понимали многих сторон учения Христа, то как они смогли донести его до
следующего поколения верующих? Существуют два дополняющих друг друга ответа:
1) люди Востока издавна отличались тренированной памятью и способны были
веками хранить устную традицию, 2) вполне вероятно, что кто-либо из учеников
(в частности, Матфей) записывал слова Христовы и из этих записей сложились
первые Логии, сборники Его изречений. При этих двух условиях вполне возможно
сохранение подлинного Евангелия Иисуса.
Глава пятая.
БЛАГАЯ ВЕСТЬ
Учение Христово есть Благая, или Радостная, Весть. Так его называл Он
Сам: Бесора по-арамейски, по-гречески Евангелие.
Он принес миру не новые философские доктрины, не проекты общественных
реформ и не познание тайн потустороннего. Он в корне изменил самое отношение
людей к Богу, открывая им тот Его лик, который прежде лишь смутно
угадывался. Благая Весть Иисуса говорит о высшем призвании человека и о
радости, которую дарует ему единение с Творцом.
Неисчерпаемое богатство Евангелия в кратких чертах обрисовать нелегко,
поэтому мы остановимся лишь на главном.
Небесный Отец и богосыновство
Ветхий Завет чаще всего говорил об отношении между Богом и народом.
Евангелие же выдвигает на первое место отношение между Богом и душой.
Проповедь Иисуса обращена не к "массам", не к безликому муравейнику, а
к личности. В толпе духовный уровень людей снижается, они оказываются во
власти стадных инстинктов. Поэтому Христос придает такое значение отдельным
судьбам. В любом человеке заключен целый мир, бесконечно ценный в очах
Божиих.
Если Иисус и пользовался словом "стадо", то в Его устах оно звучало
совсем иначе, нежели в наши дни. Для Его слушателей оно ассоциировалось с
предметом любви и постоянной заботы: на овец смотрели почти как на членов
семьи. "Добрый пастырь, - говорил Иисус, - каждую овцу зовет по имени" и
готов "положить за нее жизнь".
Когда книжники удивлялись, почему Учитель общается с людьми
сомнительной репутации, Он отвечал им притчей:
"Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не покидает девяноста
девяти в пустыне и не идет за пропавшей, доколе не найдет ее? И найдя, он
берет ее на плечи, радуясь; и, придя к себе в дом, созывает друзей и
соседей, и говорит им: "Порадуйтесь со мною, потому что я нашел овцу мою
пропавшую". Говорю вам, что так на небесах радость будет больше об одном
грешнике кающемся, чем о девяносто девяти праведниках, которые не нуждаются
в покаянии. Или какая женщина, имеющая десять драхм, если потеряет одну
драхму - не зажигает светильника, и не метет дома, и не ищет усердно, доколе
не найдет? И найдя, она созывает подруг и соседок и говорит: "Порадуйтесь со
мной, потому что я нашла драхму, которую потеряла". Так, говорю вам, бывает
радость перед ангелами Божиими об одном грешнике кающемся"/1/.
Говоря о Сущем, Иисус подразумевал "Бога Авраама, Исаака и Иакова", то
есть Бога, открывавшегося в религиозном сознании Ветхого Завета; и, подобно
библейским пророкам, Евангелие Христово учит не столько о Боге "в Самом
Себе", сколько о Боге, обращенном к миру и человеку.
Изо всех имен, которыми Творец называется в Писании, Иисус предпочитал
слово Отец. В Его молитвах оно звучало как Авва. Так по-арамейски обращались
дети к своим отцам.
Выбор этот глубоко знаменателен.
"Отцом" в мировых религиях верховное Начало именовали нередко. Но
обычно Его представляли в виде деспотичного и властного повелителя. Такой
взгляд, несущий на себе печать страха людей перед бытием и перед земными
владыками, сказался даже на ветхозаветном мышлении. Когда иудей произносил
слово "Отец", оно, как правило, ассоциировалось у него с понятием о суровом
Господине и Покровителе всего народа.
