- Это не игра… - тихо ответила она. – Я, правда, не думаю, что со мной что-то может произойти. Ну, да, здесь не очень приятный райончик. Но… У меня с собой волшебная палочка, в конце концов.
Правда, здравый смысл подсказывал, что палочка здесь будет и у каждого встречного, а в остальном список ее преимуществ был не слишком впечатляющ. Он усмехнулся.
- Значит, правда, наивная. Все. Этот вопрос не обсуждается.
- Но…
По его взгляду стало понятно, что его терпение достигло отметки где-то на уровне нуля. Девушка покорно вздохнула. Он даже упрямей, чем Рон.
- Был еще какой-то вариант, - недовольно проговорил она.
- Вернуться утром, - последовал ответ.
- То есть провести ночь здесь? – не поверила своим ушам Гермиона, оглядывая бар.
- Ну, не прямо здесь. На втором этаже есть комнаты.
- Нет, Малфой. Даже не думай об этом. Это невозможно.
- А что тут такого? Ты еще скажи, что гриффиндорцы никогда не опаздывали из Хогсмита.
- Нет! – честно ответила Гермиона, - ну, не то что не опаздывали, но…
Не рассказывать же ему про потайные ходы. Хотя… Это вариант. Девушка посмотрела на Малфоя. Вариант… Но не для них. Она не может открыть тайну Гарри этому человеку. Смешно распорядилась жизнь. Ей приходится врать. Причем всем. И друзьям и… ЕМУ. Нельзя быть честной наполовину. Права мудрая пословица. Ложь – как водоворот. Чем больше в нем находишься, тем труднее выбраться. Она посмотрела на юношу. Расслабленная поза… Если он и напрягся от всего этого, то чертовски хорошо умеет это скрывать.
- Так что?
- Я не собираюсь здесь ночевать.
- Отлично. Тогда пошли в Хогвартс.
Он демонстративно встал.
- Нет! То есть… – захотелось громко заорать и что-то разбить. – Ладно.
- Что, прости? – изобразил вежливость на лице этот невыносимый человек.
- Давай останемся. Все равно выхода нет. А почему ты решил, что с утра мы сможем спокойно вернуться?
- Потому что с утра Филч редко дежурит у входа. Центральный вход открывается около шести. Мало ли кто-то занимается бегом по утрам или летает.
Гермиона удивленно приподняла бровь. Ей такое и в голову не приходило. А все потому, что она все за книгами и за книгами.
- Так что мы сможем без особых проблем попасть в замок.
Он сел на свое место. Гермиона вновь оглянулась по сторонам. Перспективка та еще. Но… сама виновата. Можно, конечно, обвинить Малфоя: заманил, заболтал. Но себе врать было глупо. Она сама напрочь забыла о времени. Она САМА хотела провести это время с ним. И, если вернуться на несколько часов назад и вновь иметь возможность ответить на его вопрос… Ответ был бы тем же. Пауза затянулась. Молчание из просто неловкого превратилась в напряженное.
- Мы можем посидеть еще здесь или…
Гермиона нервно передернула плечами. Он усмехнулся.
- Судя по твоему настроению, «посидеть здесь» не получится.
Девушка подняла на него взгляд. Неужели он совсем не переживает? Нет. Внешне совершенно спокоен. Легкая улыбка, раскованные движения. Гермиона внезапно позавидовала его способности так легко относиться к жизни. Самой ей было…страшно.
Меж тем Малфой кому-то улыбнулся, заставив ее нервно обернуться. Оказалось, он просто подозвал официантку.
Через пять минут они уже шли каким-то непонятным коридором вглубь помещения. Гермиона нервно озиралась в полутьме. Теперь уже заведение не вызывало особого доверия. Хотя… в чем-то Малфой был прав, выбирая его: никого из знакомых они не встретили. Она заметила, что место, куда они шли, было, что называется «для взрослых». Сама Гермиона ни разу в подобных не бывала. Да и Рон с Гарри тоже, насколько она могла судить. А вот слизеринца тут знали. Во всяком случае, официанты и бармен с ним приветливо поздоровались. Ох! Вот влипла. Навстречу шла парочка в обнимку. При этом девушка громко смеялась, а парень что-то шептал ей на ухо. Гермионе стало противно. А ведь, что о них думают со стороны. Наверняка то же: пришли подростки поразвлечься. И если юноша в этой ситуации выглядел эдаким крутым парнем, то девушка вызывала однозначные мысли. Она никогда не думала насколько противно чувствовать себя девушкой легкого поведения. От взгляда шедшего навстречу мужчины возникло желание помыться. В полутьме она даже не столько увидела, сколько почувствовала. А Малфой шел как ни в чем не бывало чуть впереди и что-то еще под нос напевал.
А может, он знал заранее, что так все обернется.
- Стой, - нервно окликнула девушка.
Он резко остановился и удивленно оглянулся.
- Я не пойду.
Теряя остатки терпения, юноша возвел глаза к потолку и что-то прошептал. В полутемном коридоре его лицо было видно не четко.
- Что на этот раз?
- Можешь смеяться, но мне не наплевать на то, что обо мне подумают.
- Кто подумает?
Мимо прошла еще одна парочка, полуодетая девица чуть задела Гермиону плечом, мужчина игриво извинился за свою спутницу.
- Они подумают, - махнула рукой Гермиона неизвестно в чью сторону.
- О, Мерлин! Ты видишь их в первый и последний раз.
- Все равно.
- Постой. Я понял: ты издеваешься, да?
- Нет. Я не издеваюсь. Я…
Она не успела договорить, как он схватил ее за локоть и потянул по коридору.
- Стой. Прекрати меня тянуть. Я…
- Слушай, я и так проявляю чудеса терпимости. Еще одна выходка, и мы пойдем в Хогвартс. Прямо сейчас.
Гермиона уставилась в пол, только чтобы не смотреть на него.
- Ты не шутишь? – он все еще не мог поверить в серьезность ее переживаний.
Она кивнула. Захотелось разреветься. Это глупо. Это чертовски глупо. Но вот такая она была. Ее всегда интересовало то, что думают о ней другие. Возможно, поэтому ей так хотелось быть первой во всем: видеть одобрение в глазах учителей, зависть в глазах однокурсников. Быть лучше всех. Смешно.
Она услышала над собой обреченный вздох и, подняв голову, увидела, что юноша, глядя в потолок, беззвучно шевелит губами. Считает до десяти что ли, чтобы не совершить убийство. Наконец, он посмотрел на нее и вкрадчивым голосом произнес:
- А если я сделаю тебя невидимой и сам закажу комнату?
Нежность его голоса заставляла подумать о том, что отказ от предложенной перспективы будет последним сознательным поступком в жизни несчастной девушки Гермионы, так опрометчиво вступившей на этот скользкий путь…
- Давай, - тут же согласилась она.
- Юноша достал палочку и произнес заклинание. Для самой Гермионы ничего не изменилось. Она выдернула локоть, который он по-прежнему сжимал, и сделала шаг назад.
- Даже не думай, слышишь? – ангельским голоском проговорил ее спутник. – Если попытаешься куда-то деться, я вернусь в Хогвартс и объявлю о твоей пропаже.
- И сам себя выдашь, - не удержалась Гермиона.
Он сориентировался молниеносно - ее локоть вновь оказался зажат словно тисками.
- Я похож на сумасшедшего? Я просто хотел, чтобы ты обнаружилась.
Он ухмыльнулся. Гермиона прикусила язык, чтобы не сказать то, что очень хотелось сказать в адрес этого… этого…
- А тебе не кажется, что ты выглядишь забавно, когда держишь меня за локоть, - невинно поинтересовалась она, когда они прошли несколько шагов, потому что в конце показалась освещенная комната со стойкой администратора.
- Я хочу чувствовать, что ты здесь, - негромко проговорил он, выпуская ее локоть.
Доверие? Маленький шажок навстречу. Он предлагал ей выбор. Девушка осторожно взялась за его свитер и чуть дернула.
- Отлично. Идем.
Пока Малфой заказывал комнату, она с интересом вертела головой, пользуясь тем, что невидима. Первое впечатление о заведении было обманчивым. В этой комнате все было приличным и благопристойным. На небольшом диванчике сидела пара маленьких гномиков, ожидавших родителей, заказывающих комнату. Малыши были жутко забавными. Один из них громко похрюкивал, что-то рассказывая. Видимо, он так смеялся. Гермиона невольно улыбнулась. На соседнем диванчике что-то читал пожилой волшебник. Напротив него парил поднос с чаем и этот господин периодически отпивал из кружечки и снова ставил ее на поднос. Пару раз чуть не поставил мимо, но поднос услужливо переместился за его рукой. Забавно. Столько лет Гермиона жила среди волшебников, но до сих пор не переставала удивляться тому, как они приспособили окружающий мир под себя. Интересно. А ведь магглам до всего приходилось доходить собственными силами. Их путь был сложнее. Хотя…читая историю магии, нельзя было сказать, что путь волшебников был так уж легок. Нужно посмотреть правде в глаза: есть два мира. Два великих мира. У одних есть смертельное заклятие «Авада Кедавра», а у других - ядерное оружие. Им нельзя враждовать, им нельзя сталкиваться друг с другом. Зачем Волдеморт все это затеял? Это глупо. Это бессмысленно. Миллионы бессмысленных жертв. Если начнется открытый конфликт, то погибнут все. Перед мысленным взором возникла картина: пустая выжженная земля и… ничего.
Девушка почувствовала, что свитер выскользнул из ее пальцев. Она удивленно оглянулась: Малфой, оказывается, успел расплатиться и преспокойно двинулся в направлении одного из коридоров, сопровождаемый одним из служащих заведения. Он даже не оглянулся, не попытался найти ее. Значит, был полностью уверен, что она никуда не денется. И был прав, черт побери. Гермиона вздохнула и, стараясь ни с кем ненароком не столкнуться, двинулась за юношей.
Когда она приблизилась, услышала часть очень занятного разговора.
- …Если захотите отдохнуть, красивые девушки могут скрасить ваш досуг.
Гермиона почувствовала, что начинает закипать от возмущения. Досуг скрасить…
- Я подумаю, - с милой улыбочкой ответил Драко Малфой.
Подумает он? Он подумает? Гермиона ощутимо ткнула его кулаком в спину. Он чуть покачнулся, и его губы вновь тронула улыбка.
- Но если что, вы только обратитесь и….
- Хорошо, - вежливая улыбка. – Непременно.
Гермиона решила, что никуда не пойдет с этим несносным, этим… Сильная рука перехватила ее ладонь и крепко сжала. Складывалось впечатление, что он читал ее мысли. Она на миг закрыла глаза, отдаваясь ощущению его теплой руки. Это было так… необычно. От его руки веяло уверенностью. «Даже самоуверенностью», - горько усмехнулась девушка про себя. Хотя… ей, собственно, все равно, как он там собирается проводить вечер. Ей должно быть все равно. Должно быть…
Малфой поблагодарил провожатого, толкнул дверь в номер и потянул Гермиону внутрь. Вообще-то она как-то надеялась на разные номера, но, услышав краем уха от пожилой пары, что в Хогсмите проводится какое-то мероприятие, и номера давно заказаны, она смирилась с одним. Ну, в конце концов, они же цивилизованные люди. Под ложечкой засосало. Внезапно что-то исчезло. Его рука... Он, наконец, выпустил девушку. Стало грустно. Ладно. Плевать. Можно пока оглядеться.
Гермиона вошла в комнату. Она ожидала худшего. Но комната была милой: здесь было все, что необходимо, однако не наблюдалось излишеств, которых можно было ожидать – ведь выбор делал представитель аристократического рода. Из мебели – большая кровать, небольшой диванчик и пара кресел. Ну, это в одной комнате. А дальше… Девушка толкнула дверь – шкаф. Встроенный шкаф. Гермиона огляделась в поисках второй двери. Ведь должна же быть еще одна комната. Так ведь?
Она нервно оглянулась на юношу. Он стоял, прислонившись к косяку, и чуть улыбался, глядя в пространство. Все правильно. Она ведь пока невидима. Но что означает эта улыбочка?
Никак не желая мириться с очевидным, она вернулась в коридор, чуть толкнув по пути, юношу плечом. Ага. Дверь! А за дверью… ванная комната. Миленькая такая. Ничего лишнего: душ, пара халатов, пара полотенец. Хорошая такая ванная комната!!! Славная ванная комната!!! Она обязательно должна быть в каждом номере!!! Ванная комната!!! А главное, всего по паре. Гермиона почувствовала, что начинает паниковать. Снова вернулась в комнату, повторила весь свой путь, открывая все, что попадется. Даже на балкон вышла. Ветер бросил в лицо брызги дождя. Надо же, погода все-таки испортилась. Гарри предупреждал об этом еще утром, боясь, что матч будет тяжелым. Матч… Гарри… Когда же это было?
Девушка вздохнула и вернулась в комнату. Она отказывалась верить в происходящее, а улыбка этого милого мальчика прямо-таки поглощала ее терпение с удивительной скоростью.
***
Драко Малфой стоял, прислонившись к дверному косяку, и с улыбкой наблюдал, с каким остервенением распахиваются ни в чем не повинные дверцы в небольшой комнате. Надо же! Такому упорству можно просто позавидовать. Прямо, триумф воли над разумом. Двери открывались по несколько раз. Даже дверь бара. Ну, там могла быть комнатка, разве что для домового эльфа.
Он снова улыбнулся. Ну, конечно!!! Эта комната совмещается со второй спальней как раз через балкон. Именно так. Это чтобы зимой удобней было из одной комнаты в другую бегать. Пока до ванной комнаты добежал – проснулся. Когда же она угомонится? Нету тут второй комнаты - нету.
Пустота перед ним колыхнулась, явив какие-то непонятные цвета и оттенки, а потом сформировалась в Гермиону Грейнджер. Надо сказать, очень злую Гермиону Грейнджер.
Похоже, лучше убрать улыбку подальше, как бы чего не вышло. Хотя… как тут не улыбнуться, когда она такая забавная. Интересно, ей кто-нибудь говорил, что она смешно злится. Раскраснелась, нервно кусает губы и явно хочет сделать что-то нелицеприятное. Вот Блез, например, злилась не так. Она злилась утонченно и эффектно: с хлопаньем дверьми, гневными выкриками. Или, скажем, Пэнси. Та начинала улыбаться. От ее улыбки Драко становилось не по себе. Как-то он задался вопросом: почему? Ответ пришел быстро. Ее приторно-милая улыбка была хуже криков Блез, потому что неизвестно во что выливалась. А во что-то выливалась обязательно.
А вот Грейнджер злилась забавно. Очень... искренне. В ней злилось все. Казалось, даже растрепанные волосы вот-вот начнут потрескивать от разрядов. Она набрала полную грудь воздуха. Так, улыбку лучше, правда, спрятать. Кто ее знает…
- Здесь нет второй комнаты! – сквозь зубы процедила эта наблюдательная девочка.
Что на это ответишь? Лучше всего пожать плечами, мол, так получилось.
- Здесь нет второй комнаты!!!
Интересно, она истолковала пожатие плечами как несогласие с ее выводом?
- Я знаю, - ой! Надо же! Он почти пискнул.
Пусть думает, что это от страха пред ее гневом, потому что если узнает, что это - попытка сдержать смех, расстроится.
- И как ты это объяснишь?!
О! Его участие в беседе понадобилось.
- Свободных мест не было, - нужно осторожно подбирать слова, а то она уже и палочку зачем-то вытащила. – Номер удалось заказать, а вот мое желание ночевать в одиночестве в двух комнатах как-то не оценили. Иногда даже деньги не могут решить все проблемы.
- Почему в одиночестве? - ее шепот превратился в свистящее шипение.
- Потому что я был один. Тебя не было. Ты боялась, что подумает о тебе эта толпа, которой нет ни до кого дела.
- Ты все это специально сделал…
- Что именно? – тон сам по себе стал холодным. Какого черта, когда делаешь что-то просто так, тебя начинают подозревать в корыстных мыслях. Какого черта она вообще возомнила?!
- Ну, это… - ее голос стал неуверенным, а неопределенный взмах рукой получился каким-то жалким.
- Не хочу тебя обижать, но ты не представляешь никакой особой ценности для волшебного мира, - какое знакомое недоверие во взгляде, испуг. Люди всегда пугались, когда он начинал говорить тихо и очень четко, выделяя каждое слово. – Ты – не Поттер. Понимаю: тебе приходит в голову вероятность того, что тобой могут воспользоваться как приманкой. Но, во-первых, на будущее включай мозги пораньше, иначе твой Поттер может крупно влипнуть по твоей вине; а во-вторых, по субботам в рядах Пожирателей Смерти выходной, - усмешка, - Так что можешь спать спокойно. С твоего позволения, я воспользуюсь ванной.
