Раз в жизни удаётся побеседовать с человеком, определившим твой профессиональный выбор. Особенно если всплески его карьеры становились вехами приобщения тебя к любимому делу. Если даже в рутиннейшем проявлении его таланта ты открывал для себя что-то новое. Сегодня такой шанс выпал мне. Моим собеседником стал Александр Шмурнов. И так обидно, что даже для такого интервью автор не удосужился заготовить вопросы…
-Представьте, что вам срочно надо взять интервью. Вопросы не заготовлены. О чём спросите?
-О том, что человека увлекло, очаровало, заинтересовало за последнее время. Чем он сейчас живёт. Если о нём ничего не знаю, то постараюсь узнать. Что касается конкретного вопроса, то он зависит от того, из какой среды мой собеседник. В любом случае для того, чтобы взять интервью, надо обладать хотя бы минимальной эрудицией. Допустим, беседую с писателем. Спрошу его: Толстой или Достоевский? Кто вам ближе? Так можно попытаться выведать у человека то, чего не знаешь до интервью. Затем продолжу: в каком вашем произведении больше всего ассоциаций, например, с творчеством Достоевского? Когда он назовёт, то уже можно, даже не зная ни произведения, ни стиля автора, спросить его о том, что ему интересно. И теперь этот вопрос всерьёз заинтересует его.
-А если это флеш-интервью в микст-зоне?
-В коротеньком флеш-интервью с футболистом после матча люблю задать не общий вопрос – про команду, тенденции – а вычленить какую-нибудь маленькую деталь, которая ему будет очень важна. Скажем, эпизод, связанный с ним: момент, пережитый в игре. Тогда можно выйти на другой уровень разговора. Постоянно повторяю это всем ученикам. Неважно, готовишься ты к интервью или нет, но первым вопросом ты должен попасть на волну собеседника, зацепить струны его души.
-Когда вы впервые почувствовали склонность к импровизации?
-Наверное, уже в детстве. Комментировал игру ребят во дворе. Играли в футбол, в хоккей с шайбой, да и с мячом. Мне нравилось описывать происходящее вокруг. Игра оживала. Хоккей был, правда, «ненастоящий»: играли не коньках, а в валенках. Зато как мы переживали, как искренне жили игрой! Много хоккея показывали по телевидению. Телевизор в детстве определял очень многое: какой вид спорта увидишь – такой и узнаешь, и полюбишь. Так хоккей стал для нас эмоциально и внутренне важным.
-Какой хоккейный матч стал первой любовью?
-Полюбил хоккей благодаря матчу наших с канадцами. Помню, как они играли в новогоднюю ночь. Уже потом, в январе, была целая серия матчей между клубами двух стран. С нашей стороны - «Крылья Советов», «Спартак», ЦСКА. Ездили играть в Калгари, Монреаль. Эти матчи запали мне в душу. Про наших хоккеистов мы всё знали, а вот узнать что-то про канадцев… Нам это казалось невероятной экзотикой. Даже не могу представить, откуда узнавал информацию о них, но так или иначе я знал о существовании «Торонто Мэйпл Лифс», «Монреаль Канадиенз», «Чикаго Блэк Хоукс». Узнал, что есть конкретные звёзды, например, Лефлёр. Попросил родных связать свитер с его фамилией.
-Хорошо игралось в новой форме?
-Бегали с клюшкой во дворе и пинали друг другу теннисный мяч. Он здорово летает, как шайба у профессионалов. А мы всё-таки маленькие ещё были. Если пытались играть шайбой, получалось в основном водить её низом. Иногда только удавалось «поднять», и она разбивала нам коленки и лбы. Поэтому предпочитали мячик. Зато забивали красивые голы и представляли себя канадскими профессионалами. Оттуда началась разговорная импровизация. Мне хотелось всем пересказать то, что слышал, и самому что-то придумать. Наверное, сказалось, что я читал много сказок. Они рождали желание импровизировать и ощущение того, что мне это по силам.
-Смогли бы вы прокомментировать работу коллеги в прямом эфире? Или свой репортаж о матче?
-Для начала мне нужно самому заинтересоваться: с какой целью, зачем? Ради пиара? Или, как говорят англичане, «for fun»? Пожалуй, смог, если бы поставил перед собой такую задачу. Вообще, заинтересоваться – это самое главное в репортаже. Эта наука нужна нам в работе. Футбольный матч – 90 минут, но не всегда ярких и бурных. Игра порой просто заставляет заинтересоваться чем-либо. Когда думаю об этом, всегда вспоминаю, как коллеге довелось комментировать какой-то скучнейший матч. В один момент он сказал: «знаете, а мяч ещё ни разу не вышел за боковую линию. Как интересно, неужели так и не будет аута?». Вскоре одна команда разыграла аут, затем – другая. Он выстроил на этом интригу: «давайте считать, кто победит по количеству аутов». И ведь считал весь матч! Шуточный эпизод, однако уже 30 лет прошло, а я это помню.
-А кто это был?
-Владимир Перетурин. Он любил подчеркнуть необходимость быть заинтересованным. Порой даже в несущественных деталях.
-Вы не раз говорили о своей любви к образам в репортаже. Каким из вашей практики гордитесь больше всего?
-Если бы я их запоминал, то, наверное, копил, а затем разбрасывал ещё много раз. Превратился бы в человека, который не рождает их в секунду, а стругает ремеслом. Именно потому, что придумываю их по ходу репортажа, не запоминаю свои находки. Они красивы одну секунду, как бабочка. Ты очаровался, но уже через несколько мгновений от образа останется лишь мимолётное ощущение радости. Если вы выходите из тёмного леса на зелёный луг и видите, что он пронизан светом, что растут ромашки и летают бабочки, ваше ощущение от природы будет немножечко другим. Дополнительные краски важны. Как в картине Моне, смотришь на пруд с кувшинками и получаешь внутреннее ощущение радости от вкрапления тонких цветов. Эти образы и есть для меня цветы репортажа.
-Вы любите стихи. Приведёте четверостишие, которое лучше всего описывает футбол?
-Здесь подойдут многие песни Высоцкого. Мне не очень нравятся стихи о футболе. Чувствую разный тон, тип поэзии в самом футболе и в том, что можно попробовать о нём написать. Футбол с его поэтикой и романтикой и стихи с их выразительными средствами кажутся мне несовместимыми ингредиентами. Они настолько же не подходят друг другу, как вкуснейший сыр с плесенью и эклер. Стихи – верх гармонии, которая приятно растекается по твоему мозгу и организму в целом. В футболе своя гармония. Футбол и стихи – два вкуса одного чувства. Чувства наслаждения прекрасным. Когда футболисты импровизируют и создают необычайной красоты эпизоды, ощущаю то же, что и от замечательной музыки или стихов. Душа поёт.
-Куда движется футбол?
-Пока до пропасти далеко. Но далеко и до перехода на новый качественный уровень. На стыке 80-ых и 90-ых тренеры придумали все виды тактик. Стало очень скучно, потому что изобрели и все контртактики на свете. Следующим шагом было развитие у игроков атлетики совершенно другого уровня. Параллельно футбол превратился в область серьёзного коммерческого шоу-бизнеса. Всегда вспоминается чемпионат мира во Франции 1998 года, где впервые были введены фан-зоны. В Марселе организовали на пляже, в Бордо – на ресторанной площади. Через 16 лет в Бразилии вернулись к пляжному варианту, но антураж стал совершенно другим… Фан-зону отгородили от моря, и она перестала быть свободной. Превратилась в коммерческое предприятие для ФИФА. Вот шаг, который сделал футбол.
-Всё-таки стакан наполовину пуст?
-Думаю, хуже в ближайшее время не станет. Закабалённость деньгами и необходимостью их зарабатывать присутствует, но в целом есть ощущение, что футбол прошёл определённую точку, выбрался на сушу и теперь на ней лежит. Игровая составляющая сейчас в правильной фазе. Вспоминаются хорошо забытые, но нужные и теперь вновь ожившие тактические истории. Игра в три защитника, которая радует нас свежестью восприятия два последних года. Тренеры вынуждены придумывать, поэтому в ближайшие пять лет футбол ждёт свежий ветер.
-Вы часто говорили о синдроме переподготовки. Сами от него страдали?
-Было нечто подобное на матчах Лиги Чемпионов лет десять назад. Знал, что работаю на огромную аудиторию, хотелось по максимуму себя проявить, оттого излишне закрепощал сознание информацией. Впоследствии понял ошибку и больше её не повторял.
- Что сподвигло вас создать Школу спортивной журналистики? Что послужило отправной точкой?
-Отправных точки две. Во-первых, в моей семье практически все были преподавателями вузов. Вырос в среде, когда родные мне люди готовились к лекциям, придумывали ходы, чтобы заинтересовать студентов. Это отложилось в моём сознании на генетическом уровне. Во-вторых, Мария Владимировна Дмитриева, которую я считаю своим учителем, как-то предложила мне провести несколько лекций для её группы студентов. Меня это заинтересовало, и я провёл несколько занятий в её университете. Результатом остался доволен. Почувствовал внутреннее удовольствие. Затем мне предложили прочитать пару лекций в одном месте, другом… Наконец, появился человек, который предложил организовать совместный проект, чтобы самим учить студентов, а не искать новые площадки для лекций. Мы пригласили коллег, склонных к преподаванию. Так и появился Центр спортивной журналистики.
-Если на ваше место в будущем возьмут выпускника Школы, какое чувство будет преобладать?
-Буду счастлив. Ведь для того и преподаю, чтобы за мной кто-то шёл. И когда на моё место придёт этот «кто-то», испытаю гордость за свою работу. Если «смена поколений» будет сопровождаться личным конфликтом, то это будет гордость с лёгким привкусом горечи. Вообще, надеюсь, что в нашей профессии найдётся достаточно свободных мест, и моим ученикам не придётся конкурировать лично со мной. Скажу, как перед Богом: хочу, чтобы они становились на самый высокий уровень. Но я с удовольствием приму вызов! Вы зря думаете, что так просто меня сменить. Я буду бороться.
Никита Смагин
(9846)