1. Когда и как рождается миф
Нерасчлененно-целостное, а значит, и мыслительно-чувственное обобщение действительности, которое именуется мифологическим, характерно для очень древнего периода социально-исторической жизни, а точнее говоря, локализуется в общинно-родовой, или первобытно-общинной, формации, которая для Греции ограничивалась первой третью I тысячетилетия до н. э., но истоки которой уходили в бездны тысячелетий.
Общинно-родовая формация тоже неоднородна и тоже имеет свою историю, о чем мы будем говорить ниже. Но есть нечто единое, характерное для всех ее периодов. Это жизнь родовыми объединениями, где отсутствуют частная собственность, разделение на бедных и богатых, сословные различия и где сама земля и орудия производства принадлежат всей родовой общине. Собственно говоря, общинно-родовая формация является доклассовым обществом, жизнь которого организована на основе стихийно-коллективистских родственных отношений.
Для человека этого времени, для члена такой общины наиболее естественны и доступны отношения родственные, которыми обусловлена вся трудовая жизнь коллектива, а значит, и его существование. И вполне закономерно, что природную жизнь этот древний грек не может представить себе иначе как с помощью все тех же родственных связей, объединяющих предков с родителями и детьми и образующих одну большую родовую общность, мы бы сказали теперь - космическое единство, охватывающее землю, небо, море и подземный мир.
Вполне естественно, что такой древний человек, глядя на окружающую жизнь, видит в ней огромное количество единичных явлений, которые он вполне способен назвать определенным словом. Но, называя отдельный предмет, человек вместе с тем осуществляет мыслительный акт обобщения, а так как мышление находится в единстве с языком, то этот акт осуществляется в слове.
Так, глядя на огонь, вспыхнувший от удара молнии, на огненные языки костра, на светящиеся в ночи огоньки, на тлеющие угли, на лесной пожар или на пламя в кузнечном горне, древний человек все эти конкретные отдельные феномены огня обозначает одним словом, обобщает их в "мифе", давая имя огненной силе вообще, той силе, что живет огнем, сама им является и управляет им. Имя этой огненной силы - Гефест. Так рождается "слово" о Гефесте, миф о Гефесте со всеми дальнейшими последствиями, поскольку мыслительный акт связан с непосредственно чувственным восприятием, обобщается жизненным опытом, дальнейшим вымыслом, выдумкой, живописующими о происхождении огненной силы, именуемой Гефестом, его родителях, его семье, его деяниях.
2. Необходимые отграничения и разъяснения
Античный миф, как видим, основан на непосредственно-чувственном восприятии мира и обобщении этого восприятия в целостное единство, расцвеченное вымыслом. Древняя мифология - предмет неоспоримой реальности и веры в ее непреложность. Она возникает и развивается еще до религии, которая нуждается в теоретических обоснованиях, догмах и в системе почитания божества со всеми ее обязательными ритуалами, законами, требованиями и запретами, то есть культом.
Античный миф нельзя называть сказкой, потому что сказка - это уже продукт народного творчества, она вполне сознательно придумывается, с заранее намеченной целью и идеей, причем и рассказчик и слушатель прекрасно понимают сказочную выдумку и верят ей условно, в рамках своеобразной игры.
Миф ничего заранее не придумывает и вполне реален, как сама жизнь, естественно творящая этот миф.
Мифология не есть ни продукт просто незрелого и примитивного мышления, ни результат сознательного и целенаправленного творчества древнего человека. Она понятна только исходя из специфики родовых отношений первобытного коллектива, будучи одной из форм освоения мира этой первобытной общиной. И самое примечательное, что единство мифа и мышления в эти древние времена отнюдь не исключает их принципиального различия.
Миф только и возможен при обобщающей деятельности мысли, а значит, и слова первобытного человека, но, появившись на свет, миф призван одушевить весь мир, создавая целое, единое, целостное, живое тело космической общины.
3. Источники мифологической традиции
Греческая мифология существовала в далеких тысячелетиях до нашей эры и закончила свое развитие вместе с концом общинно-родового общества.
