До нового года оставалась неделя. Часики тикали. Я уже видел себя в тюремной робе, представлял эту вонючую дрянь, которую давали нам вместо еды. А еще видел, как со мной расправляется тот, кому я так успел насолить. Уверен, ведь попаду я именно к нему в лапы, Карлу Петровичу прекрасно известно о моих взаимоотношениях с остальными заключенными.
Алик узнал, друг его друга сможет сделать тридцатипроцентную скидку. Итого мне нужна двадцать одна тысяча. Отнимем то, что у меня есть, за минусом расходов на еду, чтобы я не умер от голода, и получается, что мне нужно где-то раздобыть за неделю семь тысяч. Как это сделать и где я не представлял. Я спрашивал о подработке у каждого магазина, ездил на вокзал (там часто нужны грузчики), просматривал все объявления на столбах. Без толку.
Часто думал – а не сбежать ли мне? Кое-какие деньги есть, быть может?.. Но понимал, что если меня поймают, то лучше бы мне не рождаться на свет. Помню историю, как-то одна из девушек не пришла к Карлу Петровичу на кураторскую встречу, попала в больницу с аппендицитом, так он потом засунул ее в такую дыру, что бедняжка умерла через полгода от нервного истощения. Эта сволочь только посмеялась. Не хочу умирать.
Конечно, мне в голову приходило обратиться к Владлену. Только что я скажу? Одолжи мне семь тысяч? Знаю, что он ответит. Пошлет меня туда, где сам был уже несколько раз. Или придумает что-нибудь изощренное. О, он это может. Да он мастер в этом. Однако все лучше, чем ложиться в постель с этой свиньей или гнить в тюрьме. Так думая, я постепенно убедил себя, что нужно выбирать меньшее зло. Я решался долго, целый день у меня пересыхало во рту, стоило мне подумать о том, что мне предстоит. Уже стемнело, рабочий день кончился, а я все тянул. Даже Джема косилась на меня, потому что у меня все валилось из рук.
Я стоял перед дверью в его кабинет вот уже полчаса. Конечно, мое промедление могло закончиться тем, что он мог просто уйти домой. А завтра… Я точно не решусь. Это меня подстегнуло. Я легонько стукнул костяшками пальцев по его двери. Негромкое «войдите» и мое сердце почти выпрыгивает из груди. Просачиваюсь в кабинет и замираю, сделав всего шаг от двери. Владлен выглядит немного удивленным при виде меня и явно не обрадован. Не могу придумать с чего бы начать, мнусь и сглатываю скапливающуюся слюну.
— Ну? Пришел постоять тут вместо мебели?
— Нет, я просто… — прошептал я.
— Громче говори.
Я откашлялся:
— Я хотел…
— Подойди, — приказал юноша, теряя терпение.
Делаю три шага к его столу. Натыкаюсь на его мрачный взгляд. Черт, все слова выбивает из головы. Ну и на что я вообще надеюсь? Опозорюсь и все.
— У тебя тридцать секунд, — он посмотрел на часы.
Достала его манера ставить себя выше всех. Это злит. Я ровно говорю:
— Мне нужны семь тысяч рублей.
Его брови ползут вверх. Уверен, такого он точно не ожидал, он даже как-то растерялся.
— Я верну тебе со следующей зарплаты, но мне очень нужны эти деньги.
Уверен, он сейчас придумает много красивых словосочетаний, соберет их во фразы, и я буду чувствовать себя ничтожеством. Ага, вот и началось. С таким видом, будто я перед ним на паперти стою с протянутой рукой и на коленях, полный брезгливости, Владлен подходит ко мне и, глядя прямо в глаза, спрашивает, в его голосе чувствуется яд:
— С чего ты взял, что вообще можешь обращаться ко мне с такими просьбами? Как у тебя хватило смелости отвлекать меня по пустякам? Никогда больше не смей появляться в моем кабинете, ошибка природы. Ты понял? Сам уйдешь или охрану вызвать?
Унижение окатило меня с ног до головы и обожгло щеки. Сколько презрения, превосходства. Ненавижу его. Все плывет от ярости перед глазами. Не соображая, хватаю его за воротник рубашки и притягиваю к себе:
— Не смей со мной так обращаться. Я не дерьмо, я человек, которого ты к тому же недавно трахнул в общественном туалете. Я не позволю тебе так разговаривать со мной, ты понял? Ты дашь мне эти деньги.
— Или? – спокойно, с легкой усмешкой. Он даже не пытался вырваться, стоял, как будто ничего не происходит. Я чувствовал запах его одеколона, смешанный с запахом шампуня, чувствовал тепло его кожи, сквозь тонкую рубашку.
— Или я расскажу всем о том, что было.
— Кто больше пострадает, интересно?
— Плевать. Я сделаю это, — в тот момент я был настроен решительно и действительно бы сделал это.
— Мне ничего не будет. А тебя сразу уволят. Я уж постараюсь.
Конечно, он был прав. Тысячу раз прав. Но мне плевать. Уже ни о чем не думая, я замахиваюсь, и мой кулак врезается в его лицо. Владлен сначала выглядит удивленным, трогает покрасневшую щеку, а потом хищно кидается на меня. Бьет в живот, в первый раз я не успеваю увернуться, весь воздух исчезает из груди, а во второй подрезаю его и мы оба падаем на пол. Он лупит по моим бокам, а затем хватает мою голову и помогает ей встретиться с полом. Слышу противный хруст, медный привкус крови во рту и все темнеет на пару мгновений перед глазами. Силы быстро покидают меня, в ушах звенит, слышу, как юноша матерится, переворачивает меня на спину, помогает сесть, прижимает что-то холодное к носу. Через минуту прихожу в себя, звон проходит, слабость тоже.
— Ты мне нос сломал, придурок, — с горечью говорю я, а он все еще удерживает мокрое полотенце на моем лице.
— Прости, — он вроде и правда выглядит виноватым.
Злость у меня прошла, осталось лишь раздражение, требующее выхода. Вырываю у него полотенце, отталкиваю его, но Владлен остается сидеть рядом, так близко, что наши бедра соприкасаются.
— У меня и без этого проблем полно, а тут еще ты постарался.
— Прости, — повторяет он, глядя на меня блестящими глазами. – Поехали в больницу.
— Никуда я не поеду, идиот! У меня денег нет! А бесплатной медицины у нас в стране нет!
Он не обращает внимания на мои крики, тихо произносит:
— Я заплачу.
— Конечно, хорошо, когда у тебя много денег, можно делать все, что угодно? Одолжи мне эти гребаные семь тысяч, и я пойду.
— Ты не можешь: завтра нос опухнет, трудно будет дышать. Нужно действовать сейчас, пока можно.
— Откуда такие познания?
— От тебя, — спокойно говорит юноша. – Ты-то в школе старался.
Хм, не помню, чтоб ломал ему нос… Мое раздражение исчезает, остается лишь какая-то пустота. Зря я вообще сюда пришел. Сам виноват. Неуклюже встаю. Владлен тянется помочь, но мой яростный взгляд его останавливает. Сам справлюсь. Делаю несколько шагов к двери. Перед глазами все кружится. Наверное, я неслабо ударился. Он не выдерживает, хватает меня за плечи:
— Позволь мне отвезти тебя в больницу, а потом одолжу тебе эти деньги. И даже отвезу домой. Идет?
— Скажи волшебное слово, — вырывается у меня. Уж слишком у него умоляющий тон. Владлен меняется в лице, убирает руки и, мне кажется, что он сейчас меня пошлет подальше, но он неуверенно говорит:
— Пожалуйста.
Слабо киваю. Это что-то новенькое. Зачем ему возиться со мной? Но он достает из шкафа свое пальто, накидывает мне на плечи и ведет к лифту. Представляете лица Вики и Кати, когда их обожаемый начальник выводит из своего кабинета уборщика с кровавым полотенцем у лица, трогательно поддерживая его за плечи? Это стоило того, чтобы хоть раз такое увидеть. Наверное, они еще долго будут сидеть с открытым ртом. Владлен же невозмутим, даже не смотрит на них. В лифте в наглую облокачиваюсь на юношу, закрываю глаза. Чувствую его улыбку, губы, скользнувшие по моему виску, уверенные объятия. Со всей возможной осторожностью он усаживает меня на пассажирское сиденье своей роскошной машины, пристегивает ремнем безопасности. Что, вспомнил, что они существуют? Садится сам и тоже пристегивается. Сдерживаю смешок. В прошлый раз он не был таким аккуратным. Самое интересное меня ждет дальше. Он соблюдает все правила дорожного движение и при знаке сорок километров в час едет сорок километров в час.
— Я состарюсь, пока мы в больницу приедем, — хмыкаю и тут же хватаюсь за нос. Блин, больно.
Он смотрит на меня с удивлением:
— Хочешь побыстрей?
— Ага, тянешься как ботан.
За нами и правда выстроилась вереница машин, не решающихся даже посигналить. Юноша кивает, вдавливает газ, плюет на все правила и через пятнадцать минут мы у больницы.
Тихо ругаюсь про себя. Конечно, нельзя было меня привезти в обычную муниципальную поликлинику. Он притащил меня в платную клинику. В холле к нам кинулись, усадили меня в инвалидное кресло, повезли на рентген. Ни очередей, ни привычного запаха лекарств и хлорки, чистота, свежий ремонт. Врач предупредителен и вежлив. Даже не спрашивает, откуда у меня травма. Рассматривает снимок и сообщает, что это всего лишь ушиб. Советует проверить голову на предмет сотрясения мозга, отказываюсь. Тогда он прямо на месте выдает мне лекарства. Шокирован сервисом. Даже не нужно бежать в аптеку. Этой мазью мазать ушиб каждые пару часов, эти пакетики разводить в воде и пить когда заболит. Обратно к Владлену меня везут тоже в инвалидном кресле. Он стоит в холле, держа свое пальто в руках, поникший и невеселый. Отдаю ему лекарства и бреду в машину. Сам пристегиваюсь и вздыхаю. Юноша рядом тоже вздыхает и говорит:
— Деньги у меня дома.
Я и не сомневался. Смотрю в окно. Пошел снег. Люблю снег, он такой белый и невинный. Почему белый символ чистоты? Кто так придумал? Кто-то умный, наверное. Мы подъезжаем к дому Владлена. Ворота медленно открываются, пропуская нас вперед. Машина мягко съезжает на подземную парковку, и оттуда прямо на лифте мы поднимаемся к юноше в квартиру. Там везде горит свет. Ну что за чудовищная не экономия? Я сбрасываю кроссовки и иду в душ. Все кажется таким привычным, что я фыркаю. Мою аккуратно лицо, стараясь не задеть нос, но все равно задеваю и кривлюсь от боли. Привычно одеваю банный халат и иду в спальню. Владлена нет. Ложусь под одеяло, наслаждаясь мягчайшей подушкой, приятным тонким бельем. Почти засыпаю, когда кровать продавливается под весом юноши. Чувствую нежные касания к лицу и свежий ментоловый запах. Надо же, вспомнил про мазь. Чуть улыбаюсь. Я на грани сна и реальности. Уже не больно, приятно, когда его пальцы такие чуткие.
— Ты останешься? – шепчет он. Зачем спрашивать, когда и так понятно?
Владлен забирается ко мне под одеяло, развязывает пояс моего халата, крепко прижимает меня к себе. Знаю, что сегодня не будет никаких игрушек и извращенских штучек, будем только мы вдвоем.
***
Утром чувствую неловкость. Пока Владлен наливает кофе, я одеваюсь. Не хочу как в прошлый раз. Не хочу, чтобы мной пользовались. Я сам пришел. Деньги он мне и так обещал дать. Хватит, пора ценить себя. Чувствую неправильное желание сделать ему так же больно, как было мне в прошлый раз. Ничего не могу с этим поделать. Разбил нос, отвез в клинику – это здорово, но каково когда об тебя вытирают ноги? Он же делает это постоянно. Даже занимаясь с ним сексом, я чувствую себя вещью, которая отвлекает его на некоторое время от более важных дел. Не хочешь знать меня поближе, что ж, я тоже. Выхожу к нему на кухню, складываю руки на груди.
— Кофе готов, садись, — говорит он.
— Не хочу. Мне пора.
Владлен с удивлением смотрит на меня, хочет что-то сказать, но я успеваю первый:
— Деньги.
Без слов он протягивает мне две купюры по пять тысяч.
— Меньше не было? Мне их разменивать теперь, — вкладываю как можно больше недовольства. Разворачиваюсь и иду в прихожую, надеваю куртку, зашнуровываю кроссовки. Холодно в них, кстати, зимой. Но благодаря сволочи-куратору я не скоро куплю себе что-то новое. Владлен стоит за моей спиной, знаю, он хочет что-нибудь сказать, но не решается. Ну, что, контрольный? Оборачиваюсь и цепляю фальшивую улыбочку:
— Знаешь, зачем мне эти деньги? – он отрицательно качает головой, кладет руки в карманы. – Хочу сделать подарок своему парню, он мечтает о новой модели сотового. Так что, больше никаких сцен в туалете, как ты понял.
Я вижу, как вспыхивают его глаза. Секунда и они темнеют. На его лице такое разочарование, смешанное с презрением, что мое сердце сбивается с привычного ритма. Кажется, я погорячился со своим враньем. М-да, вечно мне все удается в лучшем виде. Вылетаю из его квартиры, сил ждать лифт нет, несусь вниз по лестнице. Лицо горит, будто меня прилюдно оскорбили. Вот черт, ну зачем я это сделал? Зачем? Думаете, мне легче стало? Ни фига. Чувствую себя еще большим дураком. Ладно, зато деньги у меня.
***
Держу в руках коробку с сотовым и сижу в очереди, которая выстроилась в кабинет к Карлу Петровичу. Замечаю, что у всех пакеты в руках. Наверняка тоже с подарками по заказу. Вот же сволочь, тварь. Из кабинета вышла худенькая девушка, очень болезненно выглядящая. Руки ее мелко тряслись. Наркоманка, сразу понятно. Что же с нее взял этот мудак? Тем временем в кабинет зашел средних лет не высоконький мужчина с большой коробкой. Интересно, что там. Я вздохнул — я следующий. На всех лицах сидящих здесь людей было написано такое уныние, что создавалось впечатление, что мы в морге, по меньшей мере, в ожидании печальных вестей. Мужчина вышел без коробки, с алым румянцем на щеках. Все вздрогнули и с облегчением вздохнули, потому что шел я за ним, а не они. Очередь здесь – самая лучшая очередь в мире. Ни ругани, ни толкотни, ни криков «куда пшел!». Все тихие, пропускают вперед, кажется, даже могут заплатить, чтобы ты пошел перед ними. Мысленно собираюсь и вхожу. Куратор сидит за своим письменным столом, сложив жирные ручки перед собой. При моем появлении он расцветает:
— Тима.
— Здравствуйте, Карл Петрович, — стараюсь, чтобы это выглядело искренне, хотя внутри меня воротит.
Кладу перед мужчиной коробочку. Он мерзко улыбается:
— Я думал, ты придешь ко мне, даже ключи от квартирки у друга взял.
Меня передергивает. Что мне ему ответить? Что я лучше застрелюсь? Молчу, глядя на свои кроссовки.
— Не нравлюсь, значит? – в его голосе опасные нотки. Продолжаю разглядывать обувь, горло будто перехватило. – Хорошо, сучонок. Я сделаю так, что понравлюсь тебе. У тебя много свободного времени?
Поднимаю голову в недоумении.
— Назначаю тебе двадцать часов общественных работ в неделю. С записью в дело.
Я слабо охнул. У меня работа занимает все свободное время, когда мне отрабатывать? В выходные? Спорить не имеет смысла. Я сжимаю зубы, потому что из меня рвутся ругательства.
— Ты понял, Тимур? – он потирает руки. – Понял? Подойдешь с этим в пятый кабинет, тебе выдадут направление.
Он протягивает мне бумажку, на которой написано какое-то предложение, но эти каракули я ни в жизни не разберу.
— Свободен.
Вылетаю пулей, на лицах сидящих в коридоре сочувствие. Плетусь в пятый кабинет. Перед ним три человека, узнаю в одном из них мужчину с большой коробкой. Он устало кивает мне.
Мне дают направление на работы в общественный парк. Не знаю, хорошо это или нет. Наверное, не очень, потому что зима все-таки, холодина жуткая. Что там делать можно? Копаться в промерзшей земле? Ладно, на выходных узнаем. Вечером я иду к Алику, рассказываю обо всем, он настроен оптимистично, говорит, что прорвемся. Хочется верить.
***
До Нового года пять дней. Я уже давно вышел из возраста, когда меня это радовало. Для меня это обычный день, как и все остальные. Алик уже придумал целую программу. Потащит меня к своим друзьям, будем запускать фейерверк и переодеваться в Деда Мороза. Очень по-взрослому. Одно хорошо, что у следующего месяца десять дней выходных. Лучше не придумаешь. Не будет ни работы, ни подъемов в семь утра. Общественные нагрузки от куратора, соответственно, тоже снимаются.
На работе было тихо с утра. Джемы не было почему-то, как и Вики. Катя откровенно скучала за стойкой, переставляя игрушечную елку туда-сюда. Я не стал светиться в коридоре из-за постыдной боязни встретить Владлена. Кто его знает, как он теперь будет относиться ко мне. Надеюсь, будет, как и прежде делать вид, что меня нет. Внутри было неспокойно. Нехорошо я поступил, сам не знал зачем. Очень хотелось все исправить, но я был уверен, что юноша теперь пошлет меня не в самых литературных выражениях. Ожидал, что мне станет легче, но рядом с сердцем лишь тянуло. Я был готов и дальше терпеть все это, если бы у меня была надежда, что Владлен когда-нибудь снова обратит на меня внимание.
— Эй, уборщик, — я поднимаю голову. В проеме стоит Вика. – Тебя зовут…
— У меня вообще-то имя есть, — бурчу я, но затыкаюсь, когда узнаю, кто меня зовет.
Угадайте с трех раз. Скребусь в кабинет и слышу разрешение зайти. Сразу замираю у дверей, видя это безобразие. На полу лежит картридж от принтера, а вокруг все забрызгано краской из него. Владлен раздражен:
— Что встал? Убирай.
Бреду за тряпкой и чистящими средствами. Интересно, это он специально или все-таки для меня? Думаю, скоро это прояснится. Стараюсь быть незаметным, вытираю чернила, но часть их успела закапать стены и мебель. Второе поправимо, возможно поможет растворитель, а стены уже не ототрешь, только испортишь краску. Кстати, аквариум у него шикарный, еще больше предыдущего.
— Ты пошевелиться можешь? – интересуется он, складывая руки на груди.
— Тут нужно аккуратно, — спокойно отвечаю я. – Как могу.
— Как можешь? А ты пересиль себя и действуй быстрее. Меня раздражает твое присутствие.
— Не смотри на меня, — посоветовал я.
Владлен бы ответил мне что-нибудь, но сотовый на столе завибрировал и он, сверкая глазами, взял трубку. Не повезло собеседнику. Хоть юноша и говорил по-английски, которого я почти не знал, я слышал его недовольный тон. Пока он разносил несчастного человека, мне удалось закончить с полом, и я разглядывал стены, думая, что с ними можно придумать. Темные пятнышки очень выделялись на светлом фоне.
— Ты уснул? Ну, сколько можно? – новая волна раздражения. И чем я ему так мешаю?
— Я думаю, — говорю я выдержанно.
— А ты умеешь? – саркастически. – Вот уж не знал.
— Теперь знаешь. Представь себе, мозги у меня есть.
— Только ты ими не пользуешься.
Он сегодня вознамерился меня достать? Что у нас за перепалка как в детском саду? Ладно, лучше всего будет, если я промолчу. Отчистить пятна можно попробовать растворителем для краски. Я намочил кончик тряпки и протер. Не вышло, только сделал пятно больше, к тому же опять этот противный запах.
— А говоришь, мозги есть. Ты мне стену испортил.
Ну, отчасти он прав. Правда, технически, он ее сам испортил, а я лишь увеличил пятно. Но кого это волнует? Встаю и смотрю на него:
— Я перекрашу.
— Конечно, — он кивает, – за свои деньги и на новогодних праздниках.
Вот тварь. Еще и смотрит с пытливым любопытством за моим выражением лица. С легкостью сохраняю его. Думаю, на пару банок краски мне хватит. Собираю свои вещи и выхожу, не удержавшись, громко хлопаю дверью. Все-таки он специально уронил картридж или нет? Вроде бы он рядом с принтером, если бы Владлен хотел насолить, то сделал это в другом конце комнаты, там ущерб был бы значительнее.
Появившаяся Джема отправляет меня разгребать завалы в кладовой. Почему-то именно туда скидывают пустые коробки и другой неорганический мусор. Это занимает у меня часа три.
Больше меня особо не трогают, спокойно дорабатываю и даже почти вовремя ухожу домой.
***
Оказывается, сегодня корпоратив. А меня никто не пригласил. Конечно, я же низший слой, ну куда мне? Но внутри себя я ощутил обиду.
Джема даже нарядилась. В блестящий костюм из люрекса, который плотно облегает все ее нескромные формы. Похожа она на большую докторскую колбасу. Но Вика и Катя ее превзошли. Они надели костюмы снегурочек, которые могут продавать только в секс-шопе. Коротенькие красные топики с белой меховой оторочкой, такие же юбочки, чулки в крупную сетку. Дополнено это было лаковыми черными сапогами на высоком каблуке. Все ловили свои челюсти и смотрели им в след.
Первую половину дня было спокойно. Меня никто не трогал, я помыл туалеты и решал кроссворд. Потом все сотрудники зашевелились, собрались в конференц-зале. Джема с грустью глянула на меня, но ничего не сказала. У меня закралось подозрение, что тут кто-то очень главный постарался, чтобы меня не пригласили. Интересно, а других пригласили уборщиков? Я тихо прошмыгнул к выходу и спустился на этаж ниже. Конечно, собрались все, кроме меня. Вот вам и демократия. Спасибо, блин. Не то, что мне очень хотелось, просто неприятно быть изгоем.
Я вернулся к кроссворду, мне удалось отгадать три слова, когда передо мной возник Владлен. Собственной персоной. Едва он произнес первые слова, как я ощутил запах алкоголя, исходящий от него:
— Что я вижу, неужели ты можешь отгадать хоть слово?
Не собираюсь я ему отвечать, спокойно сижу, раздумывая над очередным вопросом.
— Будешь играть в молчанку? – юноша разглядывает меня. Какой догадливый. – Я уезжаю в командировку, поэтому с завтрашнего дня ты можешь заняться покраской моего кабинета.
Ура. Словами не передать, как я счастлив. Владлен разворачивается и уходит, слышу его смех в коридоре и вторящий ему смех секретарш. И что он, собственно, приходил? А, машу на него рукой и до вечера отгадываю весь кроссворд, а потом до самой ночи убираю последствия корпоратива.
Глава 7. Новый год
Алик уломал меня встретить с ним Новый год. У меня, конечно же, были наполеоновские планы. Даже купил ананасовый сок и шоколадное драже. Собирался подмазаться к дяде Феде, а то наши с ним отношения заметно охладели, и в час ночи я точно собирался спать. Но друг вытащил меня из дому в восемь вечера, потянул к себе на квартиру, где уже собралось немного народу. Хорошо, что мне пришла в голову идея по пути зайти в магазинчик, а то неудобно с пустыми руками, хоть я и не пью. Удивительно, как столько людей могло помещаться в такой маленькой квартирке. Все веселились, кто-то травил анекдоты, кто-то с интересом смотрел телевизор, кто-то прямо тут же танцевал под музыку из старого приемника.
Мы с Аликом сидели на кухне, прихватив пару бутербродов. Друг курил, пил пиво, а я ограничился колой. Мы лениво болтали и не заметили, как на часах стукнуло одиннадцать.
— Час до нового года! – заорал кто-то, все дружно зааплодировали.
— Вот, уже и год прошел, — грустно сказал Алик.
Я потрепал его по голове. Да, год был не самым лучшим. Много нерешенного осталось. Чертов Карл Петрович, ненормальный Владлен, о котором я пытаюсь не думать, и у меня это не получается. Я покрасил его кабинет, покормил рыбок и был спокоен. Не знаю, когда он вернется, может еще зайти набросать корму этим тварям? Какие же у нас сложные, непонятные отношения… Как меня угораздило устроиться на работу именно в ту компанию, где работал он? Вот же, судьба, блин.
У Алика зазвонил сотовый, отвлекая меня от раздумий. Друг ответил, и глаза его загорелись. Сказав «спасибо, сейчас будем», он посмотрел на меня сияющими глазами:
— Тимка! Сейчас мы пойдем в самый крутой клуб в городе!
Не то, чтобы я обрадовался. Мне не хотелось куда-нибудь идти, а уж тем более в толпу шикарно одетых молодых людей с шикарными тачками и шикарными подружками с пятым размером. Было просто хорошо с Аликом, здесь на кухне, когда за стеной раздавались крики, шум, гам, когда сквозило из форточки со страшной силой, когда в туалет попасть было невозможно. Увидев помрачневшую мордашку, я покачал головой. Не могу я его обижать, он мне и так помог. Я кивнул, Алик схватил меня за руку и потянул на улицу, на ходу застегивая куртку. Идти было далековато, минут сорок, но с энтузиазмом друга можно и горы свернуть. Оказывается, он давно хотел попасть в этот клуб, там работал его друг из интерната, и только сейчас он позвонил. Народу набралось немного, поэтому он уговорил охранников, и нас пустят. Не выдержав, Алик поймал попутку, и нас довезли за десять минут.
На счет самого крутого клуба в городе, друг явно погорячился. Самый обычный. Но глаза Алика так сверкали, что я изобразил счастливую улыбку. Нас и правда пропустили на входе, и мы оказались в темном помещении, где грохотала музыка. Везде были развешаны гирлянды, они переливались и сияли. Елки у них почему-то стояли наверху, прилепленные кое-как к потолку.
Как-то получилось, что Алик исчез из моего поля зрения, побежав то ли к другу, то ли в туалет. Я изучил меню и понял, что мне тут по карману только стакан воды. Его я и заказал. Было неуютно. Ну, зачем я позволил себя привести сюда? Сидели бы сейчас на привычной потрепанной кухоньке, болтали… А тут так шумно, что даже бармен расслышал мой заказ лишь с пятого раза. Хотя, наверное, просто воду тут не часто заказывали.
— Минуточку внимания, уважаемые гости! – на сцену вышел ведущий. Музыка смолкла. – Осталось пять минут до Нового года! Сейчас мы посмотрим обращение президента, а потом всех прошу на улицу – праздничный фейерверк.
Все присутствующие с интересом уставились на плазменные экранчики, развешанные повсюду. Я даже не стал слушать этого козла, который по ошибке правит нашей страной. В тюрьме я насмотрелся на вопиющее беззаконие, на беспредел и поэтому не верил во власть.
На экране появились куранты. Жалко, что Алика нет. После двенадцатого удара все закричали «ура», бросились целоваться. Меня кто-то похлопал по плечу, и я поздравил его в ответ. Постепенно в зале стало пусто, я сидел за стойкой в полном одиночестве, даже бармен убежал смотреть на фейерверк. Стало очень тоскливо. Дурацкий новый год. Не нужно было идти сюда. Здесь не мое место. Я здесь чужой. Вдруг я почувствовал чьи-то руки на талии, обернулся и увидел Владлена. Он же в командировке? Разве нет? Уже вернулся? Сердце жалобно сжалось и рухнуло куда-то вниз. Юноша довольно улыбался мне. Я понял, что он снова пьян. По лихорадочно горевшим щекам, по блестящим светлым глазам.
— Я и не думал, что встречу тебя здесь, — проговорил он мне на ухо, убирая руки с моей талии. От него так приятно пахло…
— Ну, меня сюда друг притащил.
— А как же твой парень? – он усмехнулся и сел на стул рядом.
— Он занят, — буркнул я. Черт, ну зачем я тогда соврал про парня?
— Занят на Новый год? И не может его провести с тобой?
— Да, — я отвернулся. Не собираюсь я ему что-то объяснять, потому что сам ничего не понимаю.
— Я бы не оставил тебя одного, — прибавил зачем-то Владлен, подзывая появившегося бармена.
— Ага, ты бы трахнул меня в туалете, а потом заплатил?
— А что тебе больше понравилось?
— Те дни, когда тебя не было в городе.
Он тяжко вздохнул, сделал глоток из стакана, который перед ним поставили, а потом резко развернулся ко мне:
— У тебя точно есть парень?
Отступать мне было некуда. Не хотелось выглядеть вруном, хотя я им и так был. Я твердо кивнул. Он снова вздохнул и сказал:
— Ладно. Но здесь-то его нет. Потанцуем?
— Ты с ума сошел? – я даже покраснел. Не буду я танцевать с ним на виду у всех! И вообще, я не танцую! Особенно с парнями, особенно с теми, с кем спал!
— Знаешь, я будто сошел с ума, когда ты появился в моей жизни, — прошептал он мне прямо на ухо, потому что музыка набирала обороты. А потом просто стряхнул меня со стула, прижал к себе и потащил на танцпол. Мои попытки вырваться он пресекал, лишь сильнее прижимая меня к себе.
— Я ненавижу тебя! – зашипел я, но это лишь развеселило его.
Стоило нам появиться на танцполе, как быстрая музыка сменилась медленной мелодией. Я чертыхнулся. Владлен нахально притянул меня к себе, обнял, и уткнулся лицом в мои волосы. Это он так представляет танец? Обязательно меня так тискать? Так откровенно этим наслаждаться?
— Расслабься ты, дурачок, — он склонился к моему лицу и чмокнул в губы. – Парень сильно разозлится, если узнает, что ты ему изменишь?
Меня словно окатили ледяной водой. Я поддался Владлену. Опять. Попал под его обаяние, позволил увести себя танцевать. Но секса не будет. Я не игрушка. Я устал ей быть. Я столько от этого убегал, чтобы к этому вернуться? Нет. Я окаменел, Владлен поняв, что сказал не то, отстранился:
— А если ты не будешь для меня просто развлечением? – вдруг серьезно спросил он.
— Я всегда буду для тебя способом приятно провести время. Ты сам так сказал, нас разделяет очень многое.
Говорить было тяжело. Музыка громыхала, как раскаты грома.
— Ты превратил мою жизнь в школе в ад, — глядя мне прямо в глаза, говорит он, сжимая мои плечи.
Я не хочу, чтобы он убирал руки, не хочу уходить, но знаю, что ничего хорошего не выйдет. Моя жизнь тоже была адом, только после школы. Со стороны равновесия плохого и хорошего во вселенной, я уже сполна расплатился. Но Владлену этого же не объяснишь.
— И ты делаешь тоже самое для меня сейчас?
— Да, делаю, — согласился он.
Конечно, и будет делать, потому что не может простить. Интересно, а чего он добивается? В могилу меня свести? Мне и без него тяжело. Меня охватила злость. Я дернулся, вырвался из его рук и схватил его за воротник:
— Ненавижу тебя! Запомни это раз и навсегда. Ты для меня ничего не значишь, можешь упиваться своим превосходством сколько угодно, но тебе меня не сломать.
И я ударил его. В живот, кулаком, с размаху. Он даже не попытался избежать этого, хотя я видел, как успели сжаться его кулаки. Не смотря на то, что он был пьян, у него была отличная реакция. Юноша осмысливал мои слова, пережидал боль от удара, а затем засмеялся. Мне его смех очень не понравился. Нехороший, опасный. Почему у меня такое ощущение, что я подписал себе смертный приговор? Что я творю постоянно? Не нужно злить зверя, а я делаю это, еще и дразню его, стоя рядом с его острыми зубами.
— Мне не нужно ломать тебя, ты, идиот несчастный, тебя уже жизнь сломала. Скажи мне лучше, как в тюрьме приходится педикам?
От его проницательности стало противно. Я замахнулся снова, но он легко удержал мой кулак. Больно сжал запястье, приблизился и пообещал:
— То, что было раньше, тебе покажется цветочками. Хочешь узнать, как я могу сломать? Узнаешь.
Владлен оттолкнул меня со всем возможным отвращением и ушел. Я стоял один на танцполе и едва дышал. Вокруг меня образовалось пустое кольцо, люди обходили меня, смотрели с недоумением. Вдруг чья-то рука опустилась мне на плечо, я резко развернулся. Алик. Друг был бледен, без слов взял меня под руку и потащил к выходу. Мы взяли куртки из гардероба, я попробовал что-нибудь узнать, но он упорно молчал. Лишь когда мы отошли квартала на три, Алик толкнул меня в подворотню, где уныло завывал ветер, и без обидняков спросил:
— Ты, оказывается, гей?
— Алик, я…
Мне стало очень страшно, что я могу потерять единственного друга, я должен ему все объяснить, но он не дал мне этого:
— Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться для меня? Нас выгнали из клуба! И мой друг больше не хочет со мной разговаривать.
— Нас не поэтому выгнали из клуба, — тихо прошептал я.
— Да? И почему же? – откуда эта язвительность, которую я никогда в нем не замечал? – Потому что ты стал приставать к тому парню?
— Нет! – воскликнул я. – Это мой шеф.
— Шеф? Ты приставал к шефу? – Алик опешил. – Ты же не пьешь.
— Черт, да все не так. Это долго рассказывать.
— Я не тороплюсь, — сухо заметил он.
Ладно, плевать, что на улице не май месяц. Я коротко обрисовал ему ситуацию, начиная со школы, как я изводил Владлена, как потом по глупости попал в тюрьму, как потом не мог устроиться на работу, как потом он стал моим начальником и все, что было дальше, опуская ненужные интимные подробности. Как я ни старался, рассказ вышел у меня минут на тридцать. Я весь продрог, Алик тоже, но не шевелился.
— Хм, тебя послушать, так он еще во всем и виноват.
— Нет, но…
— Тимур, ты, правда, издевался над ним? – в его глазах было столько недовольства, столько разочарования, что у меня выступили слезы на глазах.
Как ему объяснить, что это было давно? Я уже сто раз раскаялся. Получил ответ от жизни. Я бы все поменял, если бы мог. Как до него донести, что это не совсем моя вина. Что из такой семьи как моя прямиком попадают на нары. Я не знаю, зачем я изводил Владлена и остальных. Не знаю! Из-за собственной неполноценности, наверное…
— Надо мной тоже издевались в приюте, — глухо произнес Алик, не глядя на меня. – Я ненавидел их. И не думал, что ты такой же. Я не хочу тебя больше видеть. А я еще идиот, пригласил тебя в клуб.
Он развернулся и быстро скрылся за ближайшим домом. Внутри меня была зияющая рана, которая теперь не скоро затянется. Нельзя привязываться к людям, я же знал.
***
Первого числа меня вызвали на работу. Почему я не удивлен? Заставили все убирать, хотя особой надобности в этом не было. Но я даже был рад работе. Замечательный у меня новый год получился. Окончательно довел Владлена, поссорился с единственным другом. Хотя, наверное, не поссорился, а потерял его навсегда. Я вытирал пыль на всех встречающихся мне поверхностях, пылесосил, мыл полы, выносил разный мелкий мусор. Все равно не справился за день, пришлось выходить еще завтра и послезавтра.
Третьего числа пришла Джема. Она была холодна и сдержана со мной. Приказала составить список того, что у меня осталось от моющих средств, и сказала, что каждый вечер я должен отсчитываться перед ней. Меня подозревали в краже. Это было уже серьезно.
***
Два дня мне дали передышку. За это время я попробовал встретиться с Аликом, но мне все время говорили, что его нет дома. А потом снова вызвали на работу. Что бы вы думали, трубу прорвало.
Про себя матерясь, я убирал все, догадываясь, чьих это рук дело.
Когда я вернулся в коммуналку, то был удивлен. Отключили воду, отопление и газ. По крайней мере, свет остался, но от него толку было мало. В целях согревания, почти все мои соседи напились и устроили шумную потасовку, кто-то вызвал полицию. Меня спасло лишь то, что от меня не пахло спиртным.
Вечером ко мне в комнату прошмыгнул дядя Федя, непривычно безрадостный, сосредоточенный. Я был удивлен ему, но жутко устал и не хотел ни с кем разговаривать. Старик остался стоять, кутаясь в потрепанное пальто.
— Знаешь, Тимур, ты же хороший мальчик, что ты такого натворил?
— О чем вы? – совершенно не понял я.
— Воду, отопление и газ отключили из-за тебя, сказали, что завтра еще и света не будет.
— Кто сказал? Зачем? – я не поверил.
— Ты кому-то перешел дорогу, кому-то очень влиятельному. Мы не хотим проблем, будет лучше, если ты съедешь.
— Но куда мне съехать, дядя Федя? – я подскочил в ужасе на кровати. – У меня и денег-то нет!
— Это не наши проблемы, но если ты останешься, то тебя сживут.
Старик посмотрел на меня с укором и ушел.
Вот я попал… Неужели это дело рук Владлена? Но он не может, чем виноваты другие? Как быть?.. Я подскочил и выбежал на улицу. Одеваться мне было не нужно, потому что я и так сидел одетый, в комнате было очень холодно. В ванной даже вода замерзла. Я бежал и немного согрелся, пока не оказался у дома Алика. Я был настроен решительно, требовательно звонил в дверь, пока не появился знакомый мне мужик, сосед друга.
— Где Алик? – спросил я. Не уйду, пока его не увижу.
— Алик в ментуре уже несколько дней.
Я чуть не упал.
— Как? – севшим голосом спросил я.
— Просто пришли и взяли его. Он сам не понял…
Кубарем я скатился с лестницы. Мое сердце бешено билось. Я знаю, кто во всем виноват. Это мог сделать только Владлен. Но Алик-то при чем? О, я чуть не застонал, он мог подумать, что это мой парень. Я не знал, что делать, был подавлен и испуган. Мне было страшно. Я чувствовал свое бессилие, и от этого было тошно. Чего он добивается?
Я слонялся бестолково по улицам, замерз, сопли текли рекой, и я не мог решиться. Потом все же понял, что выбора у меня нет. Добрался до дома Владлена и набрал номер его квартиры на домофоне. Дверь мне сразу открыли, не задавая ни вопроса. Бледный, еле стоящий на ногах от переживаний, я поднялся к нему на этаж. Дверь в квартиру была распахнута, свет опять горел везде. Я, не раздеваясь, прошел по всем комнатам и обнаружил юношу, развалившимся в кресле в гостиной. Перед ним было ведерко со льдом, в котором плавала бутылка с шампанским, а в руках бокал. Он жестко усмехнулся, увидев меня. У меня защемило сердце. Знаете, это так ужасно, когда человек так много значит для тебя и в то же время настолько далек. Мне не достучаться до него, я понял это в ту же секунду, едва переступил порог.
— Нам нужно поговорить, — как можно спокойнее начал я, собираясь сесть на кресло напротив него, но вспыхнувший взгляд меня остановил.
— Не смей садиться без моего разрешения, — прошипел он хищно. А дышать можно? – О чем говорить? Все и так понятно.
— Отпусти Алика, верни тепло и воду в коммуналку, пожалуйста.
— С чего это вдруг?
— Они не виноваты, это наши с тобой споры.
— Споры? – он хмыкнул и сделал глоток из бокала. – Ты так это называешь?
Я вздохнул. Он будет при<