— Следи за моим сердцем, — сказал Роджер. Собственный голос показался ему абсолютно чужим, незнакомым. — Скажи мне, если оно остановится.
Он вообще-то не имел ни малейшего намерения шутить, и потому слегка удивился, когда Брианна нервно засмеялась. Но смех умолк, как только Роджер коснулся ее. Руки девушки замерли на его груди; она расслабилась, раздвинув ноги, подавшись навстречу ему.
— Я люблю тебя, — прошептал Роджер. — Ох, Бри, как же я тебя люблю…
Она не ответила, но ее пальцы вдруг коснулись его щеки, нежно и легко, как усики морских водорослей. И рука Брианны осталась на щеке Роджера, в то время как вторая продолжала следить за ударами его сердца.
Он чувствовал себя совершенно пьяным. Но это было не то дурное опьянение, что ведет к сонливости; нет, все было наоборот, его переполняла энергия жизни. Он чувствовал запах собственного пота. Он чувствовал запах Брианны: запах легкого страха и сильного желания…
Роджер закрыл глаза и глубоко вздохнул. Крепче сжал плечи Брианны. Медленно вжался в нее. Скользнул внутрь. Почувствовал, как она разорвалась — и закусил губу, закусил с такой силой, чтобы выступила кровь.
Ее ногти впились в его грудь.
— Продолжай! — шепнула она.
Резкий, сильный толчок — и вот уже он обладал ею. Он замер, закрыв глаза, пытаясь отдышаться. Это было наслаждение настолько острое, что причиняло ему боль. Он смутно подумал, что, возможно, это ее боль, которую он каким-то загадочным образом ощутил.
— Роджер?
— А?
— Ты… ты действительно большой, как ты думаешь? — Голос Брианны дрожал весьма заметно.
— А… — Он с трудом собрал в кучку остатки рассудка. — В пределах нормы. — Сквозь опьянение внезапно пробился страх. — Тебе очень больно?
— Н-не совсем так… Просто… ты не мог бы какое-то время не шевелиться? Минутку-другую…
— Хоть минутку, хоть час. Хоть всю оставшуюся жизнь, если тебе того захочется. — Он тут же подумал, что если не начнет двигаться прямо сейчас, это его убьет… но он бы с радостью умер, пожелай того Брианна.
Ее руки медленно скользнули по его спине, коснулись ягодиц. Он едва заметно вздрогнул и опустил голову, закрыв глаза, видя внутренним взором ее лицо и покрывая ее щеки десятками легких коротких поцелуев.
— Хорошо… прошептала она ему в ухо, и он сразу же начал двигаться, словно механический робот, двигаться так медленно, как только мог, отвечая на нажим ее ладоней…
Брианна слегка напряглась, потом расслабилась, снова напряглась и расслабилась — и он знал, что причиняет ей боль, снова и снова, и что должен остановиться, но она поднимала бедра, удерживая его, и, должно быть, он рычал, как зверь, потому что это должно было случиться уже сейчас, сейчас…
Дрожа и задыхаясь, как выброшенная на берег рыбина, он рывком вышел из ее тела и откатился в сторону, и тут же ее грудь прижалась к нему, пока он судорожно дергался и стонал…
Потом он долго лежал неподвижно, уже не ощущая восторженного опьянения, а просто охваченный покоем и чувством легкой вины, а руки Брианны нежно обнимали его, и ее теплое дыхание касалось его уха.
— Я люблю тебя, — сказала она, и ее голос, чуть хриплый, прозвучал странно в пахнувшем хмелем воздухе. — Будь со мной всегда.
— Всю мою жизнь, — ответил он и крепко обнял Брианну.
Они долго лежали неподвижно, прижавшись друг к другу, оба влажные от недавних усилий, прислушиваясь к собственному дыханию. Наконец Роджер пошевелился, оторвал лицо от волос Брианны и подумал, что руки и ноги у него уж слишком отяжелели, будто налились свинцом.
— Как ты, любимая? — шепотом спросил он. — Я сделал тебе больно?
— Да, но я ничего не имею против. — Рука Брианны неторопливо погладила спину Роджера, заставив его слегка содрогнуться, несмотря на жару. — Все было как надо? Я делала все правильно? — Девушка явно немножко тревожилась.
— О, боже праведный! — Роджер наклонился к Брианне и поцеловал ее, долго, нежно. Она сначала слегка напряглась, но в следующее мгновение ее губы расслабились под его губами.
— Так все было как надо?
— О, черт!
— Ты слишком уж часто ругаешься для сына священника, — сообщила Брианна с легким укором. — И поминаешь всуе имя Господа нашего. Может быть, все эти пожилые леди в Инвернессе в конечном счете оказались правы: ты и в самом деле отправился к черту!
— Ну, я же вовсе не имею в виду богохульство, — возразил он. Прижавшись лбом к плечу Брианны, он вдыхал ее глубокий, роскошный запах — ее запах, их запах… — Скорее я таким образом возношу благодарственную молитву.
Это заставило ее рассмеяться.
— О, так значит, все действительно было как надо, — сказала она, и теперь в ее голосе отчетливо слышалось облегчение.
Роджер поднял голову.
— О господи, ну конечно же! — сказал он, и Брианна опять засмеялась. — Да как ты вообще могла подумать что-то другое?
— Ну, ты ведь ничего не сказал… ты просто лежал, словно тебя шарахнули по голове. Я подумала, что ты, возможно, разочарован.
Теперь настала его очередь расхохотаться, и он уткнулся лицом в нежный изгиб ее шеи, чтобы приглушить смех.
— О, нет, нет, — сказал он наконец, совладав с собой. — Если мужчина свалился, как выжатая тряпка, это как раз и значит, что он вполне удовлетворен. Возможно, это выглядит немного не по-джентльменски, зато честно.
— А, тогда ладно. — Похоже, Брианну вполне устроило такое объяснение. — Видишь ли, в той книге ничего подобного не описано, но это вполне понятно; никого не интересует, что, собственно, происходит потом и как это выглядит.
— В какой книге, о чем ты? — Роджер осторожно пошевелился, и его кожа отклеилась от кожи Брианны с таким звуком, словно кто-то распечатал липучку для мух. — Извини, кажется, я тебя перепачкал… — Он подхватил свою влажную, смятую рубаху и протянул Брианне.
— Книга? «Мужская чувственность». — Она взяла рубашку и аккуратно вытерлась. — Там много чего говорится о кубиках льда и взбитых сливках, что, как мне кажется, уж слишком… но там есть кое-что интересное и о том, как выбрать партнера по сексу, и…
— Ты училась этому но книге?! — Роджер был скандализован не меньше, чем какая-нибудь старая леди из прихода его отца.
— Ну, ты же не думаешь, что я могла потренироваться на ком-то другом, прежде чем лечь с тобой! — Брианна, похоже, была ошарашена ничуть не меньше.
— Значит, кто-то пишет книги, в которых объясняет молодым девушкам, как… но это ужасно!
— Да что тут ужасного? — обиженно спросила Брианна. — Откуда еще я могла узнать, что мне надо делать?
Роджер крепко потер ладонью лицо, не находя слов для ответа Если бы его спросили час назад, он, пожалуй, выступил бы в защиту сексуального образования. Но оказалось, что под тонким покровом современного образа мысли в нем скрывается самый что ни на есть подлинный сын пресвитерианского священника, убежденный, что молодая девушка должна оставаться абсолютно невежественной в вопросах любви вплоть до первой брачной ночи.
Мужественно подавив в себе все эти викторианские идеи, Роджер протянул руку и погладил изгиб шелковистого белого бедра, живот, потом накрыл ладонью пышную мягкую грудь.
— Ерунда все это, — сказал он. — Вот только, — добавил он, склоняясь к Брианне и касаясь губами ее губ, — только во всем этом есть и еще много чего. — Он слегка укусил ее пухлую нижнюю губку. — Об этом тоже в книге написано, а?
Брианна вдруг повернулась, прижалась к Роджеру всем телом — и он вздрогнул от этого ее жеста, от ощущения жара ее кожи…
— Покажи мне, — прошептала девушка. — Покажи мне все, о чем в книгах не пишут, — и укусила его за мочку уха.
Где-то неподалеку во все горло заорал петух. Брианна очнулась от легкой дремоты, мысленно выругав себя за то, что уснула. Она не сразу поняла, где находится, словно почему-то потеряла ориентацию, и чувствовала себя страшно уставшей от пережитых чувств и напряжения, и голова у нее кружилась и казалась пустой… и вообще Брианна словно плыла в паре футов над землей. И в то же время она хотела запомнить навсегда каждое мгновение прошедшей ночи.
Роджер притулился у ее бока и ощущал каждое ее движение. Он обнял ее и повернул к себе спиной, прижавшись животом к ее ягодицам. Потом отвел с лица девушки спутанные волосы и сказал: пуфф! — заставив Брианну рассмеяться.
Они трижды за ночь занимались любовью. Брианна чувствовала себя совершенно больной и в то же время бесконечно счастливой. Она тысячу раз воображала себе, как все это произойдет, — но ни разу в своих фантазиях не смогла угадать реальность. Никакое воображение не могло бы нарисовать все те пугающие ощущения, что сопровождали их первое соитие… да уж, не могла она представить, каково это: когда тебя берут вот так. овладевая не только телом, но и душой… все это лежало далеко за пределами телесного, и все это длилось и продолжалось… Нет, никто и никогда не описал бы словами всю силу и глубину такого события.
Предполагалось, что женщина должна быть всего лишь трепетным и безвольным объектом желания. Но вместо этого Брианна сама завладела Роджером, заставила его дрожать от страсти, и он держался изо всех сил, боясь причинить ей ненужную боль… а она была свободна, как никогда. Но в итоге он повел ее по дороге любви, зовя за собой, обучая, приказывая…
Она и не думала никогда, что можно испытать такую нежность, какую она испытала в тот момент, когда он кричал и содрогался в ее объятиях, прижимаясь к ней, вонзаясь в нее, и когда его сила внезапно иссякала, и он становился совершенно беспомощным и слабым.
— Извини меня, — тихонько сказал он ей в ухо.
— За что? — Брианна протянула руку назад, погладила его бедро. Теперь она могла делать это спокойно, свободно. Она могла трогать любую точку его тела, восхищаясь его кожей, запахом его тела.. Она с нетерпением ждала наступления дня, чтобы наконец увидеть Роджера обнаженным…
— За вот это, — он коротким жестом обвел темное пространство вокруг них, не слишком мягкую солому под ними… — Мне, конечно, следовало подождать. Я хотел, чтобы все это стало для тебя… красивым событием.
— Для меня это было просто прекрасное событие, — мягко ответила Брианна На его бедре она нащупала длинную выемку, где сходились две выпуклые мышцы.
Роджер немного жалобно рассмеялся.
— Мне хотелось, чтобы у тебя была настоящая брачная ночь. Мягкая кровать, чистые простыни… так было бы куда лучше, для первого раза.
— У меня были и мягкие кровати, и чистые простыни, — сказала Брианна. — Но у меня не было вот этого… — Она развернулась в объятиях Роджера и ее руки скользнули вниз, к той восхитительной массивной штуке между его бедрами, что умела так потрясающе меняться… На мгновение Роджер удивленно замер, потом расслабился и позволил рукам Брианны делать все, что угодно. — Лучше просто вообразить ничего не возможно, — добавила девушка и поцеловала Роджера.
Он поцеловал ее в ответ, медленно и лениво, исследуя ее губы и глубины ее рта. Потом тихонько застонал и протянул руку, чтобы отвести в сторону ее пальцы.
— О, боже мой, ты что, хочешь меня убить, Бри?
— Ой, извини, — встревоженно сказала она. — Я что, слишком сильно его сжала? Я не хотела сделать тебе больно.
Роджер рассмеялся в ответ на ее слова.
— Нет, не в этом дело. Но позволь этому бедняжке немного передохнуть, а? — И он снова повернул Брианну спиной к себе и уткнулся носом в ее плечо.
— Роджер?
— Мм-м?
— Думаю, я никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.
— Вот как? Ну, тогда все в порядке, — сонным голосом пробормотал он.
— И даже если… если мы не вернемся назад, все равно, пока мы вместе — я ни о чем не пожалею.
— Мы вернемся. — Рука Роджера нежно легла на круглую грудь Брианны — так же нежно, как мягкая водоросль обвивается вокруг прибрежного камня. — Я ведь говорил тебе, есть и другой путь.
— В самом деле?
— Думаю, да. — И Роджер рассказал ей о мрачноватых заклинаниях, смеси тщательно выверенных нот и безумного бормотания… и о том, как он сам проходил сквозь круг стоячих камней на Крэйг-на-Дун. — В момент второй попытки я думал о тебе, — мягко пояснил Роджер и осторожно провел пальцем по лицу Брианны, в темноте на ощупь наслаждаясь ее чертами.
— И я выжил. И я очутился в нужном мне времени. Но тот бриллиант, который дала мне Фиона, превратился в пятно сажи в моем кармане, вот как.
— Так значит, это возможно… ну, каким-то образом направлять этот процесс? — В голосе Брианны прозвучала надежда, которую девушка оказалась не в силах скрыть.
— Да, возможно. — Роджер слегка замялся. — Я нашел… ну, полагаю, это нечто вроде стихотворения без рифмы, а может быть, это заклинание… в той тетради. — Роджер начал декламировать, и его руки как-то сами собой отпустили Брианну.
Я вздымаю руки к Северу — там дом моей силы,
И обращаюсь на Запад —Там спрятана суть моей души,
И на Юг —Там надежное убежище и друзья,
И на Восток —Ведь на востоке встает солнце.
Потом возлагаю я меч на алтарь, построенный мною.
И сажусь между трех огней.
Три точки определяют плоскость, и я укреплен.
Четыре точки — это короб с землей и я в его полноте.
Пять — число защиты; не позволь демонам причинить мне вред.
Мою левую руку защищает золото,
Оно удерживает силу солнца.
Мою правую руку защищает серебро,
Оно дарует царственную безмятежность луны.
Я начинаю.
Гранаты любовно обвивают мою шею.
Я буду верным и преданным.
Брианна села, обхватив руками колени. Довольно долго она молчала, но потом сказала наконец:
— Это чушь.
— Даже если безумие письменно засвидетельствовано, это не дает стопроцентной уверенности в том, что с данным человеком действительно что-то не в порядке, — сухо откликнулся Роджер. Он со стоном потянулся и тоже сел, скрестив ноги. — Думаю, это часть традиционного ритуала, дошедшего от древних кельтов. В тексте упоминаются стороны света; это те самые «четыре основные направления», которые мы то и дело встречаем в кельтских легендах и с помощью которых отыскивается путь домой. Что касается меча, алтаря и огней — ну, это прямая ведьмовщина.
— «Она ударила своего мужа ножом в сердце и положила его в огонь». — Брианна так же хорошо, как и Роджер, помнила вонь бензина и горящей плоти в каменном кругу на склоне Крэйг-на-Дун, и содрогнулась, хотя под навесом было вполне тепло.
— Надеюсь, нам не придется искать кого-нибудь, чтобы принести человеческое жертвоприношение, — сказал Роджер, пытаясь свести все к шутке. Но ему это не удалось, и он продолжил: — Однако тут еще говорится о металле и о драгоценностях… Бри, на тебе были какие-нибудь драгоценности, когда ты проходила сквозь камни?
Брианна кивнула.
— Твой браслет, — тихо сказала она. — И еще у меня в кармане было бабушкино жемчужное ожерелье. Но жемчужины ничуть не пострадали; они прекрасно вынесли переход.
— Жемчуг — это не драгоценные камни, — напомнил ей Роджер. — Это органическое вещество… как и сам человек. — Он потер ладонью лицо; предыдущий день был очень длинным, ночь — тоже, и у него начинала болеть голова. — Серебро и золото, вот в чем дело; у тебя был серебряный браслет, а оправа ожерелья — золотая. И… и твоя мать… она ведь тоже носила одновременно и золото, и серебро, правильно? Ее обручальные кольца.
— Ух… да. Но вот это — «три точки определяют плоскость, четыре точки» и так далее… «Пять — число защиты», — пробормотала Брианна себе под нос. — Что тут подразумевается? Что тебе необходимы драгоценные камни, чтобы сделать… сделать то, что она пыталась сделать? Они и есть «точки»?
— Возможно. Она начертила треугольники и пентаграммы, и добавила список разных драгоценных камней, и к каждому камню было пояснение — какими конкретно магическими свойствами он обладает. Она не разъяснила свои теории подробно, ей это было ни к чему, она ведь делала эти записи только для себя… но основное направление мысли то, что существуют некие «линии силы», она их называла «тайными линиями», и они скрываются в земле. В некоторых местах эти линии проходят очень близко друг к другу и образуют нечто вроде узлов; и если ты сумеешь найти такой узел, ты тем самым отыщешь место, в котором время по сути вообще отсутствует.
— Значит, если ты войдешь в такой узел, ты можешь и выйти из него… в любое время.
— Место то же самое, но время разное. И если ты веришь, что драгоценные камни обладают своей собственной силой, которая может слегка изменить течение линий…
— А камни действительно это могут?
— Кто его знает, — пожал плечами Роджер. — Но это единственный шанс, который у нас есть, разве не так?
— Да, верно, — согласилась Брианна после краткого молчания. — Но где бы мы смогли найти то, что нам нужно? — Она взмахнула рукой, показывая на город и порт. — Я что-то вообще не видела тут ничего похожего на драгоценности… и в Инвернессе тоже. Думаю, тебе придется отправиться за ними в какой-нибудь очень большой город… в Лондон, например, или в Бостон, или в Филадельфию. И кроме того — сколько у тебя денег, Роджер? Я перед отправлением сумела раздобыть двадцать фунтов, и они почти все пока что в целости, но вряд ли такой суммы будет достаточно, чтобы…
— В этом-то и дело, — перебил ее Роджер. — Я об этом думал, пока ты спала. Я знаю… ну, мне кажется, я знаю, где я мог бы раздобыть по крайней мере один камень. Но дело в том, что… — Он замялся, но тут же продолжил: — Мне придется уйти прямо сейчас, чтобы найти его. Тот человек, который им владеет, сейчас в Нью-Берне, но он здесь не задержится. Если ты дашь мне часть своих денег, я утром найму лодку и на следующий день доберусь до Нью-Берна. Думаю, тебе пока лучше остаться здесь. А потом…
— Я не останусь здесь!
— Почему бы и нет? — Роджер на ощупь нашел в темноте руку Брианны. — Я не хочу, чтобы ты ехала со мной. Точнее, я хочу, — поправился он, — только я думаю, для тебя лучше остаться, так будет безопаснее.
— Я не имела в виду, что хочу ехать с тобой; я говорю, что не останусь здесь, — повторила Брианна, цепляясь за руку Роджера. Она почти забыла об этом за ночь, но теперь сразу вспомнила, и волнение вновь охватило ее. — Роджер, я нашла его… я нашла Джейми Фрезера!
— Фрезера? Где? Здесь? — Роджер изумленно посмотрел в сторону таверны.
— Нет, он в Кросскрике, и я знаю, где он будет в понедельник! Я должна поехать, Роджер! Разве ты не понимаешь? Он так близко… а я так долго сюда добиралась… — Брианне внезапно захотелось расплакаться, совершенно по-детски… ведь она могла вот-вот снова увидеть свою маму…
— Да, понимаю, — сказал Роджер, но в его голосе слышалась легкая тревога. — Но разве ты не можешь подождать несколько дней? До Нью-Берна морем добираться всего день, или чуть больше, и столько же — обратно… и я думаю, что справлюсь там с делом тоже за день-два.
— Нет, — заявила Брианна. — Я не могу. Да тут еще и Лиззи…
— Кто такая Лиззи?
— Моя горничная… ты ее видел. Она хотела двинуть тебя бутылкой. — Брианна хихикнула при этом воспоминании. — Лиззи очень храбрая девочка.
— Да, не сомневаюсь, — немного сухо откликнулся Роджер. — Но разве это причина…
— Она нездорова, — перебила его Брианна. — Ты, похоже, не заметил, какая она бледная. Думаю, у нее малярия; у нее жуткие приступы лихорадки, то жар, то озноб, и это продолжается почти сутки или около того, а потом прекращается… ну, а через несколько дней все начинается сначала. Я должна как можно скорее показать ее маме. Я просто должна.
Брианна чувствовала, что Роджер внутренне сопротивляется, ищет возражения. Она потянулась к нему и погладила по щеке.
— Я должна это сделать, — мягко повторила девушка и поняла, что Роджер сдался.
— Ладно, хорошо, — сказал он. — Хорошо. Я присоединюсь к вам так скоро, как только смогу. Но, прошу, сделай мне одно одолжение, а? Надень платье, черт тебя побери!
— Тебе не нравятся мои бриджи? — Брианна забулькала смехом, как газированная вода пузырьками, но тут же резко умолкла, словно ее поразила какая-та новая мысль. — Роджер, — осторожно спросила девушка, — а что ты вообще-то собираешься сделать… ты что, хочешь стащить тот камень?
— Да, — просто ответил Роджер.
Брианна молчала минуту-другую, водя большим пальцем по ладони Роджера.
— Не надо, — сказала она наконец едва слышно. — Не делай этого, Роджер.
— Если ты беспокоишься о человеке, который им владеет, то это напрасно, — Роджер обнял Брианну, желая успокоить ее. — Он и сам наверняка стащил его у кого-то, я в этом не сомневаюсь.
— Я не о нем тревожусь, дубина, а о тебе!
— Ну, со мной все будет в порядке, — заверил ее Роджер, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более беспечно.
— Роджер, в этом веке людей, попавшихся на воровстве, вешают!
— Я не собираюсь попадаться. — Роджер нашел руки девушки, сжал их в своих ладонях. — Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь.
— Но ты не…
— Все будет хорошо, — твердо сказал он. — Я же сказал, что позабочусь о тебе, так? И я это сделаю.
— Но…
Роджер наклонился к ней и заставил замолчать самым простым способом — поцеловав в губы. А потом медленно, очень медленно притянул ее руки к своим бедрам.
Брианна судорожно вздохнула, охваченная предвкушением.
— Мм? — промурлыкал Роджер, не отрываясь от ее губ, и, не дожидаясь ответа, опрокинул девушку на солому, лег на нее и коленями раздвинул ее ноги.
Она задохнулась и укусила его за плечо, когда он овладел ею, но он не издал ни звука, хотя укус был довольно сильным.
— Знаешь что? — сонным голосом сказал Роджер немного спустя. — Я думаю, я только что женился на своей шесть раз прабабушке. Впрочем, это всего лишь предположение.
— Ты… что сделал?
— Не беспокойся, это не настолько близкое родство, чтобы его можно было считать кровосмешением, — заверил Брианну Роджер.
— О, замечательно, — с изрядной долей сарказма в голосе ответила она. — А я уж совсем было испугалась. Вот только как это я могу оказаться твоей прапрабабушкой, объясни бога ради?
— Ну, я же сказал, это просто предположение. Но ведь дядей твоего отца был Дугал Маккензи, верно? А это именно он имел ребенка от Джейлис Дункан, так?
Вообще-то задуматься на эту тему Роджера заставил весьма несовершенный метод контрацепции, к которому он был вынужден прибегнуть, — но Роджер предпочел об этом не упоминать. Рубашка к этому моменту была уже насквозь мокрой… Рассмотрев все обстоятельства, Роджер предположил, что вполне допустимо то, что Дугал Маккензи не обладал высоким чувством ответственности, но это и к лучшему, потому что тогда и сам Роджер мог бы не появиться на свет.
— Ну, я не думаю, что это была только его вина, — голос Брианны звучал точно так же сонно, как голос Роджера. Похоже, рассвет уже близился; снаружи птицы начали время от времени подавать голоса, и воздух изменился, став свежее из-за ветерка, подувшего с залива. — И даже если Дугал мой пра-дядя и твой шесть раз прадедушка… нет, ты ошибаешься. Я могу быть разве что твоей шестиюродной сестрой, но никак не тетушкой.
— Нет, ты была бы права, если бы мы принадлежали к одному поколению, но это не так; тебе надо отсчитывать пять колен… ну, по крайней мере, по отцовской линии.
Брианна замолчала, пытаясь уложить все это в голове. Но вскоре сдалась и с тихим стоном перекатилась на другой бок, уютно уткнув попку в живот Роджера.
— Да пошло оно все к черту, — заявила девушка. — Раз уж ты уверен, что тут нет инцеста — плевать!
Он обхватил ладонями ее грудь, но его сонный мозг вцепился в тему и не желал ее менять.
— Я вообще-то об этом и не думал, — немного удивленно заметил он. — Но ты понимаешь, что из этого следует? Выходит, я родственник твоего отца… и на деле, полагаю, он тут мой единственный живой родственник, кроме тебя! — Это открытие привело Роджера в сильное замешательство, он даже проснулся. Он давным-давно смирился с тем, что у него вообще нет близкой родни… и, хотя семижды прадядю вряд ли можно было счесть за таковую, все же…
— И вовсе нет, — пробормотала Брианна.
— Что-что?
— Он не единственный твой родственник. Есть еще и Дженни. И ее дети. И внуки. Моя тетя Дженни приходится тебе… хм, ну, может, ты и прав, в конце-то концов. Конечно, если она моя тетушка, она тогда твоя много раз пратетушка, и тогда, возможно, я прихожусь тебе… ох! — Голова Брианны перекатилась по плечу Роджера, ее волосы рассыпались по его груди. — Как они сказали, кем они тебе приходятся?
— Кто?
— Дженни и Ян. — Брианна повела плечами, потянулась. — Когда ты приехал в Лаллиброх.
— Я там никогда не был. — Он немного повернулся, теснее прижимаясь к Брианне. Его рука легла теперь на изгиб ее талии, и он снова погрузился в дремоту, забыв об абстрактной путанице генеалогических исчислений и отдавшись сиюминутным ощущениям.
— Не был? Но тогда… — Голос Брианны замер. Окутанный туманом сна и счастливого утомления, Роджер не обратил на это внимания, лишь со сладостным стоном прижал к себе девушку. Но в следующее мгновение ее голос прорезал его уютную дрему, как горячий нож разрезает масло.
— Но тогда как ты узнал, где я? — спросила Брианна.
— Мм?
Она резко повернулась, оставив в его руках пустоту, и ее темные глаза приблизились к его лицу, подозрительно прищурившись, всматриваясь…
— Откуда ты узнал, где я нахожусь? — медленно повторила она, и каждое ее слово казалось осколком льда — Откуда ты узнал, что я поехала в колонии, в Новый Свет?
— А… я… да что с тобой? — Он слишком поздно осознал грозившую ему опасность.
— Ты никак не мог узнать, что я покинула Шотландию, — резко произнесла Брианна, — ты не мог этого узнать, если не побывал в Лаллиброхе, только они могли сказать тебе, что я уехала Но ты там не был.
— Я… — Роджер отчаянно искал объяснение — любое объяснение, только бы не говорить правду, все что угодно, кроме правды. И Брианна сразу же поняла это.
— Ты знал, — сказала она. Ее голос прозвучал едва слышно, почти как шепот, но для Роджера это было нечто вроде грома небесного. — Ты знал, ведь правда?
Теперь она уже сидела, нависая над Роджером, как одна из грозных, мстительных Эринний. — Ты видел ту чертову заметку об их смерти! Ты это уже знал, ты всегда это знал, признавайся!
— Нет, — промычал он, пытаясь собрать мечущиеся мысли. — То есть я хочу сказать, да, но…
— Как давно ты узнал об этом? Почему ты ничего не сказал мне?! — закричала Брианна Она вскочила и выдернула из-под Роджера свою одежду.
— Погоди, — умоляюще произнес он. — Бри… подожди, позволь мне объяснить…
— Ха, объяснить! Да уж, мне очень хочется услышать твои объяснения! — Брианна пылала яростью, но все-таки ненадолго замолчала, чтобы выслушать Роджера.
— Все так вышло… — Он тоже встал. — Я действительно нашел ту заметку. Прошлой весной. Но я… — Он глубоко вздохнул, в отчаянии пытаясь найти слова, которые заставили бы Брианну понять… — Я знал, что тебе это причинит огромную боль. Я не хотел показывать тебе ту статейку, потому что знал — ты ничего не сможешь сделать, изменить… потому что не было смысла разбивать тебе сердце из-за..
— Что ты хочешь сказать, как это я ничего не могла сделать? — Брианна одним рывком натянула через голову рубашку и уставилась на Роджера, сжав кулаки.
— Ты не в состоянии изменить ход событий, Бри! Ты что, сама этого не знаешь? Твои родители пытались это сделать… они ведь знали о Каллодене, и они сделали все, что только было в их силах, чтобы остановить Карла Стюарта… но у них ничего не вышло, разве не так? Они потерпели неудачу! Джейлис Дункан пыталась сделать Стюарта королем. И ей тоже ничего не удалось, она проиграла! Им всем не удалось изменить ход истории! — Роджер рискнул взять девушку за руку; Брианна стояла неподвижно, словно каменная статуя. — Бри, ты не можешь им помочь, — продолжил Роджер уже тише и немного спокойнее. — Это событие стало частью истории, они сами — часть истории… а ты не принадлежишь этому времени; ты не можешь изменить то, что должно случиться.
— Ты не знаешь этого наверняка. — Брианна все еще была сильно напряжена, однако Роджеру показалось, что он услышал в ее голосе легкое сомнение.
— Я знаю! — Он смахнул капельку пота, прокатившуюся по его виску. — Послушай… если бы я думал, что есть хотя бы малейший шанс… но — нет, я так не думаю. Я… о господи, Бри, мне невыносима мысль о том, что тебе больно!
Девушка продолжала стоять не шевелясь только тяжело дышала носом. Роджер подумал, что будь ее воля, из ее ноздрей вырывался бы не воздух, а огонь пополам с серой.
— Не твое дело — решать за меня, — процедила она наконец сквозь стиснутые зубы. — Неважно, что ты там думаешь. Но что куда более важно… Роджер, как ты вообще мог поступить подобным образом?
По тону Брианны нетрудно было понять, что она считает поступок Роджера самым подлым предательством.
— Черт побери! — взорвался Роджер. — Да я же просто боялся, что скажи я тебе об этом — и ты тут же сделаешь то, что ты, собственно, и сделала! Ты просто-напросто бросила меня! Ты постаралась улизнуть и пройти сквозь каменный круг без меня, в одиночку! А теперь, полюбуйся, к чему это привело — мы оба тут, в этом чертовом захолустье!
— Так ты пытаешься обвинить меня в том, что мы оба здесь очутились? И это после того, как я изо всех сил постаралась не допустить, чтобы ты, как последний идиот, бросился следом за мной!
Долгие месяцы тяжелого труда и страха, длинные дни, наполненные тревогой и бесплодными поисками дали себя знать, и Роджер окончательно разъярился.