Почти вся античная литература - художественная (эпос героический и дидактический, драма, лирическая поэзия) и научная (философия, история, география как описание путешествий и земель) - изобилует мифологическими материалами, не говоря уже о том, что существовали специальные сборники мифов, которые дошли до нашего времени, пусть не целиком, а в отрывках и переложениях, но все-таки дошли.
Среди главных источников для изучения всех периодов мифологического развития Греции в первую очередь назовем героические поэмы Гомера - "Илиаду" и "Одиссею", складывавшиеся несколько веков (первая треть I тысячелетия до н. э.)
Первым систематизатором мифологии, и особенно мифов о создании мира, рождении богов, их генеалогии ("Теогония") и смене человеческих поколений ("Труды и дни"), является поэт Гесиод (VII в. до н. э.), ставший одним из зачинателей, как говорят иногда, предфилософии.
Трагики V в. до н. э. Эсхил, Софокл, Еврипид использовали в своих сюжетах мифологию героизма во всей ее сложности и гибельной безысходности.
Традиция насыщать поэмы о героях мифологическими сведениями особенно процветала в эпоху эллинизма, ту, что пришла на смену греческой классике (VII-IV вв. до н.э.), уже с конца IV в. до н. э., а затем переросла в эллинистически-римский период (I-V вв. до н. э.).
4. Художественно-эстетическое значение мифологии
В мифе живут особой жизнью "природа и сами общественные формы, уже переработанные бессознательно-художественным образом народной фантазией", писал Маркс, почему в дальнейшей своей истории греческая мифология и составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву". Мифотворчество поражает нас буйством фантазии, непредвзятостью чувств, безудержностью страстей, столь же стихийных, как и сама природа, в изобилии чудес и красоты. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, являясь одной из древнейших форм освоения мира, греческая мифология имеет огромное самостоятельное эстетическое значение, если понимать под эстетическим максимальную выразительность внутреннего содержания предмета вовне.
Наиболее отчетливо и завершенно эстетическая направленность греческой мифологии выявлена в гомеровском эпосе и в "Теогонии" Гесиода, где мифологическая картина всего космоса, богов и героев приняла законченно-систематический вид.
У Гомера красота есть божественная субстанция и главные художники - боги, создающие мир по законам искусства. Недаром красота мира создается богами в страшной борьбе, когда олимпийцы уничтожают архаических и дисгармонических чудовищ. Гомеровская мифология - это красота героических подвигов, почему она и выражена в свете и сиянии солнечных лучей, блеске золота и великолепии оружия.
Представление о красоте в греческой мифологии прошло долгий путь развития - от губительных функций к благодетельным, от совмещения с безобразным к воплощению ее в чистейшем виде, от фетишистской магии до милых и мудрых Олимпийских Муз.
Греческая мифология в историческом развитии дает нам неисчерпаемый материал для освоения ее в плане эстетическом и для раскрытия ее художественного воздействия в литературе и искусстве античности.
5. Доклассический период. Главные определения
Доклассический период мифологического развития совпадает с периодом собирательско-охотиичьего хозяйства и начальными ступенями хозяйства производящего, наиболее законченно выражая жизнь древнейшей, то есть материнской, общины, или, как принято говорить, он связан с матриархально-родовым строем. В связи с этим доклассический период мифологии именуют также мифологией матриархата. Но так как это древнейший период, то он вполне может называться архаическим (греч. arche - начало, отсюда и греч. archaios - архаический, древний). Но и этого мало.
Древнейшая ступень мифологии именуется к тому же доолимпийской или дофессалийской.
Однако представления о том, что боги обитают на Олимпе Фессалийском, еще не появилось в эти далекие времена. Отсюда с полным правом можно говорить о доолимпийском или дофессалийском периоде мифологического развития.
Ученые применяют к нему также название хтонического, от греческого слова "chthon" - "земля", так как в эти архаические времена земля мыслилась всеобщей матерью, которая всех порождает и вскармливает. Но тогда и вся природа, и все то, что есть на земле, оказывалось живым и даже одушевленным.
Древний человек, погруженный в стихию природы, воспринимает ее как нечто дисгармоничное, ужасное, страшное, чудовищное, что определяется термином "тератоморфизм" (греч. teras - чудовище, чудо), а сама мифология - тератоморфной, то есть имеющей дело с чудовищными образами, а значит, и с чудесами, подстерегающими человека на каждом шагу, вызывающими у него и ужас, и удивление. Древнейшая мифология не знает человеческих форм, она доантропоморфна, дочеловечна, а будучи порождением природы, где все живет своей тайной и неведомой жизнью - и камень, и животное, и растение, - эта мифология с полным правом обозначается не только как фетишистская, но еще и как фетишистски-анимистическая (лат. animus - дух, anima - душа), а детальнее как зооморфная (греч. dzoon - животное) и фитоморфная (греч. phyton - растение).
Таким образом, перед нами возникает интереснейший комплекс наименований, зная смысл которых, уже можно сразу в целостном виде представить специфику доклассической мифологии.
6. Специфика доклассической мифологии
Главное, на что приходится обратить здесь внимание, - это слияние архаического человека с природным миром, его невыделенность из природного бытия, ощущение себя, как и вообще всего животного мира, частью природы, порождением одной и той же матери - материи.
Поскольку же границы между "я" и "не-я" размыты, неясны, то человек еще не чувствует себя в полной мере человеком, а неким животным организмом, частью общего природного тела. Вот почему так характерны для древнейшей мифологии смешанные миксантропические формы вроде сочетания человека и коня (кентавры), человека и змеи (Ехидна) или сразу нескольких образов в одном - голова и грудь человека, крылья грифона, туловище льва (Сфинкс).
Если и человек, и животное, и растение, и водная стихия мыслятся единой природной материей, то нет никакой разницы между формами, которые принимает то или иное существо. В архаических мифах человек с легкостью превращается в серого волка, оборачивается сизой птицей, течет быстрой речкой, не меняя своей единой со всем миром сущности.
7. Первые порождения
Хаос родился, когда еще и земли не существовало, но зато Ночь и Мрак уже окутывают мировое пространство и, вступив в брак, готовы вот-вот породить День и Эфир.
Ночь и Мрак вступают в брачный союз потому, что появилась еще одна мощная сила, движущая миром: Эрос - Любовь, тоже не имеющая никакого определенного образа и совсем не напоминающая того прекрасного и коварного бога любви с крыльями, колчаном и стрелами, сына Афродиты, который появится позже. Здесь это пока тоже стихийная, но мощная сила, дающая жизнь и побуждающая весь мир к брачным союзам.
Следом за Хаосом родилась "широкогрудая Гея" - Земля (она же Хтон). И характерно для наивного стихийного материализма греков, что первой была именно она, а не небесные просторы. Земля рождает сама из себя равное ей пространство - Уран, звездное небо. И опять обращает на себя внимание, что здесь нет собственных личных имен, а только наименования отдельных частей космоса. Но они вступают в брак и создают целостное, неделимое, нерасторжимое космическое тело.
И еще появляется одна первопотенция - Тартар, именуемый сумрачным. Что это такое, не совсем ясно. То ли это пространство, залегающее в недрах земли, какая-то великая бездна, обладающая (и это примечательно) шеей, которую окружает в три ряда ночь. В Тартар сверху проникают корни земли и моря, окутанные густым черным туманом. То ли это живое существо, поскольку Земля-великанша рождает чудовищного Тифона, "отдавшись объятиям Тартара страстным".
8. Архаический фетишизм, магия и оборотничество
Безымянные фетиши архаической мифологии в более поздние времена, сохраняя свое священное прошлое, были включены в культ олимпийских богов, считаясь как бы их древнейшим воплощением. Пережитки архаики в позднем культурном слое обычно именуются рудиментами, и подобных рудиментов в греческой мифологии великое множество.
Древний фетишистский мир был смертен, как отдельные части природы, и вместе с тем бессмертен, как вся природа в ее целостности. Магическая или демоническая (ближе к греческому произношению "даймоническая": греч. daimon - божество, daimonios - божественный) сила пронизывала собою все, иссякая в одном месте, она пробивалась в другом, будучи неразрывно слита с тем физическим телом, в котором она жила. Капли крови выступали на ветке, стонало срубленное, сломанное дерево, но жизненная сила всего природного организма была неисчерпаема.
Память об этих растительных фетишах сохранилась в мифологических биографиях греческих богов, в их именах и эпитетах.
9. Архаический анимизм. Переход от демона к божеству
Чистый фетишизм вступает на анимистический путь, признавая наличие независимого животворного источника для объективно существующего бытия, для любого порождения матери-Земли.
Вся природа в таком случае обретает преображенный вид. Леса теперь полны таинственных невидимых существ, дающих жизнь цветам и деревьям, оберегающих и защищающих их. В лесных чащах обитают все те же древесные девы, но отныне они не гамадриады, живущие одной жизнью с деревом и гибнущие вместе с ним. Теперь это бессмертные нимфы, извне направляющие жизнь растительного мира.
Перед нами мир пока еще не богов, но демонов, неизвестно как возникающих и неизвестно куда уходящих, скрытых от человека, который не может даже воззвать к ним по имени, вступить с ними в общение.
Эта демоническая сила внезапно налетает, неся человеку горе, посылая зло-вещие сны, вызывая у него неожиданные мысли и действия. Демон сопричастен рождению человека (ср. идентичное греческому демону латинское genius - гений, присущий от рождения) и его смерти, неожиданному благу и такому же неожиданному несчастью. В классической мифологии эти демоны, потеряв свое всемогущество, станут посредниками между богами и людьми, но в архаической мифологии все полно демонов - ив них древний человек осмысляет неразгаданность и таинственность нерасчлененного хаоса жизни, господство тех явлений, которые именуются случайными, до тех пор, пока для них еще не найдено объяснение.
Но, став на путь анимизма, древний человек не мог уже с него свернуть. И существа, рождаемые матерью-Землей, получали в архаической мифологии независимую от их породительницы жизнь, имели свой образ и имя, а значит, и свою судьбу.
10. Земля и ее потомство
Независимо от Неба Земля производит на свет из своих недр горы и обитающих в них нимф, а затем и шумное море, Понт (там же 129-132). Примечательно, что Понт в духе архаической магии является и морским простором (ср. др. - рус. пЖть - путь) и живым существом, дающим начало новому потомству.
Итак, оказывается, что мир, или по-гречески "космос", получает свой привычный вид благодаря жизненной силе земли. Он, этот космос, простирается в равной мере между небом и землей, омываемой морем, покрытой горами и тенистыми горными лесами.
Оказалось, что Ночь, рожденная некогда самим Хаосом, также вполне самостоятельно, вне всякого брачного союза, стала матерью Мора, Смерти, Сновидений и также породила брата и сестру - едко-насмешливого Мома и Печаль. В черных глубинах Ночи зародилась сама Судьба в виде трех сестер - Клото (прядущая нить жизни), Лахезис (дающая человеку тот или иной жребий) и Атропос (бесповоротность, неотвратимость судьбы).
Месть - Немезида и Эрида - Раздор - тоже дети Ночи, причем Эрида дала начало тяжкому труду в сопутствии голода и скорби, а также стала матерью убийствам, битвам, ослеплениям и всяческим беззакониям.
Таким образом, те четыре первоначала, о которых мы говорили выше (Земля, Хаос, Эрос, Тартар), вполне закономерно начали проявлять свое могущество.
Земля оказалась всеобщей матерью, дающей начало жизни, пусть эта жизнь еще полна ужасов, спутанна, безобразна. Но, раз появившись, она несет в себе принцип совершенствования и чревата лучшим будущим. Хаос-бездна из собственных глубин рождает антипод жизни - Ночь, а эта последняя породила Смерть и все те ужасы, которые будут преследовать в дальнейшем человека.
Древние греки, будучи великими жизнелюбцами, вполне справедливо еще в страшных глубинах архаики уравновесили царство Ночи ее же собственной дочерью, исполненной света Гемерой - Днем.
11. Чудовища населяют землю. Губительные силы
Кроме Земли особенно было богато потомством Море - Понт. Обе эти могучие стихии вступили в супружеский союз, плодом которого оказались Форкий и Кето, в свою очередь сочетавшиеся в браке и давшие начало самым причудливым порождениям.