Только Иисус говорит об Отце, Которого может обрести каждая
человеческая душа, если захочет этого. Евангелие приносит людям дар
богосыновства. На тех, кто примет его, исполнятся обетования Христа. Они
узнают, что с Создателем Вселенной можно говорить один на один, как с
"Аввой", как с любящим Отцом, Который ждет ответной любви.
Любовь Божия не навязывает себя, она оберегает человеческую свободу.
Господь подобен хозяину дома, который зовет всех к себе на пир и для
которого гости - великая радость. Еще яснее выразил Христос эту мысль в
притче о своевольном сыне.
Молодой человек потребовал от отца причитающуюся ему долю наследства и
уехал в чужую страну. Расставаясь с ним, отец не произнес ни одного слова
упрека. Он не хотел вынужденной любви и поэтому не удерживал сына. Когда же
юноша промотал все, что имел, и вернулся назад нищим, надеясь стать хотя бы
последним слугой в доме, отец не только принял его, но и устроил пир в честь
возвращения блудного сына.
Это вызвало зависть и досаду старшего брата.
- Вот я столько лет служу тебе, - сказал он, - и никогда заповеди твоей
не преступал, и мне ты никогда не дал козленка, чтобы повеселиться мне с
друзьями моими. А когда пришел сын твой этот, проевший твое имение с
блудницами, ты заколол для него откормленного теленка.
- Дитя мое, - возразил отец, - ты всегда со мною, и все мое - твое, но
надо было возвеселиться и возрадоваться тому, что брат твой этот мертв был и
ожил, пропадал и нашелся/2/..
Вдали от Бога нет подлинной жизни; уходя от Него, человек пожинает
горькие плоды греха, но Господь всегда готов принять кающегося - таков смысл
рассказа. Небесную волю в нем символизирует не требовательный господин,
грозный царь или строгий судья, но человек, уважающий свободу другого, отец,
который любит и прощает. Этот образ наиболее точно соответствует откровению
Христа о Боге. Как отец терпеливо ожидал сына, сидя у порога, так и Господь
ищет свободной любви человека.
Привели детей
Однажды женщины привели к Иисусу детей, чтобы Он благословил их.
Ученики, боясь утомить Его, не позволили им войти в дом. Но Учитель сказал:
"Пустите детей, не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть
Царство Небесное". А когда ученики спросили Христа, кто больший в Царстве
Божием, Он подозвал ребенка, поставил среди них и, обняв его, сказал:
"Истинно говорю вам, если не обратитесь и не станете как дети, не войдете в
Царство Небесное"/3/.. Открытость и доверчивость детской души есть образ
доверия человека к своему Божественному Отцу*. Вот почему Иисус любил
детское слово "Авва".
-----------------------------------------------------------
* Само еврейское слово эмуна (вера) означает не уверенность в какой-то
отвлеченной истине, а доверие к Богу, верность Ему. От этого же корня слово
аминь, верно.
"Послал, - говорит ап.Павел, - Бог Духа Сына Своего в сердца наши,
Духа, взывающего: Авва, Отче! Так что ты уже не раб, но сын"/4/. Тот, кто
познал счастье богосыновства, открывает мир как бы заново. Он вырвался из
мертвенных тисков случайности. Господь близок к нему и знает каждый его шаг,
"все волосы на голове его сочтены".
Доверие должно быть беспредельным; оно исключает "служение двум
господам". Если человек поглощен погоней за суетным, то он отдает свое
сердце во власть идола Маммоны (как по-арамейски именовалось богатство).
"Какая польза, - говорил Иисус, - человеку, если он приобретет весь мир, а
душе своей повредит?"/5/.
Вручив себя Отцу, душа одолевает заботу - не ту повседневную заботу,
которая необходима, а тягостную, навязчивую, помрачающую разум
озабоченность.
Если Отец печется даже о малых птицах, если одарил дивной красотой
цветы, то неужели Он забудет о детях Своих? Ведь они для Него дороже всех
творений. Итак, не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?"
или: "что нам пить?" или: "во что одеться?",
ибо всего этого ищут язычники;
знает Отец ваш небесный,
что вы нуждаетесь во всем этом/6/.. Жизнь вблизи Отца изгоняет страх и
неуверенность. Молясь, дети Божии открывают Ему свои мысли, надежды и
скорби. "Просите, и дано будет вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят
вам"/7/..
Если, как говорится в притче Христовой, даже бессердечный судья не смог
отказать бедной вдове, которая неотступно просила его, то откажет ли любящий
Отец тем, кто обращается к Нему с мольбой? В молитве важна уверенность, что
человек будет услышан.
Есть ли между вами такой человек,
у которого сын его попросит хлеба,
а он подаст ему камень?
Или рыбы попросит,
а он подаст ему змею?
Итак, если вы, будучи злы,
умеете давать дары благие детям вашим,
тем более Отец ваш, Который на небесах,
даст благо просящим у Него/8/.
Язычники полагали, что сами боги нуждаются в приношениях. Ветхому
Завету эта мысль была глубоко чужда. Вся природа и так принадлежит Творцу.
Самый драгоценный дар Ему - сердце человека. Обряды имеют смысл лишь тогда,
когда выражают любовь к Создателю. Поэтому и Иисус не отвергал обычая
приносить жертвы на алтаре. Он даже указывал, что делать этого нельзя, не
примирившись с братом/9/.. Однако примечательно: евангелисты нигде не
говорят, что Христос Сам участвовал в жертвоприношениях. Храм для Него был
прежде всего "домом молитвы".
Но ни храмовое действо, ни даже совместная молитва не могут заменить
общения с Богом наедине, сокровенной беседы с Отцом.
Богу не нужна дань формального поклонения, не нужна респектабельная
религиозность, подчиняющаяся обычаю. Иисус предупреждает:
Когда молитесь, не будьте, как лицемеры,
которые любят молиться в синагогах
и стоя на углах улиц,
чтобы показать себя людям...
Ты же, когда молишься,
войди во внутренний покой твой;
и, затворив дверь твою,
помолись Отцу твоему,
Который втайне;
и Отец твой, видящий втайне,
воздаст тебе.
Молясь же, не разглагольствуйте, как язычники;
ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны.
Итак, не уподобляйтесь им,
ибо знает Отец ваш,
в чем вы имеете нужду/10/.
Если мы и просим чего-либо у Бога, то лишь потому, что исповедуем перед
Ним все, что лежит на сердце.
Молиться Иисус учит простыми словами, с любовью и доверием:
Отче наш, который на небесах! Мы дети твои, и у тебя наша отчизна.
Да святится имя Твое. Пусть пребудет в нас благоговение к твоей
священной тайне.
Да придет царство Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Мы
ждем, чтобы Ты воцарился во всем Своем творении, чтобы исполнился Твой
замысел и Ты один стал нашим Царем и Господом.
Хлеб наш насущный дай нам сегодня. Поддержи нашу жизнь сейчас, ибо мы
верим, что о завтрашнем дне Ты позаботишься.
И прости нам долги наши, как и мы простили должникам нашим. Сыновний
долг, который мы так плохо платим Тебе, есть ответная любовь. Научи нас
любить и прощать друг друга, как Ты любишь и прощаешь нас.
И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Огради нас от
зла, идущего извне и от нас самих.
Ибо Твое есть царство и сила и слава вовеки. Аминь/11/.
Заметим, что на первое место в этой молитве ставятся не человеческие
желания, а воля Господа. Обращаясь к Нему, люди не должны искать только
своего. Сын готов всегда и во всем полагаться на Отца.
Слова "да придет Царство Твое" указывают, что во всей полноте оно еще
не наступило. Христос прямо говорит, что в "веке сем" на земле господствуют
демонические силы. Сатана доныне остается "князем мира сего"/12/..