Он развернулся и хлопнул перед ее носом дверью ванной комнаты, показывая тем самым, что ее позволения вообще ни для чего тут не требуется.
Гермиона смотрела на деревянную поверхность двери и чувствовала, что вот-вот заплачет. Почему он это сказал? Зачем? Как он изменился в одно мгновение. Теперь ей казалось, что та улыбка, с которой он наблюдал за процессом осмотра комнаты, просто померещилась. Почему же она не оценила тот момент его улыбки. Господи! Гермиона вернулась в комнату, без сил опустилась на диванчик и закрыла лицо руками. Зачем он все это сказал? Зачем он признался ей в том, что является Пожирателем?! Ведь до этого она так не думала. Что-то внутри нее оправдывало этого странного человека. Тот воспитательный маневр его отца давным-давно в поместье. Тогда казалось, что он не пойдет по этому пути. Никогда не пойдет. А он пошел… Почему? Зачем? Господи! Как Забини могла ему это позволить? Как? Почему не остановила, не отговорила? Ведь он просто человек, на него можно как-то повлиять. Он просто человек. В памяти всплыл его монолог минутной давности. Удивительно тихий голос, непроницаемое выражение лица. Но главное то, как он это говорил… Каждое слово словно впечатывалась в самое сердце. Он как будто клеймил своими страшными словами. Он…
А ведь она говорила не о том, что ее заманили. Она-то имела в виду совсем другое. Не каких-то там Пожирателей Смерти. А ЕГО! ЕГО самого. Она думала, что это ОН все подстроил так, чтобы получилась эта прогулка и эта комната.
Глупая. А он думал совсем о другом. Но тем не менее нужно взять себя в руки. До утра они здесь. В этой комнате. Вдвоем. Возможно, эта их встреча станет последней. Даже скорее всего. Она никогда не сможет понять и принять Пожирателя. Никогда. Гермиона подняла голову, бросив взгляд на закрытую дверь ванной комнаты. Из-за нее слышался мерный шум воды. Вода… Она такая разная. Она может обжигать, может обдавать холодом. Она бывает нежно-голубой, как в Красном море, или ярко-зеленой, как на Плитвицких озерах. Цвет Жизни, цвет Надежды. Все это так не сочеталось с этим человеком. С ним вообще не сочеталось ничего, кроме яркого лунного света и холодного хлесткого ветра.
Девушка вышла на балкон, чтобы вкусить и то, и другое в полной мере. Луны не было видно из-за туч, затянувших небо. Зато холодного ветра и моросящего дождя было предостаточно. Девушка подставила ему лицо. ЕМУ…
Драко стоял над раковиной в ванной комнате и смотрел на то, как струи холодной воды разбиваются о его ладонь, затекают под фамильный перстень, слетают с кончиков пальцев. Вода… Холодная и… НАСТОЯЩАЯ. Она может быть разной, но всегда искренней. Она не обманывает. Она такая, какая есть.
Юноша зачерпнул воды и плеснул на свое лицо. Почему она не верит? Да. Он не давал повода верить, но… неужели ОНА не видит, что сегодня он был искренен. Ему было весело и легко с ней. Он и сам никогда бы не поверил в подобное. А она, оказывается, считает, что он все подстроил. Глупость. Какая глупость. Хотя…. В этом есть смысл. Ведь однажды Темный Лорд уже убил часть Гарри Поттера, сыграв на его привязанности к крестному. Драко не был в курсе подробностей – просто слышал от отца основной смысл этой истории. Странно… Почему тогда летом они не захватили Грейнджер? Ведь это было логично. Из Поттера, правда, можно было бы веревки вить. Привязанность делает слабым. Чертовски слабым. Одному проще. Юноша посмотрел на свое отражение. Взгляд у него какой-то нездоровый. Усмехнулся. Одному гораздо проще. Вот только о тех простых временах пришлось забыть этим летом, после поездки на море с Нарциссой. Драко устало потер переносицу. Мысли вернулись к Грейнджер. Он вдруг представил ее в руках Темного Лорда и компании. Желудок болезненно сжался. Ощущение не понравилось, и он постарался побыстрее отогнать это видение. Пусть все будет так, как будет. У него своей головной боли хватает. Пусть считает его Пожирателем. Так проще. Тем более она поверила в этот факт безоговорочно. Да они все верят. Вспомнился спектакль с Дамблдором: какой была его первая мысль при виде забинтованного предплечья. Юноша зло усмехнулся. Плевать. На все плевать.
Оставалась маленькая проблема в виде совместной ночи … Хотя… ее, наверное, это заботит не меньше. За невеселыми мыслями он успел принять душ и вновь одеться – халат как вариант вечернего туалета был отметен сразу. Выйдя из ванной, он почувствовал порывы ледяного ветра. В отблесках свечей, стоящих на подоконнике одинокая фигурка девушки под дождем выглядела очень… трогательно. Возникло глупое желание обнять и спрятать от дождя. Но с глупыми желаниями он научился справляться очень давно – тишину разрезал резкий оклик.
- Если так и собираешься стоять всю ночь под дождем, то прикрой дверь с той стороны – дует.
Она обернулась. Лица не было видно – оно оказалось скрыто капюшоном. Девушка без лица, девушка без прошлого, без настоящего и будущего. Девушка этого вечера и этого дождя. Неразгаданная, непонятая. В голову снова полезли глупые мысли.
Какими же трудными выдадутся следующие несколько часов!
ГЛАВА 40. Маленькая часть большого мира.
Какими же трудными выдадутся последующие несколько часов. Люциус Малфой откинулся на спинку старинного кресла… отцовского кресла. Так странно. Еще вчера Люциус был всего лишь сыном и потенциальным наследником состояния. Сегодня он – хозяин…
- Хозяин…
Люциус произнес это слово вслух, словно пробуя на вкус. Оно манило, притягивало. А еще… пугало. Раньше казалось, что все будет проще. Как-то легче, или, может быть, понятнее. А теперь… Так бывает: когда хочешь чего-то очень сильно и потом получаешь, оказывается что хотел вовсе не этого. Во всяком случае, представлял себе все по-другому. Люциус дернулся и едва не хлопнул себя по лбу за такие мысли. Хотел? Он хотел смерти отца?
Нет! Нет! Люциус очень… уважал Эдвина, боготворил и… смертельно боялся. Да! Он мечтал что-либо изменить. Никогда ничего для этого не делал, но всегда желал, страстно желал перемен. А ведь измениться все могло только в одном случае – в случае смерти Эдвина. Но тот казался незыблемым, таким неприступным, таким холодным… Бесконечный кошмар в жизни сына. Но… так и должно быть. Ведь он отец. Он всегда прав. Все, что он делал, было для блага единственного сына. Вот только Люциуса просто тошнило от этого самого блага.
А теперь его нет. Неужели мысли материальны?
Неужели вся ненависть (а это была ненависть - Люциус отчетливо осознал), которую он испытывал к отцу в день собственной свадьбы год назад, вылилась в эту непонятную смерть?
Эдвин умер странно: внезапно и необъяснимо. Как-то вечером он уехал на одно из собраний Пожирателей Смерти. Странное название. Сначала оно забавляло Люциуса. Все это напоминало какую-то игру. А потом в результате игр стали умирать люди. Ну не то чтобы люди – так, магглы и грязнокровки, но Люциус все никак не мог к этому привыкнуть. Ему еще ни разу не приходилось убивать, и он боялся, что не справится и тем самым разочарует отца, оказавшись недостойным своей фамилии, своего рода.
А теперь бояться нечего. Эдвина нет. Он умер от сердечного приступа по дороге домой. Эдвин Малфой – от сердечного приступа. Нелепей смерть сложно представить для Малфоя. Этот факт был первым камнем, выбитым из постамента, на котором возвышался авторитет отца в глазах собственного сына. Тогда Люциус еще не знал, что все это - первое звено страшной цепочки, которая с каждым годом петля за петлей будет набрасываться на его шею легкой рукой другого человека.
А пока он сидел в теперь уже своем кресле и понятия не имел, что должен чувствовать, о чем думать и что делать. И некому было давать указания. В первый раз за свои девятнадцать лет Люциус должен был принимать решения сам.
Большая резная дверь с легким скрипом отворилась, и на пороге появилась его жена. Последний привет Эдвина. А ведь случись это раньше – год назад, первым самостоятельным решением Люциуса стало бы расторжение помолвки. И плевать на слухи. Теперь же он был женат. А Малфои не разводятся. Да и помолвки не расторгают, если на то пошло.
Люциус вопросительно приподнял бровь.
- Люциус… там прибыли новые гости. Тебе лучше выйти.
Он встал из-за большого стола, обошел его и приблизился к девушке. В его кругу о красоте и манерах Нарциссы ходили легенды. Люциусу это льстило. За последний год он почти смирился с правильностью выбора отца. Лучшую партию для него было сложно найти. Хотя они не слишком часто виделись, потому что Нарцисса лишь два месяца назад закончила обучение в Хогвартсе, но они успели провести вместе ее каникулы и несколько уикендов. Люциус даже один раз устроил для нее пикник. Сам он не слишком любил бестолковое времяпровождение на солнцепеке, да и жевание чего-то непонятного при отсутствии нормальных столовых приборов казалось ему странным, но Белинда как-то проболталась, что Нарциссе подобное нравится. Видимо, она заблуждалась, потому что Нарцисса восприняла это без восторженных криков: улыбнулась и сдержанно поблагодарила за заботу.
Люциус, вообще, поймал себя на мысли, что его жена и взбалмошная Нарцисса Блэк - два разных человека. Даже будучи помолвленной с ним она позволяла себе высказывать недовольство, возмущение, проявлять какие-то эмоции. Нарцисса Малфой была другой. Создавалось впечатление, что эмоций у нее нет вообще. Даже безвременную кончину свекра, которого терпеть не могла, как подозревал Люциус, она восприняла с элементами сдержанной скорби: без тени удивления, облегчения или расстройства. Ее реакция была идеальной с точки зрения протокола. Да! Люциус заполучил безупречную жену, вот только теперь он понятия не имел, что творится в душе этой странной девушки. Она позволяла видеть лишь ослепительную улыбку и спокойный взгляд.
Люциус был почти рад тому, что не приходилось завоевывать расположение, вести душещипательные беседы и что-то из себя изображать. Она принимала все его проявления как должное, остужая его вспышки гнева ледяным спокойствием, а приступы меланхолии скрашивала своей улыбкой. Она ничего не требовала, не выясняла отношений. Ему бы насторожиться, но он малодушно списал все на блестящее воспитание, так и не осознав, кого теряет в ее лице, а главное, кого может приобрести.
Юноша осторожно провел по ее щеке.
- Да. Я выйду… через несколько минут.
- Хорошо, - Нарцисса кивнула и, чуть сжав, его руку повернулась, чтобы уйти.
- Милая…
- Да? – в дверях красивая и чужая женщина в черном платье оглянулась.
- Спасибо, - искренне произнес он.
Не стал уточнять за что. То ли за то, что она возложила на себя подготовку похорон, в то время как он предавался размышлениям о смысле собственной жизни, то ли за ее понимание в эту самую минуту.
- Отдыхай, - негромко проговорила она. – Когда будешь в состоянии, выйдешь к гостям.
Люциус просто кивнул, вдруг ощутив нечто похожее на нежность. А может, Эдвин был все-таки прав? Нарцисса тихо прикрыла дверь.
Люциус заложил руки за голову и прошелся по кабинету. Теперь уже своему кабинету…
Нужно выйти к гостям. Вот только он был чертовски растерян и понятия не имел, как должен выглядеть: убитым горем или стоически принявшим удар; сдержанно холодным или же сердечно благодарным со всеми пришедшими. Он позавидовал Нарциссе в том, что она без видимых усилий держалась так, как и должна, в то время как он сам метался в растерянности. Нужно впервые в жизни принять самостоятельное решение, а он не знает, каким оно должно быть.
А еще подспудно жгла мысль о том, что ОН – СЫН - думает, как держаться в день похорон собственного отца. Это же… Чудовищно. Да! Чудовищно, но Люциус не испытывал ничего, кроме облегчения. Неужели его сын когда-нибудь будет чувствовать себя так же? Хотя… свою смерть Люциус представить не мог. Разве что это должно быть красиво. У его гроба будет рыдать вся его семья. Даже Нарцисса, отбросив свою обычную сдержанность, и Мариса, забыв о ненависти. А больше всех будет плакать ОНА… об утерянных надеждах и неиспользованных возможностях. Люциус так ярко увидел картину всеобщего горя над собственной могилой, что ему и в самом деле стало грустно и торжественно. Да! Именно так и будет. Для его семьи это будет ударом. А еще там будет сын. Сын, который не сможет сдержать слез, который будет боготворить, уважать, восхищаться…