Дочерьми Форкия и Кето, живущими на краю света, были Грайи, родившиеся седыми старухами, но зато "прекрасноланитными". Обе (по другой версии, их три и на всех приходится один глаз и один зуб) - в изящных пеплосах. Но главное, дети Форкия и Кето - Сфено (Мощная), Евриала (Многоречивая) и Медуза (Владычица) - сестры- Горгоны.
Первоначальная неустойчивость бессмертия чудовищных существ хорошо видна и на образе Ехидны (там же 295 - 305) - также дочери Форкия и Кето или, по другой версии, Тартара и Геи.
Эта Ехидна не просто зооморфна, но и миксантропична, соединяя в себе тело пестро разрисованной чудовищной змеи и лик прекрасной быстроглазой девы. Ехидна - "могучая духом" - залегает в глубокой пещере под землей, как положено ее змеиной сущности, и несет гибель, заманивая путников обманчивой прелестью своего лица.
Эта страшная дева-змея порождает от стоглавого Тифона не менее ужасных дочерей - Лернейскую гидру, Химеру, душительницу Сфинкс, а также двух кровожадных псов - Орфа и Кербера с пятьюдесятью головами и медными глотками.
12. Люди населяют землю. Благодетельные силы
Морской старец Нерей, хотя он родной брат чудовищных Тавманта и Форкия, обладает доброй душой и подает благие советы. Океан по своему мирному нраву совсем не похож на братьев-титанов. Среди мрака ночи для земнородных людей, а не только для бессмертных льет сладостный свет титанида Тейя. Водные просторы населяют не только стихийные, но и благодетельные нереиды, среди которых выделяется Немертея с правдивой душой. Все ее сестры большие искусницы и мастерицы.
В лесных чащобах Фессалии среди буйного племени кентавров - Хирон и Фол - воплощение мудрости и благожелательности. Оба - миксантропичные полулюди-полукони, оба - дети древесных нимф.
Дети Земли - куреты помогают приручать животных, разводить пчел и строить жилища (Диодор V 65), а живущие в недрах гор демонические дактили (Страбон X 3, 20) обучают ремеслу и работе с железом. Но если есть помощники и наставники среди обитателей хтонического мира, целиком зависящего от порождающих сил Земли, должно найтись место и для человека.
Судя по древнейшим мифам, первые люди были столь же дикими, как сама природа, и наделены звериной силой. Некоторым воспоминанием о них являются мифы о кентаврах, обитателях гор и лесов, отличавшихся буйным нравом и невоздержанностью. Они вечно воюют со своими соседями - лапифами, похищая для себя жен из этого племени.
13. Власть женщины и ее последствия для мифологии богов и героев
А жизнь все более и более усложнялась. Постепенно уходила в прошлое материнская община и грубый фетишизм, уступая место новым родовым отношениям, анимистическому представлению о силах, управляющих миром. Но рудименты матриархального сознания и старого фетишизма неизменно сохранялись в греческом мифомышлении, причем не только в истории родового общества, но и во времена классики и даже на склоне античности.
Чем богаче, изощреннее, тоньше становилась античная культура, тем больше проявлялся интерес к давно прошедшим временам мифологии с их суровой, жестокой, полной тайного смысла жизнью. Поэтому следует внимательно читать греческих писателей и поэтов, историков и философов, мифографов и собирателей редкостей, чьи сочинения буквально усыпаны фактами и ссылками, свидетельствующими о мудрости древних, об устойчивости мифологической традиции, о жизнестойкости народной памяти.
Нет ничего удивительного, что более поздняя, классическая ступень мифологии не понятна без учета этих древних рудиментов, которые сохранялись тысячелетиями в именах богов, в их внешнем виде, в их функциях, нравах и характерах, придавая основному ядру мифологического образа невиданную причудливость и загадочность.
История мифа оказывается, таким образом, интереснейшей историей родового общества, и недаром его истокам, а именно материнской общине и ее пережиткам в мифологическом развитии, была посвящена знаменитая книга Бахофена, вышедшая в 1861 г. под названием "Материнское право".
