Он поднял рулон с кафельного пола и положил его на раковину умывальника.
-Здесь кто-то есть?
В ответ мертвая тишина.
-Я повторяю, здесь кто-то есть? Со мной шутки плохи. Я сейчас охрану позову. Кто здесь?
И снова ответа не последовало.
-Значит так, тогда я сам тебя найду, идиот. Потом не обижайся, что я тебя не предупреждал.
Он стал осматривать все кабинки, но никого не нашел. Лишь почувствовал очень сильный холод у себя за спиной. Шея онемела, поясница заколола. Он повернулся и увидел сгусток энергии, который парил над его напряженным лицом. Сын мэра резко отошел к сушилке рук. Забился в угол и смотрел на плод своего воображения.
Желто-белый сгусток стал больше и вырисовывал фигуру человека все четче и четче. Наконец это был уже точный образ пожилого человека. Женщины с седыми волосами и белой ночнушке. Она развела руками, как бы открыв свои объятья для родственной души.
-Прабабушка? - ошарашено смотрел он на нее. - Да как это…?
Иди ко мне. Иди ко мне. Я здесь. С тобой. Мама твоя идет ко мне. Папа рядом. Правнук! Я так тебя люблю.
Он стал ровно и словно под гипнозом подошел к прабабке и всмотрелся в ее сияющие светлые глаза, которые очаровывали, притягивали, хотели поглотить.
-Бабушка, это ты? - открыл он рот и замер.
Возьми меня за руку, моя кровинушка. Я заберу тебя с собой. Мы все должны быть вместе. Скоро настанет этот день, когда воссоединится целый род человечества. Дай мне руку.
-Ты жива! Жива! Я так тебя любил.
Я не умерла. Я с тобой навсегда. Ты моя кровь.
-Бабушка…бабушка…
Протянул он ей руку. Она взяла руку внука и погладила по ладони. Прикосновение было живого человека, но не призрака, как он недавно считал.
-Ты как живая. Но ты, же призрак… или…
Если я была бы призраком, не стояла здесь перед тобой. Ты же чувствуешь мои руки, а призраки прозрачные.
-Но был, же момент, когда веяло от тебя страшным холодом. Сейчас от тебя исходит сильное тепло. Мне никто не поверит.
Я заберу тебя с собой. Мы все будем вместе.
«Может это наркотик дал о себе знать», - подумал он и почувствовал, как тело его начало гореть, будто обливали кипятком.
-Что это бабушка? Мне больно!
Это идет очищение души, моя кровинушка. Скоро это пройдет.
-Нет! Мне действительно очень больно. Отцепись от меня, - отдернул он руку, которая стала красной, как после ожога. - Что это было, ба? Что ты сделала?
Дай мне руку. Обними бабушку. Разве ты меня не любишь?
-Черт, как же больно, - смотрел испуганно он на руку, которая стала покрываться волдырями. - Ты меня обожгла!
И это называется любовь? Гнева не должно быть в любви. Я очищу тебя от всех этих демонов, которые треплют твою душу.
-Да пошла ты! - открыл он кран и подставил руку под холодную струю воды.
Как же ты можешь такое говорить. Ведь Бог тебя любит. Я очень люблю. Иди ко мне. Моя родная кровь.
-Ты обожгла меня, - от руки шел пар. - Как же больно!
Обними, моя кровинушка.
Он отвел взгляд от нее и, не закрыв кран, бешено выбежал из туалета.
Ну, куда ты. Куда? Моя кровинушка. Моя кровинушка.
Заплакала горькими слезами бабушка.
Обними меня. Возвратись ко мне. Я люблю тебя. И я заберу тебя с собой. Моя кровинушка.
В спехе он побежал через толпу танцующих, кого-то задев, не обратив на это никакого внимания. Подбежал к столику, где ждала его девушка, попивая коктейль, выпучил глаза и взял бутылку водки, открыл и выпил одним залпом полбутылки с горла, при этом тяжело дыша и осматривая обожженную руку.
-Что случилось, любимый? Почему так долго? О, боже мой, что с рукой. Тебе в больницу надо срочно. Да у тебя такой ожог, - опрокинула случайно свой коктейль она на пол и встала с мягкого удобного кресла.
Сын мэра блекло взглянул на девушку и невнятно произнес, как будто только что побывал в аду.
-Кажется, я сошел с ума, зая. Я только что видел свою прабабку в туалете.
-Успокойся, котя… все… все… будет хорошо…
Дрожащими руками девушка обняла своего парня.
-Ты что-то употреблял?
-Даю слово, только вот эту водку выпил. Мне что-то померещилось. На что ответа я не могу дать. Вот только рука очень болит, такое ощущение, как будто я ее засунул в кипящее масло.
-Так, где ты обжегся?
-Я не знаю, зая…
Внезапно зазвенел мобильный телефон у него в кармане.
-Да, мамочка? Что??? Что??? О, нет! - взялся он за голову.
-Котя… не молчи… не пугай меня…
-Папа умер, - бессвязно проговорил он.
-Что?!
-У меня только что папа умер от страшных ожогов в ванне. Да этого не может быть! Как? Быстро домой! - направился он к черному выходу, через который он всегда заходил и выходил, пьяной походкой с потухшим взглядом со слезами на глазах.
-ПАПАПАПАПААПАПАППААА!!!!!! ЗАЯ… МНЕ КОНЕЦ…
-Что ты такое говоришь, - прослезилась девушка.
-Он умер по моей вине…
-Нет... нет… он не по твоей вине… ты здесь не при чем, котя мой, котя…
Она вытащила из маленькой сумочки от «кельвина кляйна» розовый платочек и приложила к руке парня.
-Да отстань ты от меня. Мне сейчас не до этого! - вспылил он и взялся за обожженную руку.
-Все будет хорошо. Идем в машину, - дрожащим голосом сказала девушка.
И они вышли на парковку, ускоряя шаг к машине.
-Сын мэра сегодня не в духе. Что-то, наверное, случилось, - обратился бармен к Мише.
-Сколько я его видел, он почти всегда такой возбужденный. С деньгами папы, думаю, может позволить себя вести так, как захочет. И употреблять все, что вздумается. Заметил, как он с горла хлестал водку. Никакого уважения к девушке.
-Михаил, но он же девушек меняет, как грязную тряпку, - протирал белым полотенцем бармен стакан.
-Вот только с этой девушкой приезжает сюда целый год.
-Не знаю, не знаю… он еще тот тип, так я считаю.
-Хорош обсуждать парня, его папа для нас много сделал. И мне бы отрезать этот язык без костей. Ты случайно не видел Любовь?
Родной брат менеджера по персоналу слегка ухмыльнулся и налил клиентки вторую порцию мартини, которая сидела рядом с Мишей. Женщина строила ему глазки, но Миша не обращал на нее никакого внимания.
-Сестра в вестибюле.
И не проронив ни слова, начальник удалился к своей молодой любовнице, от которой жаждал каждую клетку тела, каждое ее прикосновение, дыхание, голос, все, чтоб удовлетворить свои мужские потребности.
Она была в холле. Такая изящная и неотразимая, такая сексуальная, что казалось, только она была самая красивая в этом мире. Многие мужчины, проходя возле нее, всматривались жадно на ее великолепную фигуру, которая была закрыта голубым платьем.
Антикварная мебель, зеркала, лампы и вазы составили достойное декоративное обрамление старинным фрескам, восстановленным на стенах гостиницы. В целом выбрали для реконструкции архитектурный стиль времен барона Османа - высокие потолки, лепка и типичные для того времени камины. Казалось, этот отель был не просто сказкой, а чем-то еще. Люди ощущали себя здесь и в Париже и в Лондоне, и в других городах мира старины.
Любовь невзначай заметила Мишу, который растерянно вошел в вестибюль. Она общалась возле лифта с молодой парой. Они нервно теребили своего пятилетнего непослушного ребенка, который рыдал.
-Что ты наделал!? Что ты сделал? Нельзя на минуту оставить одного, пока родители нашли наконец-то подходящий номер, - расстроено кричала мать.
-Я не виноват... дотронулся… она упала…
Оправдывался сын.
-Да что ты говоришь, кто теперь будет платить за вазу. А? Скажи?
-Прости, мама, прости… Папа! папа!
-Мама права… ты будешь наказан, - подтвердил папа.
-Прости! Прости! Прости! Прости!
Любовь улыбалась отцу ребенка, так как он не мог убрать от нее взгляда, словно был очарован ее красотой. Жена его заметила и резко ущипнула в бок.
-Сколько мы вам должны? - достала она кошелек из серой дорогой сумочки.
-Двадцать тысяч гривен. Эта ваза 18 века из Кельна.
-Сколько? Сколько? Понаставили здесь. Музей сделали. Такие вещи за стеклом хранят, но не ставят на виду в углах.
-Это уже наши проблемы, где нам ставить такие вещи, - исчезла доброжелательная улыбка с Любы.
-Вот! Вот! Вы специально… негодяи…
-Это кто негодяй? Как вы со мной разговариваете?
-Держи свои деньги, - вытащила последние деньги женщина и протянула Любе. - Вот у нас и отдых по Украине отличный, муженек. Теперь придется в банк идти снимать наличные. В кошелке ни копейки.
Прибежал запыханный Паша, чуть не столкнул молодую сотрудницу в холле, которая аккуратно собирала с пола в картонную коробку все, что осталось от вазы.
-Люба, кто разбил вазу? - спросил Паша.
-Я все уладила, надо быть внимательней. И чаще находится на первом этаже, потому что охранники не всегда присматриваются к клиентам. Расслабились вообще.
-Ты у меня сейчас получишь, сынок. Все путешествие будешь лишен всех привилегий, - вспылила мать.
-Прости… прости… прости… я не хотел… она сама упала… прости… прости… прости…
-Идем в номер, милый. Там и побеседуем с сыном. Но только не в этом бедламе.
-Конечно, конечно, дорогая, - отец дал подзатыльник сыну.
Потом они вызвали лифт и поднялись на свой этаж.
-Люба, как это могло произойти? - недоумевал Паша.
Подошел Миша. Он поправил галстук и сложил руки рупором.
-Ну что, доигрались в беготне своей. Не то, чтобы присматриваться к маленьким детям, когда они здесь ходят на голове, так вы деньги вымогаете с клиентов.
-Вы что, вы что, Михаил Владимирович. Здесь никто не виноват. Это случайность, - растерялся Павел.
-Любаш, отдай ему деньги, пусть отнесет в бухгалтерию. Я видел, как женщина тебе их отдала.
-Миша, да вот они в руке. Паша, держи. Здесь двадцать тысяч. Смотри не прикармань.
-Я, по-вашему, не заслуживаю до сих пор от вас доверия. Сколько вы мне уже поручали всего, - всмотрелся он в синие глаза Любы.
-Ты отличный работник. Скажи спасибо Любе, что она выпросила деньги с них, а то пришлось бы улаживать мне с Аллой.
-Уже поздно. Стас уехал, наверное.
-Он еще здесь. Ты ведь получил зарплату и премию, которую я тебе начислил.
-Благодарю вас, Михаил Владимирович, - он развернулся и ушел в бухгалтерию.
Люба и Миша смотрели друг на друга, словно влюбленная пара. Глаза их сияли и горели. Они не могли оторвать взгляда, потому что они действительно любили. Возможно, но не на все сто процентов.
-Я так соскучилась по тебе, любимый. Все время ты мне приходишь в голову. Мне кажется, что я нахожусь на небесах, когда ты меня целуешь.
Он крепко прижал ее к себе и нежно поцеловал в ее пухленькие губки.
-А как же, ведь я тебя тоже очень люблю, только какие-то странные вещи происходят со мной сегодня. У меня такое ощущение, что жена моя жива, - нахмурился он.
-Этого не может быть. Она мертва. Ты сам ее хоронил. Ведь прекрасно знаешь, что было, не возвратишь. И поэтому следует жить настоящим, но не прошлым. Когда мы рождаемся, мы слабые и беззащитные. Когда умираем, мы твердые и крепкие. Поэтому жена была всем для тебя в прошлом, но сейчас я тебя люблю. И заменю ее, только скажи.
-Признателен, Любочка, но ты знаешь, что я уже столько лет не могу отойти. Мне все кажется… рядом… рядом она. Как будто моя душа связана с ней. И эти письма…
-Какие письма? - насторожилась она, ожидая ответа.
-Письма, - задумался он и отвел взгляд в сторону входа холла.
На пороге стояла Алла с личным водителем амбалом и пристально всматривалась в них. Она что-то приказала водителю. И тот быстро скрылся за зеркальными дверями, рассеивая на входе фанатов Максим.
-Миша, можно тебя на минутку! - эмоционально кликнула она и величественно подняла руку в призывающем жесте.
-Мы поедим до тебя сегодня? Согрею твой страстный пыл и твою беспокойную душу, любимый, - искрометно взглянула любовница на него.
-Извини, Люба, но ночью я хочу побыть один и выспаться, реально голова целый день ходит ходуном.
-Подвезешь позже домой?
-Я не знаю, когда уеду. Вызови такси. Завтра что-нибудь придумаем. Пойду до Аллы. Что она хочет?
-Хорошо, мой хороший, - чмокнула она в губы и положила ладошки на его щеки. - Я тебя люблю, - прошептала она сладко.
-Я тоже. Ты понимающий человек. Я тебя обожаю.
-И долго мне ждать, Миша? - нервничала Алла.
-Иду! Иду! Улаживал здесь кое-что очень важное.
-Секс на ночь с ней улаживал, - ревниво промямлила Алла.
-Какие сношения? Мы с ней просто друзья.
-Я так и поверила, что она до сих пор стоит и смотрит на нас, будто я тебя хочу украсть.
Миша промолчал и исподлобья посмотрел на бывшую любовницу.
-И между прочим, почему охранники стоят и курят, а не разгоняют этих фанатиков. Фанаты и журналисты веяться здесь, как крысы. Попросила своего разогнать людей. Они надеются, что она выйдет и даст интервью темной ночью. Вот придурки, ей богу, - захихикала она и несколько раз коротко вздохнула, не то, всхлипывая, не то, задыхаясь, окутывая взглядом ревниво Любу.
-Пойдем, выпьем? Цена человеку - дело его. А я все сделал, как полагается, моя прекрасная королева, - нагло соврал он и взял за талию, сопровождая в ресторан.
Люба подошла к антикварному креслу, сделала гримасу, выдвинув нижнюю губу и, присела очень насмешливо. Она ждала его, но знала, что сегодня он уедет домой. Она точно знала, что без нее. Он давал слово, что не переваривает Аллу. Он давал слово, что он для нее единственный. Он не изменит ей. У него всего лишь болит голова. Он устал. Он в душевном тупике. Он тот, кто будет для нее всем.
Она так и осталась в своих мыслях, сидя в кресле и прикрыв глаза.
ОН МОЙ! ОН МОЙ! ОН МОЙ! ОН МОЙ!
Пройдя через столик знакомого бизнесмена, Алла поздоровалась с ним и поблагодарила за его присутствие.
Максим исполняла песню «Лучшая ночь».
Они подошли к стойке бара. Она попросила бармена налить ей мартини, он сто грамм виски.
-Так все-таки вспомним сегодня прошлое с тобой? Ты машину оставишь на парковке? Может, пойдем в президентский номер. Он сейчас свободный. Или поедем ко мне?
-Знаешь, Аллочка, - отвильнул он от ответа и продолжил, - «Жасмин» - чудесное место, - экспансивно сказал он. - И я рад представившейся возможности…
Не высказав мысли вслух до конца, его прервала возбужденная начальница.
-Я польщена твоей преданности к «Жасмину», но сейчас мне не до этих разговоров. Я хочу тебя!
-Извини, Алла, - выпил он виски и поперхнулся.
-Что не так, - похлопала она его по спине.
-У меня нет настроения, так что извини еще раз. Я поеду.
-С перегаром?
-Ну и что! Если гаи остановят, позвоню Валере. До завтра! - оставил он ее с барменом и ушел на парковку к машине.
-До завтра, больной! Но я все-таки найду причину, чтобы уволить эту синеглазую блондинку, - отхлебнула она мартини и посмотрела на певицу, которая пела последнюю песню сегодняшнего концерта.
Слева от Аллы сидел приятной внешности мужчина в смокинге. Он был совсем один за столиком с недопитым апельсиновым соком и недоеденным салатом. Высокий, худой, гладко выбритый он стал из-за стола и окинул всех отчужденным неприязненным взглядом. Потом подошел к выходу и исчез.
Но все равно клиенты еще все не расходились и разноголосый говор и смех не смолкали, ни на минуту.
Незаметно подкралась ночь. Миша вышел на улицу через передний вход, обошел человек восемь-десять, которых до сих пор разгоняли охранники, взглянул вверх и увидел, что звезды стали туманиться и терять свою лучистость, как легким вздохом пронеслась по земле прохлада. Воздух был полон острой свежести, которая бывает только после грозы.
Он завел машину и выехал со стоянки «Жасмина».
Сердце билось сильно и мысли не могли ни на чем остановиться. Он любил жену, но не мог ее возвратить.
«Ты не горюй обо мне, не тужи », - послышался чей-то голос и пропал.
Ты не горюй обо мне, не тужи… Ты не горюй обо мне, не тужи… Ты не горюй обо мне, не тужи…
Он взялся за затылок и чуть не въехал на светофоре в зад «вольвы». Резко притормозил и на зеленый свет, быстро набрав скорость, обогнал лихо машины, повернул влево и по главной дороге полетел, как самолет.
Глаза слипались. Хотелось спать. Но что-то трепало его душу. Это был женский голос, исходивший извне.
Не горюй… Не горюй… Не тужи… Я с тобой…
Инкрустация брелка сигнализации сверкала в кольце ключа зажигания от ярких уличных фонарей, которые освещали дорогу.
По дороге он ехал один, куда-то все вдруг подевались. Последние, кого он проехал, была старенькая «жигули» и помятый «шевроле», за которым сидела неопытная полная женщина, говорившая все время по телефону. На ней последней Миша и занервничал, так как все виляла и виляла из стороны в сторону, словно пьяная, не давая ему проехать вперед.
Миша подкурил сигарету прикуривателем и посмотрел на часы. На циферблате было 1:30 ночи.
Луна была величественной и полной.
Тихий шум мотора плавно убаюкивал.
Михаил закашлял и выкинул окурок в окно. Его стало лихорадить. В голове зашумело. Ему показалось что-то вдалеке. Кто-то стоял посреди дороги в сиреневом платье и плакал так, что даже в салоне Миша мог услышать ее рыдание. Ему показалось, что он взбрендил.
«Ну, это не так уж и плохо, ищи положительные моменты…», - подумал он.
Она была вдалеке такой загадочной жгучей брюнеткой, красивой изысканной сумасшедшей богиней, которая не просто так появилась перед ним. Она нашла своего хозяина. Хозяина пропавшей души.
Он посигналил раз-другой, но она не сдвинулась, ни на миллиметр, будто застыла.
Не грусти… Не тужи… Не грусти… Я с тобой.
Миша резко затормозил, оставив следы протекторов, и при свете дальних фар увидел знакомый вырисовывающийся силуэт женщины.
-Ведь я ее видел так четко вдалеке. Она была близко, а сейчас словно невидимая.
Он присмотрелся внимательней.
Эти глаза, это светлое божественное лицо, эта изумительная фигура, с которой он многие годы спал в постели, эти стройные ножки и пышная грудь, эти мягкие ручки, которые неоднократно ласкали его уставшее тело, были сейчас перед ним и открывали картину страшного помутнения сознания.
Это стояла она. Та самая, с которой он дружил в школе с пятого класса, та самая, с которой он закончил вместе экономический университет, та самая, с которой он не мог прожить и часа, та самая, которой он предложил руку и сердце, та самая, которой он подарил обручальное кольцо с изумрудом, та самая, которая любила его всей бескорыстной любовью и желала родить для него дочь.
Перед ним стояла Майя.
Она тяжело дышала, как с битвы прибежавший конь.
Ночь внезапно стала такая тихая, что даже осины замерли и не дрожали листьями. Воздух только изредка дрожал, как дрожит вода, возмущенная падением ветки.
Майя молча смотрела на него. Он сидел в машине и ошарашено смотрел через лобовое стекло.
«Это не может быть совпадением. Это просто нереально. Жизнь дается один раз и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво. Жизнь дается один раз», - переворачивались мысли в его голове и не могли дать правильного логического рассуждения на это ночное видение.
«Жизнь дается один раз. И никто вправе ее отбирать, кроме Всевышнего. Ведь каждый человек талантлив по-своему, но обнаружить этот талант не просто. Что выбрать: «Скальпель хирурга! Геологический молоток! Циркуль чертежника! Ножницы парикмахера!».
Вообще, каждому свое.
Так думал Миша, который уже не мог более владеть собой, губы его дрожали, рот изменил обыкновенное положение.
Нельзя было бы сразу решить, насколько ее изящество было прирожденным, насколько вышколенным.
-Майя… Майя… Майя… Майя… Майя… - шепотом произнес Миша. - Неужели это ты на самом деле?
Он открыл дверцу и вышел из машины, весь дрожа от страха.
Подошел ближе. Майя была живая, как человек, но она не была человеком, она была чем-то другим.
Он часто с невольным испугом глядел на ее изменившиеся черты. Она немного стала другой, что-то поменялось в ней. Миша не мог разобраться и объяснить, пока не заговорил с женой.
-Это и, правда ты, Майя? - взгляд карих глаз был или смелый, вызывающий, или холодный. - Неужели это ты? Такая живая? Я тебя очень люблю.
-Я знаю это, любимый, - промолвила она голосом с придыханием и замолчала, ожидая дальнейших действий от испуганного мужа.
-Но ты, же мертва. Я ведь тебя похоронил. Почему ты плачешь?
-Что поручат, то и выполняешь.
-Что поручат? Кто поручит?
-Каждый, кто честен, стань с нами, вместе против огня войны! Вместе против огня войны!
-Я тебя люблю! Люблю! Майя? - появилось, пожалуй, у него то состояние, которое испытываем все мы, вернее всего можно назвать чувством преклонения перед не поддающейся никаким описаниям прелестью родной стороны.
-Каждый, кто честен, стань с нами, вместе против огня войны! - повторяла она, словно робот.
-Я не пойму, о чем ты, милая. Иди ко мне. Я тебя так люблю, - потянулся он к ней, чтобы обнять ее, хоть дотронуться чуть-чуть, почувствовать тепло прошлых счастливых лет.
-Не смей трогать меня! - крикнула она в ужасе и отпрянула в сторону. - Это очень опасно для тебя! Опасно, понимаешь?
-Не пойму тебя, ты живая?
-Нет. Миленок. Я мертва. Но я не потеряла рассудка, поэтому любовь свою храню, по сей день к тебе. Так получилось, что я пришла помочь тебе. Спасти от тех бед, которые ожидают тебя. Каждое дерево такое, что два человека будут догонять друг друга кругом и не увидятся.
-О чем ты?
Пытался снова дотронуться он до нее, но она стала исчезать со словами:
Шумы и голоса людей будут пугать их. Дым и огонь костра страшит их.
Шумы и голоса людей будут пугать их. Дым и огонь костра страшит их.
Шумы и голоса людей будут пугать их. Дым и огонь костра страшит их.
Миленок... Мой Миленок!
-Майя! Майя! Милая! – он упал на колени и стал бить кулаками об асфальт, счесывая кожу рук до крови.
МАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯМАЙЯ
Все пережитое утомило, хотелось отдохнуть, мучил голод.
Михаил встал с пыльного асфальта, подошел к машине, озираясь по сторонам, словно псих, достал с бардачка влажные салфетки и вытер разбитые кулаки, из которых сочилась алая кровь. Он сел в машину и перемотал правую руку галстуком, а левую носовым платком. Завел мотор и двинулся прямо.
«Я не могу понять, что со мной происходит. Или легкий самогипноз, мое помешательство на любимой жене или страшная оказия. Не могу сообразить, что со мной. Может я уже того?»
Михаил в суматохе припарковал машину возле своего подъезда, поставил на сигнализацию, быстро вбежал в дом, не обратив внимания на черный «форд», который стоял на углу дома.
В салоне машины горел свет. Невооруженным глазом можно было видеть при ярких уличных фонарях высокого, тощего мужчину с мрачным лицом, обрамленным пышной гривой рыжих волос. Он сидел на водительском сиденье и следил за Мишей, перебирая хлебные четки на руле.
Миша вполз резко в квартиру, закрыв все замки на двери. Вошел на кухню и набрал себе со второго тонкого краника фильтрованной прохладной воды. Залпом опрокинул стакан и увидел на пластиковом подоконнике при открытой золотистой шторе третий конверт, который он уже видел, только этот был на лицевой стороне с надписью, написанной синей гелиевой ручкой, которая гласила:
«И выйдут те, кому было предначертано свыше»
Миша кинул галстук и платок в раковину. Посмотрел на кулаки, запекшуюся кровь на них и заляпанную рубашку, на которую случайно попали капли крови.
«Заживет все это. Ерунда», - подумал он и достал листок бумаги из конверта.
Он читал вслух и смеялся, думая о том, что сошел с ума.
«Ты меня видел сегодня. И это правда. Но ты мне должен помочь выбраться из места, где меня держат.
Я всегда буду тебя безгранично любить. И ты это прекрасно знаешь. Где бы ни был. Но те тени, которые витают возле меня, не дают прикоснуться к тебе.
В тебе есть свет вселенной, о которой ты не знаешь, есть тайна, которая скоро станет явью.
Страшные болезни, смерти, страдания грешного мира.
Завтра зажжется звезда над тем, кому предстоит исполнить миссию творца. Все должно возвратиться обратно, кто-то должен исправить ошибку человечества.
Все скоро произойдет. И это будет страшное безжалостное наказание, которое поглотит все вокруг.
ОШИБКУ… ОШИБКУ… ОШИБКУ… ЗЛА!»
Почерк был не ее. Кто-то реально не давал ему покоя. Только кто?
Миша глумливо захихикал.
Он порвал конверт с письмом и выкинул в мусорную корзину, достал коньяк из холодильника и жадно допил из горла половину бутылки, потом закусил целым лимоном и пошел принимать холодный душ, смеясь, словно ребенок.
Маленькая девочка,
Маленькому мальчику,
Задает вопрос:
Что такое небо?
Что такое солнышко??
Что такое Любовь!?
А ты меня Любишь? Ага!
А ты со мной Будешь? Ага!
Так будем мы вместе,
Так будем мы рядом,
С тобою всегда…хахахахахахахахахахахахаха….
Миша лил на себя ледяную воду, припевая детскую песенку, которой когда-то научила его мать, умершая после смерти его жены через пять месяцев от аневризмы. Затем он потерял отца, которого схватила во время сна астма и он задохнулся. Поэтому его воспоминания несчастий жизни угнетали, лезли в голову без спроса, впивались в сознание и мозг.
Он хотел забиться в одиночество, как отшельник, чтоб никто его не видел и он никого не слышал. Этот странный день забрал из него все силы, которые он хотел потратить на Любу, но отказал ей и уехал домой. «Может, если я привез ее, ничего такого не случилось? Что за загадочный день мне выпал по астрологии? Планеты не так вращались, как надо, что ли? Или я уже совсем тронулся! »
Михаил обтерся хлопковым полотенцем, накинул махровый халат и брыкнулся на диван в зале, неустанно размышляя о том, что произошло.
К пяти часам утра он задремал и увидел сон. Его стало лихорадить. Он не мог различить реальности. Ему казалось, что он умер.
«Михаил стоял абсолютно голый в каком-то непонятном месте. Все цвело и благоухало.
Сверху белые ветви и зеленая листва создавали некое подобие женской фигуры, а когда ветер шевелил нижнюю часть кроны, листва и ветви колыхались, как длинная юбка.
Кто-то дотронулся до него. Он обернулся и увидел ее.
Длинные черные волосы каскадом спускались на плечи, издавая аромат утренней свежести и гиацинтов. Она была такая же голая, как и он, только с лотосом в руке.
-Это я милый! Не бойся! Возьми меня за руку! Пойдем со мной! - ухватилась Майя за его запястье.
-Где мы? Я сплю?
-Можно сказать так, но не совсем. Я хочу тебе помочь. Ты один из тех, кто помазан невидимой энергией вселенной. Учти это, прими это, как есть. Это было предначертано судьбой.
-Я не хочу больше об этом слышать. Где я? Что за письма, которые я нахожу, где попало? Что за сумасшествие?
-Этот мир сотворен для нас. Мы здесь только одни. Чему быть, того не миновать.
-Но, а как все это объяснить? Ты можешь сказать, кто тебя убил. Я расквитаюсь с этим гадом.
-Забудь, милый. После сна не бери меня за руку. Это очень опасно. Помоги мне выбраться из плена. Это тьма»…
Громкий стук в дверь разбудил Мишу. Тяжелая острая скорбь внезапно охватила его, точно кто-то сжал грубой рукой его сердце. При каждом ударе в дверь, звучащем, как удар молотком по старинному китайскому гонгу, разрывался эхом по квартире.
С заспанными глазами и распухшим слегка лицом в постели он кричал прекратить стучать.
Миша встал с дивана и вытащил из металлических ножен коллекционную саблю, которая висела у него над креслом, и пошел открывать неугомонному стукачу.
Миша посмотрел в глазок, но в перегородке никого не было. Стук прекратился. Он открыл дверь и увидел соседа в крови. Рядом с ним лежал дог, весь изрезанный брелочным ножичком. Из погрызенной ноги и руки хозяина собаки сочилась из ран алая кровь.
-Это ты стучал? Что за…..?
-Я не стучал к тебе. Прикинь, мой любимый «догги» напал на меня. Ты представляешь?
-А кто тогда стучал? - доминировал страхом он.
-Я точно нет. В голове у тебя от перепоя. Перегаром разит, вот и стучит.
-Точно кто-то грохотал в дверь, как бешенный. Бешенство у собаки?
-Мы вышли на утреннюю прогулку, а он укусил меня. И не успокоился, словно натравили на меня злую собаку. Мне так жалко его. Что жена скажет, когда придет с ночной смены. А сын? - высказался сосед, осмотрев свои страшные укусы.
-Обработать срочно надо. Вызвать скорую?
-Я сам разберусь. Сын поможет, пойду будить.
-Ну как знаешь, - закрыл он перед глазами соседа дверь и пошел заваривать кофе, забыв абсолютно о сне. Он просто не мог вспомнить, что ему только снилось. Лишь слова «не бери мою руку, это опасно» и лицо жены, но не разговоры и место, где он побывал.