Говоря об идейном содержании «Сказок» Салтыкова-Щедрина, нужно отметить, что многие талантливые писатели XX века (Булгаков, Платонов, Гроссман и др.) как раз и показали в своих произведениях, что происходит, когда человек нарушает вечные законы развития природы, общества. Мы можем сказать, что литература XX века, испытавшего потрясения социальных революций, полемизирует с литературой второй половины XIX века, в том числе с творчеством Салтыкова-Щедрина. События начала XX века привели мыслящую интеллигенцию к разочарованию в народе, в то время как «мысль народная» в XIX веке была определяющей у многих русских писателей. Но тем богаче наше литературное наследие, что в нем есть разные точки зрения на пути развития общества.
СКАЗКИ В ТВОРЧЕСТВЕ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Сказки подводят итог всему сатирическому творчеству Салтыкова-Щедрина. В сказках показаны все стороны общественной и политической жизни России 60—80-х годов ХГХ века. Салтыков-Щедрин разоблачал со-
циальное неравенство, произвол самодержавия, жестокую эксплуатацию народа. Эти темы отражены в сказках «Медведь на воеводстве», «Орел-меценат», «Бедный волк», «Дикий помещик», «Соседи», «Ворон-челобитчик» и других. Возмущаясь эгоизмом и жестокостью угнетателей, Салтыков-Щедрин с теплотой и любовью относится к народу. В то же время он осуждает его покорность, наивную веру в то, что можно найти правду и защиту у власти (сказки «Коняга», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Путем-дорогою», «Деревенский пожар», «Праздный разговор» и другие). Салтыков-Щедрин клеймит позором и либералов, которые отвлекают народ от борьбы пустыми разглагольствованиями. Автор осуждает шкурную обывательскую мудрость «вяленых вобл» и пескарей, выпрашивание подачек самоотверженными и здравомыслящими зайцами. Салтыков-Щедрин верил в социальное равенство, гармонию, во всеобщее счастье. Эти идеи представлены в его сказках. Ярким примером служит сказка «Карась-идеалист». Автор сразу же предупреждает, что все в жизни гораздо сложнее, чем на первый взгляд кажется, всегда найдутся те, которые воспротивятся любой положительной идее. В сказке это отражено в словах: «На то и щука, чтобы карась не дремал». Карась-идеалист выступает в роли проповедника, Он красноречив и убедителен в проповеди братской любви: «Знаешь ли ты, что такое добродетель? — Щука разинула рот от удивления. Машинально потянула она воду и... проглотила карася». Так уж устроены щуки, что они должны есть слабейших. В любом обществе есть сильные — кто ест, и слабые — кого едят. Сказка отразила общественную философию мира угнетателей и угнетенных. Но только ли в то время была актуальна сказка. Мне кажется, она применима и по отношению к современному миру.
В сказках Салтыкова-Щедрина действующими лицами выступают и животные, и птицы, и рыбы, которые поступают как люди. «Пескарь жалования не получает и прислуги не держит», мечтает выиграть двести тысяч. В сказке «Орел-меценат» Орел является царем птиц, но он наделен чертами характера людей, которые выступают мецена-
тами в области просвещения. Орел решил завести при дворе науки и искусства. Однако вскоре ему надоело разыгрывать роль мецената: он уничтожил соловья-поэта, надел кандалы на ученого дятла и заточил его в дупло, разорил ворон. Начались «розыски, следствия, судбища», наступил «мрак невежества». Писатель показал в этой сказке несовместимость царизма с наукой, просвещением и искусством, сделал вывод о том, что «орлы для просвещения вредны».
Премудрый пескарь воплотил в себе черты характера типичного обывателя, который вечно чего-то боится. Пескарь всю жизнь боялся, что его съест щука, поэтому сто лет просидел в своей норе подальше от опасности. Пескарь «жил-дрожал, и умирал-дрожал». Но даже он в конце жизни задумался о своем существовании. Пескарь перед смертью пытается осмыслить: чего же ради всю жизнь он дрожал и прятался? «Какие были у него радости? Кого он" утешил? Кто об его существовании вспомнит?». Салтыков-Щедрин так излагает мораль сказки: «Неправильно полагают те, кто думают, что лишь те пескари могут считаться достойными гражданами и, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пескари. Никому от них ни тепло, ни холодно.,, живут, даром место занимают да корм едят».
В сказке «Медведь на воеводстве» высмеиваются царь, министры и губернаторы. Три Топтыгина последовательно сменяют друг друга на воеводстве, куда послал их лев с целью «усмирения внутренних супостатов». Первый занимался мелкими «срамными злодеяниями», второй —г- крупными «блестящими». Но после того как задрал у крестьянина лошадь, корову и пару овец, мужики его убили. Третий Топтыгин был самым кровожадным, но действовал осторожнее других. Долгие годы он забирал у крестьян мед, кур, поросят. В конце концов терпение мужиков лопнуло и Топтыгина посадили на рогатину. Салтыков-Щедрин показывает, что причина нищеты и бесправия народа не только в злоупотреблении властью, но и в самом характере самодержавной системы. Порочна вся система и требуется ее свержение — в этом заключается идея сказки.
Если министры, чиновники и другие представители власти выступают в роли хищников (медведь, орел), то простой труженик, который влачит свою жалкое существование, сравнивается с лошадью. «Сытые пустоплясы» рассуждают о причинах бессмертия Коняги. Один предполагает, что Коняга силен тем, что в нем от постоянной работы «здравого смысла много накопилось», другой видит в Коняге «жизнь духа и дух жизни», третий утверждает, что Коняге «труд дает.... душевное равновесие», четвертый, что просто Коняга привык к участи своей и нуждается только в кнуте. Коняга работает, «пустоплясы» покрикивают: «Н-но, каторжный, н-но!»
Не всегда Салтыков-Щедрин изображает людей в образе животных, часто помещик выступает помещиком, мужик играет роль мужика. В сказке «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» главными героями являются мужик и два генерала-бездельника. Два совершенно беспомощных генерала чудом попали на необитаемый остров, причем попали туда прямо из постели — в ночных рубашках и с орденами на шее. Генералы чуть не съедают друг друга, потому что не могут не только поймать рыбу или дичь, но и сорвать плод с дерева, Чтобы не пропасть с голоду, они решают поискать мужика. И он тут же находится: сидел под деревом и отлынивал от работы. «Громадный мужчина» оказывается на все руки мастером. Он и яблок с дерева достал, и "картофель из земли выкопал, и силок приготовил для рябчиков из собственных волос, и огонь добыл, и провизии наготовил, и пуха лебяжьего набрал. И что же? Генералам дал по десятку яблок, а себе одно взял — «кислое». Даже веревку свил, чтобы ею же его генералы к дереву привязали. Да еще готов был «генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не брезговали». Сколько генералы ни ругают мужика за тунеядство, а мужик «все гребет да гребет, да кормит генералов селедками». Автор показывает пассивность мужика, его рабскую психологию, готовность терпеть и кормить генералов, которые его же обирают.
Сказки Салтыкова-Щедрина не потеряли актуальности и в наше время. И сейчас мож-
но встретить карасей, которых едят щуки, мужиков, которые кормят генералов, вяленых вобл и других персонажей сказок этого писателя.
САТИРА КАК ТВОРЧЕСКИЙ ПРИНЦИП
ТВОРЧЕСТВА М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Сатира — основной творческий принцип Салтыкова-Щедрина. «Сказки» созданы в последние годы жизни писателя (1883—1886) и предстают перед нами неким итогом работы Салтыкова-Щедрина в литературе. И по богатству художественных приемов, и по идейной значимости, и по разнообразию воссозданных социальных типов эта книга в полной мере может считаться художественным синтезом всего творчества писателя.
Адресовав «Сказки» «для детей изрядного возраста», Щедрин сразу же вводит читателя в особую атмосферу своей книги. На этих страницах к «детям изрядного возраста», то есть ко взрослым, сохранившим наивные иллюзии прекраснодушного юношества, обращаются сурово. Им не сочувствуют — их умно и зло высмеивают; розовые очки, охраняющие их нежные глаза от суровой действительности, безжалостно разбивают.
Сатира Салтыкова-Щедрина — особое явление в русской литературе. Смех органически присущ нашей культуре. И если Пушкин мог с полным правом сказать:
От ямщика до первого поэта
Мы все поем уныло.
Грустный вой — песнь русская, — то с неменьшими основаниями можно говорить о смехе: так же, как и грусть, он свойствен всем — «от ямщика до первого поэта». Перу Пушкина принадлежат добрые шутки и резкие эпиграммы; то веселостью, то мрачной иронией блещет желчный Лермонтов; неразрывно слиты смех и слезы в творчестве великого печальника и сатирика Гоголя; смешные, хоть и не всегда симпатичные уродцы сходят со страниц Островского... И русский фольклор насыщен смехом: от шуток-
прибауток до целостной системы смехово-го мира, глубочайший анализ которого дан Д. С. Лихачевым в книге «Смеховая культура Древней Руси». Литераторы, принадлежавшие к лагерю революционеров-демократов, культивировали в своем творчестве особую смеховую культуру: они отдавали приоритет сатире, призывали высмеивать и бичевать пороки общества, «язвы современной жизни».
Творчество Салтыкова-Щедрина можно с полным правом назвать высшим достижением социальной сатиры 60—80-х годов, квинтэссенцией сатирического направления натуральной школы. Ближайшим предшественником Щедрина не без основания принято считать Гоголя, создавшего сатирико-философскую картину современного мира. Однако и от этого ближайшего предшественника Щедрин бесконечно далек, ибо ставит перед собой принципиально иную творческую задачу: выследить, разоблачить и уничтожить.
В. Г. Белинский, рассуждая о творчестве Гоголя, определял его юмор как «...спокойный в своем негодовании, добродушный в своем лукавстве», сравнивая с иным «грозным и открытым, желчным, ядовитым, беспощадным». Эта вторая характеристика глубоко раскрывает сущность сатиры Щедрина. Замечательным подтверждением выглядит такая запись И. С. Тургенева: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то страшное в этом смехе. Публика, смеясь, в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое». Таким образом, для Гоголя смех был путем к нравственному исправлению людей, к возрождению истинной духовности. Салтыков-Щедрин видел назначение сатиры в ином: она призвана возбуждать негодование, формировать активных борцов с рабством и деспотизмом. Не к исцелению России стремился Щедрин, но к полной гибели существующей социально-государственной системы и построению на ее месте новой (обратите внимание, как близки его цели «базаровским» нигилистическим идеям!).
Форма сказки дала Щедрину возможность открыто высказываться по волнующим его и его соратников проблемам. И, обращаясь к фольклору, писатель стремится сохранить его жанровые и художественные осо-
бенности, с их помощью привлечь внимание читателя к основной проблеме своего произведения.
«Сказки» Салтыкова-Щедрина по жанровой природе представляют собой некий сплав двух различных жанров фольклорной и авторской литературы: сказки и басни. Свободная форма изложения, волшебные превращения, место и время действия, определяемые как «в некотором царстве» и «некогда», — все это заимствовано писателем у жанра сказки. Однако герои Щедрина вовсе не сказочные — это аллегории, сатирические маски басен, где волк, заяц, медведь, орел, ворона и другие звери, птицы и рыбы явственно принадлежат отнюдь не к животному миру. Следуя традициям Крылова, Щедрин не произвольно надевает на своих персонажей те или иные маски, но стремится «воздать каждому по заслугам»: в его сказках в каждой личине сконцентрированы характерные черты, точно определяющие в своем единстве распространенный социальный или человеческий тип.
Вспомним, например, сказку «Самоотверженный заяц». Там «играют» все привычные «сказочные» и «бытовые» черты персонажей. Волк и заяц не только символизируют охотника и жертву: волк кровожаден, силен, деспотичен, зол; заяц — труслив, малодушен, слаб. Но эти образы наполнены злободневным социальным содержанием. Волк наслаждается положением властителя, деспота: «За то, что с первого моего слова не остановился, вот тебе мое решение: приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания. А так как теперь и я сыт, и волчиха моя сыта, и запасу у нас еще дней на пять хватит, то сиди ты вот под этим кустом и жди очереди. А может быть... ха-ха... я тебя и помилую». Посмотрите, этот волк не просто пользуется правом сильного: в его образе воплощены черты представителей власти всех уровней — от жандармского «хватать и не пущать!» до судейского, губернаторского и т. д. манипулирования законом, Вся волчья семья живет по «волчьим» законам: и волчата играют с жертвой, и волчиха, готовая зайца сожрать, его по-своему жалеет (как тут не вспомнить грибоедовское: «По-христиански, так он жалости достоин»!). Однако у автора вовсе не вызывает сочувствия заяц: ведь он
тоже живет по волчьим законам, безропотно отправляется волку в пасть! Щедринский заяц не просто труслив и беспомощен, он малодушен, он заранее отказывается от сопротивления, облегчая волку решение «продовольственной проблемы». И здесь авторская ирония переходит в едкий сарказм, в глубокое презрение к психологии раба.
Злое, гневное осмеяние рабской психологии — одна из основных задач сказок Щедрина. Он не только констатирует эти особенности русского народа — его долготерпение, безответность, не только с тревогой ищет их истоки и пределы, как свойственно было Некрасову. Салтыков-Щедрин безжалостно обличает, едко высмеивает, бичует, ибо видит именно здесь главную беду времени. Сказки — жанр, доступный народу и любимый им. И именно сатирическая сказка, считал Щедрин, быстрее и эффективнее всего дойдет до народа. Маски животных нужны сатирику не только как аллегория.
М. Горячкина справедливо отмечает: «Щедрин в сказках не только идет по линии наделения животного чертами представителя того или иного класса, той или иной политической партии, но и по линии низведения человека, олицетворяющего враждебную народу силу, до положения хищного животного». К этой мысли сам Щедрин старательно подводит читателя: «...Будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он — птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению». Это отрывок из сказки «Орел-меценат», в которой особенно отчетливо звучит еще одна важная для Салтыкова-Щедрина мысль. Обратите внимание: автор делает все для деромантизации, депоэти-зации привычных образов. «Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И стать у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами... И теперь я думаю об орлах так: "Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны... А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют"».
Для чего потребовалось сатирику это раз
венчание привычно романтических образов?
Он считает пагубным само восхищение хищ
ником, пусть даже хищной птицей. Разуме
ется, поэты в образе орла романтизировали
не пожирателя мышей; они создали символ
гордого одиночества, мощи, тяги к свободе
и т. д. Но при всем том орел не переставал
быть плотоядным и все так же, говоря слова
ми Пушкина, «кровавую пищу клевал». Вот
поэтому-то и возмущает Щедрина любование
хищником. Ореолом романтических черт
овеян убийца — и автор разрушает ореол.
'Бог с ними, с птицами, они «имеют свое оп
равдание, что сама природа устроила их ис
ключительно антивегетарианцами.» Но, ро
мантизируя орла, люди одновременно возвы
шают и себе подобных — совершающих
преступления. Оправдывая орлов, оправ
дывают властителей, сильных мира сего.
И Салтыков-Щедрин саркастически высме
ивает это «вредное заблуждение», не позво
ляя видеть в поработителе героя, «право
имеющего».,
И нельзя не видеть, что это — его решение «наполеоновской темы», что щедринские волк и заяц, орел и мышь, карась и щука иллюстрируют все ту же глобальную, центральную для русской литературы тему, которой Достоевский посвятил «Преступление и наказание»: «Тварь ли я дрожащая или право имею». Показательно, к слову, что Достоевский прибег к «щедринскому» приему, заставив Раскольникова в его теории разделить человечество на «Наполеонов» и «муравейник», то есть на людей и насекомых.
Сказки «о животных» — лишь один тип сказок Щедрина. В сказках.другого типа действуют люди («Дикий помещик», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и др.). Их персонажи не прикрыты масками зверей, рыб и птиц, и,автор использует иные сатирические приемы: гиперболу, гротеск. Герои этих сказок, однако, тоже явлены как маски-символы: автор создает собирательные образы социальных типов. Такие сказки, как «Добродетели и пороки», «Пропала совесть», можно объединить в отдельный цикл аллегорических сказок. Они наполнены большим философским со-
держанием, сказанное в них соотнесено не только с настоящим моментом, но и с вечными вопросами бытия.
СКАЗКИ
М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА КАК ПОЛИТИЧЕСКАЯ САТИРА
Салтыков-Щедрин — один из величайших сатириков мира. Всю свою жизнь он посвятил борьбе за освобождение русского народа, критикуя в своих произведениях самодержавие и крепостничество, а после реформы 1861 года — пережитки крепостного права, оставшиеся в быту и психологии людей. Сатирик критиковал не только деспотизм и эгоизм угнетателей, но и покорность угнетаемых, их долготерпение, рабскую психологию.
Понимая, что революцию может совершить только народ, Салтыков-Щедрин старается разбудить самосознание народа, зовет его на борьбу." Во всем блеске раскрылся талант сатирика в его сказках. Этот жанр позволяет скрыть истинный смысл произведения от цензуры. В сказках Салтыков-Щедрин раскрывает тему эксплуатации народа, дает уничтожающую критику паразитизму дворянства, чиновникам — всем тем, кто живет народным трудом.
В сказке «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» писатель изображает двух генералов, которые попали на необитаемый остров. Два крупных чиновника всю свою жизнь прослужили в регистратуре, которую потом «за ненадобностью упразднили». Попав на остров, генералы-дармоеды чуть не съели друг друга. Не окажись на острове мужика, бездельники так и умерли бы с голоду, хотя на острове было множество плодов, рыбы и всякой живности. Насытившись, генералы вновь приобретают уверенность в себе. «Вишь, как хорошо генералом быть», — говорит один из них.
В этой сказке Салтыков-Щедрин изобличает паразитизм, полную неспособность людей, которые давно отвыкли от труда. Позднее Чехов в пьесе «Вишневый сад» покажет
нам Гаева, зрелого человека, которому старый лакей Фирс надевает штаны. Окажись Гаев на необитаемом острове, он так же, как и генералы, умер бы с голоду. Генералам не приходит в голову, что эксплуатировать мужика — это позорно и безнравственно, они полностью уверены в своем праве, что на них должен кто-то работать.
Сатирик пишет: «Вернувшись обратно в Петербург, генералы денег загребли, но и мужика не забыли: выслали ему рюмку водки да пятак серебра. Веселись, мужичина».
С такой же силой Салтыков-Щедрин разоблачает самодержавие в сказке «Медведь на воеводстве». Лев в свое дальнее воеводство посылает Топтыгиных для усмирения «внутреннего супостата». Под династией Топтыгиных Щедрин подразумевает придворных слуг царя. Три Топтыгина сменяют друг друга на посту в дальнем воеводстве. Первый и второй воеводы занимались разного рода злодеяниями: первый Топтыгин — мелкими (чижика съел), второй — крупными (забрал у крестьян корову, лошадь, двух овец, «за что мужики осерчали и убили его»). Третий же Топтыгин не хотел кровавых злодеяний, он пошел либеральным путем, за что мужики много лет присылали ему то корову, то лошадь, то свинью, но в конце концов, лопнуло терпение мужиков, и они расправились с воеводой. В этой расправе ясно видятся стихийные бунты крестьян против своих угнетателей.
Салтыков-Щедрин показал, что недовольство народа обусловлено не только произволом наместников, но и порочностью всей самодержавной системы.
Сатирик не уставал изобличать пороки самодержавия и в других своих сказках. В сказке «Орел-меценат» выдающийся писатель показал отношение верхов к искусству, науке и просвещению. Он делает один вывод, «что орлы для просвещения не нужны».
В сказке «Премудрый пескарь» Салтыков-Щедрин высмеивает мещанство («жил дрожал и помирал дрожал»). Также неравнодушен Салтыков-Щедрин и к идеалистам-утопистам (сказка «Карась-идеалист»). Писатель утверждает, что не словами, а решительными действиями можно достичь счастливого будущего, и сделать это может сам народ.
Народ в сказках Салтыкова-Щедрина талантлив, самобытен житейской смекалкой. Мужик делает из собственных волос невод в сказке о генералах. Писатель-гуманист полон горечи за свой многострадальный народ, утверждая, что он своими руками «вьет веревку, которую ему потом накинут на шею угнетатели». Образ коняги из сказки Салтыкова-Щедрина — символ порабощенного народа.
Свой стиль Салтыков-Щедрин называет эзоповским, в каждой сказке присутствует подтекст, различные иносказания. Тесно связаны сказки Салтыкова-Щедрина с народным творчеством: он часто употребляет народные пословицы и выражения. Литературное на-' следство Салтыкова-Щедрина, как и всякого гениального писателя, принадлежит не только прошлому, но и настоящему, и будущему.
ЭЛЕМЕНТЫСАТИРЫВ СКАЗКАХ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Сказка — ложь, да в ней намек... А. С, Пушкин
В сказках Салтыкова-Щедрина отображены основные социальные, политические, идеологические и моральные проблемы, которыми характеризовалась русская жизнь второй половины XIX века. В сказках показаны все основные классы общества — дворянство, буржуазия, интеллигенция, трудовой народ.
Сатира, бичующая правительственные верхи самодержавия, наиболее остро выделяется в трех сказках: «Медведь на воеводстве», «Орел-меценат» и «Богатырь».
В сказке «Медведь на воеводстве» Салтыков-Щедрин рисует трех Топтыгиных. Они по очереди заступают на место воеводы. Первый Топтыгин съел чижика, второй задрал у мужика лошадь, корову, свинью, а третий вообще «жаждал кровопролитья». Всех их постигла одна участь: мужики расправились с ними после того, как их терпение кончилось. В этой сказке Салтыков-Щедрин призывает на борьбу против самодержавия.
В сказке «Орел-меценат» Орел выступает в роли чиновника-просветителя, который при своем дворе завел искусства и науки. Но роль мецената ему скоро наскучила: он загубил соловья-поэта, заточил в дупло ученого дятла и разогнал ворон. Автор делает вывод, что наука, просвещение, искусство должны быть только свободными, независимыми от разного рода орлов-меценатов.
В сказке «Богатырь» автор показывает в образе Богатыря самодержавие, которое спит и не способно помочь людям. Люди страдают от войн и нашествий. Суть царизма раскрывается в словах «супостатов»: «А ведь Богатырь-то гнилой».
Салтыков-Щедрин осуждает бездействие народа, его пассивность и долготерпение. Народ так привык к рабской покорности, что даже не задумывается над своим бедственным положением, кормит и поит бесчисленных дармоедов и позволяет себя же за это наказывать. Это наглядно отражено в сказке «Повесть о том, как мужик двух генералов прокормил». Два генерала, прослужившие всю жизнь в какой-то регистратуре, которую позже упразднили «за ненадобностью», попали на необитаемый остров. Они никогда ничего не делали и теперь полагают, что «булки в том самом виде родятся, как нам их утром к кофею подают». Не окажись под деревом мужика, генералы съели бы друг друга от голода. «Громадный мужчина» для начала накормил голодных генералов. Нарвал яблок и дал им по десятку, себе взял одно — кислое. Накопал из земли картофеля, разжег огонь, наловил рыбы. А дальше поистине чудеса стал творить: силок для рябчиков из собственных волос свил, веревку сделал, чтобы было чем генералам его к дереву привязывать и даже суп в пригоршнях готовить наловчился. Сытые и довольные генералы размышляют: «Вот как хорошо быть генералами — нигде не пропадешь!» По возвращении в Петербург генералы «денег загребли», а мужику выслали «рюмку водки, да пятак серебра: веселись, мужичина!» В этой сказке автор показывает долготерпение народа и его результат: сытые помещики и никакой благодарности мужику.
О том, что может случиться, если мужика под рукой не окажется, говорится в сказ-
ке «Дикий помещик». Жил помещик «глупый, читал газету «Весть» и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое». Действие происходит после отмены крепостного права, поэтому крестьяне «освобожденные». Правда, от этого им живется ничем не лучше: «куда ни глянут — все нельзя, да не позволено, да не ваше». Помещик боится, что мужики у него все проедят и мечтает от них избавится: «одно только сердцу моему непереносно: очень уж много развелось в нашем царстве мужиков». Мужикам тоже житья от помещика нет, и они Бога молят: «Господи! легче нам пропасть и с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!» Бог услышал молитву, и «не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика». А что же помещик? Его теперь не узнать: оброс волосами, отрастил длинные ногти, ходит на четвереньках и на -всех рычит — одичал.
