Русского поэта Николая Некрасова по праву считают певцом женской доли. В его творчестве можно найти множество произведений, посвященных русским женщинам – красавицам, умницам и отменным хозяйкам, которых, увы, не балует судьба.
Одним из таких рифмованных жизнеописаний нелегкой женской доли является стихотворение «Тройка», созданное потом в 1846 году. Следует отметить, что до отмены крепостного права на Руси оставалось еще без малого 15 лет. Поэтому русские женщины в селах находились на положении самых настоящих рабынь. Родившись в многодетной семье, они с самого детства были приучены к тяжелому крестьянскому труду. Однако многие из юных девушек не хотели мириться со своей незавидной участью и мечтали о сказочных принцах. Поэтому господская тройка с кучером и молодым барином вызывала у русских красавиц неподдельный интерес. Ведь в одном из таких экипажей может оказаться тот самый суженый, который влюбится в простую сельскую девушку и увезет ее с собой.
Однако с присущим Некрасову реализмом в стихотворении «Тройка» показана совсем иная картина, гнетущая и безрадостная. Поэт обращается одновременно ко всем молодым крестьянкам, вопрошая: «И зачем ты бежишь торопливо за промчавшейся тройкой вослед?». Автор знает ответ на этот вопрос, так как в русскую красавицу не трудно влюбиться. Ведь «взгляд один чернобровой дикарки» способен свести с ума и пылкого юношу, и убеленного сединами старика. «Будет жизнь и полна и легка», — отмечает поэт, но тут же сразу поправляет сам себя, утверждая, что большинству сельских девушек выпадет совсем иная доля. И пределом их мечтаний, в конце концов, окажется «неряха мужик», который не прочь выпить и всегда рад поучить свою жену уму-разуму при помощи кулаков. Так как после свадьбы на Руси молодожены обычно селились в доме супруга, то Некрасов предрекает девушкам весьма незавидную долю. Отныне им придется тащить на своих хрупких плечах огромное домашнее хозяйство, и при этом терпеть издевательства со стороны новых родственников, особенно свекрови, которая будет «в три погибели гнуть» невестку. Непростой крестьянский быт, который построен на ежедневном уходе за домашними животными, уборкой, приготовлением пищи, присмотром за детьми и работой в поле, со временем превратит вчерашнюю красавицу в безобразную старуху, на лице которое застыло «выраженье тупого терпенья и бессмысленный, вечны испуг». Век женщины на Руси короток, и вскоре ее ждет сырая могила, которой она отдаст свою «бесполезно угасшую силу и ничем не согретую грудь».
Предвидя подобное развитие событий, Некрасов просит сельских девушек смириться со своей незавидной участью и не мечтать о том, чему сбыться не суждено. «Не гляди ж ты с тоской на дорогу и за тройкой вослед не спеши», — увещевает автор сельских красавиц, заранее зная, что впереди их ждет лишь разочарование. Хотя бы потому, что нагнать белую тройку девушкам не удастся как в прямом, так и в переносном смысле. Ведь ее пассажиры – люди из другого мира, которым нет никакого дела до сельских красавиц, мечтающих о сытой, спокойной и счастливой жизни. Поэтому «к другой мчится вихрем корнет молодой», для которого повстречавшаяся на пути крестьянка является неотъемлемой частью русского пейзажа, унылого, обыденного и не вызывающего абсолютно никакого интереса.
Что же до мечтаний юных девушек, то это – единственное светлое пятнышко в их беспросветной крестьянской жизни. Однако поэт считает, что о нем нужно забыть как можно скорее, чтобы избавиться от «тоскливой в сердце тревоги», способной омрачить сельской красавице и без того нелегкую жизнь.
«ОМуза! я у двери гроба!…» Николай Некрасов
ОМуза! я у двери гроба!
Пускай я много виноват,
Пусть увеличит во сто крат
Мои вины людская злоба —
Не плачь! завиден жребий наш,
Не наругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу!
Не русский — взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную Музу…
Анализ стихотворения Некрасова «ОМуза! я у двери гроба!…»
Согласно свидетельству родной сестры Некрасова Анны Буткевич, стихотворение «ОМуза! я у двери гроба!..» — последнее произведение, написанное Николаем Алексеевичем перед самой смертью. Неудивительно, что в нем затрагивается тема поэта и поэзии. Именно она была важнейшей для Некрасова в течение всей жизни. Одно из первых ее упоминаний встречается в небольшой зарисовке 1848 года «Вчерашний день, часу в шестом…». В этом стихотворении лирический герой рассказывает о том, как во время прогулки по Сенной площади в Петербурге увидел картину избиения кнутом молодой крестьянки. В последних двух строках он назвал Музу родной сестрой той несчастной женщины. Удивительным образом переплетаются два некрасовских стихотворения, написанных с промежутком почти в тридцать лет. В произведении «ОМуза! я у двери гроба!..» транслируется сходная мысль. Некрасов характеризует Музу следующими словами: «бледная», «в крови», «иссеченная кнутом».
Естественно, совпадение, описанное выше, неслучайно. Музу свою Николай Алексеевич сравнивал с крестьянкой, подчеркивая народность собственных стихотворений. Кроме того, он имел в виду трудности, с которыми сталкивался на протяжении всего творческого пути. В разное время критики и официальная цензура находили множество поводов для гонений на Некрасова. Например, после реформы 1861 года его обвиняли в устаревшем подходе к проблемам крестьян. Якобы простой народ начал жить хорошо, а знаменитый литератор почему-то упорно продолжает сокрушаться о его нелегкой доле. Не раз критиковали Некрасова и за преданность социальной тематике. Даже Фет, редко участвовавший в различных публичных полемиках, отказывался считать Николая Алексеевича из-за этого истинным поэтом.
В стихотворении «ОМуза! я у двери гроба!..» есть отсылка к еще одному произведению Некрасова – «Муза» (1852). В нем поэт в очередной раз подтверждает верность своей Музе – выразительнице народных чаяний. Союз с ней Николай Алексеевич называет «прочным и кровным». В последнем стихотворении эта мысль несколько видоизменена. Муза становится связующим звеном между поэтом и «честными сердцами». Место прилагательного «прочный», относящегося к союзу, занимает определение «живой». При этом Некрасов не отказывается от эпитета «кровный». Союз с «честными сердцами» необыкновенно важен для Николая Алексеевича. Он служит своеобразным ключом к бессмертию. Поэт жив, пока народ помнит его творчество, пока находит лирика отклик в людских душах.
В начале стихотворения герой говорит, что он «много виноват». Мотив вины стихотворца перед Музой, перед народом не единожды встречается у Некрасова. Николай Алексеевич часто раскаивался, что свой талант направлял не в то русло. Как правило, имеются в виду его произведения, написанные не повелению Музы, а для поддержания существования журнала «Современник», во главе которого он стоял на протяжении почти двадцати лет.
Среди либерально настроенных людей второй половины девятнадцатого столетия творчество Некрасова пользовалось огромной популярностью. Несмотря на это, современники не смогли в полной мере оценить лирику Николая Алексеевича. Столь важная задача легла на плечи литературоведов века двадцатого. Вполне очевидно, что порой Некрасов слишком увлекался остросоциальной тематикой в ущерб художественной ценности стихотворений. Он и сам это прекрасно понимал, прося не включать некоторые свои произведения в сборники. Тем не менее, новизна и оригинальность слога Николая Алексеевича оказали огромное влияние на русскоязычную поэзию.
«Шепот, робкое дыханье…» Афанасий Фет
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Анализ стихотворения Фета «Шепот, робкое дыханье…»
Афанасий Фет по праву считается одним из самых романтичных русских поэтов. Хотя автор никогда не причислял себя к этому литературному направлению, его произведения пронизаны духом романтизма. Основу творчества Фета составляет пейзажная лирика. Причем, в некоторых произведениях она органично переплетается с любовной. В этом нет ничего удивительного, так как поэт был убежденным сторонником теории единения человека с природой. По его мнению, человек является неотъемлемой его частью, как сын является порождением своего отца. Поэтому природу невозможно не любить, и это чувство у Фета порой выражено в стихах гораздо сильнее, чем любовь к женщине.
Стихотворение «Шепот, робкое дыханье…», написанное в 1850 году, является ярким тому примером. Если в более ранних своих произведениях Фет восторгался красотой женщины, считая ее центром мироздания, то лирика зрелого поэта характеризуется, в первую очередь, преклонением перед природой – прародительницей всего живого на земле. Стихотворение начинается с утонченных и изысканных строк, в которых описывается раннее утро. Точнее, тот короткий период, когда ночь сменяется днем, и этот переход занимает считанные минуты, отделяющие свет от мрака. Первым предвестником приближающегося рассвета является соловей, трели которого слышны сквозь шепот и робкое дыханье ночи, «серебро и колыханье сонного ручья», а также удивительная игра теней, которые создают причудливые узоры, словно бы ткут невидимую паутину предсказаний для грядущего дня.
Предрассветные сумерки не только преображают окружающий мир, но и являются причиной «волшебных изменений милого лица», на которых спустя несколько мгновений заиграют лучи утреннего солнца. Но пока этот восхитительный миг не наступил, есть время предаться любовным утехам, которые оставляют слезы восхищения на лице, смешиваясь с пурпуром и янтарными отблесками зари.
Особенностью стихотворения «Шепот, робкое дыханье…» является то, что в нем нет ни одного глагола. Все действия остаются как бы за кадром, а существительные позволяют придать каждой фразе необычный ритм, размеренный и неторопливый. Вместе с тем, каждая строфа представляет собой завершенное действие, которое констатирует то, что уже произошло. Это позволяет создать эффект присутствия и придает особую живость поэтической картине раннего летнего утра, заставляет работать воображение, которое живо «дорисовывает» недостающие детали.
Несмотря на то, что стихотворение «Шепот, робкое дыханье…» является классикой русской литературы, после его публикации на Афанасия Фета обрушился шквал негативных отзывов. Автору ставили в вину то, что данное произведение является беспредметным. И тот факт, что в нем отсутствует конкретика, и о наступающем рассвете читателям приходится догадываться по рубленым коротким фразам, заставило критиков причислить данное произведение к разряду «поэтических опусов, рассчитанных на узкий круг людей». Сегодня уже с уверенностью можно утверждать, что и Лев Толстой, и Михаил Салтыков-Щедрин публично обвинили Фета в «узости мышления» лишь по одной простой причине – поэт в своем стихотворении затрону тему интимных взаимоотношений, на которую в 19 веке все еще было наложено негласное табу. И хоть напрямую об этом в самом произведении не говорится, тонкие намеки оказываются гораздо красноречивее любых слов. Однако от этого стихотворения не утрачивает своего романтизма и очарования, утонченности и изящества, элегантности и аристократизма, которые свойственны подавляющему большинству произведений Афанасия Фета.
«Еще майская ночь» Афанасий Фет
Какая ночь! На всём какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звёзды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.
Берёзы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд её убор.
Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной — и последней, может быть.
Анализ стихотворения Фета «Еще майская ночь…»
Не секрет, что тонкий и глубокий лирик Афанасий Фет все свои произведения писал, что называется, с натуры. Его стихи – это трансформированные чувства и образы, которые он пропускал через собственную душу. Поэтому неудивительно, что в основе практически каждого стихотворения автора лежат реальные события, которые поэт отображает со свойственным ему изяществом, оставляя «за кадром» то, что, по мнению поэта, в данный момент не имеет лично для него особого значения.
У стихотворения «Еще майская ночь» также есть своя предыстория. Оно было написано в 1857 году практически сразу же после того, как Афанасий Фет женился на Марии Боткиной. К своей молодой супруге поэт испытывал симпатию и глубокую привязанность, хотя и осознавал, что любовью эти чувства можно назвать лишь с очень большой натяжкой. Брак поэта был заключен по расчету из-за желания обеспечить себе достойную жизнь, к которой он привык с самого детства. Все дело в том, что Фет был усыновлен довольно состоятельным помещиком Афанасием Шеншиным, но после его смерти был лишен наследства из-за неправильно оформленных бумаг и вынужден быт покинуть родовое имение, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Именно тогда поэта заставили и сменить фамилию – отныне он стал Афанасием Фетом. Таким образом, добившись руки Марии Боткиной, поэт хоть и не возвратил себе дворянский титул, но мог рассчитывать на вполне безбедное существование за счет внушительного приданого.
Майская ночь, которой в своем стихотворении так восхищается автор, судя по всему, является первой в его отнюдь не счастливой семейной жизни. Однако поэт полон решимости забыть свою возлюбленную Марию Лазич, от женитьбы на которой отказался именно из-за финансовых соображений. Теперь, обретя внушительное состояние, Фет рассчитывает на безмятежную и полную достатка жизнь, поэтому его умиляет все – и майская ночь, и шелест молодых березовых листьев за окном, и упоительные соловьиные трели. Автор, словно бы очнувшись от длительной спячки, начинает замечать красоту окружающего мира, подчеркивая, что «все звезды до единой тепло и кротко в душу смотрят вновь». Свою молодую супругу поэт сравнивает со стройной березой, которая «застенчиво манит и тешит взор». Проводя подобную параллель, автор отмечает, что «так деве новобрачной и радостен, и чужд ее убор».
Личные чувства и переживания в эту ночь Афанасий Фет старается тщательно скрыть, считая, что не любовь, а финансовое благополучие являются залогом благополучной семейной жизни. Впоследствии поэт осознает свою ошибку и будет жестоко расплачиваться за нее до конца своих дней, живя с женщиной, которую не любит. Однако в день свадьбы автор полон самых радужных надежд, хотя первые сомнения уже закрадываются в его душу. Ему гораздо милее и приятнее любоваться ночным небом и восхищаться его красотой, чем проводить время с молодой женой. Поэтому поэт отмечает, что «твой лик, о ночь, не мог меня томить!». О том, как Фет на самом деле относится к своему браку, свидетельствуют последние строки стихотворения «Еще майская ночь…», в которых автор признается: «Опять к тебе иду с невольной песней, невольной – и последней, может быть». Поэт втайне сожалеет о том, что добровольно лишил себя свободы ради финансового благополучия, предчувствуя, что подобный союз очень скоро станет для него обузой. О своей первой и единственной возлюбленной Фет открыто не упоминает, однако между строк этого романтического стихотворения можно уловить легкое сожаление о том, что его избранницей стала совершенно другая женщина. И с этим фактом, как позже выяснилось, поэт так и не смог смириться до самой своей смерти.
Афанасий Фет - стихи
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь - но только песня зреет.
Фет: «Я пришел к тебе с приветом» (1843)
В стихотворении 4 строфы, первые две - о пробуждении природы, вторые две - о состоянии души лирического героя. Строфы выдержаны в строгом соответствии друг другу, это называется психологическим параллелизмом. 1 четверостишие - о солнце, разбудившем все вокруг, эпитет «горячим» придает солнечному свету живительную силу. Последняя строка «по листам затрепетало» вызывает звуковую и зрительную ассоциации. Вся строфа наполнена энергией света. 2 строфа: Рассказать, что лес проснулся, Весь проснулся, веткой каждой, Каждой птицей встрепенулся И весенней полон жаждой. Энергия солнечного света разбудила лес, который проснулся «весь», «веткой каждой, каждой птицей встрепенулся». Эти пробуждения передаются через лирического героя, через его чувства, переполненные весенним настроением. Это не пейзажная зарисовка, а впечатления лирического героя. Но в этом стихотворении есть и лирическая героиня, к которой обращена первая строка первой строфы: «Я пришел к тебе с приветом //Рассказать...» 3 строфа. 1 строка продолжает начало стихотворения: «Рассказать, что с той же страстью...» Предыдущие 2 строфы создают атмосферу света, радости, полученной от энергии солнца, переливающуюся в энергию чувства лирического героя: Как вчера, пришел я снова, Что душа все так же счастью И тебе служить готова. Картины природы передают состояние счастья лирического героя, его уверенность в своих чувствах: Что душа все так же счастью И тебе служить готова. Последняя строфа добавляет последний штрих к состоянию души, излучающей радость и веселье. Когда душа поет, ум - молчит: Что не знаю сам, что буду Петь-но только песня зреет. Фет - тончайший лирик, он способен уловить и отразить в словах все оттенки настроения, наполнить слова особым смыслом, на который откликается душа. И в этом стихотворении, как и во многих других, мы наблюдаем волшебную силу, которую Фет заключает в слова, подбирая их таким образом, что они создают мелодию - в каждом стихотворении свою. В этом стихотворении - мелодия весны, счастья, радости, солнечного света. Все эти отдельные мелодии сливаются в одну - мелодию юной души, окрыленной любовью.
«Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре» Алексей Толстой
Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре —
О, не грусти, ты все мне дорога!
Но я любить могу лишь на просторе —
Мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега.
Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце, озарила,
И лишь на землю к нам ее светила
Нисходят порознь редкие лучи.
И, порознь их отыскивая жадно,
Мы ловим отблеск вечной красоты;
Нам вестью лес о ней шумит отрадной,
О ней поток гремит струею хладной
И говорят, качаяся, цветы.
И любим мы любовью раздробленной
И тихий шепот вербы над ручьем,
И милой девы взор, на нас склоненный,
И звездный блеск, и все красы вселенной,
И ничего мы вместе не сольем.
Но не грусти, земное минет горе,
Пожди еще — неволя недолга,-
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую как море,
Что не вместят земные берега!