- Напужал ты меня, Лександр! Гой еси втройне, Мо-кошь на земли - Хорc на небеси... Спасибо, матушка-заступница-троеручица, в себя пришел! Ох, и велика в тебе гойная сила!..
Я лежал навзничь на нижней полке, а надо мной хлопотал, совершая руками непонятные пассы, Федор Иванович. При этом он что-то говорил, но часть слов была мне незнакома, и я мог уловить только общий смысл произносимого.
Легкая слабость и головокружение еще присутствовали - тем не менее я нашел в себе силы сесть, прислонившись спиной к пластиковой стене купе.
- Кто вы, Федор Иванович? Откуда вы? - произ нес я с некоторым трудом главные для меня на тот мо мент вопросы.
- - Понимаю, понимаю тебя, Александр. Большое ты узрел, теперь тебя малое занимает. Можешь, конечно, ты и сам это узнать, но не сейчас. Сейчас тебе отдохнуть надо.
—Так, может, вы мне расскажете?..
—Расскажу... Хотя мог бы тоже любопытствовать начать. Что ты в чужих краях ищешь? Какой со Смертью договор заключил? И почему нежить серая за тобой по пятам ходит, а вреда не причиняет?
«Как он это разглядел? И если все знает, отчего по-прежнему спокоен и доброжелателен? Серые... А ведь я их уже дня два не видел. Неужели у него есть власть над ними?» Все это пронеслось у меня в сознании и исчезло. Осталась только льющаяся из самого сердца и все больше переполняющая меня радость. «Вот оно! Этой встречи я ждал всю жизнь! Теперь я не один!»
Надо сказать, что хоть на тот момент у меня уже были и сподвижники, обладавшие немалыми способностями, и женщина, обретенная благодаря неодолимой силе воссоединения целого из половин, но все же никто из них еще не имел доступного мне одному уровня осознания и могущества. Значительную часть времени я тратил на поиски себе подобных, но находил лишь случайно избежавших массовых чисток природных полумагов. Те из них, кто прибивался к нашему сообществу, нуждались в постоянной опеке, и частенько мне приходилось сломя голову мчаться куда-нибудь за тысячи километров, чтобы выручить незадачливого новичка из очередной передряги, буквально вытаскивая его с того или иного света.
Федор Иванович смотрел на мое замешательство, сменившееся глупой, не уходящей с лица улыбкой, без всякой насмешки, без какой-либо хитринки в чистых голубых глазах, с одной лишь неизменной доброжелательностью.
- Ладно. Путь у нас не близкий. Слушай рассказ, отрок. А и не рассказ даже. Сказку.
Я легко принял как должное обращение «отрок». Этот человек вправе был так меня называть.
Не могу воспроизвести его рассказ в точности - и не потому, что не понял или не запомнил его, но в связи с крайней ограниченностью современного языка, в котором отсутствует множество понятий и образов, воспринятых мною непосредственно из мыслеречи ведуна. Поэтому перескажу как сумею.
Давным-давно, так давно, что и смысла нет говорить когда, далеко-далеко, так далеко, что и не сказать где, говоря коротко, совсем в другом мире, жила-была планета. Мир, в котором вращались вокруг нее солнце и звезды, был куда более справедливым и разумным, чем наш. И был он светлым. Когда вечером закатывалось солнце, а две луны начинали сиять все ярче и ярче, множество звезд заполняло небо, и не было между ними никакой тьмы. Впрочем, «было» нельзя сказать об этом мире. Был он всегда, есть сейчас и будет вечно. Не было у него начала, как у нашего мира, не будет и конца.
Планету населяют люди, вроде бы такие же, как мы. Но только каждый знает и видит себя и остальных не как кожаные мешки с костями, мясом и нечистотами, а как светящиеся столпы прозрачного живого пламени, в беспредельности ни начала, ни конца не имеющие. Течет живое пламя из прошлого в будущее, но свободно в своем течении: может вспять повернуть, может свиться в спираль, в клубок - с другими играя, сияющим ветром облететь всю вселенную или заполнить ее собой.
Прекрасен этот мир. Красота в нем - первый закон. И единственный.
Поэтому не думай, будто лишь столпами пламенными или светлым ветром люди там могут быть. Нет. На планете, назовем ее Тройей, те, кто обрел радость жизни на ней, стали словно золотое яйцо в потоке прозрачного пламени. Те же, кто максимально решил приземлиться, удивиться счастью контакта в плотном мире с землей, воздухом и водой - контакта с другими подобными существами, - те между землей и небом уплотнились в яйце золотом, вылившись в одну из многообразных форм животных, людей, рыб, моллюсков и птиц, а кто-то растенья создал, дав им света своего частицу. Все эти творения бессмертны и не размножались вначале. Тела их не такие, как наши. Только внешняя форма похожа, хотя у них она несовершенной не бывает. Внутри же они более однородны и почти не имеют внутренних органов, поскольку создавались по законам красоты, а не функциональности или, тем более, борьбы за жизнь.
Люди на Тройе разного роста и вида. Но каждый по-своему соразмерен и прекрасен. Кожа у всех разных оттенков, но мягкая и шелковистая, теплая на ощупь. Плоть под кожей золотистого или розового цвета. При случайном ранении крови нет, как нет и боли, исчезает рана в считанные минуты без следа.
Не только люди и привычные нам животные обрели в том мире первоформу. Возникли там и ангелы, и русалки, и кентавры, и многие иные без счета.
В мире живого пламени нет зла, как нет и добра. Там есть только всеобщая любовь. Похож этот мир на единый организм, в котором каждая клетка свободна и разумна, и что бы она ни делала, нет вреда от ее действий или какого-либо притеснения для других клеток и для всего организма. Все только в радость. Такое вот сказочное согласие во всем.
И человеческие, и животные формы на Тройе не знают ни огорчений, ни боли, ни тоски. Лишь наслаждение восприятием и самовосприятием красоты. Индивидуальность условна. Ради чувства божественного единства всего со всем от нее легко и часто отказываются. Единичное и множественное, внутренне и внешнее в этом мире все еще воспринимаются как забавная, но пустая игра. Как и любые игры - пусты и забавны.
Нет тайн, нет преступлений, нет моральных проблем. Тела и мысли прозрачны - там нечего и не от кого скрывать. Индивидуальность малозначима там еще и по этой причине. В красоте нет соперничества, есть только сотворчество.
Тройя прекрасна. Порою и нас на нашей планете охватывает восторг, когда мы любуемся восходом или закатом, слушаем пение птиц в весеннем лесу, созерцаем горные вершины или цветущие луга... Этот восторг - лишь воспоминание о чем-то подобном, но еще более прекрасном, пережитом нами когда-то на Тройе. Оттого в нем всегда есть тихая-тихая нотка грусти.
Тройя находится в мире первого уровня нашей цепочки, а мы - на десятом. Каждый мир, через который мы проходили, был в чем-то менее совершенен. И более сложен.
Не стану говорить подробно о каждом уровне со второго по девятый. А если коротко, то сразу после Красоты сложность и несовершенство проявляют себя тем, что можно назвать «морально-нравственными идеалами», или Совестью. Добро и зло появляются как понятия, как условность в игре, поначалу им еще нет места в реальности. Только внутри ранее прозрачного человеческого существа возникает слегка затуманенная область. Люди с туманчиком внутри еще очень похожи на изначальных, так же живут они на Тройе, лишь ниже на уровень. Совершенны обитатели Тройи-2, но во взорах их и в самом сияющем пространстве нет-нет да промелькнет как бы легкая тень или пелена...
Растет пелена, покрывает все тонкой Иллюзией. Сгущается туман, темнеет, рождаются из облака Иллюзии* Божье Величие и Могущество, Беспредельность и Воля. Само собой, на более низких уровнях возникают в то же самое время ничтожность и немощь, ограниченность и пассивность божьих тварей. На Тройе-3 берет начало все множество возможных миров. Это Источник миров. Жители Тройи, побуждаемые осознанием нарастающего несовершенства, встают на стезю миротворчества. Тройя и здесь самая прекрасная планета, хоть и возникают на ней негармоничные формы существ. Вселенная наполняется многообразием всех возможных форм - и прекрасных, и уродливых, и функциональных, и неприспособленных к жизни.
* В Библии (в Ветхом Завете) есть ряд указаний на пребывание Бога в густом темном облаке, во мраке и буре (см. 16:10,19:9, 20:21 и т.д.; 16:2; 4:11, 5:22(19); 97[96]:2; Яов 22:13 и т. д.).
Серьезность возрастает, возникает сознательное и непрерывное обособление безначальных индивидуумов. Мир Животворящего Духа - Источник жизни, изливающейся отсюда во все физические вселенные, в том числе и в нашу. Обитатели Тройи-4 в этом мире впервые познают, что такое страдание и борьба. Хотя все живое на четвертом уровне сознательно и внутренне связано воедино.
Пятый мир - область физических законов. Все здесь обретает начало и конец, массу и протяженность. Свобода окончательно исчезает в этом мире, отдавая первенство тому или иному варианту бытия, стабильности того или иного набора правил существования.
Шестой мир - мир жизни. Здесь проявляется энергетическое единство всего живого, вне зависимости от наличия души или сознания. Появляется понятие жертвенности и жертвования единичным организмом ради жизни как таковой. Смерть становится обычным явлением среди животных.
Седьмой мир - мир покорения космоса и межвидовой борьбы. Животные здесь в большинстве своем неразумны, а человек выступает как завоеватель природы - и живой, и мертвой. Главная ценность - род человеческий. Не только животные, но и человек может быть смертен в этом мире.
Восьмой мир - мир борьбы между человеческими кланами. Мир всевозможных сообществ, фашистских и коммунистических режимов, братств религиозных фанатиков и мировых заговоров. Мир бесконечных войн.
Девятый мир - мир малых псевдомиров, мир коконов и капсул. Бесконечные попытки воссоздать ощущение любви и гармонии в одной лишь крохотной норке. Попытки спрятаться, всегда заканчивающиеся трагедией. Мир монархических династий, семейных ценностей и творческого самовыражения. Кроме того, это мир секса, эротической магии и иерархии ценностей.
И наконец - десятый по счету мир. Мир отголосков, обломков более высоких миров. Мир индивидуума, ограниченного в самом себе. К десятому уровню относится и наша Вселенная, но на самом деле стоит она особняком от прочих миров своего уровня. Об этом отдельная речь.
Красота абсолютна - есть в ней все, нет лишь страдания и затвердевшей сложности. Но стоит малую толику отнять от нее - и обрушиваемся мы вниз по лестнице в один из девяти более низких миров. Пока девяти - но какая по счету ступенька будет последней? И будет ли?
Тройя в нашем мире раздроблена. Кроме Земли, а точнее, Терры, или Трайка, еще две планеты являются ее отражениями. Вторая, на противоположном конце галактики Млечный Путь, - близнец Трайка, тоже тюремная планета для особо опасных преступников. Местоположение третьей - большая тайна. Возможно, она периодически перемещается из одной звездной системы в другую. Три планеты разнесены в трехмерном пространстве, но в действительности продолжают оставаться одной планетой - Тройей.
Федор Иванович умолк.
Я с трудом вернулся к нормальному состоянию ограниченного и жалкого жителя Терры.
Тем временем мы, похоже, подъехали к какой-то станции. Поезд замедлил ход, двигаясь уже не среди бескрайнего леса, а мимо унылых серых заборов, невзрачных строений промышленного назначения и жилых домов, вид которых вызывал мысли о неведомых бедствиях и катастрофах, перенесенных местными жителями.
Человек, переживший страшный катаклизм, возможно, унесший жизни его близких и друзей, разрушивший привычный уклад, лишивший его всего, - такой человек долго может пребывать в состоянии прострации, в апатии, выражающейся в небрежении ко всему окружающему и к самому себе. Либо, наоборот, страдалец ныряет в пучину мелких, малозначимых материальных забот, развивает бурную деятельность - лишь бы забыть о произошедшем. Тем более, что на это же настраивают его добрые пастыри, которыми он и был водворен в наш мир. Эти два типа широко распространены среди русских с давних времен. Много здесь «простых и цельных натур», когда-то бывших сложными и мультииндивидуальными. Стремление к простоте-красоте в мире хаоса и уродства порождает чудовищ... Много здесь и тех, кто в процессе тюремного опрощения усилиями планетарной администрации был сломан и сломлен, с кого вместе с социальной оболочкой гражданина Галактики, вместе с воспоминаниями сшелушили и само желание жить. Ничего! Согласно старому плану, со временем и те, и другие должны были обжиться на Трайке, пройти пару-тройку перевоплощений с личностной коррекцией между жизнями и, возможно, оказаться в числе «золотого миллиарда», став всем довольными и преуспевающими членами элиты планетарного социума. Став «золотарями»... Правда, в последние годы, после принятия нового плана, технология обработки начала полностью меняться. Теперь все ориентировано на воплощение идеи физического бессмертия для всех, так что коррекцию придется делать не между жизнями, а «вживую». Каким образом? Пока это не ясно. Возможно, самым неудачным экземплярам все же дадут несколько раз умереть и вновь родиться.
Почему для устройства тюремной планеты было выбрано отражение совершенного мира, отражение Тройи? Вероятно, в этом выразился изощренный садизм наших тюремщиков. Отчасти это связано с желанием совместить функции удаленного от центра хранилища особо ценных артефактов, запасного законсервированного галактического командного пункта, испытательного полигона и тюрьмы. Какая экономия кадровых ресурсов! Персонал тюрьмы одновременно является еще и хранителями, и лаборантами.
Но не только это. Тройя-Земля - место, куда приходят боги. И откуда некоторым из них удалось уйти...
«ТАЙНОЕ ЗНАНИЕ» И ПЕТЕРБУРГСКАЯ ВЕДЬ
Пока я, разглядывая медленно проплывающие за окном дома, заборы и человеческие фигуры, предавался этим или подобным размышлениям, мой попутчик, накинув легкую куртку, уже направился к выходу из вагона, дабы прогуляться на воздухе и купить какой-нибудь снеди к столу.
Вот и перрон. Бестолковая толкотня разношерстного люда; пожилые женщины, торгующие вареным картофелем, огурцами, яблоками, водкой и сигаретами; шныряющие всюду дети; обвешанные чемоданами и узлами спешащие пассажиры и никуда не спешащие местные деклассированные элементы, бдительно поджидающие первой же возможности что-либо стащить или выклянчить.
Мое Отечество! Отечество - в прямом смысле, ведь русский я по отцу. По матери я мексиканец. Но ни русским, ни мексиканцем я себя никогда не ощущал. В детстве и юности я считал себя американцем, гражданином великой страны, и гордился этим. Но, к счастью, это прошло. Я довольно рано понял, что миром правят не президенты, не короли и даже не олигархи, а совсем другие силы. Для них что Америка, что Россия, что Китай - всего лишь разные блоки тюремного комплекса, шахты и цеха, в которых заключенные - полуживотные-полуроботы - добывают и перерабатывают ценнейшее сырье, испытывая на своей шкуре новейшие технологии порабощения и отбывая свое бессрочное, не ограниченное ничем, даже смертью, наказание.
Я не «гражданин Мира» - для Мира я такой же бесправный заключенный, как и остальные. Я вообще не гражданин. И все же сейчас я вынужден играть в примитивную игру, изображая собой жителя России. Слишком многие ниточки тянуться сюда, в разные уголки этой необъятной страны. Недаром именно здесь на протяжении многих тысячелетий не прерывается традиция бессмертных ведунов, с одним из представителей которой мне посчастливилось только что познакомиться.
Во время рассказа Федора Ивановича я многое узнал из нескольких параллельных потоков его мысле-речи, направленных мне и не только мне. С подобной техникой передачи знаний я уже имел дело: и колдуны-индейцы, и тибетские ламы, и кое-кто еще постоянно пользуются ею. В буддизме сохранилось прямое описание такого способа общения: когда Будда Шакъ-ямуни произносил какую-нибудь проповедь, каждый слышал ту ее часть, которая была обращена к нему. Таким образом, параллельно могло идти до 84000 различных потоков информации, т. е. ровно столько, сколько видов живых существ есть во Вселенной. Сейчас многослойная передача информации используется как для конспирации, так и для оберегания еще не подготовленных адептов различных учений от опасных для них знаний. Тем забавнее наблюдать пыжащихся и тужащихся новичков-профанов в их тщетном стремлении узнать, ухватить какое-нибудь «тайное знание». Какую массу денег и времени тратят они, скитаясь по экзотическим странам и монастырям в надежде, что там их научат какой-то особой тантре-мантре, как трясутся над рассыпающимися от ветхости манускриптами. Но все, что они находят и получают, - всего лишь более или менее красивая обертка. То, что завернуто в нее, ускользает от внимания невежд. А ведь самое что ни на есть тайное знание сейчас фактически общедоступно - но простаки ежедневно проходят мимо, бегут вдаль, пытаясь достичь линии горизонта - только там, за этой линией Тайна! Даже я не удержался, чтобы не подшутить над любителями таинственного, использовав в названии этого тома слова «тайное знание». Да не может знание быть тайным, как свет не может быть темным! Все, о чем я пишу, совершенно очевидно. А знание - оно либо есть, либо его нет. Если же на обертке написано «Тайна», то, скорее всего, развернув ее, вы обнаружите все что угодно, кроме Знания.
Я написал, что мне «посчастливилось» познакомиться с Федором Ивановичем, но на самом деле мы и не могли не познакомиться, поскольку именно это будущее знакомство уже долгое время влияло на мою жизнь, структурировало ее, было причиной многих событий, в конечном итоге приведших к нему.
Моя встреча с Россией началась в Петербурге. Сначала это было заочное знакомство - по книгам русских писателей и дневнику моего отца.
Петербург представлялся мне одним из самых загадочных мест на планете.
Построенный триста лет назад на пустом и диком месте безумным царем, во всем следовавшим прямым указаниям учителей из серого Ордена, проклятый при основании, воспетый в русской классической литературе, неоднократно переименованный, потерявший миллионы жителей во время многочисленных войн и революций, он был и остается мистическим центром России.
Меня связывают с Петербургом особые отношения. Начать хотя бы с того, что здесь, на Васильевском острове, родился мой отец. В его дневнике я прочел написанные им уже в эмиграции стихи. В основном это были слабые, почти юношеские вирши без начала и конца, так - поток сознания. Но две строчки врезались мне в память: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров приползу умирать...»* Ему не удалось сделать этого. Я же приехал сюда с несколько иными целями: не смерть я здесь искал, но кончики нитей, вплетающихся в узор истинного Бессмертия. Какими конкретными результатами должны были увенчаться мои поиски? Я не знал. Точнее, понимал, что результатом может быть все что угодно.
Остановившись в гостинице «Прибалтийская», расположенной на самом берегу Финского залива, я в первый же день приступил к «охоте на лис». На Васильевском острове я довольно быстро выявил несколько аномальных зон: возле самой гостиницы, на углу улицы со странным названием «Шкиперский проток» и Гаванской улицы, на Смоленском кладбище, на 16-й линии, и т. д. Я посетил даже родильный дом, в котором отец появился на свет. Старушка-старожилка показала мне тщательно заложенный кирпичами парадный подъезд, поведав легенду о том, что когда-то здесь родился Дракон-Антихрист, и всех младенцев, проносимых после него через те же двери, постигала страшная судьба. Так что пришлось сделать другой вход, а этот замуровать цементом, замешанным на святой воде с землей от склепа петербургской юродивой - Ксении Блаженной...
* На самом деле автором стихов, как выяснилось впоследствии, являлся известный поэт И. Бродский (1940- 1996).
Кроме Васильевского, мною был исхожен и изучен весь центр города. Руководствуясь дневником, словно путеводителем, я чувствовал себя так, будто вернулся в свой город, хотя и не был здесь никогда. Я бродил по набережным каналов и рек, особенно в старой центральной части, к счастью, до сих пор неухоженной и необус-троенной, сохранившей благодаря этому свою уникальную энергетику. В особенности меня привлекали набережные канала Грибоедова (или Грибонала, как для краткости зовут его местные жители). Поначалу я, как и многие, полагал, что назван он в честь русского писателя-дипломата с трагической судьбой, автора пьесы «Горе от ума». Но нет! Его назвали в честь инженера, предложившего новую систему канализации - великое благо для великого города... Впрочем, извините, если здесь усматривается некое противопоставление, это не входило в мои планы. Всего лишь одна из многих иллюстраций парадоксальности Невской столицы.
Извилистая набережная Грибонала вела меня по старому городу: от Кокушкина моста возле Сенной площади - местности, где разворачивалась драма жизни Федора Достоевского и его героя Родиона Раскольни-кова, - до места слияния канала с рекой Фонтанкой. Далее самыми глухими кварталами старого Петербурга, я шел в сторону Коломны - к печально известной благодаря находящейся на ее берегах психиатрической больнице реке Пряжке... И вдоль Мойки, мимо Новой Голландии, возвращался в торжественный, парадный, «столичный» Петербург с его дворцами, соборами, проспектами...
В течение недели этот путь был пройден мною неоднократно, но несмотря на постоянное ощущение, что истина где-то поблизости, конкретных результатов, кроме ощущения явной аномальности изучаемой местности, я так и не получил.
Однако к концу недели, когда я уже почти отчаялся обнаружить в своих поисках что-то конкретное, - и, надо сказать, такому упадническому настроению весьма способствовал промозглый, пробирающий до костей балтийский ветер, - так вот, в этот тяжелый момент все же появилась некая зацепка.
Дурная погода и не лучшее расположение духа завели меня в подвальчик одного из самых гнусных питейных заведений, какие мне доводилось посещать на этой планете. Это был клуб «Циникъ», располагающийся возле Исаакиевской площади. Я зашел туда, ведомый не только надеждой согреть продрогший организм, но и смутным предчувствием близкого выхода из сложившегося порочного круга.
Гонимый ветром и косым дождем по Синему мосту, мимо величественного Мариинского дворца (места обитания нынешнего городского парламента), я свернул в переулок Антоненко, где мне пришлось осторожно обойти кучку полупьяных-полуобкуренных подростков у входа в молодежную дискотеку «Порт».
Надо сказать, что хоть я и обладаю сверхъестественными способностями и знаю в совершенстве несколько внутренних стилей ушу, в том числе столь редкий, как «Тайцзи цюань Отшельника с Горы Девяти Золотых Лотосов», даже преподаю его нескольким ближайшим ученикам, я никогда не ищу повода показать свое искусство. Я хорошо помню слова моего учителя У Цзе Шаня, китайского монаха из маленького монастыря в районе Удана: «Истинным гунфу* обладает лишь тот, кто никогда его не применяет. Если же мастер оказывается в ситуации, вынуждающей его к бою, то он (конечно, если он настоящий мастер) применяет сначала гунфу быстрого бега». Уроки старого китайца крепко сидят в моей памяти - тем более, что он всегда умел придать им убедительности своей тяжелой бамбуковой тростью...
Так вот, благополучно миновав все возможные препятствия, включая сурового, одетого в черную кожу фейс-контролера, я спустился в подвальчик «Циника».
* Гунфу (или кунфу) можно перевести с китайского как «мастерство». Обычно имеется в виду мастерство в области какого-либо боевого искусства.
И тут остановился, обуреваемый двумя противоположными стремлениями: немедленно покинуть это место и остаться здесь хотя бы ненадолго. Был вечер субботы, хоть и не поздний, но веселье в клубе било ключом, дым стоял коромыслом, а музыка оглушала!
Решив все же довериться интуиции и остаться, я с трудом протиснулся по проходу между деревянными некрашеными столами, заполненному месивом тел представителей «золотой молодежи» и питерского «дна». Купив попутно в баре кружку местного пива сорта «Невское классическое» (не из особой любви к пиву, а дабы не выделяться излишне из общей массы), я добрался до сравнительно тихой дальней комнаты.
Сесть пришлось за стол возле «интерьерного» книжного шкафчика, набитого явно случайным набором книг - от русской классики до современных авторов с ничего не значащими для меня фамилиями, которые я на всякий случай записал в свой блокнот: Пелевин, Стогофф, Ширяев, Лукьяненко, Светлов, Берснев... Это был единственный стол с несколькими свободными местами. По соседству со мной оказались следующие персонажи: сонная девица, в глубокой медитации созерцающая стакан с недопитым коктейлем, и двое молодых людей интеллигентной, как принято говорить, наружности, но изрядно навеселе и что-то оживленно обсуждающих. Никто из них не обратил на мой приход ни малейшего внимания, и это меня вполне устраивало.
В некий момент между двумя глотками водянистого пива я понял, что с интересом прислушиваюсь к происходящей за столом беседе. По давно сложившейся привычке исследователя реальности я незаметно нажал на клавишу включения диктофона...
Вот что мне удалось позднее различить сквозь грохот музыки, доносящейся из соседнего зала, звон бокалов и крики пьяных людей.
- …все, что ни делается - делается Богом.
- С точки зрения идей кашмирского вшиваизма?
- Клянусь, так и было сказано!
- - С точки зрения кашмирского шиваизма* что ни делается - делается Богом!
- - То есть все, что я делаю - делает Бог? -Да.
- А все, что делаешь ты, соответственно, делает - кто?..
- Бог.
- Тоже Бог?
* Шиваизм - одно из главных направлений индуизма, основанное на культе Шивы. Кашмир - историческая область в Индии и Пакистане.
- Да.
- Не, ну как такое может быть?! И то, что я делаю, делает Бог, и то, что ты делаешь, делает...
- Да! А потому, что кашмирский шиваизм - это парадвайта*!
- ...делает Бог. А если я, например, тебе дам пенделя, а ты мне сделаешь тепель-тапель?..
- ...я тебе яйца оторву.
- ...то... да... что же это получается?!.
- Это и есть Бог!
- То есть Бог сам себе яйца отрывает?
- Да. Это игры Бога. Игры Бога!
- Хорошенькие игры...
- Бог - игривый.
- То есть любая игра - она божественна... -Да.
- А Бог игрив. -Да.
- Тогда это даун ваще... -А-а-а?..
- Даун какой-то получается! Или дебил.
- А Он бывает и дебилом, и гением - всем бывает. Потому что все есть Бог. Все, что ни делается, все - Богом.
- А где же Дьявол?
- Дьявол - это тоже Бог. Это игра Бога. В Дьявола. Даже эгоизм - это игра Бога. Потому что майя * - это Творение, это проявление Бога.
- - А вы откуда это знаете?
— -
Парадвайта - абсолютная недвойственность или абсолютный теистический монизм. Основа кашмирского шиваизма.
Собеседник неожиданно перешел на «вы» - то ли впечатленный величием озвученных идей, то ли чтобы сильнее дистанцироваться от них... Надо сказать, что голоса звучали несколько нетвердо, реплики наслаивались одна на другую, так что у меня даже возникло подозрение, что беседующие не только изрядно выпили, но еще и покурили...
— Из кашмирского шиваизма!
— Да, но вот вы сами... Своего опыта, своего конкретного индивидуального опыта - у вас же его нету! Как вы можете это утверждать?!.
— Как? Я же и есть Бог.
— То есть вы это переживаете на опыте, да?
— Да-а-а.
— А если вы Бог - вы всемогущи.
— М-м-м...
— Ну тогда сделайте так, чтобы нам принесли еще пива.
Майя в индийской философии это иллюзорность всего воспринимаемого мира, скрывающего под видимым многообразием свою истинную сущность.
Я чуть не поперхнулся, отхлебывая в этот момент из своей кружки: идея столь невинного и незамысловатого подтверждения всемогущества Бога мне бы, например, никогда не пришла в голову!
— А-а-а... Ну, за это придется еще заплатить. (Смеется.)
— Нет, как же так? Зачем Богу платить самому себе? Пусть просто принесут - и все.
— А это игра. Это игра в майю.
— В майю, в майю... Значит, бомжи, уголовники - тоже боги?
— Боги.
— Маньяки там всякие... -Да!Да, да.
— Да... Это какая-то хреновая игра получается...
— Любая игра, хреновая - не хреновая, - игра Бога.
— Почему-то хреновых игр намного больше, чем не хреновых.
— Это просто...
— Бог - какой-то...
— Это просто мы живем... мы живем в аспектах хреновых. А есть игры высокие, хорошие... Как игры Рона Хаббарда*, Основателя...
Лафайет Рональд Хаббард (1911- 1986) - американский писатель-фантаст, основавший в середине XX в. сначала дианетику («современную науку душевного здоровья»), а затем и сайентологию, объявленную им новой религией.
— Основателя чего?..
— Основателя игры Рона Хаббарда. «Игра ко Дню рождения Рона Хаббарда»*.
— Каждый - основатель своей игры.
— Да-а-а. Потому что каждый - это воплощение Бога.
— А толку-то с этого...
— Игра.
— Просто... получается, что... Ежели все настолько уродливо получается, поскольку эстетика - это высшая динамика, как говорил Рон Хаббард...
— Говаривал...
— ...то уродства-то больше в мире...
— Не в мире! А в наших играх.
— А мы-то и есть...
— Но это только одна из наших игр...
— Да, но мы-то и есть Бог.
— Ну да, но в одном из аспектов. Но есть много аспектов...
— Ну так какая разница: если в одном аспекте Бог - урод, Он во всех аспектах урод.
— Не обязательно. Он разнообразен. Он бывает такой, такой, и такой, и такой...
— Э-э-э, не-е-ет!.. Если кто-то чист, то он чист! А если он в чем-то не чист, значит, он нечист. В целом! Полностью! Как таковой!
Одно из ежегодных официальных мероприятий в Церкви Сайентологии.
— ...потому что ты рассуждаешь дуально, а не с точки зрения парадвайты! Потому что на самом деле есть Чистый и есть Нечистый, и оба - это Бог! Это игры Бога.
— «Оба» - это одно. «Оба»-то - это Целое. Я об этом и говорю, что с точки зрения «нечистоты» - неважно, по х... А вот с точки зрения «чистоты»...
— ...а вот эта «чистота» - это тоже творение Бога...
— ...даже маленькая червоточинка - это уже всё...
— ...потому что даже нечистота - это творение Бога!..
— ...это грех...
Собеседники разговаривают все громче, перебивают друг друга. Девица, доселе спавшая, при слове «грех» начинает изумленно озираться, затем, резко отодвинув бокал, расплескав мутную жидкость по выщербленной, покрытой многочисленными надписями столешнице, встает и, пошатываясь, уходит в туманный чад кабака.
— Майя - это творение Бога! В принципе, весь нечистый мир - это творение Бога!.. Опосредованное.
— Х...вое творение получается!
— Мир соткан из воли Бога и эгоизма...
— Значит, эгоизм от Бога не зависит...
— Почему? Это просто одно из его творений. Соответственно, эгоизм и не-эгоизм играют между собой.
— Хорошенькая игра!.. Игра получается уж больно кривая.
— Она такая... Они бывают разные: прямые, кривые... косые... игры...
— Да-а-а... Чего-то какая-то х...ня получается все равно...
— Их...ня тоже получается!
Внезапно разговор, уже изрядно мне наскучивший, был после небольшой паузы завершен репликой одного из персонажей, заставившей меня вздрогнуть.
- Слушай, у меня уже от шума и духоты голова рас калывается! Пойдем лучше к дону Хуану чаю попьем в тихой спокойной обстановке. Тем более - денег у нас только на чай и осталось... Все! Пора трезветь!
Решительно отодвинув пустые кружки, собеседники встали и нетвердой походкой направились к выходу. Крайне заинтригованный, вслед за ними пространство клуба покинул и я.
Вот уже четвертый вечер я сидел в полуподвальном помещении китайского ресторанчика на Казанской улице. В этот раз я заказал суп по-сикухски, жареные баклажаны, рис и острое тофу с говядиной по-домашнему.
Сидел я здесь не из любви к китайской кухне. Вначале ресторан привлек меня странным названием, прозвучавшим в подслушанном мною разговоре и всколыхнувшим во мне массу воспоминаний.
Последовав в тот вечер за моими невольными проводниками, я свернул из переулка Антоненко на Казанскую. Пройдя полсотни метров, приятели, видимо, куда-то зашли, так как исчезли из поля моего зрения. Приблизившись к месту их исчезновения, я с изумлением обнаружил раскладную рекламную стойку возле двери с двумя красными бумажными фонарями: «Китайская кухня в ресторане „Дон Хуан". Бизнес-ланч и шведский стол». Не сразу я сообразил, как соотносится имя мифического нагва- ля из писаний Кастанеды с Китаем и Швецией. Лишь зайдя внутрь и увидев висящие на стенах большие картины, исполненные в манере, присущей именно культуре Тан-Хуан, я понял свою ошибку и вволю посмеялся над курьезом. И стал постоянным посетителем этого заведения.
Но главной причиной моей привязанности к этому месту было, конечно же, не название. И не внутреннее убранство, не отличавшееся хорошим фэн-шуем*. И даже не весьма приличная китайская стряпня повара по имени Сяо**. Нет. Причиной моих ежедневных посещений ресторана было совсем другое. Меня привлекли особые энергетические следы, которые мое обостренное восприятие не могло ни с чем спутать. Помещение ресторана, несомненно, часто посещалось существами, обитавшими одновременно в нескольких мирах и уже давно шедшими по Пути Бессмертных.
В этот вечер должна была произойти встреча. Так говорила мне моя интуиция. И она меня не подвела. К моменту, когда, утолив голод, я уже поджидал официантку со счетом, хлопнула входная дверь. Послышались шаги и голоса спускающейся по лестнице компании посетителей. В воздухе нарастало напряжение - казалось, зал ресторана наполняется энергией, словно огромный конденсатор. Вот-вот ударит молния...
- Ваш счет!
Круглолицая официантка-китаянка положила передо мной темно-коричневый складень из кожзаменителя с желтым листочком счета внутри.
* «Фэншуй» переводится с китайского как «ветер- вода». Древнее учение об энергетическом взаимодействии жилья и окружающего мира, человека и жилья, искусство использования, привлечения и генерирования энергии Ци.
** На момент выхода книги, как удалось выяснить, упомянутый Сяо является шеф-поваром ресторана «Дракон» на Вознесенском проспекте, д. 53.
—Позвольте, но почему так дорого? Вы же обещали сделать скидку...
—Это не я решаю. Скидки дает хозяин ресторана постоянным посетителям.
—Хм, а откуда взялась эта сумма?
- Это пицзю.
-Что?!.
- Пицзю - пиво. Вы принесли его с собой, поэтому оно было добавлено в счет. Такие у нас правила.
Я понял, что спорить бессмысленно, и, заплатив, попросил еще пива. Повар Сяо не жалел красного перца!
Тем временем невидимая из зала энергетическая масса явно начала удаляться... Нет, она просто переместилась в соседний зал. Взяв кружку пива, я решительно двинулся прямо по градиенту напряженности.
Чья-то тень промелькнула в конце второго зала. За ним было еще одно небольшое помещение, где, судя по всему, и обосновалась пришедшая компания.
Осторожно приблизившись к дверному проему, я сел за столик. С моего места открывался хороший обзор почти всего пространства дальней комнаты и находящихся в ней существ. Я чувствовал себя охотником в засаде, наконец-то дождавшимся своего часа.
И в этот момент я понял, насколько мне повезло. Мне удалось повстречать живых представителей древней традиции Цигуна Срединной Сути! Учения, давно пришедшего в упадок и фактически утраченного в самом Китае. Все помещение пронизывали мощные энергетические вибрации,