Введение в православное богословие 1 глава




Введение в православное богословие

митрополит Макарий (Булгаков)

Содержание

· Введение в православное богословие

· Часть 1

· Часть 2

· Часть 3

· Информация о первоисточнике


Введение в православное богословие

        «Назидание на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем.» ()
    «Аще же замедлю, да увеси, како подобает в дому Божии жити, яже есть Бога жива, столп и утверждение истины.» ()
    «Возлюбленнии, не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть: яко мнози лжепророцы изыдоша в мир.» ()
   
   
   
   
   
   


Предисловие § 1. Предмет введения в науку.   Предметом для введения в науку обыкновенно назначают предварительные о ней понятия, т. е. такие понятия, которые не могут войти в состав самой науки, однако существенно к ней относятся и необходимо ею предполагаются. Поэтому следует только определить, с возможной точностью, существо известной науки, и всё само собой определится, что может войти в состав её, и что должно быть рассмотрено предварительно во введении.
§ 2. Понятие о православном Богословии   Под именем православного Богословия разумеется систематическое изложение Христианской Веры или религии, на основании Слова Божьего: св. Писания и св. Предания, под руководством православной Церкви. Говорим — систематическое изложение: это черта православного Богословия общая, по которой оно относится к классу наук, и без которой не могло бы называться наукой. Изложение Христианской Веры: это черта православного Богословия частная, которой отличается оно от всех наук и в особенности от всех богословий не христианских. Изложение Христианской Веры на основании Слова Божьего: св. Писания и св. Предания, под руководством православной Церкви: это черта православного Богословия ещё частнейшая, отличающая его не только от всех богословий не Христианских, но и Христианских неправославных. Ибо есть Христианские общества, которые источником исповедуемой ими Веры и богословия признают, хотя также Слово Божье или Божественное откровение, но только откровение внутреннее, озарённое от Духа Святого, крайне унижая св. Писание и вовсе не принимая св. Предания (Квакеры, Иллюминаты и пр.); есть другие, которые признают за такой источник одно св. Писание, не принимая св. Предания (Лютеране, Реформаты), и есть третьи, которые хотя принимают и св. Писание и св. Предание, но только по разумению своей местной церкви (Римские католики), а не Церкви истинно кафолической, православной, которая одна только поставлена самим Господом, одна потому и может быть непогрешимой хранительницей и истолковательницей Его откровения.
§ 3. Предмет и части введения в православное Богословие   Разложивши таким образом представленное понятие о православном Богословии, получаем три частных понятия:
   а) понятие о предмете православного Богословия Христианской Вере;
   б) понятие об источниках православного Богословия св. Писании и св. Предании, по разумению православной Церкви; и
   в) понятие о Форме православного Богословия, как системе. Вот в этих-то трёх понятиях и определяется предмет и части введения в православное Богословие: ибо определяется собственно то, что не может войти в состав этой науки, однако существенно к ней относится и необходимо ею предполагается.
   Всякая наука должна быть только оправданием, осуществлением понятия, о ней установленного. Следовательно, и в объём православного Богословия может войти ни больше, ни меньше предметов, как сколько требует их точное его определение. Мы сказали, во-первых, что православное Богословие есть изложение Христианской Веры: и в самой науке увидим оправдание этих слов, увидим истины Христианской Веры одну за другой, их подробное раскрытие, подтверждение, защиту... Но что же разуметь под именем Христианской Веры; в чём существо её; какое происхождение её и достоинство? Вопросы, весьма важные и неизбежные при изучении этой Веры; но такие, которые само православное Богословие уже не может рассматривать, оставаясь вполне верным своему определению, а, очевидно, предполагает решёнными предварительно. Сказали, во-вторых, что православное Богословие должно быть изложением Христианской Веры, на основании Слова Божьего — св. Писания и св. Предания, под руководством православной Церкви: так на самом деле и будет. Догматы веры, законы нравственности и вообще всё Христианское учение будет изложено не иначе, как на основании Божественных источников, и в том виде, как содержит и преподаёт это учение православная Церковь. Но что же такое Божественное откровение или Слово Божье; что, в частности, св. Писание и св. Предание; в чём состоит и на чём утверждается их важность, как источников, и точно ли церковь православная должна быть нашей учительницей в деле Веры? Ещё вопросы, естественные и неизбежные при изучении Христианской Веры; но опять такие, которые православное Богословие предполагает уже решёнными предварительно, а не может решать само, вследствие данного ему определения. Сказали, в-третьих, что православное Богословие должно быть изложением Христианской Веры систематическим: и это последнее требование будет исполнено. Увидим общее и частное разделение Богословских наук, их расположение в определённом порядке, их рассмотрение определённым методом. Но что же такое система Богословия; почему оно разделяется на такие, а не другие части; почему каждой из этих частей назначается такой, а не другой предмет, такое, а не другое расположение, такой, а не другой метод?.. Несправедливо мы стали бы ожидать ответа и на эти вопросы от самой науки православного Богословия, зная её определение: она, очевидно, предполагает их уже решёнными предварительно.
   Следовательно, полный состав введения в православное Богословие должен слагаться из трёх частей:
   1) из учения о предмете православного Богословия;
   2) из учения об источниках православного Богословия; и
   3) из учения о системе православного Богословия.
§ 4. Источник, пособие и метод введения в православное Богословие   1) Источникомдля всех частей введения в православное Богословие должно служить само Слово Божие, т. е. св. Писание и св. Предание, сохраняемые и преподаваемые православной Церковью. Ибо откуда же первой части заимствовать учение о Христианской Вере, её существе, свойствах и Божественном происхождении; откуда второй заимствовать учение об источниках Христианской Веры и Богословия; откуда третьей заимствовать полное и раздельное понятие о предмете православного Богословия, т. е. Христианской Вере, понятие, на котором должно быть основано всё систематическое построение Богословских наук,— если не из Христианского Откровения, сохраняемого и преподаваемого Церковью? Но -
   2) Необходимым пособием при этом должны быть соображения здравого ума и исторические исследования.
   Необходимо это в первых двух частях: потому что — Христианская Вера, как Божественное откровение, и православная Церковь Христова, как Божественное учреждение на земле, суть исторические события, и задача первых двух частей введения в православное Богословие — не только определить и объяснить понятия о Христианской Вере и её источниках (здесь лишь предварительная часть дела); но преимущественно — утвердить и защитить от возражений вольнодумцев все эти понятия, доказать, что Христианская Вера неоспоримо произошла от Бога, и что источниками православного Богословия непременно должно признавать как св. Писание, так и св. Предание, и притом не иначе, как по разумению православной Церкви. При таком исследовании, конечно, уже недостаточно было бы ограничиться одними свидетельствами Христианства о самом себе, когда о нём-то ещё и спрашивается, точно ли оно Божественно, и, следовательно, точно ли его учение и свидетельство о себе заслуживают всей нашей веры. Тем более недостаточно было бы это для наших противников, которые открыто вооружаются против божественности Христианской Веры и достоинства её источников. Здесь, по примеру древних защитников Христианства, должно призвать на помощь здравый ум и беспристрастную историю: их только голос может иметь силу убедительности для людей, не покоряющихся вере.
   Необходимо участие разума и в третьей части введения в православное Богословие: потому что построить вообще системы наук, следовательно, и систему наук Богословских, разделять и подразделять их на части — есть дело нашего разума с его логическими Формами и законами.
   3) Метод первых двух частей введения в православное Богословие должен быть положительный вместе и отрицательный. Задача их, при раскрытии каждой истины, с одной стороны — представить истину положительно и показать те основания, на которых она утверждается, а с другой — критически разобрать сами возражения, какие делаются против неё и против её оснований, и тогда-то уже переходить к рассмотрению другой истины, третьей и т. д. Впрочем, надобно заметить:
   а) что довольно при этом обращать внимание только на возражения современные, а не на такие, которые давно уже вышли из употребления, будучи опровергнуты стократно;
   б) что и из современных довольно обозревать лишь главнейшие и мнимо-сильнейшие, с падением которых, естественно, должны пасть и все прочие;
   в) вообще же, сколько возможно, избегать словопрений и схоластических тонкостей, которые делают науку сухой, скучной и безжизненной; а всего лучше сами положительные доказательства той или другой истины излагать так, чтобы потом легко уже было опровергнуть все делаемые против неё возражения.
   А метод для изложения третьей части введения может быть троякий. Можнопредставлять в ней, после некоторых предварительных понятий о Богословии, как системе, только систематический план Богословских наук и краткое обозрение их в общей связи между собой; можно, кроме того, при разграничении Богословских наук, излагать историю каждой науки; можно, наконец, присовокуплять ещё очерк литературы каждой науки, вслед за её историей. Мы последуем преимущественно первому методу: потому что он определяется самым предметом этой части введения в православное Богословие; а остальными методами воспользуемся только отчасти, указывая, во время разграничения Богословских наук, главнейшие источники и пособия для каждой, при свете её истории и литературы. Полную же историю и литературу наук Богословских приличнее и полезнее обозревать в частном введении в каждую науку, перед обстоятельным её изложением, как большей частью и поступают преподаватели Богословия.
§ 5. Историческое обозрение других понятий о введении в православное Богословие   Должно признаться, что, в своём взгляде на введение в православное Богословие, мы несколько уклонились от тех, хотя также различных между собою, понятий, какие имели отечественные богословы об этом предмете.
   Одни из них представляли во введении в Богословие только самую краткую энциклопедию, где раскрывались понятия о сущности Богословия, его предмете, цели, составе и разделении, иногда с указанием и способов к изучению этой науки. Подобные введения обыкновенно встречаются при Богословских учебниках, например: в учебнике Киевской Академии 1696 года, в опытах Богословия — архимандрита Иакинфа Карпинского, преосвященного Сильвестра Лебединского и других.
   Другие кроме краткой энциклопедии пытались помещать во введении в Богословие исследование о началах Богословия, как то: о важности св. Писания, св. Предания, вселенских соборов, св. отцов и т.п. Такие трактаты прежде всех поместил у нас в своём введении в Богословие преосвящ. Феофан Прокопович, а по следам его — преосвященные Сильвестр Кулябка, Георгий Конисский и Ириней Фальковский.
   Третьи, наконец, немногие, присоединяют ещё ко всему этому, в начале или конце введения в Богословие, исследования о вере вообще, об откровении и, в особенности, о божественности Веры Христианской. Таковы, например, преосвящ. Феофилакт и протоиерей Терновский. С этими-то последними почти во всём согласны и мы: только учение об источниках православного Богословия мы предположили дополнить особым трактатом о том, что их должно употреблять в православном Богословии не иначе, как по разумению православной Церкви, и что, следовательно, она должна быть нашей учительницей в деле веры.
   Почему мы избрали именно такой взгляд на введение в православное Богословие: это уже показано выше. А почему не избрали какого-либо другого из числа означенных,— касательно этого заметим:
   а) что одна энциклопедия не может быть введением в Богословие православное, а есть только введение в Богословие, как науку;
   б) что присоединяемые к энциклопедии исследования об основаниях и началах Богословия, т. е. св. Писании, св. Предании, важности вселенских соборов и св. отцов, без предварительных исследований о вере и откровении, и частное — о Божественном происхождении Христианской Веры и непогрешимом учительстве Церкви, не могут быть удовлетворительны: потому что сами не имеют надлежащих оснований и начал;
   в) что, наконец, введение в Богословие, где при краткой энциклопедии бывают исследования о вере вообще и в особенности Христианской, равно как и о началах Богословия, но не бывает исследования о Церкви православной, как учительнице Веры, суть введения не в православное Богословие, а только лишь вообще в Богословие Христианское или откровенное: такие введения для нас неполны. Считаем нужными присовокупить, что предметы, принятые нами во введение в православное Богословие, ко введению же отнесены и в «Пространном Христианском Катехизисе православной Кафолической восточной Церкви», который есть краткое православное Богословие, и должен служить для нас образцом.



Часть 1

    «Прилепляяйся же Господеви един дух есть (с Господем)» ()
    «Многочастне и многообразне древле глаголавый отцем во пророцех, в последок дний сих глагола нам в Сыне,..» ()
    «Аз есмь путь и истина и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо мною.» ()
    «Несть бо иного имене под небесем, даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам.» ()
   Предмет православного Богословия, как мы уже заметили, есть Христианская Вера или религия. Следовательно, задача этой части — раскрыть правильное понятие о Христианской Вере. Но понятие о Вере Христианской, как вере откровенной, необходимо предполагает другие два, без которых оно не может быть полно и ясно, именно — понятия о вере и откровении вообще: потому что есть одна из вер, существующих в человеческом роде, есть одно истинное, Божественное откровение в ряду всех так называемых откровений, ложно присваивающих себе это имя. Значит, первая часть введения в православное Богословие должна заключать в себе два отдела: отдел первый, предварительный — о Вере и откровении вообще; отдел второй, существенный — о Вере Христианской, как едином истинном откровении.
ГЛАВА I. О ВЕРЕ
§ 7. С каких сторон можно рассматривать веру?
   Веру или религию (religio) можно рассматривать с трёх сторон:
   I в её основаниях или тех коренных истинах, на которых она утверждается,
   II в её существе — отвлечённо и
   III в её приложении или действительном бытии, как достояние всех разумных существ и человека,— и полный взгляда на Веру, без сомнения, должен обнимать её со всех этих сторон.
I. ОСНОВНЫЕ ИСТИНЫ, ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ПОНЯТИЕМ О ВЕРЕ
§ 8. Указание их
   Прежде всего, нам необходимо раскрыть и утвердить те коренные истины, на которых основывается Вера, и без которых существовать не может: истину бытия Божьего и истину духовности и бессмертия души человеческой. Ибо если нет Бога, нет в нас души духовной и бессмертной: то Вера — пустое слово, так что излагать учение о ней, без предварительного раскрытия этих двух истин, значило бы строить здание на песке.
§ 9. Истина бытия Божьего
   I К уверенности в бытии Бога, Существа совершенного, Творца и Промыслителя мира, ведут нас все те пути, какие только открыты нам для приобретения познаний вообще:
   а) путь предания и исторической веры;
   б) путь собственного опыта внешнего;
   в) путь внутреннего опыта и самоуглубления;
   г) наконец, особенный путь и самый лучший — путь благочестивой жизни.
   д) История представляет нам три замечательны в этом отношении явления.
   Первое — то, что люди от начала веков на всех степенях своего развития, и дикари, и малообразованные, и образованные всегда признавали бытие Бога, хотя весьма были различны в своих понятиях о Нём. За древних народов ручаются учёнейшее мужи Греции и Рима: Платон, Аристотель, Эпикур, Сенека, Цицерон, Секст-эмпирик и Плутарх, которые все, как известно, пользовались этим доказательством бытия Божьего. «Посмотрите на лицо земли, говорит, например, последний,— вы найдёте города без укреплений, без наук, без чиноначалия; увидите людей без постоянных жилищ, не знающих употребления монет, не имеющих понятия об изящных искусствах; но не найдёте ни одного человеческого общества без веры в Божество». Если же у некоторых древних писателей известные народы назывались иногда безбожными, как — Галлы, это означало только, что народы те не признавали богов, в которых верили сами писатели вместе со своими соотечественниками, или происходило от крайнего невежества, или было плодом религиозного фанатизма, ненависти и клеветы. За народов новейшего времени мало известных (ибо об известных: европейцах, азиатах, некоторых африканцах и американцах излишне было бы упоминать) ручаются многие учёные путешественники и исследователи, которые переплывали моря, проходили непроходимые дотоле леса, горы и пустыни, открывали новые земли, и нигде не встречали людей, чуждых всякого понятия о Божестве. Случалось, правда, что некоторых дикарей, при первом, поверхностном наблюдении над ними, подозревали в безбожии, как то: таитян, Готтентотов, жителей Бразилии, Канады, Антильских островов и других; но после, при внимательном исследовании дела, оказывалось, что и эти народы имеют свои верования и обряды, хотя весьма грубые,— так что ныне сами вольнодумцы допускают за несомненное, что вера в Бога всеобща в человеческом роде. Как же объяснить происхождение этой веры, существовавшей во все времена, покорившей себе людей простых и мудрых, пережившей все перевороты, совершившиеся на лице земли? Невежеством людей, которые, не понимая ни сил, ни законов природы, привыкли подозревать почти во всём какие-то существа высшие,— как пытались объяснять атеисты? Но опыт свидетельствует, что в Бога веровали всегда не одни невежды, но и люди образованные и даже образованнейшие, и что истинное просвещение чем более возвышалось, тем более утверждало в людях эту веру. Или — страхом пред грозными явлениями природы? Но
   а) в таком случае Вера была бы также достоянием одних людей необразованных, не понимающих подобных явлений, и -
   б) если бы страх внушил человеку понятие о богах: то, всего скорее, о богах только злых; а известно, что люди поклонялись и божествам добрым, что у всех народов древности были многие обряды и празднества, сопровождавшиеся не какими-нибудь чувствами скорби и ужаса, напротив, самой полной, живейшей радостью; известно, что и ныне дикие американцы во время своих празднеств выражают эту радость музыкой, пляской и пр. Или — обманом жрецов? Но бытие жрецов уже предполагает бытие Веры и Богослужения. Или — хитростью политиков, которые, заметивши, что страх к богам всего лучше укрощает буйство народа и может содержать его в повиновении, позаботились вкоренить в людях этот страх? Но история ответствует, что мысль о Боге и Вера древнее в человеческом роде всякого политического устройства; и если бы этой мысли прежде не существовало в людях: как могли бы политики воспользоваться ею для своих целей? Нет, всё, что только могло придумать вольнодумство для того, чтобы объяснить удивительное согласие народов в признании верховного Существа, всё это ничего не объясняет. Остаются только два, самые простые и естественные, способа объяснения, которые всегда принимали люди здравомыслящие: эта, столько древняя и столько всеобщая в человечестве, вера в Божество или есть как бы инстинкт нашей духовной природы, и, следовательно, вложена в нас самим Творцом, вместе с другими благородными потребностями; или имеет начало в первобытном откровении, какого удостоил Бог праотцов наших, вскоре после их сотворения, от которых потом весьма естественно, вместе с распространением человеческого рода, распространилась она между всеми их потомками,— что, впрочем, само по себе было бы невозможно, если бы основание для этой веры уже не лежало в существе нашего духа.
   Второе явление, представляемое нам историей,— это и есть древнейшее предание, что некогда сам Бог являлся людям, беседовал с ними и научал их вере... Ясные следы этого предания, сохранённого для нас во всей чистоте Боговдохновенным законодателем Еврейского народа Моисеем (Бытие главы 1—3), находят у всех народов земного шара, как древних, так и новых. Откуда же взялось такое Предание непрерывное и всемирное, если в основе его не предположить действительного события? Новое о Боге свидетельство всего человеческого рода!
   Третье явление — это ряд чудесных действий в Церкви ветхозаветной и новозаветной, особенно при учреждении последней. Подлинность этих действий историческая и философская неоспорима. Между тем, они превышают и силы и законы природы; следовательно, необходимо предполагают Причину, которая выше и могущественнее природы и имеет над нею полную власть, т. е. необходимо предполагают бытие Существа, Высочайшего, Творца и Владыки вселенной.
   II В природе видимой находим два ясных указания на бытие Божье.
   Мы видим, во-первых, что все вещи в мире случайны: являются, изменяются, преходят. Всё изменяется в мире вещественном, по самому свойству предметов материальных, сложенных из частей разрушаемых; всё изменяется в мире духов ограниченных, по самой ограниченности их природы, их сил, способностей, действий. Следовательно, и весь мир случаен и, значит, существует не от вечности, а непременно имеет своё начало и получил бытие от кого-то. Ибо, как бы далеко мы умственно ни простирали цепь существ и явлений случайных, ограниченных, восходя от действий к причинам, мы никак не можем простирать её до бесконечности, а необходимо должны где-либо остановиться и положить её начало. Кто же даровал бытие миру? Без сомнения, не сам мир, ещё не существовавший. Случай — пустое слово. Есть, следовательно, вне мира,— и разум неизбежно должен допустить это,— есть Существо не случайное, а необходимое, вечное, самобытное, совершенное, которое и даровало бытие миру. Следы этого доказательства можно найти в Слове Божьем, например, в следующих местах:. и др.; ещё более — у святых отцов и учителей Церкви: Иустина мученика,, Иоанна Дамаскина и других.
   С другой стороны, при всей изменяемости вещей в мире, мы замечаем в нём удивительный порядок, соразмерность и красоту. От величайших тел, плавающих в пространствах небесных, до самых ничтожных насекомых, ползающих по земле, всему дано своё и самое мудрое устройство, указаны определённое место, определённое отношение к другим существам, определённая цель, и из всего образуется самое стройное прекрасное целое. Как же объяснить такое мудрое устройство, если мы не признаём за достоверное, что есть Существо совершенное, которое сотворило мир, и им управляет? Весьма часто указывают на это доказательство священные книги, особенно в следующих местах: Псалмы 8, 18 и 44;; 21 и след.;;; 17, 24. 28;. Со всей силой раскрыто оно у многих св. отцов и учителей Церкви:,, Григория Богослова, и других; также в некоторых сочинениях новейшего времени, специально посвящённых этому предмету.
   III Обращаясь к опыту внутреннему, углубляясь в устройство души своей, находим три указания на бытие Божье: в каждой из трёх её главных сил.
   В уме нашем есть идея о Существе совершенном и бесконечном, которая, до пробуждения в человеке сознания, выражается только в безотчётном, но невольном стремлении его к Богу; а по мере раскрытия сознания, становится ясной и более и более отчётливой. Этой мысли не могла дать нам внешняя природа: ибо в ней мы видим всё ограниченным и по бытию и по совершенствам; а потому природа может только напоминать нам о Существе бесконечном, о котором в душе нашей есть уже предварительное понятие. Не могли образовать мы сами: в таком случае каждый мог бы помнить происхождение в себе идеи о Боге; она не предшествовала бы в нас полному развитию сознания и не была бы всеобщей в человеческом роде. Явный знак, что идея эта врождена нашему уму дана нам Тем, Кем даровано и самое бытие: можем ли после этого сомневаться, что ей должна соответствовать действительность?
   В своей воле мы сознаем нравственный закон, который, несмотря на многоразличные изменения свои, как в сознании частных лиц, так и в сознании целых народов, всегда действовал и действует с непобедимой силой во всём человеческом роде. Это никогда не умолкающий глас совести, которая, со времени пробуждения в душе нашей рассудка, именем Существа высочайшего внушает нам доброе и отвращает нас от худого, одобряет и осуждает наши поступки, награждает нас и наказывает. Внутреннее, невольное сознание добра и зла, радость, следующая за совершением первого, стыд и раскаяние, неразрывно соединённые с последним, взгляд на преступника, который в самом себе носит источник своего мучения, и представление непоколебимого благодушия, коим исполнен бывает добродетельный: всё это невольно убеждает нас в бытии Существа святейшего, именем которого вещает нам нравственный закон или совесть,— так что ещё древние называли совесть следствием присутствия в сердце нашем самого Бога, непрестанно поучающего нас нашим обязанностям.
   В нашем чувстве есть врождённое стремление к блаженству. Здравый ум и нравственный закон говорят нам, что это блаженство должно быть следствием только добродетельной жизни, наградой за благочестие; а люди нечестивые, несмотря на естественную жажду блаженства, достойны наказаний. Между тем, опыт свидетельствует, что такого соответствия на деле нет. Отсюда необходимое требование — допустить бытие праведного Мздовоздаятеля, сотворившего нас с такими стремлениями и потребностями, который, если не здесь, то в другой жизни воздаёт каждому по заслугам.
   IV Благочестивая жизнь, по всей справедливости, должна быть названа лучшим средством для удостоверения человека в бытии Божьем. Ибо:
   а) в человеке благочестивом все силы души имеют самое естественное, правильное раскрытие и направление: а ум, воля и чувство в нас так и созданы, чтобы прямо стремиться и вести нас к Богу;
   б) через жизнь благочестивую человек, созданный по образу Божьему, становится более и более богоподобным: а видя ясно отражение в самом себе совершенства существа совершенного, может ли человек сомневаться в Его существовании? Но что всего важнее -
   в) через это богоуподобление человек благочестивый более и более приходит в тесное, непосредственное общение с Богом, живёт в Боге и Богом, как бы осязает Его и вкушает: тут уже не может быть места никаким сомнениям. Потому-то, как и случается видеть, люди добродетельные, если даже они мало образованы и не в силах ни доказать умом бытия Божьего, ни опровергнуть возражений безбожников, так твёрдо убеждены в этой истине, как в своём собственном существовании.
   Отсюда легко определяются и причины безбожия. Это вообще неестественное, превратное раскрытие и направление наших духовных сил, именно: в одних людях превратное раскрытие и направление ума, в других — воли и чувства. Ум наш извращается, по преимуществу, чтением, или только слушанием вольнодумных и богохульных сочинений и разговоров, особенно в лета юности, когда он ещё не утвердился в здравых, данных ему от Бога, началах, а только раскрывается, и способен принять всякие внушения и тем подавить в себе семена врождённые. Воля извращается своевольной, безнравственной жизнью, и извращаясь сама, увлекает за собой и ум, увлекает и чувство. Вслед за тем, все естественные стремления к Богу, положенные Им в самой природе этих сил, мало-помалу заглушаются и как бы искореняются. Тогда-то неубедительными уже становятся для человека всякие доказательства бытия Божьего.
§ 10. Истина бытия и бессмертия души человеческой
   Доказательства бытия в нас разумно свободной души и её бессмертия, которые предполагаются нам известными из Психологии, здесь довольно только вспомянуть. В этих двух истинах, неразрывно связанных между собой, удостоверяют каждого здравомыслящего человека:
   1) Собственное сознание и ежедневный опыт. Сознание каждому говорит, что он мыслит; а постоянный опыт свидетельствует, что материя не мыслит. Следственно, в нас есть нечто, отличное от материи и невещественное. Сознание каждому говорит, что мы свободны, можем вдруг начинать, или изменять, или совсем останавливать ряд своих мыслей, желаний, действий, иногда даже вопреки всех сторонних принуждений к тому; а опыт свидетельствует, что всё вещественное подчинено законам необходимости, всё неизбежно вытекает из другого и так далее... Отсюда опять то же следствие. Наблюдая, в частности, за ходом жизни в самих себе, замечаем, что наша рука, нога и другие члены и части тела отнюдь не сознают себя и не мыслят; между тем в нас что-то мыслит. Следовательно, это что-то отлично и отдельно от нашего тела. Известно также, что в нас два круга жизненных отправлений, совершенно не сходных между собой: круг отправлений, которые происходят вне нашего сознания, подчинены законам необходимости, и вовсе не зависят от нашей воли, каковы отправления пищеварения, кровообращения; и круг отправлений свободных, в котором мы полные распорядители, каковы отправления мышления, движения и проч. Значит, в нас два начала жизни, совершенно различные между собой, а отнюдь не одно.
   2) Некоторые особенные явления, которые ясно показывают, что душа в человеке есть нечто совсем другое, нежели тело, отдельна от него, и имеет бытие самостоятельное. Случается, что, углубившись в самих себя, занимаясь какими-либо важными предметами, мы вовсе не чувствуем никаких внешних впечатлений, хотя все наши телесные органы для того открыты: смотря на вещи, не видим их; касаясь их, не осязаем слыша шум, или вообще какие-либо звуки, не слышим и т. п. Случается, что в минуты болезней телесных душа радуется, а при здоровье тела душа больна. Некоторые люди заглушали в себе чувства нестерпимой боли одной силой воли, и способны были спокойно заниматься тяжёлыми умственными работами. Примеры св. мучеников, которые, при ужасных страданиях тела, радовались и воссылали Богу хвалебные песни, показывают, до какой степени душа, особенно при содействии благодати, может возвышаться над телом, и быть от него независимой... Итак -
   3) Если в нас есть душа; если она существо, отдельное от тела и невещественное: то, во-первых, нет ни малейшего основания думать, чтобы в то время, как умирает тело наше, прекращалась и жизнь души; во-вторых, очевидно, что душа, как невещественная, не может умереть той смертью, какой умирает тело, т. е. через разложение частей и разрушение. Самое уничтожение души, носящей в существе своём образ Божий, также невозможно: ибо -
   4) Это было бы совершенно противно высочайшим свойствам нашего Творца и Владыки, в деснице коего жизнь и всего существующего.
   Бог бесконечно премудр: между тем Он даровал душе человека такие силы и способности, которые только что пробуждаются в настоящей жизни и далеко не достигают полного своего развития. Самые великие мудрецы сознаются, что они весьма многого не знают; самые высокие праведники чувствуют в себе много недостатков, и вообще все люди здравомыслящие, углублявшиеся в самих себя, единогласно утверждают, что духовная жажда человека ничем земным не может удовлетвориться, и что духовные силы его способны к бесконечному усовершенствованию. Как же теперь допустить, чтобы премудрый Творец, создавший нас с такими силами и потребностями, не предопределил для нас ещё другой, нескончаемой жизни, по окончанию настоящей?
   Бог бесконечно правосуден: между тем, полного явления правды Его мы не видим в настоящей жизни. Часто люди порочные наслаждаются всеми благами мира и достигают новых благ новыми своими беззакониями; а хотящии благочестно жити о Господе бывают гонимы и терпят бедствия, хотя бы достойны были за свои подвиги величайших наград. Ужели, не отказавшись от своего ума и здравых понятий о Боге, мы можем подумать, что не будет жизни другой, где правосудный Судья небесный воздаст каждому по заслугам?
   Бог бесконечно благ: какой же здравомыслящий согласится, что, даровавши нам бытие, даровавши нам ненасытимую жажду бытия, Творец лишит нас навсегда этого высочайшего дара своей любви, едва только мы успеем вкусить и почувствовать всю его сладость? А вся наша земная жизнь, действительно, есть не более, как первое лишь вкушение сладости бытия.
   5) Должно, наконец, заметить, что лучшее средство для убеждения себя как в бытии, так и бессмертии души, то же самое, какое — и к бытию Бога: это благочестивая жизнь. У праведников душа не подавлена телом, напротив, возвышается и преобладает над ним; а потому им удобно чувствовать в себе её бытие, её отдельность и отличие от тела, её неземные потребности и назначение. Живя Богом, ощущая в себе присутствие и веяние Духа Божьего, люди благочестивые уже предвкушают сладость иного какого-то бытия, совсем не похожего на земное, бытия собственно духовного, вечного... А при этом кто может поколебать их уверенность в бессмертии души?...
II. СУЩЕСТВО ВЕРЫ
§ 11. Понятие о вере
   На основании доселе раскрытых нами истин о бытии Бога, Существа совершенного, Творца и Промыслителя вселенной, равно как о бытии и бессмертии души человеческой, можно уже раскрыть понятие и о существе Веры или религии.
   Самая главная мысль о Вере та, что это есть завет или союз между Богом и разумно свободной тварью, и, следовательно, в частности, завет между Богом и человеком. Такую именно мысль о Вере даёт нам Слово Божье, которое под видом завета между Богом и человеком представляет:
   а) Веру первоначальную, бывшую до падения наших праотцов: Господь, говорит оно, завет вечный постави с ними, и судьбы своя показа им ();
   б) потом — Веру патриархальную: явися Господь Аврааму, и рече ему: аз есмь Бог твой, благоугождай предо мною и буди непорочен... и поставлю завет мой между мною и между тобою и между семенем твоим по тебе в роды их, в завет вечен, да буду тебе Бог и семени твоему по тебе (и далее);
   в) далее — Веру подзаконную: рече Господь к Моисею: напиши себе словеса сия: в словесех бо сих положих тебе завет и Израилю (, сн.; 23, 22); и
   г) наконец — Веру Христианскую: Христос лучшее улучи служение, поелику и лучшего завета есть ходатай, иже на лучших обетованиях узаконися ().
   Но будучи, по существу своему, заветом или союзом между Богом и человеком, Вера, по отличительному свойству своему, есть именно πίστις — Вера. Ибо, как увидим, этот завет заключает в себе два существенные условия, без которых он был бы невозможен,— с одной стороны, откровение Бога человеку () и веру или истинность Божью (), а с другой — веру человека, которой он может и должен усвоять себе откровение Божье и через то пребывать верным Богу: без веры, свидетельствует св. Апостол, невозможно угодити Богу, веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающим его мздовоздатель бывает (). Посему-то в св. Писании чаще всего этот завет <



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-15 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: