Негде спрятаться, детка, 7 глава




Макияж Питера был простым и не абстрактным, а вполне конкретным и узнаваемым. Несколько раз он был на волосок от гибели, но ему повезло остаться в живых, и теперь он считал, что, у него было девять жизней. Как у кошки. Поэтому образ Кота ему очень подходил. Питера сложно было назвать интеллектуалом.

Макияж Джина был самым сложным и ярким из всех. Он был ассиметричен и демоничен. Он был порочен. В нем была вся драма театра Кабуки. Это был поразительный образ, и, когда Джин высунул язык, мне вдруг стало ясно, кого он изображал. Демона. Вскоре мы поняли, что это был очень удачный ход. Наши образы -мой – улыбающийся, его – сердитый – создавали на сцене яркий контраст. Как свет и тень.

«Работали» ли эти образы? Да, пока нам было в них комфортно. Они подчеркивали и выделяли определённые черты каждого из нас, и поэтому были большим, чем просто «костюмы», или сценический имидж. Они отображали наш внутренний мир. Придавали смысл тому, что мы делали. И, в какой-то мере, мы помогли друг другу отыскать эти образы в себе.

Мы никогда не разговаривали о том, почему каждый из нас выбрал именно такой макияж. Да мы толком и не понимали, почему. Мы просто хотели пойти дальше, чем все остальные, стать особенной группой, непохожей на других. С помощью макияжа мы соединили в себе все черты английских групп, которым я поклонялся – общий стиль, единое направление, - и при этом сохранили индивидуальность образов.

С этого момента мы начали создавать свой мир, в котором жили, правили и центром которого были только мы. Но в самом начале нас нельзя было назвать центром.. чего бы то ни было. Мы не входили в клику нью-йоркских групп. Мы не были наркоманами. Не зависали в отеле «Челси», пытаясь пережить чье-то прошлое. А некоторые из нас – о ужас! – могли даже поддерживать полуинтеллектуальный разговор. Мы были изгоями из изгоев. «The New York Dolls» и другие крутые группы тусовались в клубах, в окружении хорошеньких девиц. У нас ни на клубы, ни на девушек просто не было времени. Мы пытались стать той группой, которой хотели быть.

Говорят, все проверяется практикой. Мы практиковались изо всех сил, чтобы добиться успеха.(с.109 в книге, вот в словаре - https://www.multitran.ru/c/m.exe?a=3&&s=pudding&sc=310&l1=1&l2=2)

Мы забронировали зал под следующие два выступления. На этот раз – в Амитивилле (Лонг-Айленд), в баре «Дейзи». Это было маленькое заведение на первом этаже, выходящее на улицу, в котором бы не поместилось и сто человек. Там продавали разбавленные напитки по тридцать пять центов.

Я снова обратился в «Public Service Rentals», на этот раз взяв напрокат списанный грузовичок-молоковоз. Мы загрузили туда всю нашу аппаратуру – «мы» - это я, Джин, и Питер, Эйс, как всегда, отказывался помогать – и отправились в путь. Бар находился примерно километрах в тридцати. Персонал смотрел на нас косо - видимо, для пригорода мы выглядели слишком странными и женоподобными. Вышибала из бара пригрозил надрать мне задницу. В конце концов, мы спрятались в офисе менеджера, закрыли дверь и красились там. Время от времени раздавался стук в дверь и чей-то вопль: «Я вас прикончу, мать вашу!»

Преимуществом заточения в офисе было то, что в нашем распоряжении оказался телефон, и мы могли отвечать на звонки сами. Несколько человек звонили и спрашивали: «Кто у вас сегодня выступает?»

«Крутая группа, «KISS» называется. Вы должны их увидеть!»

Закончив приготовления и выйдя на сцену, мы увидели, что в зале было около тридцати пяти человек. Эйс посмотрел на себя в Питеров барабан, как в зеркало, и начал хохотать.

Тем не менее, несмотря на реакцию вышибалы, который даже не видел нас в костюмах, неприязни публики мы не почувствовали. Несколько человек засмеялись, но, в основном, людям было просто любопытно. И, в тот момент, когда мы начали выступление, они поняли две вещи. Первое – мы были серьезной группой. Второе – это было круто. Возможно, нам не хватало техники, но мы это компенсировали, играя со всем неистовством и выкладываясь на полную.

Мой макияж был маской, которая отделяла меня от толпы, своеобразным щитом, который был мне так необходим. До этого я боялся, что меня засмеют, будь то в обычном виде или в костюме. Теперь все страхи исчезли. Грим был моей броней. Он защищал меня.

И давал мне чувство свободы.

Некоторым людям повезло со всем этим родиться. Но явно не мне. А теперь у меня это было.

Я выполнял свою миссию. И на свет Божий появился тот, кого я себе представлял. Джимми Сваггарт и Билли Грэм в одном лице. Евангелист от рок-н-ролла. Я воздавал хвалу великому рок-н-роллу, и всему, к чему я стремился, слушая любимые группы.

Я понял - это мое призвание.

Я знал, что еще много над чем нужно поработать, ведь быть фронтменом – это настоящее искусство, но все же в тот день я сумел заинтересовать людей. Я смог общаться со зрителями, и добиться от них ответной реакции. Я проповедовал рок-н-ролл.

«Привет! Ну как, вам нравится? Л о вите кайф?»

На следующий вечер людей пришло больше, и мы снова были на высоте.

После второго выступления нам заплатили. Когда мы рассчитались за машину и все остальное, у нас у каждого осталось по тринадцать долларов. Это был первый раз, когда после выступления я остался «в плюсе». Я наконец-то заработал деньги, играя рок-н-ролл. Это было удивительное чувство, и я видел, что остальные ребята его разделяли.

Теперь мы были уверены в своих песнях. Конечно, нам нужно было еще поработать над внешним видом и сценографией, но было ясно, что, как музыканты, мы уже сработались и наша команда уже звучала так, как нам того хотелось. Следующим шагом было создание демо-записи, с помощью которой мы собирались привлечь внимание лейблов.

Мы с Джином до сих пор поддерживали отношения с Роном Дженсеном из «Электрик Леди». Иногда мы даже участвовали в некоторых его проектах в качестве бэк-вокалистов. Поскольку за это нам не платили, мы предложили ему сделку другого рода. «Вместо того, чтобы нам платить,» - сказали мы, -«сделай так, чтобы Эдди Крамер записал с нами демо на «Электрик Леди».

Эдди Крамер был легендарным звукорежиссером и продюсером, который работал с «The Kinks», «The Small Faces», «Led Zeppelin» и Джими Хендриксом. Мы несколько раз видели его на студии. Он был выдающейся личностью. Расхаживал по «Электрик Леди» в плаще и с тросточкой, вызывая одновременно страх и восхищение.

И Рон все устроил. Хоть всю основную работу делал ассистент Эдди, Дейв Уиттмен, сам Эдди присутствовал на записи, контролируя процесс. Мы сделали демо-записи «Black Diamond», «Strutter», «Deuce» и «Watching You». А еще – «Gold Gin» - песни, которая была вкладом Эйса, мы с Джином лишь немного ее изменили.

И Джин, и я прекрасно понимали, что ответственность за обеспечение группы репертуаром лежит целиком на нас, потому что ни Питер, ни Эйс не демонстрировали особого рвения в этом направлении. Я не упрекал их за бездействие, но, когда Эйс пришел ко мне с наброском песни, я был счастлив. Мы же все-таки хотели быть, как «Битлз» - четыре разных, узнаваемых персонажа. Люди любили «Битлов» как группу, но у каждого, тем не менее, был свой любимый «битл». Джордж Харрисон исполнил несколько песен из репертуара группы, и даже Ринго Старр время от времени исполнял какую-нибудь новинку. Это делало группу – любую группу – интереснее. Мы тоже взяли это на вооружение, и Питер спел мою песню «Black Diamond». Мы хотели, чтоб и Эйс спел «Gold Gin», но он отказался.

Нам казалось, что, чем полнее реализует себя каждый участник, тем сильнее будет группа в целом. Ведь, чем больше ингредиентов, тем вкуснее блюдо. Я хотел, чтобы группа «KISS» стала клубом, каждый член которого был бы представлен на должном уровне. Чтобы этот клуб стал разноплановым, состоящим из четырех в равной степени важных, цельных личностей. И для меня приятным бонусом стал тот факт, что один из наших парней внес свой вклад в эту мечту, принеся мне идею песни.

Теперь, когда у нас на руках была демо-запись, нас было уже не остановить. Мы снесли бы любого, стоящего у нас на пути.

 

17.

 

Мне кажется, все группы в той или иной степени неадекватны. Часто люди начинают увлекаться рок-н-роллом именно из-за собственной неадекватности. Если повезет, можно найти друзей, и своего рода притяжение – когда вас держит вместе именно то, что каждый считает себя не таким, как все. И, конечно же, довольно неплохо стать членом клуба отбросов. Группа поддержки – великая сила.

С самого начала в «KISS» я чувствовал себя частью единого целого. Все мы были чудаками – своеобразными, со своими «заскоками» и неврозами – но теперь мы были друг у друга. Я не могу говорить за других - я не знаю, что они изначально нашли для себя в группе – но лично мне «KISS» подарила чувство общности. Я наконец-то нашел место, где стал своим, и, думая «мы выстоим против целого мира», я ощущал свою принадлежность к этому «мы». Это ощущение окрыляло и придавало сил.

С «KISS» у меня появилась компания. Я перестал быть одиноким, как раньше.

Но, несмотря на то, что у нас была общая цель, я уверен, каждый из нас считал остальных странными. Да мы и были все странными. И не только в том смысле, который помог нам сработаться. Кроме цели, которая нас объединяла, у нас было не очень много общего. Поэтому вне группы мы обычно не тусовались вместе. У Эйса и Питера было много друзей, а еще Питер был женат. У Джина была девушка. Так что по жизни я был все так же одинок.

Но даже в группе я никогда не терял бдительности. Я дистанцировался от своих коллег. Я окружил себя стеной, которая с трудом позволяла узнать меня в принцип е и совсем не позволяла узнать меня хорошо. Когда другие ребята шутили друг с другом, я присоединялся. Когда же шутили надо мной, я воспринимал это довольно болезненно. Но я никому не открывал причин такой чувствительности. Я не собирался выставлять себя на посмешище, рассказывая, сколько издевательств мне пришлось пережить в детстве из-за моего уха и глухоты. Не хотел откровенничать на такие болезненные темы с людьми, которые могли использовать все это против меня.

«Ты сам можешь подшутить над кем-то, но в свой адрес шутки не воспринимаешь», - говорили мне ребята. И это было правдой. С моей стороны такая реакция была инстинктивной. Они не знали, как прошло мое детство, как меня все разглядывали, как насмехались. Да и откуда им было знать? Я же им не говорил.

Мне было очень нелегко все время скрывать такую серьезную проблему. И это отражалось на моем поведении. Но я не мог реагировать по другому, так как мне все еще не удавалось спокойно воспринимать ни эту ситуацию, ни себя самого. (избавиться от своих комплексов, как вариант)

Скоро мы все поняли, что Питер был довольно неуравновешенным парнем. Казалось, ему доставляло удовольствие создавать проблемы всей группе. Как-то после репетиции мы пошли в китайский ресторанчик, где мы с Джином часто обедали, когда репетировали с «Wicked Lester» в Китайском квартале. Питер начал издеваться над официантом, отпуская довольно унизительные шуточки. Нам стало стыдно за его поведение, и мы сказали ему, что, если он не уймется, мы сейчас же уйдем из ресторана. На это Питер ответил: «Уйдете из ресторана – я уйду из группы». И продолжил в том же духе. Мы встали и ушли. И, конечно же, он несколько дней не показывался на репетициях. Подобные неуместные скандалы были частью его поведения.

Эйс на то время не пытался саботировать деятельность группы. Он был хоть и ленивым, но умным и веселым. Постоянно рассказывал анекдоты. Он любил выпить, но на нашу работу это не влияло - по крайней мере, в начале. Со временем, однако, он начал забывать концовки своих анекдотов, и спрашивал нас, как они должны заканчиваться. Но в самом начале, когда мы выступали вживую или репетировали, он сосредотачивался на работе и старался изо всех сил.

Когда Питер перебесился и вернулся в группу, мы забронировали еще два выступления в «Дейзи» в апреле. На этот раз людей пришло намного больше, чем месяц назад.

Я все еще учился управлять публикой. Чувствовал себя укротителем львов. Чтобы тебя не уничтожили, нужно было показать, что ты – главный. «Я так рад, что мы, наконец, вернулись,» - говорил я, как будто мы где-то гастролировали. «Мы долго не появлялись, так как выступали в других местах».

Да, например, на нашем шикарном чердаке, обитом картонками из-под яиц.

Аппаратуру на сцене мы расставляли так же, как и в «Ковентри», и в помещении для репетиций – два вокальных микрофона по бокам ударной установки. Я, может, и считал себя фронтменом, но мой микрофон никогда не стоял в центре сцены. Мы были своего рода комбинацией элементов, поэтому, как и «Битлз», хотели, чтобы центр оставался свободным. Таким образом, любой из нас мог быть вокалистом, в зависимости от песни. Самое странное было в том, что я стоял справа, если смотреть из зала, своим глухим ухом к ребятам. Но мне никогда не приходило в голову перейти на другую сторону.

И перед выступлениями, и после них Эйс всегда говорил: «Не хочу я таскать эту хрень». Это нас бесило до жути. Но, вместе с тем, я понимал – он такой, какой есть, и без него наша команда не была бы такой особенной. И, значит, я должен был расставить приоритеты. Что важнее – заставить парня поднять свой зад и носить усилители («таскай эту хрень, или вали из группы!») – или двигаться дальше всей командой? Когда я носил аппаратуру вместо него, это не значило, что я такой добрый или хочу ему помочь. Я делал то, что было выгодно мне самому. Я не стремился выручить этого лодыря, просто знал, что в конечном итоге выиграю от этого я. Это мне напомнило мою первоначальную реакцию на Джина. Я мирился с его негативными сторонами, так как понимал, что в этом случае приобрету больше, чем, если вспылю и разорву с ним отношения.

В мае состоялось наше первое выступление непосредственно в Нью-Йорке, на восьмом этаже здания фабрики на Бликер стрит. Этот чердак (лофт? Пс. посмотрите, что лучше) служил залом для репетиций новой группе под названием «Brats», которую основал Рик Райветс, бывший участник «The New York Dolls». Мы видели их дебютное выступление несколько месяцев назад, когда они играли на разогреве у «The Dolls».

Мы согласились играть у них бесплатно, и предоставить свой усилитель мощности остальным группам, «Brats» и Уэйну Каунти, трансвеститу, потом ставшему транссексуалом, который был фронтменом группы «Queen Elizabeth». Когда мы днем привезли аппаратуру, участники «Brats» показались нам не очень дружелюбными. Они косили под «Yardbirds», и довольно успешно. У них у всех были лохматые шевелюры, и крутые рок-н-ролльные прикиды – сшитые на заказ бархатные пиджаки, атласные брюки-клеш, обувь на платформе – все последние новинки из Англии, я видел такие в бутиках «Джек-Попрыгунчик» и «Бабушка-путешественница». И имена у них были, как у рок-звезд – кроме Рика Райветса, там еще были Кит Эмброз, Спарки Донован и Дэвид Лидс.

Мы подключились, чтобы проверить звук, и сыграли «Deuce». И отношение к нам сразу же изменилось. «Brats» внезапно стали нашими друзьями. И я еще раз убедился, что наша музыка могла справиться с безразличием и даже враждебностью.

В тот вечер мы играли на разогреве, а потом еще остались послушать Уэйна Каунти. Он был одет в женское платье и выглядел как пародия на Филлис Диллер. С ним были два брата-близнеца лилипутских размеров. Гимном Уэйна была песня «It takes a Man like Me to be a Woman like Me» (Чтобы стать такой женщиной, как я, нужно быть таким мужчиной, как я). Кульминацией его выступления стал момент, когда он (она) ел(а) собачий корм из туалета. Малопривлекательное зрелище.

На эту вечеринку пришло много крутых музыкантов, хотя, мне кажется, они не особо поняли наше творчество. Я общался с Сильвэйном Сильвэйном из «Dolls»: они недавно подписали с «Меркьюри» контракт на две пластинки и уже начали их записывать. «Эй, -«- сказал я, - «почему б нам не выступить как-то вместе»?

«Да вы нас порвете», - сказал он. (??)

Когда «Brats» выступили и мы начали собираться, выяснилось, что украли мою гитару, ту самую, цвета грецкого ореха, которую сделал для меня Чарли Лебо. Мне пришлось пользоваться черной гитарой «Les Pauls» из повторной партии, пока Чарли не сделал мне новую – ассиметричную Flying V, взяв за основу инструмент, на котором играл Альберт Кинг. Потом я у многих ассоциировался с этой Flying V, пока, через много лет, не начал выпускать собственную линию именных гитар.

Через месяц мы снова выступали на том же чердаке на Бликер Стрит, а после этого была еще серия выступлений в «Дейзи». К тому времени, чтобы попасть в «Дейзи», людям приходилось в буквальном смысле в окна лезть – просто сумасшедший дом какой-то. Но, хотя наша популярность и росла, мы, тем не менее, оказались в заколдованном кругу. Каждый раз, когда мы звонили антрепренеру с просьбой организовать нам больше выступлений, нам говорили одно и то же – пока у нас не будет контракта с лейблом, их услуги нам недоступны. А все лейблы, которым мы посылали наши демо-записи, пытаясь заполучить контракт, интересовались, кто был нашим агентом.

Так что мы поняли, что нам самим и дальше придется заниматься организацией выступлений, и надеяться на лучшее. Однако, не считая «Дейзи», мы везде натыкались на ту же стену. «Кто ваш менеджер?», - спросили нас владельцы одного из клубов, куда мы позвонили.

«У нас нет менеджера».

«Ну, нам нужно поговорить с менеджером».

«Мы не сможем заполучить менеджера, если не будем играть в вашем клубе».

«Тогда извините, но нет».

Надо было что-то делать. И тут нас осенило. Отель «Дипломат», в котором играли «Dolls»! Это же был не клуб, так что нам не было необходимости просить антрепренера или менеджера организовать нам выступление. Нам просто нужно было арендовать зал. Таким образом, мы смогли бы выйти из заколдованного круга, в котором оказались. Все было в наших руках.

И я отправился в отель, узнать насчет зала. Аренда стоила пятьсот баксов. Это была крупная сумма, но мы решили затянуть пояса и рискнуть. Мы понимали, что сами мы не соберем полный зал, поэтому попросили «Brats» выступить с нами, стать, так сказать, гвоздем программы, пообещав заплатить им несколько сотен баксов. Мы даже контракт составили, как настоящие организаторы концертов. В общем, увязли во всем этом по горло.

Чтобы собрать приличную толпу и хоть как-то компенсировать наши затраты, нам необходимо было дать рекламу. Нам нужны были рекламные листовки, которые можно было бы раздавать по городу, и объявление в какой-то из местных газет, типа Village Voice. Это также требовало затрат. Но мы с Джином до сих пор работали, а еще я устроил Эйса в ту же службу такси, в которой трудился сам.

Чтобы объявления и листовки выглядели более презентабельно, нам нужен был логотип группы. Эйс нарисовал нам логотип, еще когда мы выступали на Бликер-стрит. Он был довольно неплохим художником. Я взял этот набросок, и на его основе создал несколько вариантов, в итоге придя к тому, который последние сорок лет украшает все, что связано с «KISS». Я четко помню, как, сидя на диване родителей (их как раз не было дома), взяв ручку и линейку, рисовал его на толстой белой бумаге. Буквы «S» в нашем логотипе, на самом деле, неодинаковы (одна – толще, вторая – тоньше), и непропорциональны, потому что я рисовал на глаз. А на рисунке Эйса они больше напоминали нацистскую эмблему. Как я подозревал, это было не случайно. И я в этом убедился, когда, во время нашего первого турне по Европе, он стал покупать нацистские памятные вещи. (артефакты?) Будучи евреем, я очень болезненно относился к любому упоминанию о нацизме; а семья Джина и вовсе пережила Голокост. Моему отцу никогда не нравился наш логотип, так как он считал, что даже в моем варианте «SS» все еще напоминали нацистские «молнии». Но я не обращал на это внимания, пока, через много лет, не узнал, что наш логотип не приняли в Германии, так как там была запрещена нацистская символика. Создавая его, я ни в коем случае не планировал вызвать подобную реакцию, да еще и за счет жертв нацизма. Такое пятно на совести мне было ни к чему.

Итак, мы дали объявление и развесили афиши по всему городу. Мы это делали сами, ночью. Мы брали две афиши,, оборачивали их, например, вокруг дорожного столба, и соединяли концы скобками.

Я также сделал футболки с нашим логотипом. Вырезал трафарет из картона, накладывал его на черную футболку, потом покрывал ткань резиновым клеем и сверху рассыпал блестки. Потом убирал трафарет. В итоге получалась блестящая, с металлическим отливом, надпись «KISS» на черном фоне. Сестра Питера тоже сделала несколько штук. Все эти футболки мы раздали нашим друзьям, чтобы они одели их на наше выступление.

Еще мы на скорую руку собрали информационные комплекты (= пресс пакет или пресс кит еще можно, но пресс пакеты в основном для СМИ делаются), и разослали их всем тем, чьи имена нашли в журналах и на конвертах для пластинок – менеджерам, продюсерам, агентам. В таких журналах, как «Billboard», можно было, при желании, найти самую разнообразную информацию. Каждый комплект состоял из нашей биографии, логотипа, фото размером двадцать на двадцать пять сантиметров, и подарка - билета на наш концерт в «Дипломате». На то время такого еще никто не делал. В билетах было указано время начала нашего выступления, а не «Brats», хотя «гвоздем программы» были именно они. Мы надеялись, что эти люди придут, увидят полный зал и подумают, что все пришли сюда ради нас.

У нас были дополнительные идеи по поводу выступления на сцене. В июне я видел выступление Элиса Купера, во время турне в поддержку альбома «Billion Dollar Babies», и театральность этого шоу произвела на меня большое впечатление. Он просто открыл мне глаза на то, каким может быть рок-н-ролльный концерт. И, хотя, на мой взгляд, его шоу было чересчур постановочным – хореография, сценарий – все же, мне очень понравилась созданная им атмосфера. Мне хотелось, чтобы концерты «KISS» так же привлекали внимание, но в то же время, чтобы группа была самим шоу, а не просто саундтреком к сценической постановке. Чтобы это внимание привлекли мы сами, а не танцоры или гигантские зубные щетки. Вопрос был в том, как это сделать?

До этого нам было еще далеко. Но мы начали с того, что купили целую кучу корпусов для колонок. Они стоили копейки, и были очень похожи на усилители фирмы «Маршалл». Мы собирались расставить их на сцене для большей солидности. Только надо было предупредить, чтобы их не освещали прожектором, иначе люди увидели бы, что это просто пустые корпуса.

Утром в день выступления, 13 июля 1973 года, я снова взял напрокат фургончик, мы приехали на место и незаметно расставили всю свою аппаратуру, пока там больше никого не было. Мы хотели создать впечатление, что у нас была специальная команда рабочих. Чтобы первые зрители, пришедшие на концерт, увидели, что все уже подготовлено к нашему выходу на сцену, как будто это сделали еще до нашего прибытия. Никто даже и не подумал, что мы занимались этим сами. На самом деле, у нас был только один помощник, друг Эйса по имени Эдди Солон, который отвечал за звук.

После того, как мы все расставили в отеле, мы вернулись обратно к себе на 23 улицу и начали готовиться к выступлению – одеваться, наносить макияж. Питер снова начал свои «концерты», угрожая уйти из группы - именно тогда, когда мы наконец-то были уверены, что сделали шаг вперед. Чтобы поднять ему настроение, мы с Джином организовали особый сюрприз. Когда мы все спустились вниз, чтобы отправиться в отель, возле дома нас ждал лимузин (не думаю, что на эту улицу когда-либо заезжали такие машины). Итак, мы прибыли на концерт на лимузине, и от этого все, не только Питер, чувствовали себя особенными.

Зал был почти полон. Мы сразу поняли, что сможем покрыть наши расходы – там было около четырехсот человек, а, учитывая то, что билет стоил три доллара, мы еще и в выигрыше останемся. Мы прошествовали сквозь толпу при всем параде, и вышли на сцену.

Пришел даже один из агентов по поиску талантов. Его звали Рич Тотоян, и работал он в Windfall Records. Этот лейбл занимался, например, группой «Mountains», которая несколько лет назад стала знаменитой благодаря своему хиту «Mississippi Queen».

«Слушайте», - сказал он. – «Вы, ребята, действительно круты. Но, если честно, я не знаю, что с вами делать».

Этого я понять не мог. Как по мне, все было просто – если мы понравились вживую, выпускайте пластинку. Не надо нас рекламировать или раскручивать – выпустите наш альбом, и все. Конечно, это был далеко не первый и не последний раз, когда наш грим сбивал людей с толку. Но теперь у нас уже была уверенность – даже твердая убежденность – в том, что мы делаем. И, поскольку в этот раз все вышло удачно, мы были уверены, что сможем организовать больше концертов и привлечь больше зрителей. Может, в конце концов, кто-то нас увидит и поймет.

И мы сказали этому парню. «Мы – такие, какие есть. Мы - «KISS»».

 

18.

 

Мы решили дать еще один концерт в отеле «Дипломат» в пятницу, 10 августа 1973 года. В этот раз мы рискнули сами выступить в роли «гвоздя программы». Мы чувствовали, что уже прошли «испытательный срок», и были готовы к выходу на новый уровень.

Однако, для многих «KISS» все еще была неизвестной группой. Как-то, встретив свою бывшую одноклассницу, я показал ей афишу, рекламирующий наше будущее выступление в «Дипломате». «Придет человек триста-четыреста», сказал я ей.

«Что? Быть не может». И она не шутила. Она в самом деле мне не поверила.

К сожалению, в масштабах вселенной группы «KISS» еще не существовало. Да, у нас уже появились поклонники, но собрать толпу в «Дейзи» или «Дипломате» - разве этого было достаточно? А, с другой стороны, разве у «The Dolls» поклонников было намного больше? Да, у них был контракт с лейблом, но, по большому счету, они были звездами местного масштаба. Разве о них слышали, к примеру, в Портленде, штат Орегон? Нет. И даже в Квинсе, где я вырос, вряд ли знали, кто такие «The Dolls».

Но все же, чтобы сильно не рисковать, мы пригласили несколько «крутых» групп играть на разогреве – «Street Punk» и «Luger», которые, как и «Brats», выступали вместе с «The Dolls». Мы снова поместили объявление в газету, развесили афиши по городу, и разослали информационные комплекты всем представителям звукозаписывающих компаний, чьи имена и адреса смогли найти.

И, к счастью, результат был тот же – полный зал.

Но заключить контракт с агентом, менеджером или лейблом нам снова не удалось. Однако, после концерта к нам подошел какой-то мужчина, который хотел с нами пообщаться. Его звали Билл Окойн. Он сказал, что работает в каком-то «Флипсайде». Это название мне ни о чем не говорило, и я подумал, что речь идет о журнале для подростков, типа «Tigerbeat» или «16». И, хоть, судя по всему, он работал не менеджером, нам он предложил свои услуги именно в этой области. Он рассказывал о том, что бы сделал, став нашим менеджером. Ему удалось нас понять. И не только понять, а и «загореться» нами. Он нас увидел, услышал и поверил в нас.

И мы согласились с ним встретиться.

Через несколько дней мы с Джином пришли к нему в офис. Он находился рядом с Мэдисон Авеню, на Восточной 55й улице, 75. Офис он делил с рекламным агентством «Harold Marks Advertising». Атмосфера там была дружелюбная и располагающая. Билл сразу взял быка за рога. «Если вы не хотите стать самой знаменитой группой в мире, я не буду вашим менеджером.» - сказал он.

И это говорил человек, который никогда в жизни не был менеджером группы. Но, чем больше я его слушал, тем больше мне казалось, что мы наконец-то нашли именно того человека, которого нам не хватало. У меня было такое же чувство, когда я впервые услышал игру Эйса. Билл был близок нам по духу.

Оказалось, что «Флипсайд» - это телешоу, в котором зрители прямо в студии могли наблюдать, как выступают «живьем» и записываются музыканты. Также он участвовал в создании специальной телепрограммы Барбры Стрейзанд в качестве оператора-постановщика. Но, каким-то образом, то, что такая нестандартная группа, как мы, будет работать с менеджером, который на самом деле вовсе не менеджер, казалось вполне логичным. Однако, у Билла были контакты людей, которые могли вывести нас на новый уровень. Нам их не удалось бы достать в рок-клубе, даже если бы мы заключили договор с агентом.

У Билла было много идей, как сделать наше шоу более зрелищным, что неудивительно, учитывая его опыт работы на телевидении. Именно он сказал, что отныне нас никто не должен видеть без грима. Мы будем существовать только, как «KISS». Я бы до этого никогда не додумался. Он мыслил масштабно, заглядывая далеко вперед – дальше, чем кто-либо из нас. Билл действительно понимал не только то, что мы делали, но и что мы могли бы сделать. А его вера в «KISS» была просто поразительной. Возможно, потому, что это был его первый опыт в качестве менеджера.

Он также заявил нам: «Если вы решите работать со мной, и за две недели я не добьюсь для вас контракта с лейблом, я лично аннулирую наш договор. Вы будете свободны».

Две недели. Ух ты.

На тот момент, единственным представителем лейбла, которого мы хоть как-то заинтересовали, был тот парень из Windfall. Мы сказали, что обдумаем это предложение.

Выйдя из офиса, мы с Джином обсудили встречу и сошлись на том, что Билл нам понравился, и его идеи – тоже. Но я все же спросил Джина: «А для тебя имеет значение, геем будет наш менеджер или натуралом?»

«Почему ты спрашиваешь»?

У Билла был очень ухоженный вид, на ногтях – аккуратный маникюр. Я сразу понял, что он гей. Но Джин таких тонкостей не заметил, так как, по большому счету, Билл не казался женоподобным и манерным.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-08-27 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: