-Я сам, как выжатый лимон. Еще немного и ожидай третьего трупа.
-Это меня так успокаиваешь. Жестокий ты человек.
-Вот только не надо сейчас о негативе рассуждать. Итак, его хватает.
-Ты сам начал. Не то, чтоб хорошее что-то сказать мне, так мысли твои забиты всякой чепухой.
-Давай выпьем. У самого голова ходит ходуном.
-Конечно.
-Царство небесное, земля пухом им, - прогнусавил бухгалтер. - Земля пухом.
-Царство небесное им, - отпила немного коньяка Валентина Семеновна и закусила черной оливкой.
Подошли еще сотрудники «Жасмина» и присоединились к поминкам.
-Знаешь, Миша, мужчине, расставшимся с красивой самодостаточной женщиной, потом приходится очень трудно. В других случаях продолжает искать ее неординарные черты. Ты вообще больше не любишь меня?
-Не сегодня. Я устал. И не собираюсь тратить оставшиеся силы на что-то другое, - лаконично ответил он. - Завтра очень тяжелый день. Нам следует отдохнуть. Поэтому я настаиваю на том, чтоб успокоится и взять себя в руки. Я доходчиво растолковал?
-Однозначно. Но только завтра везде будь рядом со мной. Обещаешь?
Миша кивнул головой и вышел с кабинета, спустившись на низ посмотреть обстановку в ресторане.
«Все, что человек может сотворить - в один миг может рухнуть руками творца».
Как и сама пневма.
Прибыв на такси домой к одиннадцати вечера, подвыпивший, он поднимался на лифте и допивал бутылку прохладного светлого пива. Он настороженно остановился в коридоре шестого этажа, вдруг испугавшись надписи на его двери.
Незаурядная надпись на латыни гласила:
«VADE MECUM IN SAECULA SAECULORUM»
Он немного пошатнулся и дотронулся до засохшей надписи, испачкав указательный палец темно-красной жидкостью, напоминавшую кровь человека. Он растер ее двумя пальцами и удостоверился, что это была не краска, а точно кровь, вот только животного или человека, не мог понять. Он оглянулся на ступеньки, освещенные тусклым фонарем. Никого не было.
В подъезде была такая тишина, словно все жильцы вымерли.
Он еще раз посмотрел на надпись и попытался вытереть, но только размазал рукавом рубашки. Открыл дверь квартиры и быстро забежал, закрыв входную дверь на все засовы и замки.
Обезумевши, что кто-то нагло лезет в его жизненное пространство без разрешения, чаще задумываясь о переменах в жизни, он все никак не мог найти ответы на касавшиеся его вопросы. Все, что с ним случилось, считал не просто сном, а вымышленным миром, из которого он не мог выйти и оказаться в здравом уме, чтоб внезапно прекратились те игры, в которые играть не желал. Он хотел умиротворения, абсолютного спокойствия, чтоб никто его не трогал, не беспокоил по всяким малейшим пустякам. Он хотел забиться в уединение. Не видеть никого. Не слышать. Принять душ и попытаться заснуть.
Но кто-то все равно нарушил его покой и постучался в дверь. Сначала он не хотел открывать, но когда стуки возобновились снова нежданного гостя, он не выдержал, достал из ящика острый нож на кухне и подошел к глазку. В коридоре никого не было, кроме яркого света, который ослеплял глаз. Он еще больше насторожился и готов был любого убить, кто попытался бы вбежать в его квартиру.
-Кто там? - трясся он, хоть и чувствовал, что с любым справится, кто бы это ни был.
Тишина. Глубокая тишина.
-Я спрашиваю еще раз. Кто за дверью?
Снова тишина.
-Кто там? Кто там? Не сдержусь сейчас и выйду порешаю, если так будите вести. Ответьте?
Снова раздался стук в дверь.
-Если это ты сосед, то я тебе вспомню то утро…
Опять сильный стук. Было такое ощущение, что кто-то пришел с молотком в гости или еще с каким-нибудь тяжелым предметом.
-Я выхожу! Кто вы? Держись у меня, гад.
Только он хотел открыть дверь, как женские беспокойные слова остановили его:
МИША, СТОЙ! СТОЙ! НЕ ВЗДУМАЙ!
Он обернулся и увидел в прихожей Майю. Она была не просто живой. Она была настоящая.
-Потихоньку опять еду, - произнес он и замер. - Это и, правда, ты?
-Не вздумай открыть дверь, там зло, которое хочет забрать тебя, чтоб ты не осуществил план творца.
-Какое зло? Зло - это весь мир, в котором мы живем. Мы сами есть зло, - бросил он нож на ламинат и упал на колени. - Господи, если и, правда, я сошел с ума, пожалуйста, открой мне глаза, чтоб я смог осознать, что вижу. Отче!
-В твоей судьбе предначертано изменить человечество раз и навсегда, - стояла она ровно и не двигалась, как статуя.
-Ты ангел?
-Нет, милый, нет. Все, что я делаю, для тебя…
-Что ты делаешь для меня, ведь ты умерла уже давно, - смотрел он на нее немигающим взглядом.
-Я хочу помочь тебе.
-В чем, глупая. Тебя ведь нет. Просто нет! Это всего моя фантазия. Я взбрендил. Долго ждал этого часа, после того, когда тебя убили. Если это и, правда, то скажи, кто тебя убил. Кто этот убийца? Я найду его и уничтожу.
-Это тайна, которая ушла вместе со мной в могилу. Я должна спасти тебя, пока не пришел тот час, когда они выберутся из заброшенных руин на свободу. Ты должен быть сильным. Тебя помазал сам Христос, чтоб сделать свое второе пришествие без паники людской.
-Ты о чем? Что ты такое несешь? Разве я похож на психа?
-Я владею только этими тайнами, больше я ничего не могу сказать. Ты сам все увидишь. И должен спасти их.
-Но почему? Кого спасти? Никого я не собираюсь спасать. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я люблю тебя. И если я удовлетворял свои потребности, то это природное явление. Не могу без тебя. Так плохо.
-Знаю…
-Ты настоящая? Из плоти и крови? - не обращал внимания он больше ни на что, решив, что в пьяном сне.
-Как и все, кто пришел в этот мир забрать то, что принадлежит Богу.
-Иди ко мне. Я так люблю, Майя, люблю тебя, - поднялся он с пола и подошел к жене.
-Я тоже тебя люблю, Мишутка мой единственный.
Миша приподнял руки и поднес к ее лицу, почувствовать ее гладкую кожу. Но она исчезла и появилась сзади возле спальни.
-Не трогай меня! Это очень опасно для тебя. Любовь может забрать любовь. И ты испаришься, как и не рождался. Не смей!
-Я так хочу прикоснуться к твоему телу, прижать. Ты даже не представляешь, какое у меня загорелось желание.
-У всех загорается такое желание сейчас в мире, кто кого-то сильно любил и потерял. Оно близится. И очень скоро придет ко всем. С проклятьем!
-Я сошел с ума…
-Ты не сошел с ума. Ты меня видишь по-настоящему. И все события, которые происходят с тобой, не случайны.
Оберегай себя от того, кто захочет убить тебя. Это должны сделать другие по обряду заклинаний слов и бесконечной вселенной.
-Убить! Меня? За что?
-Ты обязан отречься от любви ко мне. Обязан! - заплакала она горькими слезами.
-Но мне так плохо без тебя. Я готов прийти к тебе.
-Не смей! Не смей! Не смей! Спаси меня. Дай мне свободу возвратиться туда, откуда пришла. В замысел сотворения человека Богом.
-Майя, милая, ты для меня все.
-Это они принуждают меня писать тебе своими заклинаниями, чтоб предостеречь от беды, в которую ты смог бы вляпаться из-за меня.
-Кто они?
-Они опять зовут меня. Эти богобоязненные лжепророки. Эти заклинатели мира. Спаси меня. Ты должен! Должен! Будь сильным, будь верным вере духа. Отрекись от всей земной любви и спасешься.
-Господи! Господи! Что она несет? Майя, я люблю тебя.
-Забудь меня, как страшный сон. Я уже не существую… очень скоро…
-Милая, ты самая-самая…
-Прости, любимый, но так нужно поступить, чтоб ты спасся.
-Я готов на все, но только не на это.
-Молись! Молись! Грядет это! Не горюй! Не тужи! Все возвратится на круги «свои».
-Что мне делать?
-Ждать часа. Просто выдержи утро дня от легкого толчка земли. И тогда ты узнаешь, в чем смысл мира, - пророчествовала она.
-Но какой, же смысл во всем этом?
-Спасение человечества. Возвратить в прошлое то, чего не должно было создаваться. Прости, милый, прости, - испарилась она, оставив прозрачное маленькое облако в воздухе.
Миша еще долго стоял на одном месте. Не мог сдвинуться от страха, который полностью парализовал его с ног до головы.
Через какое-то время он потерял сознание на очень долгое время. И во сне только мелькали слова, которые он пытался перевести.
VADE MECUM IN SAECULA SAECULORUM
Миша очнулся в полном смятении утром на полу от тряски дома, который дрожал, боясь провалиться под землю. Посуда с полок падала звонко на пол и билась, вместе с кувшином в прихожей и картинами на стенах, раскачивающихся взад-вперед, словно маленький кораблик. Он никак не мог отойти от вчерашней встречи с женой, но вспомнил ее предсказание.
Началось умеренное землетрясение впервые за тридцать лет в Донецке в 5 баллов. Скрипели двери и стены, дребезжали окна. Казалось, что вот-вот рухнет на него потолок. Где-то на верхних и нижних этажах слышалась паника соседей, в спешке выбегая из квартир на улицу. Он привстал. Ноги гудели, словно в коленные чашечки забили колышки. Мобильник выпал из кармана брюк и громко зазвенел. Он поднял его и включил громкоговоритель. На проводе была Алла в полной истерике:
-Где ты?! Что происходит? Где ты?!
Он промолчал, приходя в себя.
-Два раза звонила тебе. Уже десять часов утра! Нас трясет так, а ты еще не на работе. Штукатурка облущивается на «Жасмине», все попадало и поразбивалось, пошла трещина из подвального помещения. Ущерб неимоверный. Ты что, пьян? Ты где? Где…?
И связь прервалась.
Он подбежал к окнам и посмотрел вниз. Возле подъезда собралась толпа жильцов. Кто в халате, кто в трусах, кто в не застегнутых джинсах, а кто-то спасал свое имущество от непредвиденного землетрясения, забегая в дом и вынося все самое ценное, что забыли забрать. Миша потер виски, сел на стул и тяжело вздохнул.
«Что же происходит? - размышлял он. - Что со мной произошло?»
Он попытался набрать Аллу, но абонент был недоступен. Положив мобильник на дрожащий стол, он обратил внимание на конверт, который непонятно откуда взялся на нем, когда он был без сознания. Протянул руку к конверту, открыл и прочитал:
«ИДИ СО МНОЙ ВО ВЕКИ ВЕКОВ:
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К ЗВЕЗДАМ…
ПО СОБСТВЕННОМУ ПОБУЖДЕНИЮ…
ОПАСНОСТЬ В ПРОМЕДЛЕНИИ…
КОНЕЦ - ДЕЛУ ВЕНЕЦ… ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ…»
АМИНЬ
Миша помял лист и кинул в раковину. Он ничего из прочитанного не понял, но думал только о том, как оно очутилось на столе.
Внезапно землетрясение прекратилось. Тревожные голоса потихоньку начали смолкать. Он посмотрел на разбитый фарфоровый сервис и произнес:
-К черту! Все к черту! Этого не может быть! - ударил по столу кулаком и нахмурился.
Потом взял чашку и налил холодной воды, залпом осушив до дна. Потер подбородок и сделал для себя суммарный вывод: «Все, что делается, к лучшему. И главное, если б не видели мои глаза это, то рассуждать можно было бы по-другому. Но так, как я все это наблюдал, наверняка смысл есть в чем-то. Поэтому, я сейчас спокойно соберусь с мыслями, выпью валерьянки, ополосну лицо и благополучно доберусь на работу. В чем еще мое предназначение?»
Он надел свежий темно-синий костюм и подошел к двери, взглянув в глазок. В коридоре никого не было.
Миша осторожно открыл дверь и высунул голову наружу, удостоверившись, что никаких там демонов и в помине нет, о которых вчера предостерегала жена. И главное, дверь была чисто вымыта без всяких кровавых надписей, которые взбесили его.
-Что ж, как и следовало ожидать, никого здесь нет, - изрек он и вышел в коридор, глазами еще раз осмотрев каждый угол на этаже.
Закрыл дверь и спустился пешком по ступенькам вниз, встречая по пути соседей, возвращавшихся в свои квартиры.
-Дом устоял. Я же говорил, что дом новый. Фундамент прочный. А ты кинулась в панику, что он рухнет, - твердил на первом этаже муж своей жене.
-Неужто так оно и есть. Перетерпит еще все катаклизмы. Но если б не наши шахты, то мы были бы уверены на сто процентов, поэтому лучше не спешить с выводами наперед, - влез в их разговор сосед с третьего этажа и смотрел на Мишу, который так быстро спускался по ступенькам, что чуть не подвернул правую ногу. - Будь осторожен, Миша. Куда «лошадей» гонишь?
-Очень спешу. Нет времени, Коля.
-Ты все время был в квартире, когда началось землетрясение? - удивился сосед.
-Да. А что?
-И не побоялся, а вдруг бы плита на голову упала.
-Не упала же. Все, мне некогда. Пока!
-Псих, совсем из ума выжил после смерти жены, - сказал сосед в след Мише, который уже его не слышал, направляясь к остановке ловить такси.
Подъехав к «Жасмину» он не поверил своим глазам. Возле входа толпились сотрудники и клиенты, боясь зайти внутрь. Эмблема отеля-ресторана сорвалась и валялась в клумбе. Ему показалось, что здание слегка осело и покосилось влево. Это можно было видеть невооруженным взглядом. Миша сразу это заметил. Немного стало не по себе, но он взял себя в руки, не спеша расплатился с молодым таксистом и вышел из машины.
Пройдя через толпу испуганных людей, он не увидел среди них ни Аллу, ни Любу. Огляделся по сторонам и зашел внутрь.
Ревела пожарная сигнализация. Он сразу понял, что в здании пожар.
В холле он заметил Любу, которая куда-то спешила с маленьким огнетушителем. Приблизившись к ней, тревожно проговорил:
-Куда? Где Алла?
-Валентина Семеновна горит в кабинете. Господи, спаси ее!
-Как горит?
-После тряски повеял дым из ее кабинета. Она так и не вышла. Пришлось выбить Борису и Толику дверь, которую она закрыла на защелку. Скорей! Надо поспешить! Алла никакая стала, еще немного и приступ сердечный произойдет, - проговорила она быстро и передала огнетушитель Мише. - Надо поспешить. Мы почти потушили пожар. Весь кабинет пылал в огне, хорошо, что мы успели, но не спасли ее, - дыхание ее стало прерывистым.
-Пожарная сигнализация вовремя не сработала?
-Ты ее разве не слышишь, как гудит, аж уши закладывает. Мы сумели потушить огнетушителями и водой только часть пожара. Пожарники с минуты на минуту должны быть. Там везде дым, придется выйти на улицу. Уже невозможно дышать.
Подбежали они к кабинету, задыхаясь ядовитым дымом.
Алла лежала на паласе, моля бога о быстрой смерти. Ведь она не хотела потерять свой бизнес, который всю жизнь строила с любящим уже покойным мужем. Два охранника вытащили обугленное тело Валентины Семеновны из кабинета в коридор. Или то, что от нее осталось. И накрыли длинной зеленой широкой дорожкой, которую сорвали с пола.
Их повседневные дорогие костюмы были в саже и дырках. На головы были одеты противогазы, которые Миша давно хотел отдать кому-нибудь, без толку хранившиеся в подсобном помещении. Вот они и пригодились.
-Оставь! Оставь меня! - билась в конвульсиях Алла, когда Миша попытался поднять ее и вынести вниз на свежий воздух. - Не трогай меня!
-Почему ты меня не осведомила, что такая беда… Почему? - всматривался он в ее покрасневшие глаза.
-Я звонила! Звонила! Где ты был? - задыхалась она.
Миша закашлял, поднеся рукав к носу, стараясь не дышать черным едким дымом, который въедался в его легкие.
-Где противогаз твой? - откинул он в сторону огнетушитель, который уже совсем не нужен был ему.
Из кабинета плясали языки пламени, подбираясь в коридор, опаляя деревянную дубовую дверь и палас возле нее. Стало невыносимо, находится рядом, организм требовал кислорода.
-Это замыкание? - неимоверно начала кружится голова у Миши. - Ты не поняла?
-Оставь меня здесь. Я больше не выдержу. Это мое место, - промямлила Алла.
-Люба, беги на улицу. Я вынесу ее. Эй, вы двое, хотите погибнуть, как эта бедная женщина. Спускайтесь быстро вниз. Это не наше дело. Пожарники на подходе, - доминировал он в себе страх.
Охранники побежали вниз, снимая противогазы в ужасе. Они сделали все, что смогли.
Миша поднял на руки Аллу и спустился по ступенькам второго этажа на улицу, встретив по пути пожарников, которые быстро приступили локализовывать пожар.
-Как ты мог? - задышала она свежим воздухом.
-Пойми меня правильно, но…
Поднес ее к «ленд крузеру» и положил на заднее сидение. Личный водитель стоял рядом и нервно докуривал вторую пачку сигарет.
-Я так надеялась на тебя, а ты вот какой оказался, - бредила она.
-Успокойся!
Люба принесла из ресторана бутылку минеральной «Бонаквы» и протянула Алле Николаевне.
-Вот, выпейте, легче станет, Алла Николаевна, - открыла она ей стеклянную бутылку и протянула ей.
Она немного отпила и глубоко вдохнула воздух.
-Тошнит,- жалостно простонала она.
-Да вы бледная, вам срочно нужен врач.
-Пройдет, пройдет. Я должна остаться здесь. Главное, чтоб они потушили пожар, который не должен спалить то, что мне дорого.
-Алла, как это произошло? - сел он возле нее, положив свои руки на ее ноги.
-Не знаю. После землетрясения. Помощи от тебя не дождешься. Что, они уже потушили?
-Не совсем, - взглянул он через лобовое стекло на второй этаж отеля.
Черный дым валил из потрескавшихся окон, поднимаясь в небо. Один пожарник стоял на лестнице и тушил из пожарного шланга огонь, который все никак не хотел тухнуть. Трое пожарников вынесли труп Валентины Семеновны и положили на асфальт, прикрыв коричневым покрывалом.
Подъехала скорая и милиция. Многие хотели быстрей, чтоб все закончилось. Итак, настрадались при землетрясении.
-Алла Николаевна, может позвать врача? - побеспокоилась Люба.
-Мне намного легче. Не нужно. Лучше моли бога, чтоб все прекратилось. Я не хочу потерять «Жасмин». Ты меня понимаешь, Люба?
-Однозначно, - твердо ответила она.
Миша подкурил сигарету прикуривателем и произнес:
-Одного не могу понять. Как это произошло? Ведь у нас с проводкой никогда проблем не было за все существование…
-Может это не проводка? - предположила Люба.
-Возможно. Алла, ты как?
-Все в порядке, - медленно поднялась она с сидения и вышла из машины, слегка покачиваясь. - Я обязана видеть. Дай бог потушить пожар! - облокотилась она об дверцу и посмотрела вверх.
Миша ничего не сказал. Он сидел, молча, полностью замкнувшись в себе. Его сейчас тревожили другие проблемы. Абсолютная констатация факта вчерашнего вечера.
Пожар почти был ликвидирован.
Алла, наконец, вздохнула полной грудью, и кисло улыбнулась.
-Миша, ты так и будешь сидеть. Такое ощущение, что тебя ничего не волнует. Ты летаешь где-то в своем мире, - проворчала вдруг она и направилась к зданию.
-Между прочим, я тебе жизнь спас! Задохнулась бы там!
-Поговори у меня, поговори, - сделала она жест следовать за ней.
-Любаш?..
Люба повернулась к Мише.
-Что? Иди, поддержи ее. Главное, держать себя в руках.
-Ты веришь, что настанет то время, когда мы все исчезнем из этого мира.
-Любовь спасет человечество. Поспеши к Алле!
-А если нет. Что тогда?
-Некогда философствовать. У нас столько мороки, что не расхлябаемся еще очень долго.
-Все равно моя душа чувствует что-то неладное. Любовь, говоришь, вечна? Но где она, эта любовь? Встал он и пошел с Любой за Аллой, которая временами спотыкалась на ровном месте, оглядываясь назад в их сторону, что-то бурча себе под нос.
Попрощавшись утром с дочерью, которая не спеша собиралась в университет на пары, Валентина Семеновна вышла с мужем из дома, направившись с ним на трамвайную остановку.
-Зая, что купить сегодня к ужину? - спросил радостный муж.
-Даже не знаю. Сам смотри. Что купишь, то и будем есть. Я сегодня задержусь на работе. У нас такие произошли дела…
Она имела фривольный вид. Волосы ее были тщательно пострижены и уложены. Широкоскулое лицо с короткой верхней губой и небольшим ртом было перегружено косметикой.
-О них ты мне вчера рассказывала. Я помню прекрасно, так что не следует напоминать.
-Мне их жалко.
-Не трать нервы. Они не железные.
-Но ты ведь знаешь, что я очень щепетильная натура. Все близко принимаю к сердцу.
-Такая неугомонная, ей-богу. У нас своих хватило проблем в прошлом.
Подъехал разукрашенный рекламой «Метро» трамвай. Они зашли и сели на свободные места возле приоткрытого окна, из которого веяло легким прохладным утренним ветром.
-Я до сих пор не могу отойти. Он в моей душе на всю жизнь остался.
-А для меня как было тяжело. Ведь я думал, он подрастет, и я с ним начну играть в футбол. Мечтал записать его в молодежную команду «Шахтер». Я хорошим был отцом, но эта проклятая смерть забрала его у нас.
Валентина Семеновна прослезилась.
-Он был самым красивым сыном на свете. Я его так любила. Где он сейчас? Забрала менингококковая инфекция. Эта зараза, которую он подхватил в этом садике. Или где еще? Никто не заболел, а вот он заболел, - вспоминала она и смотрела на руки, начавшиеся трястись. - Его лицо всегда в моей голове. Мое дитя! Мое золотце, которое я так любила и люблю. Разве Бог есть на свете? Он давно нас оставил, тому причина смерть сына.
-Не убивайся горем. Бог дал нам дочь красавицу. Но сына все равно не хватает, - передал муж деньги кондуктору за проезд.
-Я лучше знаю, так как мать. Не забудь позвонить позже. Что-то неважно себя чувствую, наверное, давление подскочило.
-Передавали сегодня магнитные бури. Может встретить тебя с работы?
-Созвонимся. Ну, все я пошла. Удачи на новой работе, - поцеловала она его в губы и вышла на следующей остановке.
-И тебе, моя зая, - помахал ей ладошкой в окно муж и поправил свитер.
Она сидела в кабинете за маленьким столом и что-то печатала на компьютере, не отводя глаз от монитора.
Она старалась очистить прошлое из головы. Воспоминания никак не покидали о сыне. Все, что она делала, отдавая энергию работе, временами уходила просто в пустоту, из-за которой она становилась вялой. Одолевала слабость, непонятная апатия, затем сонливость и зевота от возбужденных нервов, не дающие спокойствия, только переживания, душевную боль. Поэтому, то сердце саднило, то голова болела.
Она стала со стула и подошла к зеркалу возле двери.
Часто, чтобы выводить себя из маниакальных состояний, она успокаивала себя, глядя на свое отражение, проговаривая вслух, как бы общаясь сама с собой.
-Ты сильная, - повернула она защелку на замке, чтоб вдруг никто не зашел. - Он был для тебя всем. Ты любила его всей душой и сердцем. Ты ждала, что он вырастит и женится. Продолжит род. Ты ждала, но Бог забрал. Забрал мою любовь. О, небеса! Почему? - бриллиантовые капельки соленой воды скатывались с ее глаз. - Ведь знаешь, что он с тобой рядом, знаешь. Зачем тогда ты плачешь и треплешь душу. Почему? - отошла она от зеркала и достала из сумочки влажные салфетки. - Сынок мой, сынок. Мое золотце. Мое дитя, - подносила она салфетку к лицу, как вдруг услышала детский смех у себя за спиной.
Она обернулась, но никого не увидела. Смех доносился из зеркала, в которое она постоянно смотрелась. Смех не прекращался. Показалось на миг, что это слуховые галлюцинации. Чуть-чуть и сошла бы с ума.
Она остолбенела, услышав радостный детский голосок в комнате, исходящий с зеркала.
-Мама, мама, я здесь. Мама! Ты у меня самая хорошая. Я здесь.
Она чуть не получила апокалипсический удар, качнувшись на месте, словно кто-то невидимой рукой раскачивал ее тело.
-Мама, я здесь. Я люблю тебя. Очень люблю.
Еле сдвинув ноги с места, налитые свинцом, она подошла к зеркалу и от потрясения чуть не упала навзничь замертво на пол. Она больше не видела в зеркале своего отражения. Она видела маленького сына в нем, как будто это был его зазеркальный дом.
-Мама. Это же я. Разве не рада меня снова увидеть. Я так долго ждал этого часа, чтобы вновь быть с тобой. Чувствовал твои страдания с отцом. Но так оно должно было быть. Никто в этом не виноват. Мама, что с тобой?
Она не могла поверить в то, что видела. Но душевные переживания сыграли свою роль.
-Сынок, мой маленький ангел, мое дитя, - потянулась она к зеркалу.
-Мамочка. Я пришел к тебе. Я хочу, чтобы ты вечно пела свои песенки. Я хочу, чтобы ты любила меня. Я хочу, чтобы ты никогда не отпускала меня от себя. Мама, обними меня. Я хочу, чтобы ты меня согрела. Мне очень холодно.
-Конечно, сынок, мама все сделает для тебя. Вот только как мне к тебе прикоснуться, если…
-Мам, я рядом, мам, он позволил мне материализоваться.
-Кто он?
-Спаситель.
Со спины резко повеяло холодом.
Она обернулась и увидела сына. Он смотрел на нее исподлобья, как волк.
-Ма, это я, не бойся. Обними меня. Я так соскучился. Ма, ма, не плачь. Не плачь, пожалуйста. Мама…
Присев на корточки, прижала его к себе, почувствовав холодное влажное тело.
-Ма, не сжимай так сильно. Мне больно.
Подняла она сына на руки и посмотрела в его безжизненные глаза.
-Я люблю тебя, сынок. Теперь никуда не отпущу, - поцеловала она сына в лобик и погладила по кудрявым волосам с такой нежностью и любовью, которую он испытывал при жизни.
-Ма, я так люблю тебя. Нам еще многое нужно сделать.
-Верно, сынок. Где ты был все время? Я тебя везде искала, но тебя нигде не было, - бредила она. - Обыскала каждый закоулок в городе. Всегда верила, что найду тебя. Всегда твердила, что ты где-то рядом.
-И вот я с тобой. Ты у меня самая лучшая мама, - прижался к ее грудям он и прикрыл глаза.
-Мое милое дитя. Наконец-то ты со мной. Слава Богу, что я тебя нашла.
-А папа, где мой папа?
-Папа дома ждет с сестрой.
-Разве у меня есть сестра? - удивился мальчик, широко открыв глаза.
-Да. У тебя есть сестра. И она тоже очень любит тебя, как и мы с папой.
-Но я не хочу, чтобы у меня была сестра, - капризничал сын.
-Когда ты ее увидишь, сразу полюбишь. Папа без ума от счастья будет, когда узнает, что ты нашелся.
-Мне не нужна сестра. Я хочу, чтоб только один для вас был. Я хочу, чтобы вы только одного меня любили. Любили, любили, любили…
-Успокойся, сынок. Все станет на свои места, - прижала его еще крепче к себе.
-Но я не хочу. Не хочу! Пусть будет так, как было раньше. Как было раньше!
-Ты только один для меня любимый. Больше всех люблю. И ты это прекрасно знаешь, что мама твоя тебя никому не отдаст.
-Правда, ма? Ты меня сильно-сильно любишь?
-Очень сильно, - трясла его на руках в легком радостном танце.
-Больше Бога любишь? - не ожидала такого вопроса от него, прекратив двигать ногами, заплакав снова.
-Больше, больше… Я тебя очень люблю. Ты для меня самый…
Вдруг резко замолчав, она почувствовала острую боль ниже живота, легкое онемение конечностей. Ей стало плохо.
На ее лице вычеркивалось все, что она ощущала внутри. Казалось, кровь начала закипать, казалось, кто-то впрыскивал яд, который обжигал органы. И голова кружиться с такой силой, будто кто-то кувалдой бил по черепу без жалости и оправдания.
-Ма, тебе плохо?
-Да что-то…
Опустила его на пол и скорежилась стоя.
-Ма, возьми меня за руку, чтобы не было так больно. Боль быстро пройдет.
Она взяла его за руку, открыв в паническом страхе рот.
-Ма, это закончится, перетерпи. Книга жизни скоро закроется. Терпи, ма.
-Ой, как больно. Я вся горю изнутри, - застонала она и упала на колени.
-Мама, перетерпи. Мы возвратимся туда, где были. И папа к нам придет… папа к нам придет тоже.
-Сынок! Сынок! Что это такое? - увидела она огонь в глазах и начала воспламенятся, больше не проронив ни слова.
-Книга жизни почти закрыта. И мы все вернемся туда, из чего произошли. Славься свет! Славься свет! - отпустил он пылающую руку матери и испарился в огне, пламя которого от тела Валентины Семеновны перешло на включенную с красной кнопкой переноску, затем на ковровую дорожку и деревянный стул.
Кабинет стал полыхать…
Из всех вершин человеческой деятельности Миша жаждал атараксии (покоя) и наслаждения, чтоб уклонится от страданий и достигнуть спокойного и радостного состояния духа. Но беда, причинившая вред не только ему, а также Алле, отстраняла и подводила к бездне, бесследно упасть во тьму. Никто и ничто не могло успокоить двоих, потерявших нервов на половину жизни за один неблагополучный проклятый день. Они побывали в разных райотделах. Улаживали дела с искренним сочувствием по поводу администратора, парковщика, менеджера отдела закупок и поставок, а также встречались с их родными. Многие требовали с Аллы больших компенсаций, например, как мать Юры, примчавшаяся в истерике с Марьинки, где он раньше жил и вырос, затем приехал в Донецк найти любовь и заработать денег. Миша утвердил ему отличную ставку, так как работал за двоих каждый день. А так вышла бы неделя рабочая, неделя выходная. Поэтому мать требовала не просто денег с них, а тюрьмы, написав заявление на их контору. Она просила возвратить ее сына. Она умоляла Бога. Но он ее не слышал.
Ближе к вечеру разъяренный муж Валентины Семеновны чуть не удавил голыми руками бедного Мишу, который не был ни в чем виноват, соответственно и Аллу. Она была директором. И она отвечала за все.
После того, когда жена Паши осведомила их о смерти мужа, больше ее никогда не видели и не слышали, хоть и посылали водителя за ней с деньгами два раза, которые он должен был передать. Она так и не открыла дверь. Только затхлый воздух стоял в подъезде, на который так усердно жаловались соседи в ЖЭК.