С того дня, когда Вильям рассказал о возможностях восприятия зрительной информации, очередной раз шокировав своего гостя, Альберта практически не покидала мысль о том, что он может и должен видеть предметы у себя за спиной. Впрочем, мысль эта жила сама по себе, а реальные зрительные возможности сами по себе. Видеть предметы позади себя не получалось.
Достаточно быстро Альберт перестал думать, что все появится само по себе, и решил помочь своему зрению открыться полностью. Придуманное упражнение заключалось в следующем. Альберт брал определенный предмет – в роли предмета первоначально он избрал небольшую невзрачную вазу, стоявшую в центре стола, – внимательно рассматривал его со всех сторон, ставил на место, отворачивался и, воспроизводя предмет в своей памяти, старался найти его за пределами доступного «поля зрения». Потратив на это упражнение значительное количество времени и досконально запомнив, как выглядят ваза со стола, старинный стул, разноцветная подушка и непонятного назначения тяжелый предмет, напоминающий фигурку коровы о шести ногах, Альберт решил усложнить упражнение.
Сидя на стуле, он долгое время смотрел перед собой, стараясь запомнить максимальное количество деталей картины перед ним: предметы, их размеры, расположение. После поворачивал стул на сто восемьдесят градусов, и пытался увидеть всю картину разом. В результате вскоре Альберт и вовсе перестал понимать, вспоминает ли он увиденное, отворачиваясь, либо видит его заново, чего и добивался. Впрочем, простая проверка расставила все по местам: куда бы Альберт потом не поворачивался, за спиной он мог «видеть» лишь то, к чему до того долго присматривался.
Будучи вновь недоволен результатами, Альберт полностью сменил тактику. Удерживая голову прямо, он выбирал какой-либо объект в пределах «поля зрения» на границе доступного и пытался фокусировать внимание на нем так, чтобы уловить все его детали. Альберт терпеливо проводил за этим занятием длительные отрезки времени, пытаясь таким образом расширить «поле зрения». В какие-то моменты ему казалось, что поле поддается. Однако разработав простой способ проверки действенности и этого метода, Альберт снова был вынужден зафиксировать фиаско.
Он решил непременно обсудить этот момент с Вильямом, но при следующей с ним встрече начал разговор с другого беспокоящего его вопроса:
- Вильям, может ли быть такое, что я уснул и попал сюда?
- Что-то подобное уже случалось?
- Нет.
- Ты рассказывал, что попаданию сюда предшествовал ряд экстраординарных событий… Так всегда бывает, когда засыпаешь?
- Нет, но… может, эти события не связаны…
- Тогда вынужден огорчить тебя: думаю, что ты не уснул, когда попал сюда.
Сравнение твоего здесь пребывания со сном, конечно, не бессмысленно. Если моя точка зрения верна, сон в твоем Мире является неконтролируемым изменением частоты твоей Мантры. За счет этого человек во сне оказывается в тех Мирах, которые собирает его Мантра на новых частотах. Но сон – это естественное состояние для твоего Мира, и оно, наверняка, предполагало возможность возврата частоты Мантры к той, что твоему Миру соответствует. Ты же спал каждый день. Значит, как-то возвращался из сна? Расскажи, как ты это делал?
- Я просыпался, когда высплюсь, то есть когда физическое тело получит необходимый отдых, или по будильнику: когда тело услышит определенный сигнал, назначенный мной же на определенное время суток. Или когда меня кто-то будит: трогает за руку или говорит что-то, или опять же посторонние звуки. То есть была постоянная связь с физическим телом.
- Вернуться по желанию ты не мог?
- Нет, я говорил, в снах нет сознательных действий.
- И нет никаких факторов, которые могли бы вынудить тебя к скорому возврату? К примеру, ты узнал бы что-то чрезвычайно важное для тебя? Или к бегству? Какая-то опасность?
- Да, опасность! Страх событий, происходящих во сне, может вынудить человека проснуться.
- То есть определенный контроль сна все-таки имел место?
- Наверное, да. Где-то глубоко, на уровне инстинктов.
- Хорошо. Итак, сон в твоем Мире есть естественное и даже отчасти контролируемое изменение частоты Мантры. Исходя из этого, твой вопрос, мог ли ты попасть сюда, неудачно уснув, можно переформулировать так: является ли твое попадание сюда естественным и контролируемым? Естественным – точно нет. А вот, контролируемым ли, не знаю… Впрочем… это можно проверить.
Вильям уставился на Альберта и какое-то время внимательно смотрел на него, будто что-то обдумывая. Через несколько секунд Альберт, опомнившись, первым прервал молчание:
- Так, стоп, пугать меня не надо, мы это уже проходили. Одна прогулка чего стоила. Я бы точно проснулся!
- Как знаешь. Впрочем, пугать тебя, действительно, смысла нет, несмотря на то, что это могло бы быть забавным развлечением для нас обоих. Все дело, раз уж мы определили такой термин, в естественности твоего здесь пребывания.
Каждому существу доступен только определенный диапазон частот, в котором может варьироваться транслируемая им Мантра. Это обусловлено характеристиками энергетического тела, с которыми существо определенного вида появляется на свет. В том числе человек. К примеру, человек, рождающийся здесь, как правило, использует лишь незначительную часть предусмотренного диапазона даже с учетом постепенного изменения Мантры после двадцати лет. Редкие люди могут направленно изменять частоту своей Мантры в рамках всего возможного для них диапазона. И это умение не рождается с человеком. И, наконец, лишь единицы из них находят возможность расширения диапазона.
Поэтому существо, рожденное человеком, даже обладая способностью управления частотой своей Мантры, не сможет превратить себя в существо другого вида. Только, расширив доступный ему диапазон. А такое существо уже неверно было бы называть просто человеком.
Так вот, естественность… Мантра, выстраивающая этот Мир, находится на недоступной тебе частоте. Несмотря на определенное сходство в текстах Мантры твоего Мира и Коллективной Мантры этого Мира, ты существо другого диапазона. Я знаю это, так как вижу твое энергетическое тело. Оказаться здесь естественным путем – уснув, заболев или ошибочно выпив неправильные таблетки, - ты не мог.
Твое энергетическое тело может существовать здесь, здесь оно меняется, и в теории со временем частота Мантры этого Мира может стать доступна для тебя полностью, но появление здесь тебе мог обеспечить только чрезвычайно сильный проводник. Я мог бы предположить, что перемещение инициировал ты сам. И одно время у меня были подобные мысли. Но они были ошибочны.
Когда-то ты спросил меня, вернешься ли ты в свой мир, если перестроить твою Мантру обратно. Тогда я дал тебе лишь короткий ответ, сейчас ты готов к пояснениям. Эти пояснения не прибавят тебе уверенности в том, что ты сможешь вернуться в Мир, откуда пришел. Но рекомендую выслушать их. Поскольку трезвость мышления сейчас – твоя единственная опора. Что скажешь?
- Скажу, что ответ ты уже дал, вреда от пояснений не будет.
- Верно, зато будет польза. Диапазон, в котором находится частота Мантры, выстраивающей твой Мир, тебе также не доступен. Я не знаю, где находится этот диапазон и где он должен находиться. Я не знаю, существует ли он вообще, так как все подтверждения его существования – это твоя память и стремление твоего энергетического тела транслировать Мантру на частоте, выбивающейся из доступного диапазона. Если не перестраивать твою Мантру на Коллективную частоту этого Мира, ты вмиг истратишь остаток своей энергии на поддержание вокруг себя несуществующего Мира. Это будет означать исчезновение твоего существа и вместе с ним твоего индивидуального самосознания.
- То есть мою смерть?
- Именно. Поэтому, как я уже говорил, вопрос твоей адаптации в этом Мире, хотя бы частичной, - это вопрос продолжения твоего существования вообще.
Итак, мы общаемся достаточно долго, и я не вижу в тебе человека, способного самостоятельно провернуть такой трюк со своим энергетически телом. Трюк, позволяющий оказаться в Мире другого диапазона частоты Мантры без наличия навыков существования в этом Мире и без возможности вернуться обратно. Это во-первых. Во-вторых, даже при наличии возможности сжечь все мосты для возврата в свой Мир, нет никакого смысла делать это. И, в-третьих, события, предшествующие твоему исчезновению из своего Мира… имеют определенную логическую последовательность, которая напоминает мне кое-что. На основании этого пока предположим, что сила, инициировавшая твое перемещение с полным отмиранием твоего старого Мира, имела внешний характер.
- Вильям, я же сразу сказал, что понятия не имею о том, как оказался здесь. Стоило ли так глубоко копать…
- Соответственно, сила была со стороны. А этот факт тоже имеет свои плюсы. Можешь ли ты их озвучить?
- Пока нет.
- Эта сила, исходила ли она от человека, от другого существа, либо от Высшего Разума непосредственно, - не имела цели убить тебя. В противном случае, тебя бы уже не существовало. А значит, цель была другая. Но первое, что тебе следует принять, как есть, и не забывать ни на секунду – это то, что цель была. То, что инициировало твое перемещение, имеет на тебя свои планы, и с большой долей вероятности эти планы не ограничиваются твоим попаданием сюда только ради самого попадания.
Альберт почувствовал себя нехорошо. Несмотря на то, что угроза никуда не исчезала, сейчас она будто заявила о себе с новой силой.
- Я в опасности? - вырвалось у Альберта. Вопрос поставил Вильяма в тупик.
- Ты находишься в чужом для себя Мире, без тела, возможности вернуться и без малейшего контроля над ситуацией. В какой момент со времени появления здесь ты почувствовал себя в безопасности?
Не пытайся вспомнить, вопрос риторический.
Я просил тебя подумать о том, как ты видишь свое ближайшее будущее и что собираешься делать. Концептуально. Давай побеседуем об этом.
Несмотря на то, что просьба, а точнее, рекомендация Вильяма, данная им в прошлой беседе, прозвучала несколько размыто, Альберт отнесся к ней самым внимательным образом. Размышления о том, как будет развиваться жизнь в новых реалиях, не покидали его с того периода, когда образовавшаяся при попадании в новый Мир тишина в голове постепенно стала преобразовываться в привычный поток мыслей. Поток мыслей все еще был значительно менее громоздким и более управляемым, но, как и в Мире Альберта, постепенно начинал жить собственной жизнью.
С полученной от Вильяма рекомендацией для Альберта настал удобный момент структурировать и подытожить все, что так или иначе копилось в его голове последнее время.
Углубившись в детали своего текущего положения, он вывел три важных для себя тезиса. Во-первых, он был не свободен. Это умозаключение лежало на поверхности, но его анализ привел к другому, совершенно свежему, выводу. Здесь Альберт, несмотря на большое количество ограничений, обладал не намного меньшей свободой, нежели там, откуда явился. Имеющиеся ограничения компенсировались недоступными ранее, судя по воспоминаниям Альберта, плавностью, или, правильнее сказать, незамутненностью мышления и своеобразной легкостью ощущений, которую Альберт объяснил себе отсутствием физического тела. За неимением других объяснений это выглядело наиболее разумным.
Несвобода здесь не ощущалась принципиально сильнее, чем там, откуда пришел Альберт. Скорее, она состояла из других ограничений. И одно из них Альберт вывел во второй тезис: ему по-прежнему не хватало информации, чтобы планировать себя даже на короткий отрезок времени вперед. Подумав подольше, Альберт решил незначительно второй тезис перефразировать. Информации не хватало на то, чтобы планировать себя на длительные периоды. Ближайшие цели все же были доступны для понимания.
Единственным для Альберта источником информации, помимо окружающего пространства, в то время выступал его новый знакомый, обладающий существенным объемом специфических знаний. Несмотря на реплики Вильяма о том, что он не понимает, как и почему его гость попал в это пространство, Альберт чувствовал, что имеющегося запаса знаний Вильяма хватит на то, чтобы подобраться к разгадке максимально близко. Альберт понимал, что многие интересующие его вопросы он еще не задал, руководствуясь желанием сохранить остатки своей психики. И это понимание поддерживало надежду. Сейчас Альберт подошел к тому, чтобы подробнее обсудить с Вильямом давно интересовавший его вопрос: в чем, собственно, заключается ремесло Вильяма. Альберт не был уверен в том, сам ли он пришел к такому решению, либо его умело спровоцировал сам Вильям некоторыми недосказанными репликами. Тем не менее, он понимал, что следующие шаги вперед без этой информации будут затруднительны.
Третий тезис. Исходя из существенных ограничений в возможностях Альберта, все ближайшие планы аккуратно укладывались в необходимость продолжения адаптации в этом Мире. Других вариантов либо не существовало, либо Альберт их не находил.
Когда Вильям предложил побеседовать на предмет планов Альберта на будущее, Альберт выдал все три тезиса, приправив их краткими пояснениями. Вильям выслушал внимательно, но будто без особого интереса, поблагодарил собеседника и… попытался, было, перевести разговор на другую тему.
- Мы же собирались обсудить мои планы, - остановил его Альберт, - Я что-то сделал неправильно?
- Ты сделал все правильно. Но обсуждать здесь нечего. Подведение черты под частью пройденного пути позволяет высвободить энергию из своего прошлого, чтобы направить ее на будущее. Эта энергия скоро понадобится тебе.
Что касается твоих планов, они не являются секретом для нас обоих. Но решение продолжить действовать в этом Мире, даже при отсутствии видимых альтернатив, должно было стать твоим решением. Ты должен был выстроить под ним четкий фундамент. Иначе по ходу дальнейшего пути это решение давало бы трещины, и ты был бы вынужден тратить энергию на его постоянную реставрацию. Такой возможности у тебя не будет.
- А что насчет той силы, которая переместила меня сюда?
- А что насчет нее?
- Она вернется за мной?
- Я могу только догадываться об этом. А вот ты можешь найти в себе более точный ответ.
- Как это?
- Не показывай себя глупее, чем есть на самом деле. Это вопрос из той же области, что и тот, с которым ты не мог справиться, находясь в своем Мире. Ответ на него должен быть доступен тебе; но в тексте Мантры и, соответственно, в твоем сознании он отсутствует. Слушай себя внимательно. И ты получишь ответ.
А пока твоя задача – научиться жить здесь на собственной энергии. Кстати, как твои успехи в расширении своего «поля зрения»?
- Пока никак. Я придумал два способа расшевелить свою Область Знания для полноценного восприятия зрительной информации вокруг себя. Я запоминаю предметы и, поворачиваясь к ним спиной, воспроизвожу их через свою память. Вспоминаю эти предметы, чтобы заставить себя увидеть их.
Еще я пытаюсь фокусировать внимание на вещах, которые находятся на границе моего «поля зрения». На тех предметах, которые мне почти не видны из данного положения. Это все, что я смог придумать, и этим упражнениям я честно уделял много времени. К сожалению, результата пока нет.
- Результат есть. Ты не ленив, ты используешь свой ум, и ты нацелен достичь то, к чему стремишься.
- Я имею в виду восприятие зрительной информации. Мои возможности не изменились.
- Это не страшно. Твоя Мантра не изменится по одной команде, инициированной сознанием. Это длительная работа. Разве для тебя это новость?
- Я думал, может, ты знаешь более эффективный способ. Твои советы, как мне двигаться, или как говорить, в свое время сильно помогли мне.
- Тогда ты не мог ни двигаться, ни говорить. А видеть ты можешь. Что еще я могу рассказать тебе про то, что ты и так умеешь? Делай то, что делаешь. Все получится.
Альберт не стал настаивать дальше, хотя и рассчитывал на то, что Вильям, как обычно, внесет свою лепту в упражнения.
Причиной небольшой паузы, возникшей в разговоре, послужило то, что Альберт продумывал, как лучше спросить Вильяма, чем же он занимается в свободное от дискуссий с Альбертом время. Как Альберт ни формулировал вопрос, тот получался либо невежливым, либо громоздким, либо вообще каким-то неопределенным.
- Впрочем, у меня есть способ помочь тебе, - неожиданно продолжил Вильям, - И в вопросе восприятия зрительной информации, и в остальных, уже подвластных тебе навыках.
Но это будет непростое упражнение.
Вильям замолчал в ожидании ответа, а Альберт все еще не спешил соглашаться, понимая при этом, что выбора у него, скорее всего, нет.
- А что за упражнение?
- Мы идем за пределы этого дома! - торжественно огласил свою идею Вильям, уже забыв, что ранее поинтересовался мнением Альберта на этот счет.
- Отлично, - неуклюже выплюнул Альберт, пытаясь изобразить бодрость, - Но… может, еще рано?
Вильяма рассмешила такая реакция.
- Я помню, не так давно ты отправился гулять в одиночку, непринужденно импровизируя с маршрутом и не задумываясь о возможных последствиях. А сейчас ты с трудом справился с желанием сбежать из комнаты при одной только мысли о повторении эксперимента. Ты собираешься просидеть здесь в заточении всю жизнь?
- Ты будешь сопровождать меня, да?
- Разумеется, я буду страховать тебя. Более того, я уверен, что ты готов к этому. Так что в целом тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Завтра в это же время я снова буду здесь, и мы отправимся. Твоя задача – до этого времени не растратить на страх всю свою энергию.
- Вильям, у меня есть еще вопросы к тебе, - невпопад начал Альберт, - Когда-то ты говорил про людей, которых возвращают сюда из их собственных Миров, куда они уходят при перестроении Мантры. Этих людей в Первичном Мире считают умершими…
- Я? Возможно.
- Ну, я хотел спросить. Ты же не совсем врач, да?
Прогулка (Вне Сна)
Как Вильям и обещал, на следующий день в определенное время, он был на месте. К этому моменту Альберт уже успел успокоить себя насчет предстоящего приключения, однако Вильям нарушил шаткое спокойствие сразу, как только начал давать вводные инструкции. Короткие, но емкие:
- Во время прогулки ты будешь постоянно видеть меня рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом. Ничему из того, что ты увидишь, удивляться нельзя. Ничего из того, что удивит тебя, не должно тебя напугать. Как только почувствуешь первое приближение страха, фокусируй внимание на мне. Если ты не успеешь сделать это, ты можешь умереть. Фокусировать внимание можно только на мне, на все остальное ты должен смотреть рассеянным взглядом.
Считай, что ты находишься во сне, из которого нет выхода, и не допускай к увиденному никакого другого отношения. И главное – никаких разговоров, ни одного слова. Только наблюдение.
Несмотря на то, что инструкция была произнесена очень быстро, Альберт понял ее предельно четко, словно информация была помещена в самый центр его сознания уже обдуманной, а Вильям лишь повторил то, что и так уже находилось в уме Альберта.
Не успел Альберт ответить что-либо, как Вильям открыл дверь и непонятным Альберту образом вытолкал его наружу, сам оказавшись позади. С этого момента события стали происходить на другом для Альберта уровне восприятия. Он почувствовал состояние предельной концентрации, при котором Мир вокруг будто переключили на более насыщенные краски. Альберт был собран, его мышление – быстрым, почти мгновенным, но спокойным.
Уже в следующую секунду Альберт рефлекторно сделал шаг назад, наткнувшись на Вильяма, и только дарованное концентрацией равновесие мыслей позволило ему замедлить появление испуга: перед ним были совсем не те улица и вид, которые он наблюдал при прошлой прогулке, и которые готов был увидеть сейчас.
Неожиданно для себя Альберт отложил на потом анализ причин таких различий, и настроил себя на наблюдение. Хотя эти действия и не являлись плодом сознательных решений Альберта в полном смысле слова.
…Вильям пошел вперед небыстрым шагом, Альберт последовал за ним, с опаской посматривая на дорогу, в полотне которой чуть не утонул при прошлой прогулке. Дорога продолжала быть твердой. Ощущение сдавленности пространства, его чуждости, ставшее в прошлый раз первым сигналом беды, вновь имело место, однако рядом с Вильямом Альберту было несложно сохранять спокойствие.
Спутники прошли несколько длинных невысоких домов, на улице были люди, не обращавшие никакого внимания не только на Альберта, но и на Вильяма. Альберт снова заметил нейтральное бежевое свечение проходящих мимо прохожих. Свечение не воспринималось ни притягивающим внимание, ни агрессивным. У кого-то оно было более желтоватым, у кого-то более коричневым. На фоне прохожих Альберт обратил внимание, что Вильям обладал таким же свечением, даже более интенсивным. Хотя внутри дома Альберт не замечал его.
Свечения в самом себе Альберт не наблюдал ни внутри дома, ни вне его.
Вдоль дороги кое-где стояли легковые машины. Не что-то, отдаленно их напоминающее, а вполне нормальные автомобили, с очертаниями, похожими на очертания автомобилей в Мире Альберта. Возможно, чуть устаревших автомобилей. Альберт с интересом поглядывал на них, стараясь не вглядываться пристально, чтобы не нарушить данную Вильямом рекомендацию. Хотелось подойти ближе и заглянуть внутрь. Через некоторое время попыток угадать марку Альберт решил для себя, что точных аналогов увиденных авто он в своем Мире все же не замечал.
Люди были одеты так же, как и в Мире Альберта. А сам Альберт был одет так, как исчез из своей квартиры. Или как-то иначе?! Точно он вспомнить не мог, однако в этой одежде представлял себя вполне органично. Хотя и не понимал четко, зачем ему было сидеть у себя в квартире в узких ботинках из черной тонкой кожи.
Внезапно Вильям сбавил шаг, остановился и повернулся лицом к краю дороги. Этот маневр позволил Альберту оторваться от мыслей о ботинках и машинально взглянуть туда, куда смотрел Вильям.
Его взгляд был обращен во двор большого дома, стоящего чуть дальше от дороги, нежели другие дома на той же стороне улицы. Во дворе были деревья, которые встречались и вдоль улицы, и, похоже, детская площадка. На детской площадке находились несколько людей, взрослых, судя по росту, а в центре резвилось пятеро или шестеро детей – Альберт не смог посчитать точно, так как дети все время бегали вокруг друг друга и вокруг какой-то горки. Дети светились гораздо ярче, чем взрослые люди. Свечение было цветастым, как у увиденной в прошлый раз собаки, проглотившей радугу, и более неистовым, почти искрящимся. Альберта заворожило это зрелище. Яркие цвета будто жили и в детях, и вокруг них, перепрыгивая с одного ребенка на другого в то время, как дети играли в какую-то активную игру, прыгая и бегая друг возле друга. Цвета были не такими, как в Мире Альберта. Это были живые цвета. Внутри них было движение, движение яркости, оттенков. Несмотря на некоторое расстояние между площадкой, где играли дети, и Альбертом, он практически начал чувствовать эти цвета, будто они дотрагивались и до него при каждом перемещении. Цветные искры, переливающиеся через край, ощущались Альбертом почти телесно. Сначала мягко, после чуть настойчивее и вскоре стали обжигать. Альберт попытался отвернуться, но понял, что злоупотребил, надолго остановив взгляд на детях: притяжение искр не давало отвернуться от площадки. Альберт максимально расфокусировал взгляд, и обратил внимание, что несколько взрослых людей на площадке начинают оборачиваться в его сторону.
Искры стали жечь сильнее и откровенно враждебно. Альберт почувствовал страх, изо всех сил попытался перетащить взгляд на Вильяма – безуспешно, в этот же момент его силы стали таять необратимо быстро. На какую-то долю секунды он утратил самообладание, как внезапно перед ним лицом к лицу появился Вильям, закрыв собой детскую площадку и разорвав действие ярких цветов.
Простояв так несколько секунд, Вильям молча пошел дальше. За эти секунды Альберт вернул себе некоторое равновесие, и, не направляя на площадку более ни единого взгляда, также продолжил путь. Всю последующую дорогу он старался быть еще более собранным, чтобы не допускать похожих ошибок.
Пройдя еще пару более оживленных улиц и дважды свернув – так, что дорога в общей сложности, по субъективной оценке Альберта, заняла минут двадцать, - двое молчаливых людей оказались то ли в широком сквере, то ли на площади с редким зеленым насаждением. Площадь упиралась в красивое шестиэтажное здание, выглядевшее массивным из-за высоких этажей, разноуровневой крыши и крыльца с колоннами. На крыльцо вела широкая каменная лестница, на крыльце и лестнице стояло несколько человек.
Вероятно, музей или какое-нибудь госучреждение, - подумал Альберт.
- Это Университет, - сказал Вильям, - Здесь была лекция, на которой мы познакомились.
Альберт очень хорошо помнил, что говорить ему было запрещено. Поэтому просто смотрел на Вильяма.
Тебе еще понадобится появляться здесь, поэтому тебе нужно запомнить дорогу. Обратно мы пойдем так же, как шли сюда, - добавил Вильям, и, не дожидаясь ответа, снова зашагал по скверу.
Обратный путь занял меньше времени, и новых сюрпризов Альберту не принес. Пространство вокруг при соблюдении Альбертом несложных правил управления вниманием более не пыталось поглотить его, а высокая концентрация позволяла Альберту эти правила соблюдать. Обратной стороной собранности Альберта была нарастающая усталость. Он чувствовал, что выдыхается; серьезные признаки усталости появились сразу после того, как его внимание поглотили цвета играющих детей. Но усталость пока не была критической, кроме того, Альберт знал, что скоро снова будет в доме Вильяма, где со временем восстановит силы.
Беглым взглядом он изучал окружающие его предметы, цвета и формы. Он жадно поглядывал на деревья, на дома, дорогу, проходящих мимо людей, пытался всматриваться в окна, жалея лишь о том, что не может рассмотреть что-либо подробно. Сейчас он понял с новой силой, насколько ему не хватает всего, что в достатке было вокруг в его Мире. Простых прогулок, вечеров в кофейне, беглых разговоров, пусть и ни о чем; езды на машине, даже раздражения от пробок, от большого количества дел. Сейчас он бы предпочел вернуться, даже если бы его отдали в подчинение десятку тупых начальников. Даже если бы его заставили работать без выходных, если бы своровали все его имущество, или если бы его бросили сразу все женщины земного шара…
…а впрочем, работа без выходных – это перебор, - разумно заключил свои измышления Альберт, когда они с Вильямом подошли к тому же дому, из которого не так давно вышли. Перед тем, как зайти внутрь, Альберт вновь взглянул на табличку, где по логике должен был быть указан номер дома. Номер дома на табличке бодро станцевал Альберту прощальное па.
Новые вопросы (Вне Сна)
После возвращения с прогулки, вопреки предположениям Альберта, Вильям не ушел, а остался с ним. Однако рекомендовал ему провести с самим собой какое-то время, чтобы привести мысли в порядок.
Альберт просидел в дальней комнате, где проводил большую часть своего времени, около часа или двух. Этого времени было явно недостаточно для полного восстановления, однако вполне хватило на то, чтобы Альберт снова почувствовал в себе силы задавать вопросы. Также в течение этого времени он полностью утратил полученное перед выходом состояние высокой концентрации внимания, из-за чего появилось легкое беспокойство.
Очень скоро к нему зашел Вильям. К этому моменту Альберт уже приготовил десяток вопросов, но внезапно для самого себя начал с другого:
- Это было… здорово. Необычно. Твое присутствие, похоже, снова меня спасло? Я очень благодарен за это. За все, что ты делаешь. Не хочу показаться невежливым. Мне, конечно, сильно повезло с таким знакомством… Во всем случившемся это было единственным везением. Зато крупным.
В ответ Вильям спокойно, но внимательно оглядел Альберта с головы до пят, а Альберт почувствовал, что в его настроении что-то не так: после резкой благодарности он ощутил внутри себя обиду на Вильяма за что-то… То ли за то, что тот так резко вытолкнул его дверь, не дав толком поразмыслить над инструкциями, то ли за то, что картина за дверью была не та, что он ожидал увидеть. Не успел он понять причины обиды и высказать ее Вильяму, обида, достигнув своей критической точки, сошла на «нет» почти так же внезапно, как и появилась.
Альберт застыл, пытаясь присмотреться к себе…
- Сиди пока, ничего не говори. Я приду позже. Про прогулку не вспоминай, обсудим после. Вот тебе тезис, обдумай его максимально подробно: Мир вокруг меня – результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности.
На этом Вильям вышел.
Тезис Альберта заинтересовал. Сначала Альберт тихо вслушивался в него, повторив мысленно раза три, чтобы лучше запомнить. Впрочем, забыть его было сложно: мысль, содержащая произнесенную Вильямом идею, сидела в Альберте явно прочнее остальных, и в специальном контроле не нуждалась.
Прошло какое-то время, прежде чем вокруг этой мысли стали появляться остальные. И им тезис пришелся не по душе.
Это мудро? Или должно мне таковым показаться? Мир вокруг меня – результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности... Думаю, это не про меня. Мир вокруг меня если и является результатом чьей-то деятельности, то явно не моей. …и что значит результатом? Я этот Мир спроектировал что ли? Или нарисовал в деталях? Это абсурд. Вильям должен бы знать об этом. Зачем он дал мне эту фразу? Что мне с нее? Решил поиздеваться надо мной? Скорее так… Это в его духе – знать, как и откуда я здесь появился, и давать мне такие тезисы. Результат моей интеллектуальной деятельности… Может, и то, что я чуть не погиб во время прошлой, да и этой прогулки, - тоже результат моей интеллектуальной деятельности. Я, наверное, сам себе все это придумал?!
В момент, когда Альберт уже почувствовал себя наиболее униженным, и готов был глубоко оскорбиться, в том же тезисе он внезапно заметил комичные черты.
Да это и не издевка, - заключил он. Скорее какая-то шутка. Не совсем, скажем, уместная, да Вильям и не отличается деликатным подходом. Брякнул, что на ум пришло. Может, даже хотел позабавить меня…
Ну, явно же смешно: личной, осознанной. Интеллектуальной! Деятельности. В моем случае! Это анекдот. О, да… я, верно, туп, как дерево, если едва не обиделся на такое. Совсем утратил чувство юмора вместе со старым Миром. Вместе с телом…
Альберт потешался над собой и откровенно веселился над удачной шуткой Вильяма минут пять, пока резко не осознал две вещи: ничего смешного в переданной ему идее тоже нет, а частая смена его состояний не является для него обычной. Он попытался наблюдать за течением своих мыслей. Сейчас тезис в восприятии Альберта обрастал сиянием мудрости. Еще минута, и Альберт вновь утратив контроль за мыслями, оказался полностью поглощен глубоким восторгом. Идея, сообщенная Вильямом, являла собой ключ от шкатулки со вселенским запасом мудрости, до которого Альберт почти дотянулся. Идея будто содержала в себе все, что нужно было знать Альберту. И, хотя такое ощущение и не давало в итоге конкретных решений или советов, само по себе сохранялось оно очень долго.
Альберт пристально изучал тезис со всех сторон, словно тот в виде единой надписи был тщательно выведен в его голове. Мудрость и глубина идеи были чрезвычайно реалистичны, и Альберт был уверен, что на этот раз достиг истинного понимания сказанного Вильямом.
Однако внезапно проникновение в суть тезиса ушло так же безвозвратно, как и предшествующие ему переживания. На этот раз это было не только неожиданно, но еще и действительно обидно.
Минута трезвости заставила Альберта собраться: с ним точно творилось что-то неладное. И он не мог контролировать происходящее. Альберт уже готов был позвать Вильяма, чтобы сообщить ему свои опасения, как вновь оказался захвачен новой волной уверенности. В этот раз тезис Альберту показался омерзительным. Ощущение, как и ранее, не имело под собой каких-либо обоснований. Скорее ум Альберта в спешке генерировал эти обоснования под уже существующее чувство. И генерировал второпях крайне неумело.
Сейчас Альберт, несмотря на овладевшую им неприязнь, до конца себе уже не верил: какая-то часть его ума хладнокровно наблюдала за снующими вокруг тезиса мыслями. Влияния на них не было, поэтому Альберт, уже не пытаясь упиваться возникающими чувствами, просто ждал. Все в его голове сейчас было не за него, и не против – оно было чуждым, и сам Альберт видел себя стоящим на одной ноге на скудном островке единственной подчиненной ему мысли: «все может быть не таким, каким кажется. И даже сама эта мысль».
В течение нескольких часов Альберт пережил пару десятков смен точек зрения на подаренный Вильямом тезис. Точек зрения, которые едва ли он мог назвать своими. Сначала каждая из них была для Альберта ясной, как день, и неоспоримой. Позже, когда Альберт стал намеренно отстранять себя от мыслительной круговерти, они становились все менее и менее категоричными, пока под конец совсем не перестали захватывать Альберта и не сошли на «нет». Когда Альберт смог рассмотреть тезис уже без каких-либо фанатичных скитаний мысли – трезво и почти без эмоций, он вновь позвал Вильяма. Теперь готовность к разговору не вызывала сомнений.
- Я сказал, что прогулка была отличной, и что я благодарен тебе, - повторно начал Альберт, когда Вильям снова вошел в комнату и сел перед ним. - Это все абсолютная правда, я действительно так думаю.
Вильям шутливо изобразил поклон, а Альберт присмотрелся к своим ощущениям: необычного переполняющего чувства благодарности не наблюдалось, внутри сохранялось привычное равновесие.
- Эта идея, которую ты дал мне, она какая-то особенная?
- Разумеется. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в свой вопрос. Это не она породила хаос в твоих мыслях. Скорее она помогла тебе вернуться в нормальное состояние. Твои переживания – это, можно сказать, реакция на прогулку. Временная. В дальнейшем такие проявления должны исчезнуть.
Альберт не сразу перешел к следующему вопросу, какое-то время обдумывая услышанное.
- Кстати, - продолжил Вильям, воспользовавшись молчанием, - Как тебе здание Университета? Понравилось? Позапрошлый век!
- Да, понравилось…
- Как у вас с архитектурой? Было. В твоем Мире? Я тебя и не спрашивал. Наверное, все совсем по-другому: овальные дома без окон, вогнутые крыши… Да?
- Нет вогнутых крыш. Все так же. Похоже очень.
- Но у вас же человеческие тела состоят из твердых тканей? Можно легко пораниться. Все улицы, наверное, обиты мягкими одеялами?
Альберт не понимал, шутит Вильям или нет. Сначала безоговорочно решил, что шутит, а после вспомнил, что сам перед первой прогулкой готов был увидеть овальные дома…
- У нас такие же улицы. Не везде, конечно, но в целом очень похоже. Вильям, а можно еще пару вопросов?
- Конечно.
- Что со мной случилось там на площадке? Я не мог отвести взгляд.
- Я предупредил, что пока тебе нельзя смотреть ни на что прямым взглядом. Эту инструкцию ты не выполнил, вот что случилось.
- Да, но я о другом. Со мной теперь всегда так будет? Здесь, в доме, я могу долгое время смотреть на предметы, и… Альберт остановился.
Это потому что я засмотрелся на людей?
- И поэтому тоже. Ты по-прежнему не являешься энергией, родственной этому Миру. Несмотря на сильное сходство. Кроме того, у тебя нет визуального тела. Поэтому когда ты направляешь и удерживаешь на чем-либо свое внимание, в особенности на ком-либо, это существо