Христос не объяснял, откуда явилось зло, и, следовательно, считал
достаточным то, что открыто в Ветхом Завете. Человек призван не столько
размышлять о зле, сколько бороться с ним. В Евангелии проблема зла -
практическая проблема, жизненная задача, поставленная перед теми, кто ищет
согласия с Божиим замыслом.
Заповедь любви
Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живет в нем самом:
воля к господству, подавлению и насилию - с одной стороны, и слепая
мятежность, ищущая самоутверждения и безграничного простора инстинктам, - с
другой. Эти демоны дремлют на дне души, готовые в любой миг вырваться
наружу. Их питает ощущение своего "я" как единственного центра, имеющего
ценность. Растворение "я" в стихии общества, казалось бы, ограничивает бунт
индивидуума, но при этом - нивелирует, стирает личность. Выход из тупика был
дан в библейской заповеди: "Возлюби ближнего, как самого себя". Она
призывает к борьбе против звериных эгоцентрических начал, за признание
ценности другого "я", к борьбе, которая должна создать высшего человека,
"новое творение". Только любовь способна победить Сатану.
Пусть в окружающем человека мире и в нем самом многое восстает против
заповеди о любви; силу для ее исполнения люди найдут у Того, Кто Сам есть
Любовь, Кто открылся в Евангелии Иисуса как милосердный Отец.
Подлинная вера неотделима от человечности. Люди, которые забывают об
этом, похожи на строителей, соорудивших дом без фундамента, прямо на песке.
Такое здание обречено рухнуть при первой же буре/13/..
Как основу нравственности Иисус сохранил предписания Декалога. "Если
хочешь войти в жизнь, соблюдай заповеди", - говорил Он богатому юноше. Кроме
того, Он одобрил принцип Гиллеля: "Не делай другому того, что не любо тебе
самому", однако придал этому изречению оттенок большей активности и
действенности. "Во всем, как хотите, чтобы люди поступали с вами, так с ними
поступайте и вы"/14/..
Евангелие далеко от негативного морализма с его формальной схемой
"добродетели", которая сводится к одним запретам. Блаженный Августин писал:
"Люби Бога, и тогда поступай, как хочешь", то есть отношение к людям должно
органично вытекать из веры. Познавший Отца не может не любить и Его
творение. Более того, Иисус прямо говорит: "То, что вы сделали одному из
братьев Моих меньших, - то сделали Мне". Он будет судить не по "убеждениям"
людей, а по их делам. Тот, кто служит ближнему, служит Богу, пусть даже он
этого не осознает.
А как должны поступать ученики Христовы, если сталкиваются с
проступками других людей?
Многие иудейские учители высказывались против греха осуждения/15/..
Иисус всецело одобряет это.
Ожидая прощения от Господа, нужно учиться прощать самому. Хорошо ли
поступит тот человек, который, получив от царя прощение большого долга, сам
окажется безжалостным кредитором и бросит своего товарища в долговую тюрьму?
При виде слабостей ближнего мы должны не выносить ему приговор, а
сострадать, памятуя о собственной греховности. "Не судите, - предостерегает
Иисус, - чтобы и вы не были судимы, ибо каким судом судите и какою мерою
мерите, так и отмерено будет вам. Что ты смотришь на соринку в глазу брата
твоего, а бревна в твоем глазу не замечаешь?"/16/..
Фарисеи привыкли смотреть свысока на "невежд в Законе". Слово
"ам-хаарец", деревенщина, было у них синонимом нечестивца. С таким человеком
они не желали иметь ничего общего. Вместе с ним нельзя было молиться, сесть
за стол и - даже накормить его в случае нужды. "Невежда не боится греха,
ам-хаарец не может быть праведным", - говорили ученые/17/.. Иисус в этом
отношении был полной их противоположностью. Он скорее предпочитал иметь дело
с простыми людьми. Более того, все отверженные, все парии общества находили
в Нем друга и заступника. Мытари, которых не признавали за людей, и уличные
женщины нередко оказывались в числе тех, кто окружал Его. Это шокировало
добропорядочных книжников, кичившихся своей праведностью. Слыша их
нарекания, Иисус говорил: "Не здоровым нужен врач, а больным. Пойдите и
научитесь, что значит: "милосердия хочу, а не жертвы". Я пришел призвать не
праведных, но грешных"/18/..
Кто из вас без греха?
Искреннее раскаяние Христос ставил выше успокоенности тех, кто считал
себя угодным Богу. Однажды Он рассказал о двух людях, молившихся в храме.
Один - благочестивый фарисей - благодарил Бога за то, что он "не таков, как
прочие люди", часто постится, жертвует на Храм и непохож на "этого мытаря".
А мытарь стоял вдали, не смея поднять глаз, бил себя в грудь и сокрушенно
повторял: "Боже, будь милостив ко мне, грешнику!" "Говорю вам, - заключил
Иисус притчу, - этот пришел в дом свой оправданным, а не тот. Ибо всякий
возносящий себя, смирен будет, а смиряющий себя, вознесен будет"/19/..
Впрочем, раскаяние не должно ограничиваться только словами. Недаром
Иоанн Креститель говорил о "плодах покаяния". И снова Иисус приводит пример
из повседневной жизни: "У человека было двое детей, и он, подойдя к первому,
сказал: "Дитя мое, иди сегодня работай в винограднике". Он же ответил: "Иду,
господин" - и не пошел. И, подойдя ко второму, он сказал то же. И тот
ответил: "Не хочу", а после раскаялся и пошел. Кто из двух исполнил волю
отца?"/20/.
Когда Иисус посетил дом Матфея, где собрались его товарищи, мытари, это
вызвало взрыв негодования. На Учителя посыпались упреки. Как может Он делить
трапезу с подобными личностями? Однако Иисус еще раз напомнил, что всякая
душа заслуживает заботы и сострадания. Забывающие об этом похожи на старшего
брата из притчи о блудном сыне, который не радовался возвратившемуся
скитальцу.
Приближая к Себе грешников, Христос хотел пробудить в них раскаяние и
жажду новой жизни. Нередко Его доброта и доверие совершали подлинные чудеса.
Как-то раз Учитель проходил через Иерихон. У ворот города Его встречало
множество народа. Каждому хотелось, чтобы Иисус остановился в его доме. Один
из иерихонцев, по имени Закхей, "начальник мытарей", пытался протиснуться
через толпу, надеясь хотя бы одним глазом взглянуть на Учителя, но маленький
рост мешал ему. Тогда, забыв о приличиях, он забежал вперед и взобрался на
дерево, мимо которого должен был пройти Господь.
Иисус действительно приблизился к этому месту и, подняв глаза, заметил
человечка, сидевшего на смоковнице. "Закхей, - неожиданно сказал Иисус, -
спустись скорее! Сегодня Мне надо быть у тебя".
Не помня себя от радости, мытарь побежал домой встречать Господа, а
окружающие стали роптать: "Он остановился у такого грешного человека!"
Но шаг Учителя возымел действие.
- Господи, - сказал Закхей, встречая Его, - половину того, что имею, я
даю нищим, а если что у кого неправедно вынудил, возмещу вчетверо.
- Ныне пришло спасение дому сему, - ответил Христос, - потому что и он
сын Авраамов. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее/21/.
В Капернауме некий фарисей Симон пригласил Иисуса к себе. Во время
обеда в комнату вошла женщина, известная в округе своим распутным образом
жизни. В руках ее был алебастровый сосуд с драгоценным благовонием; став
молча подле Учителя, она заплакала, потом припала к Его ногам, орошая их
миром и вытирая распущенными волосами. Слышала ли она слова Иисуса о
прощении грешников? Хотела ли отблагодарить Его за милосердие к падшим? Но
сцена эта неприятно поразила хозяина. "Если бы Он был пророк, - брезгливо
подумал фарисей, - то знал бы, какого сорта женщина прикасается к Нему".