Салтыков-Щедрин пишет иносказательно, то есть использует «эзопов язык». Каждая сказка Салтыкова-Щедрина имеет свой подтекст. Например, в сказке о верном Тре-зоре купец Воротилов, чтобы проверить бдительность пса, наряжается вором. Свое богатство купец нажил именно воровством и обманом. Поэтому автор замечает: «Удивительно, как к нему этот костюм шел».
В сказках наряду с людьми действуют звери, птицы, рыбы. Всех их автор ставит в необычные условия и приписывает им те действия, которые они не могут совершать на самом деле. В сказках удивительным образом переплелись фольклор, иносказание, чудеса и действительность, что придает им сатирическую окраску. Пескарь Салтыкова-Щедрина может разговаривать и даже где-то служит, вот только «жалованья не получает и слуги не держит». Карась не только умеет говорить, но и выступает в роли проповедника, вяленая вобла даже философствует: «тише едешь, дальше будешь; маленькая рыбка лучше, чем большой таракан... Уши выше лба не растут». В сказках много преувеличений, гротеска. Это тоже придает им сатирическую окраску и комичность. Дикий помещик стал похож на зверя, одичал, мужик готовит суп в пригоршне, генералы не знают, откуда появляются булки.
Почти во всех сказках употребляются
фольклорные элементы и традиционные зачины. Так, в сказке «Дикий помещик» присутствуют сказочный зачин: «в некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик...» и реальность: «он читал газету "Весть"». В сказке «Богатырь» сам Богатырь и баба-яга являются сказочными персонажами: «В некотором царстве Богатырь родился. Баба-яга его родила, вспоила, вскормила и выхолила». В сказках много присказок: «ни пером описать, ни в сказке сказать», «по щучьему велению», «долго ли коротко», есть такие сказочные персонажи, как царь Горох, Иванушка-дурачок, устойчивые словосочетания: «путем-дорогою», «судили-рядили».
Рисуя хищных животных и птиц, Салтыков-Щедрин часто наделяет их такими несвойственными им чертами, как мягкость и способность прощать, что усиливает комический эффект. Например, в сказке «Самоотверженный заяц» Волк обещал помиловать зайца, другой волк однажды отпустил ягненка («Бедный волк»), Орел простил мышь («Орел-меценат»). Медведь из сказки «Бедный волк» тоже урезонивает волка: «да ты бы хоть полегче, что ли», а тот оправдывается: «Я и то... сколько могу, облегчаю... прямо за горло хватаю — шабаш!»
Салтыков-Щедрин высмеивал в своих сказках социально-политический строй царской России, изобличал типы и нравы, мораль и политику всего общества. Время, в которое жил и писал сатирик, для нас стало историей, но его сказки живы по сей день. Герои его сказок живут рядом с нами: «самоотверженные зайцы», «вяленые воблы», «караси-идеалисты». Потому что «всякому зверю свое житье: льву — львиное, лисе — лисье, зайцу — заячье».
ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА СКАЗКИ У М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Сказку как жанр использовали в своем творчестве многие писатели и поэты. С ее помощью автор выявлял тот или иной порок человечества или общества. Сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина резко индивидуальны и не
похожи на сказки других авторов. Сатира в форме сказки была оружием Салтыкова-Щедрина как писателя и гражданина. В ту пору из-за строгой цензуры автор не мог до конца обнажить пороки общества, показать всю несостоятельность российского управленческого аппарата. И все же с помощью сказок «для детей изрядного возраста» Салтыков-Щедрин смог донести до людей свою резкую критику существующего порядка. Цензура пропустила сказки великого сатирика, не сумев понять их назначения, обличающую силу, вызов существующему порядку.
При написании сказок автор использовал гротеск, гиперболу, антитезу. Важное значение имел и эзопов язык. Стараясь скрыть от цензуры истинный смысл написанного, приходилось пользоваться и этим приемом. Писатель любил придумывать неологизмы, характеризующие его героев (например, такие слова, как «помпадуры и помпадурши», «пенкосниматель» и другие).