И. М. Никольская
В статье рассмотрены четыре уровня защитной системы человека: сомато-вегетативный, поведенческий, психологической защиты, совладающего поведения. Показана роль социальной среды и семьи (имитационного поведения и воспитания) в формировании системы защиты. Изложены результаты исследования совладающего поведения у детей с учетом их пола, возраста и свойств личности. Представлен клинический подход в исследовании совладающего поведения, направленный на анализ его сознательных и бессознательных компонентов и их связи с жизненным контекстом клиента. Описана технология исследования совладающего поведения у взрослых. Рассмотрены возможности авторского метода серийных рисунков и рассказов в исследовании психологической защиты и совладающего поведения у детей и в кризисном психологическом консультировании.
С учетом многозначности жизненного контекста клиента в качестве дискуссионного вопроса обсуждена условность деления стратегий совладающего поведения на «конструктивные» и «неконструктивные».
Ключевые слова: уровни защитной системы человека; роль социума и семьи в ее формировании; совладающее поведение у детей; клинический подход в исследовании совладающего поведения; метод серийных рисунков и рассказов; «конструктивные» и «неконструктивные» стратегии совладания.
Исследование адаптации человека к трудным ситуациям жизнедеятельности – одна из актуальных задач современной психологии. В последние годы растет число работ, посвященных психологической защите и совладающему (копинг) поведению как важнейшим адаптационным процессам личности (Абабков, Перре, 2004; Грановская, 1997, 2007, Грановская, Никольская, 1998; Крюкова, 2004; Крюкова, Сапоровская, Куфтяк, 2004; Мак-Вильямс, 1998; Материалы международной научно-практической конференции «Психология совладающего поведения», 2007; Никольская, Грановская, 2006; Психологическая диагностика индекса жизненного стиля: Пособие для врачей и психологов, 1998; Романова, Гребенников, 1996; Сирота, Ялтонский, 1994; Ташлыков, 1984,1992; Costa, McCrae, 1992; Lasarus, 1966, 1976; Lasarus, Folkman, 1984; Lehr, Thomae, 1993; Perrez, Reicherts, 1992, Plutchik, Kellerman, Conte, 1979; Plutchik, 1980). Действительно, когда происходит стрессовое событие, нарушается гомеостаз. Его нарушение может быть вызвано характеристиками стрессора либо их восприятием. Организм человека реагирует на воспринятое нарушение либо автоматическими адаптивными ответными реакциями, либо адаптивными действиями, целенаправленными и потенциально осознанными. В первом случае речь идет о неосознанном физиологическом и поведенческом реагировании, а также о включении механизмов психологической защиты. Во втором случае – об использовании осознанных стратегий совладания.
Анализируя строение защитной системы человека, мы выделяем четыре основных уровня, последовательно формирующихся в онтогенезе и одновременно функционирующих у взрослого (Никольская, 2004).
1 Сомато-вегетативный (физиологический). На этом уровне адаптация осуществляется посредством автоматических изменений в деятельности различных систем организма (сердечно-сосудистой, дыхательной, пищеварительной, выделительной, эндокринной, нервной и вегетативной, пр.).
2 Поведенческий (психомоторный) уровень. Адаптация происходит в результате автоматического изменения объема и характера общей моторной активности, изменений мимики, пантомимики, общего рисунка поведения человека.
3 Уровень психологической защиты (бессознательной психики). Здесь осуществляется автоматическая интрапсихическая адаптация посредством включения психологических защитных механизмов, т. е. изменения обычного течения психических процессов. Защитная переработка тревожной информации в психике приводит к ее игнорированию, искажению либо к снижению эмоциональной значимости этой информации. Ограждение сознания человека от травмирующих переживаний позволяет снизить внутреннее напряжение и дискомфорт.
4 Уровень совладающего поведения (сознания). Адаптация реализуется за счет осознания личностью возникших трудностей, использования знаний о том, как следует преодолевать ситуации данного типа, и умений применять стратегии этих действий на практике. Только на этом уровне защиты в комплексе с другими стратегиями совладания функционирует стратегия конкретного решения стоящих перед человеком проблем.
Рассмотрим эти уровни защиты на основе анализа конкретных случаев.
Примером адаптации первого уровня может служить сомато-вегетативный уровень реагирования организма на вредности по В. В. Ковалеву, характерный для детей в возрасте от 0 до 1 года (Ковалев, 1995).
Случай Антона. Как только мама 6-месячного Антона, студентка вуза, оставляет его на несколько дней с бабушкой, ребенок заболевает. Он весь день капризничать, а к вечеру у него поднимается температура и расстраивается пищеварение. Из-за этого бабушка вынуждена вызывать маму. Если Антон с ней – проблем со здоровьем у него нет.
Приспособление на втором уровне иллюстрирует типичные для детей преддошкольного и дошкольного возраста защитные поведенческие реакции отказа, оппозиции, имитации, компенсации (Грановская, 1997; Грановская, Никольская; 1998; Никольская, 2004, 2005). Они позволяют ребенку удовлетворить фрустрированные потребности в безопасности и защищенности, любви и принятии, социальном одобрении, повысить самооценку и самоуважение.
Случай Никиты. Мама отдала своего 3-летнего сына Никиту в детский сад. Ребенок, прощаясь с мамой, не плакал, и сам пошел в группу. Однако в течение всего дня он отказывался есть, играть с ребятами и не разговаривал с воспитателем и нянечкой. На следующий день Никита вел себя точно так же.
Когда ребенок был дома, в привычной для него обстановке, никаких проблем с пищевым поведением, игровой деятельностью и общением у него не было. После недолгих раздумий мать забрала Никиту из детского сада.
Следует отметить, что реакции отказа проявились у Никиты в сложных жизненных ситуациях и на последующих возрастных этапах. В 14 лет – в ситуации адаптации к новой школе (отказ от посещения школы), в 19 и 20 лет – в ситуации академической неуспеваемости в вузе (отказ от пересдачи экзаменов и от посещения института). Как и в детстве, справиться с жизненными трудностями Никите помогли вмешательство и помощь матери.
Можно видеть, что адаптация на первых двух уровнях защитной системы происходит не путем самозащиты, а за счет привлечения внимания взрослых и получения их поддержки. Родители или другие взрослые люди замечают ухудшение здоровья или изменение привычного поведения ребенка. Они трактуют эти симптомы как угрожающие его благополучию (по типу «повысилась температура, отказался кушать – значит, заболел») и потому реагируют на них в «условно выгодном» для ребенка направлении – возвращаются к нему, забирают из детского сада и пр. Такая помощь взрослых позволяет ребенку сохранить привычные для него формы существования и таким образом избежать излишнего напряжения и дискомфорта.
В связи с этим становится понятным, почему создатель метода детского психоанализа Анна Фрейд считала формирование психологической защиты, третьего из рассматриваемых нами уровней защитной системы, важным этапом в развитии личности здорового ребенка. Она полагала, что ребенок незрел до тех пор, пока желания находятся на его стороне, а условия для удовлетворения этих желаний – на стороне взрослого. По ее мнению, зрелым и автономным ребенок может стать только в том случае, если он сам научится справляться со своими желаниями, т. е. самостоятельно снижать внутреннее напряжение и дискомфорт (Романова, Гребенников, 1996; Фрейд, 1993).
Проявления психологической защиты у детей были описаны нами в монографии с соответствующим названием (Никольская, Грановская, 2006). Для иллюстрации рассмотрим один из примеров.
Случай Вити. Витя, 9 лет, составил рассказ по рисунку «Сон, который меня взволновал»: «Мой дед умер. И через 39 дней он мне приснился. Сказал: „Ты знаешь, что через 40 дней после смерти человек воскресает“. Он приходил прощаться со мной. Потом уехал на машине, а я остался дома. И он сказал: „Прощай“. Дед перед воскресением прощался со мной. Я проснулся в 24 часа 15 минут. Значит, сон был 15 минут. Потому что я думаю, что он начался в 24 часа ночи».
После смерти деда мальчик увидел его живым в сновидении. Это стало возможным, так как ребенок слышал – на сороковой день умерший человек воскресает. Сновидение убедило ребенка в том, что воскресение возможно, и, значит, смерть преодолима, ее не нужно так бояться. Образ воскресшего во сне дедушки, который попрощался со своим внуком и уехал на машине в другую жизнь, принес ребенку внутреннее облегчение, сделал страх смерти менее выраженным и значимым, и таким образом привел к эмоциональной стабилизации.
Четвертый уровень защиты, совладающее поведение, предполагает сознательные усилия личности, направленные на решение проблемы или приспособление к этой проблеме, если она не может быть решена.
Случай Карины и Алены. Две сестры, Карина 14 лет и Алена 13 лет, пришли на консультацию к психологу «душу излить». Инициатором обращения была старшая сестра, Карина. Она рассказала, что их отец – наркоман. Он не работает, систематически избивает их мать, выгоняет жену и дочерей из дому. В результате этого они целый год были вынуждены жить у родственников.
В данном случае подростки самостоятельно не смогли разрешить проблему физического и эмоционального насилия в семье и потому прибегли к стратегии совладания «поиск социальной поддержки». Так они пытались снять напряжение («душу излить») и тем самым улучшить свое физическое и психическое самочувствие. Кроме того, в результате консультации стало возможным привлечение средовых ресурсов (администрации школы, где учились девочки) для помощи в разрешении сложной семейной ситуации.
Защитная система человека является продуктом действия врожденных механизмов, процессов развития и научения, накопления индивидуального опыта (Романова, Гребенников, 1996). Набор защитных процессов индивидуален и характеризует уровень адаптированности личности. Преобладание у взрослого защитных процессов на том или ином уровне может быть важным диагностическим признаком, позволяющим предположить, на каком возрастном этапе защита была востребована в наибольшей степени. Приведенный нами случай Никиты показывает, что типичная для него реакция отказа впервые актуализировалась в дошкольном возрасте и, будучи подкрепленной матерью, затем проявлялась в сложных жизненных ситуациях, когда он стал подростком и юношей.
Обсуждая строение защитной системы человека, следует учитывать, что его адаптация к социуму предполагает обязательное усвоение общественных правил и законов, культурных норм, традиций и ритуалов. Их осознанное и неосознанное использование позволяет человеку не только ощущать свою принадлежность к группе, но также строить свое поведение в соответствии с групповыми ожиданиями и потому в ряде случаев избегать ненужного напряжения.
Случай Сережи. Сережа, 10 лет, на уроке психологии написал рассказ по рисунку «Я об этом не хочу вспоминать»: «Я не хочу вспоминать, как умер мой дедушка. Мой дедушка лег спать. Но когда стало утро, он не проснулся. Мы вызвали врачей. Они сказали, что у него остановилось сердце, и он умер. Мамка вся изрыдалась, и я тоже плакал о дедушке».
Этот пример показывает, как участие ребенка в ритуале оплакивания умершего деда позволяет ему отреагировать горе и разделять его с другим человеком. Детские психологи и психиатры часто сталкиваются с тем, что родители пытаются скрыть от детей смерть родных и близких, не позволяют им участвовать в процедуре прощания, похорон и даже не показывают могилу умершего человека. Как правило, дети все равно узнают о том, что их близкий человек умер, и переживают горе скрытно и в одиночку. Результат этого – расстройства эмоций и поведения, нарушение социальной адаптации. Традиции прощания, похорон, поминок, оплакивания призваны способствовать отреагированию душевной травмы и ослаблению привязанности и зависимости от умершего близкого человека (Бардиер, Никольская, 2005; Никольская, Грановская, 2006).
Следует также помнить, что взаимодействие человека с другими людьми, социальными институтами, продуктами материальной и духовной культуры позволяет ему получить не только различные виды помощи (психологической, социальной, юридической, медицинской, информационной и пр.), как это было в случае Карины и Алены. Такое взаимодействие вооружает личность конкретным «инструментарием» (средовыми ресурсами) для осуществления совладающего поведения. Это можно проиллюстрировать следующим примером.
Проведя исследование 100 взрослых людей с высшим образованием (аспирантов, преподавателей и научных сотрудников), мы обнаружили, что в трудных и неприятных жизненных ситуациях для нормализации самочувствия они чаще всего склонны использовать арт-терапию как комплекс стратегий совладания с внутренним напряжением и беспокойством (Грановская, Никольская, 1998; Эйдемиллер, Никольская, Беляков, 2005). Это были следующие группы стратегий.
1 Взаимодействие личности с продуктами творчества: книгами, музыкой, фильмами, картинами, архитектурными сооружениями, другими предметами культуры и искусства. Ответы: «Читаю… японские четверостишия, детективы Сименона, роман «Джен Эйр» Ш. Бронте», «Смотрю… комедии, боевики, мелодрамы», «Иду… в Эрмитаж к картинам Сера и Синьяка, в Русский музей в зал Серова, достаю альбом с репродукциями Рериха», «Слушаю… Моцарта, Баха, Шевчука, Высоцкого» и пр.
2 Творческое самовыражение. Ответы: «Играю на фортепьяно», «Рисую», «Пою», «Сочиняю стихи», «Танцую», «Что-то мастерю».
3 Созерцание красоты явлений природы. Ответы: «Еду в лес, слушаю, как поют птицы», «Иду в парк, любуюсь зеленью листвы и травы», «Гуляю вдоль речки, вдыхаю запах чистой воды», «Смотрю в окно на мокрые деревья», «Бросаюсь к своим комнатным растениям, начинаю за ними ухаживать, с ними разговаривать» и пр.
Использование этих стратегий позволяло испытуемым самостоятельно оказать себе помощь через отвлечение от неприятных переживаний; переключение мыслей на другие темы; гармонизацию души под влиянием цвета, звука, ритма, запаха, хорошей формы; эмоциональное сопереживание и отреагирование внутреннего напряжения; получение морального удовлетворения и эстетического наслаждения, достижение катарсиса, переструктурирование своей личности и своего бытия.
Из описания конкретных действий, которые каждый из опрошенных привычно совершал для нормализации душевного состояния, следовало, что «инструменты» достижения внутренней гармонии у всех разные. Кому-то надо было читать стихи Такубоку, а кому-то – роман «Джен Эйр». Одного успокаивал тяжелый рок, а другого – музыка Вивальди. Для одного было важно смотреть по телевизору фильм, обязательно сидя на мягком диване и укрывшись клетчатым пледом, а другому этого не требовалось. Таким образом, каждый человек избирательно и субъективно выбирал ресурсы среды для эффективного преодоления стресса.
При этом надо иметь в виду, что в основе социального научения прежде всего лежит имитационное поведение, поэтому значимые фигуры из окружения ребенка нередко формируют его личность в большей степени, чем адресующиеся к интеллекту разъяснения о полезности и социальной ценности того или иного поступка.
В связи с тем, что процессы социализации и социальной адаптации первоначально протекают в семье, актуальны исследования роли семьи в формировании защитной системы человека. И здесь следует рассмотреть два аспекта, собственно имитационное поведение и влияние воспитания на формирование системы защиты.
К имитационному поведению относят импринтинг, реакции положительной и отрицательной имитации, механизм идентификации и механизмы семейного наследования (в том числе патологизирующего). Импринтинг как ранняя форма научения, способствует запечатлеванию характера ранних детско-родительских отношений. Актуализирующиеся позднее реакции положительной и отрицательной имитации, а также механизм идентификации позволяют усвоить особенности наиболее значимых членов семьи.
В докторской диссертации Н. Л. Васильевой проведено изучение субъективного мира личности как сложного комплекса аффективных и когнитивных компонентов, существующих как на сознательном, так и на бессознательном уровнях отражения действительности (Васильева, 2007). Субъективный мир автор определяет как психологическое образование, являющееся результатом различных интроекций и идентификацией. Обнаружено, что ключевой структурой в субъективном мире являются образы значимых других, прежде всего, матери и отца. Отношения с родителями и отношения внутри семьи в процессе развития оказались более значимы для женщин по сравнению с мужчинами и для лиц с высоким нейротизмом. Позитивные образы матери и отца были связаны с меньшим уровнем агрессивности, депрессивности и тревожности личности и с большей уверенностью в себе. Напротив, доминирование негативно окрашенных образов матери и отца приводило к искажению социально-эмоциональной сферы личности за счет концентрации в психике отрицательных эмоций, в первую очередь, эмоции тревоги.
Следующий пример показывает, как при описании своего отношения к матери девочка постоянно дает ей полярные оценки, действуя по схеме «черное – белое», что указывает на тревожное отношение ребенка к материнской фигуре и повышает уровень его личностной тревожности (Никольская, Грановская, 2006).
Случай Эли. Эля, 10 лет, по заданию психолог написала рассказ на тему «Я плохо запоминаю»: «Я плохо запоминаю стихи, потому что работаю: мою посуду, готовлю ужин и не успеваю стихотворения учить».
П.: «А что ты еще плохо запоминаешь?»
– Э.: «Еще я плохо запоминаю то, что нам рассказывают в классе, потому что играю на уроке в крестики-нолики». – «Зачем играешь?» – «Меня заставляет соседка по парте, и потому что я не люблю слушать классного руководителя. Она чуть-чуть – и сразу два». – «Зачем классной ставить двойки?» – «Она меня не любит, потому что я плохо соображаю». – «Почему же ты плохо соображаешь?» – «Я не могу напрягать мозги. Лень». – «А откуда в тебе лень?» – «Мама такую родила». – «Так что, мама, выходит, виновата в твоей лени?» – «Выходит, мама». – «А зачем маме надо, чтобы ты была ленивой?» – «Потому что маме не хотелось со мной заниматься». – «Из-за чего не хотелось заниматься?» – «Потому что не было времени, потому что она работает и приходит домой в 22:30». – «А что она делает до 22:30?» – «Она ужинает в ресторане, потому что очень культурная». – «А как получилось, что она очень культурная?» – «Потому что была воспитана хорошо, ей это нравилось». – «А ты тоже культурная?» – «Мне не нравится быть культурной. Я неряха. Я люблю грязь». – «А зачем тебе любить грязь?» – «Я люблю грязь, чтобы не быть похожей на маму». – «С кем ты дома вечером?» – «С папой». – «А папа какой?» – «Папа тоже некультурный, он похож на меня». – «Как ты к папе относишься?» – «Отношение к папе хорошее. Я его люблю. И он ко мне относится хорошо, потому что он меня любит». – «Так ты, что же, сама стираешь, убираешь, готовишь?» – «Я ничего не стираю, я же неряха, а готовлю ужин, обед и завтрак». – «А папа готовит?» – «Папу кормлю я».
Десятилетняя девочка утверждает, что не может выучить стихи, так как вынуждена по вечерам готовить ужин и мыть посуду, потому что мамы нет дома. Из разговора также выясняется, что она не очень хорошо учится в школе, ей мешает лень. Защитный механизм проекции помогает переложить ответственность за неуспеваемость на маму, которая, по словам девочки, не хочет с ней заниматься. Отметим: папу своего Эля ни в чем не обвиняет, ни в том, что плохо учится, ни в том, что она должна готовить еду и кормить его. Положительная имитация («Папа тоже некультурный, он похож на меня»), объединяет папу и дочку, позволяя девочке принимать своего отца таким, какой он есть, ничего от него не требуя. Слова: «Отношение к папе хорошее. Я его люблю. И он ко мне относится хорошо, потому что меня любит», – четко показывают, чего ей не хватает в отношениях с матерью.
То, что главным «врагом» в окружении Эли оказывается мама, частично девочкой осознается. В то же время прямо обвинить мать в том, что она «не любит» дочку не дают моральные и социальные нормы. Благодаря подсознательному барьеру вытеснения девочке все-таки удается найти удобный мотив, который оправдывает негативное отношение к матери и положительное – к себе. Причиной неприятия становится то, что мама «культурная» и «воспитана хорошо», а ее дочке «не нравится быть культурной». Отрицательная имитация: «Люблю грязь, чтобы не быть похожей на маму», – позволяет сохранить идеал своего Я.
Р. Сирс, изучавший родительско-детские отношения, считал, что в основе такого оппозиционного поведения («поиска отрицательного внимания») лежит слабое воспитание девочки со стороны матери («занятая мать») и сильное участие в воспитании дочери отца (Обухова, 1995).
Для дошкольников и младших школьников характерно или глобальное приятие кого-либо (положительная имитация), или его глобальное отрицание (отрицательная имитация). В качестве модели ребенок выбирает того, кто, как ему кажется, больше преуспел в удовлетворении своих потребностей, чем он сам. Примеры для подражания дети обычно выбирают не сами, они диктуется извне социальной средой. В. М. Бехтерев писал: «Ребенок всему подражает, а потому пример в этом возрасте значит все: окружите детей хорошими примерами, и он переймет их и будет хорошим ребенком, окружите его дурными примерами, и он будет дурным ребенком» (Бехтерев, 1999).
В отличие от маленького ребенка, у взрослого подражание избирательно. Взрослый выделяет у другого только понравившуюся черту и способен идентифицироваться отдельно с ней, не распространяя свою положительную реакцию на все остальные качества этого человека. К идентификации предрасполагает способность восхищаться и любить тех, кто лучше нас. За счет идентификации происходит возвышение себя до другого путем расширения границ собственного Я. Человек, как бы включив другого в свое Я, заимствует его мысли, чувства и действия. Это позволяет преодолеть чувство неполноценности и тревоги, изменить себя так, чтобы быть лучше приспособленным к социуму. Для идентификации нужна определенная степень сходства с ее объектом, сходство усиливает чувство симпатии, близости, сочувствия и запускает процессы отождествления.
С помощью имитации и идентификации дети, подростки и взрослые усваивают образцы поведения значимых людей из своего социокультурного окружения. Благодаря этому они становится способны не только подчиняться требованиям этого окружения, но и принимать в них участие, чувствовать себя их представителем.
Действие механизмов семейного наследования, в том числе патологизирующего, лежит в основе формирования, фиксации и передачи паттернов адаптивного или неадаптивного эмоционально-поведенческого реагирования из поколения в поколение. Например, в диссертационном исследовании М. Ю. Городновой были исследованы базисные копинг-стратегии и типы функционирования семей подростков с героиновой наркоманией. Показано, что в семьях наркозависимых подростков по механизму патологизирующего семейного наследования в структуре совладающего поведения происходит нарастание от поколения прародителей к поколению родителей и детей выраженности пассивных копинг-стратегий. Это может быть обусловлено тем, что для прародителей и родителей в семьях наркозависимых подростков характерно самоизолирующее поведение, дистанцирование от социального окружения, стремление к закрытости семейных границ. При этом преобладающее влияние на формирование копинг-стиля наркозависимых подростков оказывает совладающее поведение женщин семьи (Городнова, 2004).
Сходные результаты были получены В. В. Пушиной при изучении подростков и взрослых мужчин, страдающих алкоголизмом. Обнаружено, что для этих больных характерны низкие социальные способности, психологическая защита по типу регрессии, стиль совладания и ведущая ситуационно-специфическая копинг-стратегия по типу избегания, повышенный уровень невротизации, выраженные соматические жалобы. Низкая социальная адаптация отличала также родителей больных подростков и мужчин, что свидетельствовало о действии патологизирующего семейного наследования (Пушина, 2007).
Большое значение в формировании защитной системы имеют также особенности семейного воспитания, что неоднократно описывалось в литературе (Городнова,2004; Грановская, 1997, 2007; Грановская, Никольская, 1998; Крюкова, 2004; Крюкова, Сапоровская, Куфтяк, 2004; Мак-Вильямс, 1998; Материалы международной научно-практической конференции «Психология совладающего поведения», 2007; Никольская, 2004, 2005; Никольская, Грановская, 2006; Пушина, 2007; Романова, Гребенников, 1996; Сирота, Ялтонский, 1994; Фрейд, 1993; Чумакова, 1999 и др.).
Исследование совладающего поведения – актуальная задача как фундаментальных, так и прикладных отраслей психологии. Изучение поведения в трудных ситуациях ведется в настоящее время в нескольких направлениях. Р. Лазарус и С. Фолкман (Lasarus, Folkman, 1984) подчеркивают роль когнитивных конструктов, обуславливающих способы реагирования на жизненные трудности, П. Коста и Р. Маккре (Costa, McCrae, 1992) делают акцент на влиянии личностных переменных, У. Лер и Г. Томэ (Lehr, Thomae, 1993) уделяют большое внимание анализу самих трудных ситуаций, справедливо предполагая сильное влияние контекста на выбор стиля реагирования.
Нами проведено исследование совладающего поведения детей младшего школьного возраста (Никольская, 2005; Никольская, Грановская, 2006). Цель – выявление наиболее частых и эффективных копинг-стратегий у детей, раскрытие их конкретного содержания, определение связей копинг-стратегий с полом, возрастом и свойствами личности ребенка.
Использовался адаптированный вариант опросника копинг-стратегий для детей школьного возраста, содержащий перечень их 26 стратегий, которые дети склонны применять в трудных и неприятных жизненных ситуациях, вызывающих состояние внутреннего напряжения и дискомфорта. При прямом опросе 18,9 % детей отнесли к ним ситуации смерти, потери, болезни животных, 15,6 % – плохих школьных отметок, 12,2 % – ситуации материальных утрат и нарушения покоя взрослых. В этот перечень также вошли травмы и опасные для жизни ситуации (8,4 %), напряженные отношения с родителями и другими членами семьи (8,4 %) смерть и болезнь близких – (7,1 %).
Чаще других младшие школьники использовали одиннадцать копинг-стратегий. Их применяли в трудной и напряженной ситуации более 70 % детей. Это: Обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное (собаку, кошку и др.), Смотрю телевизор, слушаю музыку, Стараюсь забыть, Прошу прощения или говорю правду, Мечтаю, представляю себе что-нибудь, Стараюсь расслабиться, оставаться спокойным, Думаю об этом, Говорю с кем-нибудь, Рисую, пишу или читаю, Плачу и грущу, Играю в игру или во что-нибудь.
Редкими по использованию были стратегии: Грызу ногти и ломаю суставы пальцев, Дразню кого-нибудь, Воплю и кричу, Схожу с ума, Бью, ломаю и швыряю. Их применяли менее 30 % детей.
На вопрос о том, какие способы помогают снять напряжение и беспокойство, более 60 % детей выбрали ответы: Обнимаю, прижимаю, глажу, Прошу прощения или говорю правду, Смотрю телевизор, слушаю музыку, Рисую, пишу, читаю, Стараюсь расслабиться, оставаться спокойным, Мечтаю, представляю. Хотя многие дети указали, что не применяют ту или иную стратегию, тем не менее они отмечали ее эффективность. Это касалось таких социально не одобряемых стратегий поведения, как Грызу ногти, Борюсь, дерусь, Бью, ломаю, швыряю. В связи с проявлением такой скрытой, социально обусловленной защиты была вычислена мера эффективности – отношение степени эффективности каждой стратегии к частоте ее использования. Этот уже объективный критерий, позволил выявить те стратегии, которые больше всего помогут детям, если они все-таки начнут их использовать.
Особо эффективными оказались стратегии: 1. Сплю. 2. Рисую, пишу, читаю. 3. Прошу прощения или говорю правду. 4. Обнимаю, прижимаю, глажу. 5. Гуляю, бегаю, катаюсь на велосипеде. 6. Стараюсь расслабиться, оставаться спокойным. 7. Гуляю вокруг дома или по улице. 8. Смотрю телевизор, слушаю музыку. 9. Играю в игру. 10. Остаюсь сам по себе, один. 11. Мечтаю, представляю. 12. Молюсь.
Сравнение использования копинг-стратегий детьми разного пола показало, что мальчики в два раза чаще, чем девочки, обращаются к стратегии Борюсь, дерусь и в полтора раза чаще – к стратегии Дразню кого-нибудь. Это соответствует данным, согласно которым мужчины и женщины различаются по фактору социальной агрессии. Мальчики достоверно чаще девочек прибегают к стратегии Сплю, как к необходимому и эффективному способу восстановления физических сил. Девочки достоверно чаще мальчиков используют стратегии Обнимаю, прижимаю, глажу, Плачу, грущу, Молюсь, Говорю сама с собой. Это указывает на их большую потребность в тесной привязанности, в опоре на силу и мощь значимой фигуры, в эмоциональной разрядке через слезы и жалость к себе и другим, на трудности самораскрытия.
Мальчикам чаще, чем девочкам, помогала только стратегия «Ем или пью». Энергообмен и энергозатраты у мужчин значительно выше, чем у женщин, поэтому они больше нуждаются в их восполнении. Больше, чем мальчикам, девочкам помогали стратегии «Молюсь», «Обнимаю, прижимаю, глажу», «Говорю с кем-нибудь». Это показывает, что в трудную минуту женщины чаще нуждаются в ком-то, «реальном или воображаемом», с кем они могут вступить в вербальное и невербальное взаимодействия.
Сравнение копинг-поведения у детей двух возрастных групп показало, что дети 7–9 лет чаще, чем дети 10–11 лет, переключаются на посторонние занятия: Гуляют, бегают, катаются на велосипеде, Смотрят телевизор, слушают музыку. Старшие несколько чаще применяют способ Думаю об этом, т. е. осмысливают и рационализируют ситуацию. Младшим детям эффективнее, чем старшим, помогают инфантильные стратегии Грызу ногти, Борюсь, дерусь, Схожу с ума. А старшим – две другие: Обнимаю, прижимаю, глажу и Молюсь.
С помощью процедуры корреляционного анализа установлены связи копинг-стратегий со свойствами личности. Выявлено, что дети напряженные, возбудимые, с низкими самоконтролем склонны к стратегиям: Дразню кого-нибудь, Схожу с ума, Бью, ломаю, швыряю, помогающим эффективно разрядить внутреннее напряжение. Напряженных и возбудимых ребят также характеризует стратегия Плачу и грущу, а возбудимых – Борюсь, дерусь, Грызу ногти, Говорю сам с собой.
Стратегии аффективного отреагирования также отличают школьников, склонных к риску, недобросовестных, с низким уровнем интеллекта. Стратегия «Бью, ломаю и швыряю» отличает доминантных ребят и помогает при низкой чувствительности.
Напротив, расслабленные, сдержанные и добросовестные младшие школьники, испытывая напряжение и беспокойство, склонны не возбуждаться, а еще больше расслабляться, используя стратегию Стараюсь расслабиться, оставаться спокойным. Всем им, а также детям с высоким самоконтролем, такая стратегия помогает особенно хорошо. Еще они умеют справляться с внутренним дискомфортом посредством ухода в детскую работу, используя замещающие занятия (Рисую, пишу, читаю, Гуляю, бегаю, катаюсь, Играю, Мечтаю, представляю).
Для тревожных ребят характерны четыре копинг-стратегии: Плачу, грущу, Молюсь, Говорю сам с собой, Ем или пью. Последняя позволяет им преодолеть напряжение и беспокойство. Дети спокойные (с низкой тревожностью) в трудной ситуации не испытывают потребности в поддержке со стороны и поэтому используют стратегию совладания «остаюсь сам по себе, один».
Чувствительные дети тоже прибегают к стратегии Молюсь. Кроме того, вместе с послушными и осторожными ребятами они склонны уходить в замещающие занятия (Рисую, пишу, читаю, Играю во что-нибудь) и испытывают потребность просить прощения, говорить правду.
Открытым школьникам снять напряжение и избавиться от беспокойства помогают два способа. Они стараются забыть неприятность и расслабиться, оставаться спокойными. Напротив, интровертированный ребенок долго фиксирует внимание и на сущности неприятной ситуации, и на тех отрицательных эмоциях, которые она порождает. Несмотря на характерные для его защитного репертуара стратегии совладания (Плачу, грущу, Смотрю телевизор, слушаю музыку, Бегаю или хожу пешком), он не может забыть о своих проблемах, и поэтому ему не приносит настоящего облегчения ни одна из используемых копинг-стратегий.
Таким образом, приверженность детей тем или иным стратегиям совладающего поведения определяется их полом, возрастом и свойствами личности. Формируя такое поведение, дети опираются на присущие им отклонения личностных свойств, которые можно рассматривать как своеобразные «психологические орудия» индивидуальной защиты. Обуславливая расстройства приспособляемости в определенных жизненных ситуациях, эти отклонения в то же время служат важным инструментом для снятия у ребенка чувства напряжения и беспокойства, к которому дети вначале автоматично, а затем более или менее осознанно прибегают.
На кафедре детской психиатрии, психотерапии и медицинской психологии Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования (зав. кафедрой – профессор, доктор медицинских наук Э. Г. Эйдемиллер) изучение совладающего поведения осуществляется в рамках темы НИР «Биопсихосоциальная модель здоровья и болезни как теоретическая и методологическая основа клинической психологии, психиатрии, психотерапии и валеологии семьи и детства». Одна из задач этой темы – создание классификации семей, нуждающихся в психологической и психотерапевтической помощи, а также выявление специфики семей с больными, страдающими различными заболеваниями, в том числе специфики их совладающего поведения (Материалы международной научно-практической конференции «Психология совладающего поведения», 2007). Проведено изучение копинг-поведения семей с пациентами-героиновыми наркоманами (М. Ю. Городнова), страдающими алкоголизмом (В. В. Пушина), с дискинезией желчевыводящих путей и хроническим гастродуоденитом (М. П. Билецкая). Начаты исследования совладающего поведения детей с сахарным диабетом и их родителей (И. Л. Коломиец), ВИЧ-инфицированных матерей (П. Г. Заргарова), женщин – жертв насилия со стороны интимного партнера (Н. В. Лохматкина), детей, переживших смерть и тяжелую болезнь близкого родственника (М. Е. Калашникова).
Еще одно важное направление – анализ совладающего поведения у специалистов помогающих профессий (врачей, психотерапевтов и психологов), подверженных высокому риску эмоционального выгорания, с целью профилактики нарушений их нервно-психического и соматического здоровья (И. Ю. Маргошина).
Во всех перечисленных случаях в качестве психологического метода для изучения совладающего поведения используются различные опросники: Амирхана, Хейма, Лазаруса, Эндлера и Паркера (в адаптации Крюковой) и др. Вместе с тем при работе с конкретным человеком, а не с группой людей для нас наибольший интерес представляет не простая диагностика и определение выраженности базисных или ситуационно-специфических стратегий и стилей совладания на основе статистического подхода. Более адекватным мы считаем клинический подход, при котором осуществляется глубинный анализ единичного объекта (по аналогии с тем, как мы это делали, раскрывая содержание копинг-стратегий у детей) (Грановская, Никольская, 1998; Никольская, 2005, Никольская, Грановская, 2006). Для решения этой задачи мы традиционно используем анализ текстов – рассказов, созданных по рисункам на заданную тему.
&nb