Между тем Иисус проник в его мысли.
- Симон, Я имею нечто сказать тебе.
- Скажи, Учитель.
- У некоего заимодавца было два должника: один должен был пятьсот
динариев, а другой пятьдесят. Так как им нечем было заплатить, он простил
обоим. Кто же из них больше возлюбит его?
- Полагаю, что тот, кому он больше простил.
- Ты правильно рассудил, - ответил Иисус и пояснил, для чего привел эту
притчу. Он указал на разницу между Симоном, который считал себя безупречным
и для которого беседа с Иисусом была лишь поводом поспорить, и женщиной,
сознающей свое падение. Она потянулась к Тому, Кто может простить ее и
спасти от прежней жизни.
Когда же Христос прямо обратился к блуднице со словами: "Прощены твои
грехи" - все присутствующие возмутились еще больше. Странный Пророк задал им
новую загадку. Разве может отпускать грехи кто-нибудь, кроме Бога? Откуда у
этого Назарянина право говорить с такой властью?/22/
Но они пришли бы в еще большее негодование, если бы услышали, как
толкует Иисус священные заповеди Закона.
Старое и новое
Многие поколения иудейских богословов пытались точно определить число
заповедей, содержащихся в Торе, а некоторые из них полагали, что есть
заповеди, которые выражают самую основу веры/23/. Поэтому один из книжников
решил узнать мнение Иисуса и тем самым получить ясное представление о
взглядах галилейского Наставника.
- Учитель, - спросил он, - какая заповедь первая из всех?
- Первая есть, - ответил Христос, - "Слушай, Израиль! Господь Бог наш
есть Бог единый, и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею
душою твоею, и всем разумом твоим, и всею крепостью твоею"*. И вот вторая:
"Возлюби ближнего твоего, как самого себя". Нет другой заповеди, большей
этих. На этих двух заповедях держатся Закон и Пророки**.
-------------------------------------------------------------------
* См. выше
** "Закон и Пророки" - синоним Ветхого Завета.
- Прекрасно, Учитель, - вынужден был согласиться книжник. - Истинно Ты
сказал, что Он един и нет другого, кроме Него; и любить Его всем сердцем, и
всем разумением, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя,
больше всех всесожжений и жертв/24/.
Отвечая книжнику, Христос определил Свое отношение к древнему Моисееву
Закону, и из Его слов становится понятным, почему Он хотел сохранить его.
Когда речь заходила о Писании, Иисус говорил прямо: Не подумайте, что
Я пришел упразднить Закон или Пророков;
Я пришел не упразднить, но исполнить*.
Ибо истинно говорю вам:
пока не пройдут небо и земля,
ни одна иота или ни одна черта не пройдет в Законе,
пока все не сбудется...
Если ваша праведность не будет
больше праведности книжников и фарисеев,
не войдете в Царство Небесное/25/.
-------------------------------------------------------------------
* - наполнить, восполнить, завершить, придать полноту; от - полнота.
См.приложение 3. Таким образом, Христос учил о Библии как о божественном
Откровении и признавал необходимость живого церковного предания, которое
раскрывало бы ее смысл. Именно поэтому Он говорил народу о фарисеях: "Все,
что они скажут вам, исполняйте". Но если книжники часто прибавляли к Закону
сотни мелочных правил, то Иисус возвращал Ветхий Завет к его истокам, к
Десяти заповедям Синая, к подлинному Моисееву наследию, сохраненному
пророками. Притом Он относился бережно и к внешним предписаниям, не желая
соблазнять "малых сих" и порывать с традицией. "Никто, - замечал Иисус, -
испив старого (вина), не захочет молодого, ибо говорит: старое лучше"/26/.
Тем не менее, толкуя Тору, Он переносил центр тяжести из сферы церемоний в
область духовно-нравственную. Более того, Он углублял и дополнял этические
требования Закона.
