Одним из первых теоретиков, выдвинувших идею множественности цивилизаций, был русский ученый Н.Я. Данилевский. В своей знаменитой книге «Россия и Европа» Н.Я. Данилевский подверг жесткой критике европоцентризм, доминировавший в историографии второй половины XIX в., и в частности общепринятую схему деления мировой истории на периоды древней, средней и новой истории. Русский мыслитель считал подобное деление крайне абстрактным, имеющим лишь условное значение и совершенно неоправданно выполняющим роль регулятивного принципа, привязывающего к этапам европейской истории явления совсем другого рода.
Отрицая европоцентристскую схему, Н.Я. Данилевский предлагает новую формулу построения истории: история не есть прогресс некоего общего разума, некоей общей цивилизации, ибо таковой просто нет, а есть развитие отдельных культурно-исторических типов. В концепции Данилевского история человечества предстала как развитие отдельных, замкнутых культурно-исторических типов, носителями которых являются естественные, т. е. исторически сложившиеся, группы людей. Понятие «культурно-исторический тип» – центральное в учении Н.Я. Данилевского. Согласно его собственному определению самобытный культурно-исторический тип образует всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собой, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.
Однако за многовековую историю человеческой культуры лишь немногие народы смогли создать великие цивилизации. Вопрос о том, сколько таких цивилизаций было в истории и какие это были цивилизации, всегда вызывал нескончаемые споры среди теоретиков культурно-исторической школы. Данилевский выделял в качестве основных культурно-исторических типов, уже реализовавших себя в истории, египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, индийский, иранский, еврейский, греческий, аравийский и романо-германский (европейский). Эту схему он дополнял также двумя культурно-историческими типами – американским и перуанским, – «погибшими насильственною смертью и не успевшими совершить своего развития». Уже в ближайшем будущем, считал мыслитель, огромную роль в истории предстоит сыграть новой культурно-исторической общности народов – России и славянскому миру.
Каждый культурно-исторический тип проходит определенные ступени, или фазисы, эволюции. Н.Я. Данилевский, будучи ботаником по образованию, проводит сравнение с жизненным циклом растений. По его мнению, все культурно-исторические типы и народы, их составляющие, «нарождаются, достигают различных степеней развития, стареют, дряхлеют и умирают»[1].
При этом Н.Я. Данилевский не отказывался от понятия исторического прогресса как фиксирующего момент единства истории, но утверждал, что смысл прогресса состоит как раз в принципиальной многосторонности, многоплановости развития человеческой культуры. Он писал, что для человечества как целого «нет другого назначения, другой задачи, кроме разновременного и разноместного… выражения разнообразных сторон и направлений жизненной деятельности, лежащих в его идее и часто несовместимых как в одном человеке, так и в одном культурно-историческом типе развития». Н.Я. Данилевский выделял четыре основных направления исторической жизнедеятельности народов: религиозное, культурное, политическое и социально-экономическое. Они присущи каждому культурно-историческому типу, но развиты не в равной мере. И он надеялся, что культурная односторонность может быть в будущем преодолена именно Россией и славянством и возникнет «четырехосновной» культурно-исторический тип.
Размышляя над способом отношений между отдельными культурно-историческими типами, Н.Я. Данилевский далек от благодушия. Каждая цивилизация утверждает свое право на жизнь в жесткой борьбе, соперничестве и вытеснении. «Око за око, зуб за зуб, строгое правило, бентамовский принцип утилитарности, т. е. здраво понятой пользы, – вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования».
Общетеоретические положения стали у Н.Я. Данилевского основой видения и понимания реальных политических процессов. Более того, само построение новой модели истории предопределялось у теоретика настоятельной потребностью осмыслить сложные и зачастую трагические отношения между Россией и Западом. И здесь Н.Я. Данилевский выделяется своим последовательным и бескомпромиссным антизападничеством. Европа и Россия, утверждал русский ученый, принадлежат к совершенно различным культурно-историческим типам, и уже поэтому любые надежды на возможность подлинной гармонии в отношениях с Западом – не более чем утопия. «В продолжение этой книги, – писал автор «России и Европы», – мы постоянно приводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже и враждебное… Из этого, однако, еще не следует, чтобы мы могли или должны были прервать всякие сношения с Европой, оградить себя от нее Китайской стеной: это не только невозможно, но было бы даже вредно, если и было возможно… Но если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то… необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой, русской точки зрения ».
Многие идеи Данилевского в начале XX в. воспринял немецкий философ О. Шпенглер, автор двухтомной работы «Закат Европы». Книга принесла автору мгновенную и весьма широкую популярность. Успеху книги способствовал тот факт, что она вышла непосредственно после Первой мировой войны, повергшей Европу в руины и вызвавшей рост двух новых «заокеанских» держав – США и Японии. В самой Германии «Закат Европы» стал философским шлягером потому, что сформулированная в нем идея гибели западной культуры парадоксальным образом утешила и объединила солдат, возвращающихся с фронта, интеллигенцию, мелкую и среднюю буржуазию, не воевавшую молодежь и т. п. Неизвестно доподлинно, был ли знаком Шпенглер с работой русского мыслителя, но тем не менее основные концептуальные положения этих учёных сходны во всех важнейших пунктах. Как и Данилевский, решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир — Средние века — Новое время», Шпенглер выступил сторонником другого взгляда на мировую историю — как на ряд независимых друг от друга культур, проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания. Как и Данилевский, он выступает с критикой европоцентризма и исходит не из нужд исторического исследования, а из необходимости найти ответы на вопросы, поставленные современным обществом: в теории локальных культур этот германский мыслитель находит объяснение кризису западного общества, которое переживает такой же упадок, который постиг египетскую, античную и другие древние культуры.[14] Книга Шпенглера содержала не так уж много теоретических новаций в сравнении с опубликованными ранее работами Рюккерта и Данилевского, однако она имела шумный успех, поскольку была написана ярким языком, изобиловала фактами и рассуждениями и была опубликована после завершения Первой мировой войны, вызвавшей полное разочарование в западной цивилизации и усилившей кризис европоцентризма.
Гораздо более весомый вклад в изучение локальных цивилизаций внёс английский историк Арнольд Тойнби. В своём 12-томном труде «Постижение истории» (1934—1961 гг.) Тойнби подразделил историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющие единую внутреннюю схему развития. Появление, становление и упадок цивилизаций характеризовался такими факторами, как внешний Божественный толчок и энергия, вызов и ответ и уход и возвращение. Во взглядах Шпенглера и Тойнби есть много общих черт. Главное же различие состоит в том, что у Шпенглера культуры совершенно обособлены друг от друга. У Тойнби же эти отношения хотя и имеют внешний характер, но составляют часть жизни самих цивилизаций. Для него чрезвычайно важно, что некоторые общества, присоединяясь к другим или наоборот обосабливаясь, обеспечивают тем самым непрерывность исторического процесса.
Говоря о современной истории, А.Дж. Тойнби выделяет в ней пять живых цивилизаций:
• западное общество, объединенное западным христианством;
• православно-христианское или византийское общество, расположенное в Юго-Восточной Европе и России;
• исламское общество – от Северной Африки и Среднего Востока до Великой Китайской стены;
• индуистское общество в тропической субконтинентальной Индии;
• дальневосточное общество в субтропическом и умеренном районах Юго-Восточной Азии.
В этой классификации уже просматриваются основные критерии, по которым Тойнби выделял цивилизации: это религия, язык, обычаи и культура. Особое значение Тойнби отводит религии, которую он считает «цельной и единонаправленной в сравнении с многовариантной и повторяющейся историей цивилизации»[2].
На основе изучения отдельных теорий можно выделить сущностные характеристики цивилизации. Во-первых, цивилизация представляет собой некую целостность, отличную от ее частей. Для цивилизации характерно имманентное определение своей жизненной судьбы. Внешние силы могут способствовать или препятствовать развитию цивилизации, могут даже привести к ее разрушению, но превратить ее в нечто качественно иное они не в силах. Индивидуальность, самость цивилизации сохраняется, несмотря на изменение ее частей или давление внешних обстоятельств.
Во-вторых, каждая цивилизация обладает уникальным культурным опытом, который не может быть в полной мере воспринят другой цивилизацией. Н. Данилевский и О. Шпенглер вообще выдвигали радикальный тезис о герметичности, непроницаемости культур, неспособности их воспринять содержание иной
культуры.
В-третьих, каждая цивилизация представляет собой сложный синтез разнородных начал – конфессиональных, этнических, социокультурных.
Важный вклад в понимание сущности цивилизации был внесен этнографическими исследованиями XIX—XX вв., раскрывшими огромное богатство и многообразие духовного мира, быта, обычаев, экономики и культуры различных народов. Один из известных этнографов XIX в. Тэйлор отождествил культуру и цивилизацию, полагая, что оба эти понятия обозначают весь комплекс знаний, верований, морально-этических концепций, юридических установлений, привычек и практических навыков, приобретаемых людьми в ходе истории. Указание на значимость верований, ритуалов, предписаний, имеющих нормативную природу, позволяет выявить наиболее важную, определяющую сторону того явления, которое мыслится в понятии «цивилизация».
Особое мнение о сущности цивилизации и культуры обосновал H. A. Бердяев в своем труде «О рабстве и свободе человека». Отмечая условность различения понятий цивилизации и культуры, Бердяев тем не менее указывает на их существенные различия. Он отрицательно относился к концепции Шпенглера, усматривавшего в цивилизации и культуре смену эпох, поскольку цивилизация и культура неразрывно связаны. Однако Бердяев предполагал, что цивилизация в известном смысле старее и первичнее культуры. Изобретение самых элементарных орудий примитивными людьми есть цивилизация. Под цивилизацией Бердяев понимал также всякий социализирующий процесс. Различие между культурой и цивилизацией Бердяев усматривал в том, что цивилизация есть социально-коллективный процесс, а культура — процесс индивидуальный, идущий вглубь. Бердяев рассуждает следующим образом: мы говорим, что у этого человека есть высокая культура, но не можем сказать, что у этого человека есть высокая цивилизация.
3. Цивилизация как конструкция общества с исторически сложившимися и относительно неизменными социальными структурами и нормативно фиксированными отношениями между ними.
Как всякое живое, эволюционирующее явление общество поддерживает и сохраняет себя благодаря возникновению специфических механизмов, обеспечивающих производство и воспроизводство его жизни. Таким механизмом является совокупность социальных норм, регулирующих деятельность и отношения людей к природе, обществу, друг к другу. Сущность любой цивилизации и составляет нормативная база производственной, социальной, экономической, политической и иной общественно значимой деятельности. Как мы видели, сама возможность возникновения человека и общества реализовалась благодаря утверждению ряда норм, жизненно необходимых для выживания людей и сохранения их единства.
Цивилизация представляет собой конструкцию общества с исторически сложившимися и относительно неизменными социальными структурами и нормативно фиксированными отношениями между ними. Она есть сфера исторической необходимости, способ сохранения и воспроизводства общественной жизни, закрепленный в системе норм, регулирующих деятельность и отношения отдельных индивидов и социальных групп во всех подсистемах общества: экономической, политической, социальной, духовной.
Важное место в цивилизации занимают нормы, связанные с овладением предметными и социальными технологиями: технологией власти, управления, воспитания, организации быта и в первую очередь производственной технологией. Усложнение общественной жизни сопрягалось с кристаллизацией разветвленной системы норм, запретов (табу) и предписаний. Передаваясь из поколения в поколение, они обеспечивали сохранение социального опыта, и следовательно, воспроизводство общественной жизни в том качестве, в котором она исторически складывалась. Неслучайно современный немецкий философ Ясперс (1883—1969) усматривал смысл истории в единстве человечества, которое призвано хранить и умножать веками сложившиеся традиции.
Цивилизация определяет характер и направленность жизненного существования людей, их социальности. Значимость социальных норм вызывала необходимость формирования соответствующих способов их передачи (средств коммуникации) и институтов их подкрепления. Каждая цивилизация вырабатывала особую систему кодирования, хранения й трансляции социального опыта, получавшего специфическое выражение в социальных нормах. Средствами трансляции социальных норм являлись совместные коллективные действа, игра, показ, пример, ритуал, обряд, обычай, т. е. привычный, стандартизированный и мало подвергавшийся осознанию целостный образец поведения. Но первенствующая роль принадлежала языку межличностного общения. Язык — специфическое социальное средство передачи информации и управления человеческим поведением. Благодаря языку осуществляется передача социального опыта, наиболее важных и трудно воспроизводимых другими знаковыми средствами достижений.
Гарантом сохранения и исполнения социальных норм являлась система наказаний (иногда весьма жестоких), а также религия как форма коллективного (общественного) сознания и социальные институты, ее представляющие. Религия и церковь придавали цивилизации ее особый облик. В качестве высшего объединяющего начала цивилизации, гарантирующего ее сохранение, выступает верховная власть, представленная государством с его разветвленной системой правовых норм. Различные цивилизации создавали различные системы государственной власти: теократические, сословные, правовые, политические.
Подводя итог, дадим общее определение цивилизации и выделим главные положения цивилизационного подхода. Цивилизации – это большие, длительно существующие самодостаточные сообщества стран и народов, выделенных по социокультурному основанию и сохраняющих своеобразие и уникальность на длительных отрезках исторического времени, несмотря на все изменения и влияния, которым они подвергаются. Эти сообщества в процессе своей эволюции проходят (тут можно согласиться с А. Тойнби) стадии возникновения, становления, расцвета, надлома и разложения (гибели). Единство мировой истории выступает как сосуществование этих сообществ в пространстве и во времени, их взаимодействие и взаимосвязь.
В самом общем виде цивилизационный подход базируется на следующих принципах:
1) из множества социокультурных явлений цивилизации выделяют как крупные системы, реально функционирующие, со своими собственными закономерностями, не сводящимися к тем, что присущи государствам, нациям или социальным группам;
2) цивилизации имеют свою социальную и духовную структуру, в которой находятся в определенном соотношении ценностно-смысловые и институциональные компоненты;
3) каждая цивилизация существует отдельно и имеет самобытный характер. Своеобразие цивилизаций проявляется в различии содержания духовной жизни, структур и исторических судеб;
4) число цивилизаций, выделяемых разными авторами, не совпадает и оно невелико: перечень Данилевского – Шпенглера – Тойнби не превышает 30, включая погибшие и «сателлитные». Еще меньше число универсальных цивилизаций, сохраняющих жизнеспособность в новой и современной истории;
5) каждая из культурных суперсистем зиждется на какой-то исходной духовной предпосылке, большой идее, первичном символе или конечной сакральной ценности, вокруг которых в ходе формирования цивилизации складываются сложные духовные системы, придающие смысл, эстетическую или стилевую согласованность и единство остальным компонентам и элементам;
6) цивилизациям присуща своя динамика, охватывающая длительные исторические периоды, в течение этих периодов цивилизации проходят через различные циклы, флуктуации, фазы генезиса – роста – созревания – увядания – упадка – распада. При всех изменениях цивилизация сохраняет самобытность, хотя содержание ее элементов может радикально меняться. Динамика определяется внутренними закономерностями, присущими каждой цивилизации;
7) взаимодействие цивилизаций основано на принципе самоопределения, хотя оно может ускорить или замедлить, облегчить или затруднить развитие, обогатить или обеднить «принимающую» сторону. В ходе взаимодействия каждая цивилизация выборочно воспринимает подходящие для нее элементы, не разрушающие ее самобытности.