако по действию выделенный ДМТ радикально отличается от своего природного аналога в растениях.
Триптамины, содержащиеся в растениях, очень быстро дезактивируются, поэтому требуется присутствие психоактивных алкалоидов аяваски, которые ингибируют моноаминооксидазу (МАО), ответственную за дезактивацию триптамина. Основываясь на этих данных, некоторые ученые (А. Шульгин) считают аналогом аяваски (так называемой натуральной «анаваски» и химически синтезированной «фармаваски») любую психоактивную смесь, состоящую из двух компонентов – вещества, содержащего ингибитор МАО, и вещества, содержащего ДМТ.
Алкалоиды гармалин и гармин [93], содержащиеся в лиане, стимулируют экстрасенсорное восприятие, отчего раньше их называли «телепатин». Индейцы из племени, живущего возле реки Укаяли на востоке Перу, в психоделическом путешествии после приема аяваски даже посещали города европейцев, в которых им никогда не доводилось бывать физически. Южноамериканский антрополог Томас Ресснер так описывает их путешествие: «Индейцы, которые часто практикуют употребление аяваски, время от времени собираются и, попивая это зелье, предлагают друг другу увидеть всем вместе что-то одно. Например: „Давайте увидим города!“ Индейцы потом спрашивали бледнолицых, что за странные штуки (апаратос) так быстро носятся по улицам городов. Они в своих видениях наблюдали автомобили, с которыми в реальной жизни не были знакомы»[94]. Аяваску используют для выяснения причины болезни, поиска душ больных и различных магических операций. Но хотелось бы особо подчеркнуть одно обстоятельство, которое явно указывает на связь экстатических путешествий с импринтами, БПМ и архетипическим пластами сознания. Херардо Рейхель-Долматофф, описывая шаманские видения, отмечает: «Для индейцев галлюциногенный опыт, в сущности, является сексуальным. Сублимировать его, перейти от эротического и чувственного к мистическому единению с мифической эрой, с внутриутробной стадией – в этом состоит конечная цель, которой достигают единицы, но жаждут достичь все. Наиболее ясно эту цель сформулировал один индеец, которого научили грамоте миссионеры. Он сказал: „Принятие йаге – это духовное соитие. Это то духовное причастие, о котором говорят священники“».[95]
Данное свидетельство приоткрывает нам механизм действия психоделика. Оказывается, как полагают исследователи, недостаточно просто принять психоактивное вещество. Требуется активная работа сознания. Способность идти «глубже», не соблазняясь биопрограммами, лежащими на «поверхности» бессознательного и трансперсонального, – вот одно из условий трансцендирования и расширения видения. Можно застрять на чувственно-сексуальном уровне (первый – четвертый импринты). Для некоторых шаманов «потолок» – это коллективное бессознательное. Но лишь немногим открываются «двери» в «Святая святых».
Работа с психоделиками – это всегда встреча с тем, что принято относить к области, которая лежит за границами нашего поверхностного сознания. Но нет никакой гарантии, что в измененном состоянии сознания нас тут же, автоматически ожидает встреча с радушным, безобидным и дружелюбным миром! Иначе не было бы таких явлений, как «bad trip», и сфер, которые в иных культурах принято называть «демоническими» и «адскими». Вовсе не значит, что человек, принявший психоделик и временно освободившийся от бремени программ биокомпьютера (программ выживания в мире земной жизни), сразу же отправляется путешествовать по «небесам». Состояния сознания за пределом человеческого разнообразны. Не секрет, что существовали целые цивилизации, поклонявшиеся кровожадным и мстительным богам, которые требовали принесения в жертву людей и животных.
Александр Шульгин, знаменитый американский психофармаколог, который сам на себе испытывал синтезированные им психоактивные вещества, писал в книге «ПИХКАЛЬ» («Фенэтиламины, которые я знал и любил»): «За прошедшие годы я пришел к такому выводу: разум играет главную роль при определении действия психоактивного вещества. Кто-то привык приписывать силу препарата самому препарату, не принимая во внимание личность употребляющего. Вещество само по себе может быть просто порошком, ложкой сахара, безо всяких целебных свойств. Но у реципиента препарата есть своя реальность, которая и играет важную роль в определении возможного взаимодействия. У каждого из нас своя реальность, и у каждого будут свои собственные, уникальные отношения с веществом». Также Шульгин отмечал: «Иногда различные наркотики могут открывать разные двери в человеке, но все эти двери выходят из бессознательного». Причем под бессознательным в данном случае следует понимать все, что находится за гранью сознания, а не только область содержаний, не допущенных в систему «предсознание–сознание» после вытеснения «непозволительных» влечений (так называемое бессознательное по Фрейду).
Сознание человека – не безвольная игрушка в «руках» мозга, будь то в обычном состоянии или под действием различных психоактивных веществ или иных психопрактик. Само сознание человека, его состояние, а также накопленный опыт, ценности и устремления играют решающую роль в определении характера реальности, в которой это сознание пребывает в данный момент.