Если Закон воспрещал убийство, то Иисус призывает изгонять из сердца
ненависть - корень преступления. Если Закон осуждал нарушение верности
брака, то Иисус говорит об опасности порочных чувств. Если Закон требовал
соблюдения клятвы, то Иисус вообще считает ее излишней: Да будет же слово
ваше "да - да", "нет - нет",
а что сверх этого - от лукавого/27/. В языческих кодексах кара часто
была более тяжкой, чем само преступление. Ветхий Завет положил в основу
закон справедливости: "Око за око - зуб за зуб". Иисус отделяет уголовное
право от нравственности, где действуют иные принципы. Людям свойственно
ненавидеть врагов, но дети Божии должны побеждать зло добром. Им следует
бороться с мстительными чувствами. Мало того, они должны желать добра своим
обидчикам. Это высший подвиг и проявление подлинной силы духа, уподобление
Самому Творцу.
Любите врагов ваших
и молитесь за гонящих вас,
чтобы стать вам сынами Отца вашего, Который на небесах,
потому что солнце Свое Он возводит над злыми и добрыми
и изливает дождь на праведных и неправедных.
Ибо, если возлюбите любящих вас, какая вам награда?
Не то же ли самое делают и мытари?
И если приветствуете только братьев ваших,
что особенного делаете?
Не то же ли самое делают и язычники?
Итак, будьте совершенны,
как совершен Отец ваш Небесный/28/.
Вот - захватывающая дух высота, куда Христос призывает человека.
Закон считал "ближним" только соплеменника и единоверца. Но Христос не
ограничивает это понятие столь узкими пределами. Когда один книжник спросил
Его: "Кто мой ближний?", вместо ответа Он рассказал об иудее, который попал
однажды в руки грабителей. Ослабев от ран, лежал он у дороги и с горечью
видел, как священник и храмовый служитель равнодушно прошли мимо него.
Меньше всего он ожидал сочувствия от самарянина, ехавшего вслед за ними. Мог
ли этот иноплеменник и еретик оказаться лучше жреца и левита? Однако тот
остановился и, не спрашивая ни о чем, помог пострадавшему: перевязал его
раны, довез на своем муле до гостиницы и заплатил за него вперед.
- Кто из этих троих, - спросил Иисус книжника, - думается тебе,
оказался ближним попавшему в руки разбойников?
- Сотворивший ему милость, - не мог не признать тот.
- Иди и ты поступай так же.
Христос заставил его самого прийти к мысли, что "братом" и "ближним"
может быть любой человек/29/.
Он постепенно приучал Своих последователей и к новому, непривычному для
них взгляду на язычников. Так, Он не скрыл Своей радости, узнав об эллинах,
которые искали с Ним беседы, а накануне Своих страданий Христос скажет, что
Его Евангелие должно быть "проповедано во свидетельство всем народам".
Когда римлянин, офицер капернаумского гарнизона, прося Иисуса исцелить
его слугу, сказал, что достаточно лишь одного Его слова, Христос заметил: "Я
и в Израиле не нашел такой веры", а потом добавил: "Говорю вам, что многие
придут с Востока и Запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве
Небесном, сыны же Царства низвергнуты будут во тьму внешнюю"/30/. Эти слова
звучали как вызов тем, кто считал только израильтян достойными любви Божией.
Неприятие "чужаков", в какие бы одежды оно ни рядилось, есть инстинкт,
который преодолевается людьми с величайшим трудом. Евангелие же
недвусмысленно призывает бороться с национальной исключительностью и тем
самым продолжает проповедь Амоса, Исайи и Иоанна Крестителя.
Выдвигая на первое место духовную сущность Закона, Христос вернул
первоначальный смысл и предписанию о субботе.
Человек наших дней не всегда может оценить значение этой заповеди.
Привыкнув к установленным дням отдыха, мы забываем, чем была для древних
суббота. Она не позволяла повседневным заботам захлестнуть душу,
предоставляя время для молитвы и размышления; она давала перерыв в труде