О былом величии и главенстве женского начала говорят, например, такие образы развитой и поэтически преобразованной мифологии, как Гера, Афина и Лето.
Женщина-мать играет столь важную роль в мифах, что некоторые боги называются постоянно по имени матери, родившей и воспитавшей их.
В мифологических ситуациях приходится сталкиваться с фактом долгого отсутствия отца, когда мать в одиночестве рождает сына, воспитывает его в своей собственной семье, а затем отправляет на поиски отца.
В мифах о женщинах, обладающих магической силой, волшебницах, держащих в плену героев и завораживающих их, также сказывается воспоминание о давнем беспрекословном подчинении женщине, воздействующей на мужчин некой таинственной властью. Такова, например, история о волшебнице Кирке, дочери Солнца - Гелиоса, обитательнице острова Эя, превратившей спутников Одиссея в зверей благодаря магическим заклятиям, но потерпевшей неудачу с Одиссеем, которому пришел на помощь бог Гермес. В конце концов Кирка сама была обольщена Одиссеем и даже имела от него сына Телегона.
Великая мать - дарительница плодоносных сил земли всегда в окружении экстатически поклоняющейся ей толпы и жрецов, наносящих друг другу раны в безумном восторге. Великая мать требует себе беспрекословного подчинения, а отсюда и полного отречения мужчины от жизненных благ, любви к женщинам, к семье, то есть очень строгого, аскетического поведения.
Так древний экстатический культ владычицы - женщины и всеобщей матери с течением времени осложнится попытками обуздать неиссякаемое плодородие земли и его хаотический характер, выдвигая черты аскетизма и самоограничения, чтобы соответствовать тенденциям нового представления о божестве, упорядочивающем стихийность природы.
14. Титаны на пороге нового мира. Рожение Зевса
На исходе периода хтонической доолимпийской мифологии, когда анимистическое представление о бессмертной божественной силе достаточно укрепилось и когда безудержное плодородие земли самоограничилось, а стихийность и бесформенность божественного образа были осознаны как уродливое несовершенство, начали назревать новые, качественно иные тенденции, укреплявшие антропоморфизм нового потомства матери-Земли.
Младший титан Кронос взял в жены родную сестру Рею. Кронос славился своим хитроумием и решительностью. Именно он поднял руку на своего отца Урана, которого особенно ненавидел. Первенство в заговоре Земли против Урана обеспечило младшему ее сыну власть над остальными братьями.
Воцарившись, Кронос в супружестве с Реей имел шестерых детей: трех дочерей - Гестию, Деметру, Геру - и трех сыновей - Аида, Посейдона и Зевса.
Существует миф о том, как опечаленная Рея пыталась обмануть супруга при рождении Посейдона, спрятав сына среди пасущихся овец и дав Кроносу проглотить жеребенка, которого она якобы родила. Но, как гласит более устойчивая традиция Гесиода, все дети были проглочены Кроносом, кроме Зевса.
По совету все той же мудрой матери-Земли Рея спасла Зевса, подав мужу запеленутый камень, тотчас же им проглоченный. Сам же младенец Зевс был воспринят своей бабкой Геей - Землей и передан Рее, которая скрыла сына в Диктейской пещере на острове Крит.
Именно там воспитывался и рос младенец Зевс. Крики и плач ребенка заглушали резкие звуки флейт куретов и корибантов, служителей богини Реи, которые били также в тимпаны и щиты копьями и мечами. Зевс был вскормлен медом пчелиных сот, родниковой водой, молоком козы Амалфеи, так что возрастание Зевса оказалось необычно быстрым. Возмужав и задумываясь о власти, Зевс призвал на помощь океаниду Метиду, известную своей мудростью (греч. metis - мысль). Это она еще раньше опоила Кроноса зельем (Аполлод. I 2, 1), которое заставило его изрыгнуть камень, а затем и пятерых проглоченных им детей.
Братья и сестры Зевса, выйдя на свет, передали ему, младшему, первенство над собой вместе с громами и молниями, до того времени скрытыми в недрах великанши Земли.