Комиссары в Красной Армии




Одно из самых известных фото ВОВ. Младший политрук Алексей Еременко поднимает бойцов в атаку, в следующее мгновение он будет убит. Фотография названа «Комбат» автором фотографии по ошибке. Макс Альперт успел сделать пару снимков командира, поднявшего солдат в атаку, и тут же осколок снаряда разбил камеру. Фотограф решил, что кадры испорчены, и не стал записывать имя человека, которого он сфотографировал. Позже, проявляя пленку, он увидел, что кадр получился превосходным. Фотограф вспомнил, как слышал в том бою, что по рядам передали «Комбата убили» и решил, что он сфотографировал именно командира батальона. Только после того, как фотография получила мировую известность под названием «Комбат», была установлена личность героя на снимке: Алексей Гордеевич Еременко, 1906 года рождения.

Очень часто можно слышать от различных общественных деятелей, что институт комиссарства в Красной Армии был лишним, мешал нормальной работе военных. В качестве аргумента используют то обстоятельство, что пока в РККА были комиссары мы несли тяжелые поражения и отступали, как только убрали комиссаров, заменив их замполитами то все пошло на лад. На самом деле это совсем не так. Рассмотрим, что же такое комиссарство и как оно появилось в Красной Армии.

Начну с того, что институт комиссарства не является эксклюзивным изобретением большевиков. Изначально, комиссары известны, чуть ли не с римских времен.

От лат. commissārius («уполномоченный») — наместник, облечённый властью, или представитель центра. В России они были еще при Петре I, тогда это были представители исполнительной власти, временно наделенные какими-либо полномочиями. Если же брать с военной точки зрения, то комиссары были и в период войны в США за независимость и особенно в период Гражданской войны между Югом и Севером. Военные комиссары были во времена Великой Французской революции. Так что появление комиссаров в частях новой армии — Красной, был очевидным и логическим шагом в условиях Гражданской войны.

Большевики, начав создавать в 1918 г. Красную Армию, вынуждены были привлекать к командованию её частями бывших царских офицеров и генералов, так как обученных военных кадров в РККА не было. Так появился термин — Военспецы, составлявшие в то время около 75% командного состава Красной Армии, далеко не все были политически надежны и бывало предавали Советы, переход на сторону белогвардейцев. Некоторые личности умудрялись по нескольку раз переходить от красных к белым и наоборот. Поэтому в РККА практически сразу появились комиссары – преданные советскому правительству люди. Главной функцией комиссаров тогда был надзор за командованием — военспецами, второй функцией была политическая воспитательная работа среди личного состава, т.е. комиссары должны были убеждать командиров и красноармейцев, что перед РККА поставлены справедливые и нужные народу цели и задачи, также разъяснялась политика новой власти. Руководство деятельностью комиссаров осуществляло централизованно Всероссийским бюро военных комиссаров, с 1919 г. его переименовали в политический отдел (затем – управление) Реввоенсовета, а в 1922 г. – уже нам известный в Политуправление Красной армии (ПУРККА). Создателем института комиссаров – представителей политического руководства государства – был Троцкий Л.Д., впрочем как и самой Красной Армии, в то время занимавший пост наркома по военным и морским делам.

С 1919 г. в Красной Армии появились «политические руководители» – политруки, так стали называть комиссаров в военных подразделениях уровня — рота, взвод. Политрук – это младший командир, заместитель командира по политической части. В батальонах, полках, дивизиях политработники назывались комиссарами (батальонный комиссар, полковой комиссар и т.д.). Военный комиссар или замполит был представителем партии во вверенной ему части, наделенный огромным доверием и несущий полную ответственность наравне с командиром за боеспособность части, политическое и нравственное воспитание бойцов и командиров.

Само создание института комиссаров на этапе Гражданской войны являлось вынужденной мерой, и было оправданным, более того сыграло решающую роль в укреплении боеспособности армии и ее дисциплины. Как говорил полковой комиссар Л. Мехлис: «комиссар ленинско-сталинского типа, является отцом и душой части». 2 марта 1925 г. на основании решения ЦК ВКП(б) в тех частях, которыми командовали командиры-коммунисты, имевшие опыт партийно-политического руководства, было введено единоначалие, а должность комиссара была отменена. Командир стал полностью отвечать за все стороны деятельности войск, выполняя и функции комиссара, но получил помощника по политической части. В остальных же случаях сохранялась должность комиссара.

В 1935 г. в РККА происходит реформа, в итоге которой была восстановлена система воинских званий, а для политработников были введены специальные звания: «младший политрук», «политрук» и «старший политрук», соответствовавшие воинским званиям «лейтенант», «старший лейтенант» и «капитан». Звание «батальонный комиссар» соответствовало общевоисковому званию майор, «полковой комиссар» – полковник, «дивизионный комиссар» – комдив. 10 мая 1937 г. институт военных комиссаров был снова введён во всех воинских частях, начиная с полка и выше, штабах, управлениях и учреждениях.

В дальнейшем в целях создания и укрепления принципа единоначалия в армии 12 августа 1940 г. институт комиссаров был упразднен. Два начальника – один командир, а второй надзирающий за ним – размывали ответственность за исполнение боевой задачи – становилось непонятно, кто из них конкретно отвечает за поражение, с кого спрашивать? Правда, оставались заместители командиров по политической части. Таким образом, в армии была упразднена функция надзора за командным и начальствующим составом РККА и оставлена только функция воспитательной работы. Замполиты не имели права вмешиваться в оперативную работу командира и штаба соответствующего уровня подразделения. Так что войну наша армия встретила без комиссаров. Получается что в начале июня 1941 г. немецкое командование ошибалось, когда направило в войска «Указание об обращении с политическими комиссарами» в тот момент, когда их в Красной Армии юридически и фактически уже не существовало. Этот приказ предписывал не брать комиссаров и политруков в плен и расстреливать их на месте. Однако приказ был издан ещё до войны, боевого значения комиссаров немцы не знали и уничтожать их предполагали сугубо как политических противников национал-социализма.

В сложных условиях начального периода Великой Отечественной войны, когда наблюдалось массовое попадание в плен командиров РККА в результате окружений и разгрома частей РККА, 16 июля 1941 г. вновь вернулись к системе военных комиссаров в РККА, которые были наделены теми же контрольными функциями, что и в 1918-1925 гг. Институт военных комиссаров в РККА действовал до 9 октября 1942 г., когда институт комиссаров был окончательно упразднен Указом Президиума ВС СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии». Но одновременно была введена должность заместителя командира по политической части (замполит), функции которого ограничивались лишь пропагандой. Указ определил, как надо поступить с военными комиссарами: «Военным советам фронтов организовать к 20 октября с. г. двухмесячные командные фронтовые курсы, численностью по 150-250 человек для подготовки командиров рот из наиболее способных к командной работе политработников. Отбор на курсы произвести по согласованию с Главным политическим управлением Красной Армии». Поэтому политработники, прошедшие соответствующую переподготовку, должны были пополнить ряды командиров батальонов и полков.

Массовый героизм бойцов Красной Армии на поле боя в первый тяжелейший год войны во многом объясним присутствием рядом с бойцами политработников и естественно патриотизмом. Конечно, политработники, как и советские командиры, были разные, человеческий фактор работает везде. Комиссар тоже был человеком, он мог проявить трусость, слабость и малодушие, совершить тактическую ошибку. Однако в нашей истории есть много примеров героического поведения политработников в боях:

25 июня 1941 г. самолет 48-го бомбардировочного авиаполка после выполнения боевого задания возвращался на свой аэродром. Вблизи Изяслава, в районе своего аэродрома, советский самолет был атакован пятью истребителями врага. Приняв неравный бой, наши летчики огнем пулеметов сбили три вражеских истребителя. В ходе боя немцам удалось поджечь советский самолет. Отважный экипаж – заместитель командира эскадрильи по политчасти старший политрук Турин И.А., штурман лейтенант Афоничев Н.К. и воздушный стрелок-радист сержант Деревяненко – горящим самолетом таранил четвертый истребитель врага. Немецкий самолет рухнул на землю. Весь экипаж погиб.

Еще одним ярким примером является Брестская крепость. Обороной руководили: капитан Зубачев И.Н., замполит — полковой комиссар Фомин Е.М. и начальник штаба старший лейтенант Семененко А.И. Замполита Фомина немцы расстреляли в крепости у Холмских ворот.

Героизм политработников в начальный период войны подтверждается и армейским фольклором того времени: Знаешь чем отличается комиссар от замполита? Комиссар говорит — делай как я. А замполит — делай, как я скажу. Тут дело не в том, что комиссары были лучше замполитов, по сути это одни и те же люди. Просто когда отменили институт комиссарства и ввели замполитов ситуация на фронтах уже стала более стабильной и уже не было такой острой нужды замполитам своим личным примером поднимать в штыковую атаку бойцов.

Теперь обратимся к точке зрения нашего противника о советских комиссаров. К примеру, Фридрих Вильгельм фон Меллентин в своей книге «Бронированный кулак вермахта» пишет: «…Однако следует учитывать, что партия и ее органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; эти люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей не доставало в Первую мировую войну, — железную дисциплину «.

Оберштурмбаннфюрер СС Шмидт, в настоящее время, известный как немецкий военный историк под псевдонимом Пауль Карель (Карелл), в своём труде «Восточный фронт» осмыслил роль комиссаров так: «Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределенной, со времени Курской битвы он все больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества… В действительности комиссары были политически активные и надежные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров… Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи… политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии – командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требовании, корпус политработников, естественно, должен состоять из жестких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твердо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя «.

Конечно, что на комиссарские должности, что и на генеральские, люди попадали разные: кто-то шёл защитить Родину и бы готов свою жизнь положить, а кто-то старался получше устроиться. Кто-то отсиживался в тылу, а кто-то водил солдат в атаки, вел эскадрильи на боевые задания – всё точно так, как и у остальных офицеров РККА. Ни каких особых привилегий комиссарская должность не давала.

Теперь зададимся вопросом, политработники были только в Красной Армии? Посмотрим на нашего врага того времени. Кстати, тема идеологической работы в немецкой армии менее широко известна, чем комиссарство в Красной. В Вермахте вначале особо не придавали значение созданию отдельного института «идеологических» офицеров. Жизнь ведь была прекрасна. Аншлюс Австрии, захват Чехословакии, война с Польшей и Францией, везде успех и минимальные потери. Кроме того, солдаты Вермахта и так были обработаны нацистской идеологией, ведь основная масса военнослужащих прошли через «Гитлерюгенд». Также, на том этапе, идеологическая работа с солдатами вменялась войсковым командирам. Для этого издавались различные указания, памятки и методички. Тем самым, не ослабляли принцип единоначалия.

Немецкие ветераны вспоминают:

Рядовой Руди Машке, 6-й пехотный полк, Бютов / Померания
«За 2 дня до ввода в бой мой капитан Финзенберг выступил перед нашей ротой с докладом о Красной Армии. После того как мы коротко обсудили знаки различия, он пояснил, что пленных брать нельзя, что они — бесполезные едоки и вообще раса, искоренение которой — это прогресс. Комиссары, которых можно распознать по советской звезде на рукаве, это настоящие дьяволы в человеческом обличии, которых следует немедленно расстреливать. Неисполнение этого приказа может стоить жизни нам самим».

Бруно Шнайдер, 8-ая рота 167-го пехотного полка, п/п 08179 Е
«…перед нашим выступлением наш командир роты, старший лейтенант Принц, собрал нас в сарае. Здесь нам был передан секретный приказ: пленных следует брать только в исключительных случаях, когда этого нельзя избежать. Как правило, пленных советских солдат следует расстреливать. В любом случае следует расстреливать женщин, которые служат в частях Красной Армии».

Георг Бергманн, кондитер из Берлина…, 4-я батарея 234-го артиллерийского полка
«1 июля 1941 года, незадолго перед вводом бой командир нашей батареи, капитан Гулвайт, нацист и «старый боец», распорядился собрать нас, чтобы дать указания об отношении к Красной Армии и о методах ведения боевых действий против нее. Он сказал: «Мы имеем дело со страшными преступниками. Пленных не брать! Если кто-то сдается в плен, таковых следует расстреливать как «при попытке к бегству». Так и было в действительности».

На начальном этапе Вермахт обходился разъяснительной работой самих войсковых командиров. Первоначальные успехи в войне с СССР, подтверждали тезисы о неполноценности славян и русских в частности. Но в последствии со все большим сопротивлением Красной Армии и ростом потерь в солдатской среде стали возникать ненужные и опасные вопросы. Старая пропаганда об «унтерменшах» и технической отсталости варваров армейских командиров уже не действовала эффективно. Более того, такая пропаганда среди простых немецких солдат получила ироничное прозвище «звонкая пропаганда» — «Schlagwortpropaganda». Ведь армейские командиры имели только основные навыки пропагандистов, и кроме того, им ведь надо решать оперативные вопросы, времени на чесания языком не оставалось, также они не могли ответить на новые вызовы в сфере идеологической обработки личного состава.

Из сложившейся трудной ситуации был предложен следующий выход: в помощь перегруженным командирам учредить новую должность дивизионного офицера-воспитателя («Divisions-Betrueungsoffizier»), передав ему вопросы идеологического воспитания и пропаганды в собственных войсках. Офицер-воспитатель должен сотрудничать с командиром дивизии, и подчиняться офицеру-воспитателю вышестоящего, армейского уровня («Armee-Betreuungsoffizier»). Почти все как в Красной Армии.

Предложение Лерснера было с большим пониманием встречено в войсках и одобрено в ОКВ. На должность офицера-воспитателя назначались наиболее подходящие представители из собственного офицерского состава. В декабре 1942 года состоялось даже совещание офицеров-воспитателей, организованное ОКВ. С начала 1943 года для новых дивизионных и армейских командиров стал издаваться полноценный методический журнал «Was uns bewegt» («Что нами движет»). До этого в помощь командиру-политруку также поступало довольно много воспитательной литературы — от походной библиотечки до текстов к лекциям утвержденной тематики. Но в данном случае потребность оказалась не просто огромной, но и «высокой»: Вермахт сам убедил себя в том, что политико-воспитательная работа должна организовываться и координироваться на самом высоком уровне, специалистами самой высокой квалификации! Но позже выяснилось, что просто передача армейских офицеров в отделы пропаганды не делает их профессионалами этого дела. В Вермахте возник кадровый голод, не хватало специалистов. Существует мнение, что именно в это время Адольф Гитлер посетовал в приватной беседе, насколько он недооценил аппарат политических комиссаров Красной Армии, и что создать что-то подобное в своем вермахте ему уже не позволяют обстоятельства. И правильно заметил — а что вообще было известно о системе политического воспитания в Красной Армии? Если отбросить идеологическую нагрузку, которая присутствует в учебных и пропагандистских материалах Вермахта известно было очень немногое.

Летом 1943 года появилась карманная памятка «Политическое воспитание в Красной Армии», выпущенная главным управлением СС под наблюдением самого рейхсфюрера. Памятка была разослана армейским офицерам-воспитателям с сопроводительной запиской следующего содерждания: «…она дает впечатляющую картину постоянного и интенсивного политического воздействия на советских солдат. Она предназначается прежде всего для войскового командира, а в особенности — для офицера военно-политического руководства, чтобы те смогли убедиться, что этой сильной политпропаганде, оказывающей решительное воздействие на боеготовность советской армии, должно быть противопоставлено еще более лучшее и сильное военно-политическое руководство немецким солдатом».

В дальнейшем воспитание мировоззрения официально стали называть «национал-социалистическим руководством» Вермахта, а офицеров-воспитателей — офицерами национал-социалистического руководства (NSFO). Теоретический ежемесячный журнал «Что нами движет» («Was uns bewegt») сменил название на «Офицеры фюрера» («Offiziere des Fuehrers»). Приказ о создании аппарата офицеров национал-социалистического руководства был подписан Гитлером 22 декабря 1943 года. Был создан Штаб национал-социалистического руководства в ОКВ (NSF/OKW). Как видите без идеологической работы в войсках не обошлись и в Вермахте. Если же взять войска СС, то они как раз состояли из наиболее верных гитлеровскому режиму солдат и офицеров, первоначально для службы в СС требовалось членство в НСДАП.

Как видите начало войны Красная Армия встретила без института комиссарства. На июнь 1941 года в армии были замполиты. Лишь из-за поражений нашей армии высшее руководство страны реанимировало военных комиссаров. А не наоборот. Когда обстановка на фронтах стабилизировалась, Красная Армия стала брать инициативу в свои руки военные комиссары утратили то значение, которое у них было в условиях июля-августа 1941 года. Если же взять немцев, то и они, столкнувшись с трудностями, также прибегли к услугам офицеров-воспитателей.

Источники:

1. Материалы википедии.

2. Андрей Резяпкин «Политическая работа в Вермахте». часть 1-я и 2-я.

3. Фридрих Вильгельм фон Меллентин «Бронированный кулак вермахта».

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: