Предисловие переводчика.
Здравствуй, читатель. Перед тобой второй перевод книг на байкерскую тематику от меня, по инициативе группы 1% вконтакте. Это книга не о каком-либо определённом мотоклубе, а об общей их истории в разных странах, от Австралии до Европы и Америки. Я намеренно при переводе в примечаниях старался ничего не писать о положении дел в России или Украине в бакйерских кругах. Сейчас мотодвижение становится всё более заметным для политиков и полиции, особенно в центральной Европе. В этой книге содержится опыт и история десятилетий мотодвижения на Западе. Читайте, мотайте на ус, заходите в мою группу https://vk.com/bikerslibrary. И помните, что я это делаю для всех и бесплатно, так что если вас вынудили приобрести этот перевод за деньги, то вас знатно наебали. Если вам захочется сказать мне спасибо – пишите мне, угощайте пивом при встрече, или можете просто при желании кинуть мне сколько не жаль на мою карту, номер которой можно узнать в моей группе. Тут есть мнение самого автора, с которым я не во всём согласен. Я лишь перевёл его слова. Ну что, налейте себе пивка, устройтесь удобнее и погрузитесь в мир и историю байкеров вне закона и Одного Процента.
Анатолий «Компас» Горелов, Вольный байкер.
Февраль-апрель 2017 года.
Предисловие автора.
Профессор Артур Вьено родился в США и жил в Австралии с 1974. С недавних пор - директор Монэшского Центрального Университета Полиции и Правосудия, Вьено изучал мото клубы на протяжении 27 лет. Но он не обычный учёный — он присутствует на клубных ночах, пикниках и пробегах, и считает членов Цыганского Жулья (Gypsy Jokers), Ангелов Ада (Hell’s Angels) и Сбежавших из Гроба (Coffin Cheaters) своими друзьями. Известный как Безумный Профессор, Вьено выращивает деревья на своей ферме в сельской части Виктории и является консультантом разных групп по правам человека и вопросам уголовного права. Он продолжает работать с мото клубами; совсем недавно давал советы клубам в Квинсленде, Южной Австралии и Новом Южном Уэльсе в их борьбе с анти-байкерскими законами в этих штатах.
Он также работал советником, предоставляя заявления от байкеров и фигур вне закона в Секретариат Комитета Профсоюзного Парламента для пересмотра Акта об Организованной преступности. Его называли "крысой" и "псиной" байкеры и "байкерским апологетом" и "полнейшим мошенником" его называл премьер-министр Южной Австралии Майк Ранн.
Братства
В мотоциклетных клубах вне закона
Артур Вьено
совместно с Эдом Гэнноном
Третье издание
Посвящается моей жене, Элизабет Вьено, моему партнёру по жизни, лучшему другу и сестре по духу. А также моему ушедшему другу, Стиву ‘Ужасному’ Уильямсу.
Благодарность и уважение Сью Хайнес из Allen & Unwin за её поддержку и вдохновение.
Мы – герои нынешнего дня, как Нед Келли. Господин Цивил
будет счастлив слышать от правительства, что думать, когда бухать, когда ебаться.
Но это не мы. Мы последние свободные люди этого общества.
Ангел Ада (Hell’s Angel)
Содержание
Глава первая Безумный профессор 2
Глава вторая 1% от истории 10
Глава третья Заманчивость байка 14
Глава четвёртая От байкера до байки[1] (Bikie) 19
Глава пятая Клубы 27
Глава шестая Правила, чёртовы правила 39
Глава седьмая Веселье и игры 46
Глава восьмая Правда и мифы 54
Глава девятая Девчушки и старушки 63
Глава десятая Бомбы и блядство 72
Глава одиннадцатая Война 84
Глава двенадцатая Вне закона 88
Глава тринадцатая На носу: Клубы и наркотики 93
Глава четырнадцатая Большая синяя банда 98
Глава пятнадцатая В осаде 106
Глава шестнадцатая Полёты и драки 117
Глава семнадцатая Последний пробег 126
Глава первая Безумный профессор
‘Давай выпьем по чашке кофе в Макасс’ сказали они. Не буду же я спорить? Ребята, предлагавшие это были всего лишь амбалами из одного из самых жёстких клубов в этих краях, которые пригласили меня на встречу, чтобы обсудить некоторые моменты. Пока я влезал с опаской в то, что оказалось ужасающе громкой машиной, каким-то образом я понял, что кофе не будет. Я покойник, думал я. По ходу разговора – они говорили, а я стыдился — они пояснили мне, в чём дело. Я ощутил в одно время облегчение и испуг. Они не собирались меня убивать, но хотели другого, что не хуже — чтобы я заложил байкера. Они сказали мне, что у них есть проблема с одним из их мемберов и его производством амфетамина. Они хотели, чтобы я стал посредником в процессе его сдачи. К тому моменту я стал одним из немногих чужаков, которые были не только допущены к делу, но и вовлечены в него, в дела аутло клуба. Это было невероятно. Стукануть на брата в мире байкеров – тягчайший грех. Но всё же вот, меня просят сделать именно это. Готов спорить, что я был первым профессором, которого просили сделать такое. Готов также поспорить, что я был первым достаточно ебанутым профессором, чтобы попасть в такую ситуацию. Я расскажу эту историю, дополнив её позже, чтобы ответить на наиболее частый вопрос, который мне задают люди: что профессор в среднем возрасте знает об мотоклубах вне закона? Или, конкретнее, что кто-то, кто никогда не состоял в клубе или кто редко ездит на мотоцикле открыть о мотоклубах? Я бы задал тот же вопрос. Мой ответ – вещи не всегда то, чем кажутся. Банды и мото клубы являются моей профессиональной и личной страстью. Меня часто называют, прежде всего, независимым экспертом по мото клубам Австралии, потому что я изучал их на протяжении 27 лет. Это делает меня частью небольшой группы мировых учёных, которые сосредоточены на этом.
Однако, прежде чем я во всё это вовлекусь, я расскажу вам немного о себе и о том, как я попал в мир мото клубов вне закона. Я янки, родился в Бёрлингтоне, Вермонт, как раз на границе с Канадой, в 1945. В нынешние дни я живу в Австралии и имею двойное гражданство – Австралии и Америки. Я ещё не умел ходить, а отец, старший сержант армии США, уже начал переезды по всему миру. К 12 годам я жил в Греции, Германии, Италии, Франции и Турции, прежде, чем мы вернулись в США, в город под названием Монтерей, в примерно ста шести километрах к югу от Сан Франциско. Несколько лет спустя в этом городке произошло событие, которое навсегда изменило имидж мото клубов. Это событие так же изменило и мою жизнь, поскольку я оказался прямо на месте событий. Думаю, моя жизнь направилась в сторону культуры банд в тот момент, когда мы переехали в Монтерей. К тому моменту отец уволился из армии из-за проблем со здоровьем, и поддерживал свою семью на армейскую пенсию, что, как вы можете представить, не давало нам возможности жить в фешенебельной части города. Мы обустроились на краю чёрного гетто, части города, характеризуемого активностью банд. Латиноамериканские и чернокожие банды были королями района. Многие мои приятели присоединились к подобным бандам, и я время от времени тусовался с ними. Но сам я никогда в банде не состоял. Я открыл в себе увлечение Американским футболом, или гридироном, как его называют Австралийцы. У меня хорошо получалось, достаточно, чтобы позволять мне получать спортивную стипендию всё время в старшей школе и младшем колледже в Монтерее, затем в государственном институте Сан Франциско, где я получил степень бакалавра психологии. Однако я так и не стал кандидатом. Я пытался у Сан Францисских 49ers, но сгодился только на роль ‘баклуши’— ребята, на которых тренируются хорошие игроки. Я радовался паре заработанных баксов, и мне выпал шанс потереться плечами с известными людьми. Джо Монтана прибыл после моего последнего года в «пушечном мясе», как мы это называли. Нэйтан Джонс, великий защитник, жил в Монтерейском гетто, за углом от меня. Мой первый контакт с мотоциклетными клубами состоялся в пробег Дня Труда в 1964, проводимым в Монтерее. Эти выходные оставили шрам на репутации всех байкеров Америки. Я был дома, на университетских выходных и услышал, что Ангелы Ада в городе. Я, и ещё пара приятелей, решил сходить и посмотреть на них. Мы слышали о демонических байкерах, так что когда мы туда прибыли, то какое-то время просто осторожно тусовались, просто смотрели и впитывали. Мы в конце концов присоединились к их вечеринке и с удивлением обнаружили, что это просто люди, увлечённые мотоциклами Харли- Дэвидсон и хорошо проводящие время. Мы не увидели там ничего угрожающего. Для 19 летнего парня они не выглядели такой уж плохой компанией. Однако, репутация Ангелов Ада была достаточной, чтобы полиция организовала лагерь для клуба на пляже, на окраине города. По моим подсчётам в том лагере было от 25 до 30 Ангелов Ада. Той ночью была вечеринка в лагере, так что мои приятели и я подумали, что и туда можно сходить. Мы не знали, что там так же есть две несовершеннолетние девушки, одной было 14, а второй 15. Одна была цветной, а вторая белая и беременная. Девушки, в сопровождении от двух до пяти Ангелов Ада направились на пляж, в сторону от вечеринки, где, как позже было заявлено, имело место нападение сексуального характера. Были противоречивые истории о желании девушек поучаствовать в сексуальной деятельности. Однако, к моменту, когда девушки вновь появились у костра, то выглядели они очень напуганными. Мы вскочили на ноги и побежали к девушкам, чтобы выяснить, что не так. Я также помню, что многие Ангелы Ада подошли успокоить девушек — эта картина мне запомнилась, потому что шла вразрез с представлениями о клубе. Когда прибыла полиция, девушки определили несколько человек, которые были арестованы. Вскоре СМИ раздули скандал, выставляя Ангелов Ада ‘грязными, вонючими отморозками… несколько раз изнасиловавшими…девушек в возрасте 14 и 15 лет. Некоторые истории утверждали, что девушки были там на свидании с двумя мальчиками и жарили сосиски на пляже, когда толпа из 4000 Ангелов Ада появилась из-за дюн и, по неким данным, сказали мальчику, ‘Не бойся, пацан, мы лишь распечатаем их для вас’ Мальчики якобы ‘… дрались, как тигры, чтобы спасти девочек’. Три американских телеканала осветили событие и репортёры из New York Times, Saturday Evening Post, Time, Newsweek, The Nation и иных национальных газет рассказывали о Монтерее. Эмоции в городе быстро накалились. Четыре Ангела Ада были арестованы и обвинены в изнасиловании, только лишь для того, чтобы позднее все обвинения были сняты. Но к тому моменту было уже поздно: легенда о мото клубе вне закона была сформирована в головах публики. Ещё одно ‘пугало’ было создано. Это также произвело на меня большое впечатление. Я сам увидел, как байкеров очернили, как СМИ пытались заставить их выглядеть злом. Я был там и просто не видел в них того зла, которое им приписывали. Я не говорю, что они могли бы быть, но мне было надо знать, прежде, чем сформировать своё мнение. Я полагаю, что свои долгосрочные академические исследования я начал в те выходные. Несколькими годами позже, когда я получал степень доктора философии в Калифорнийском Университете в Беркли, около Сан Франциско, я получил очередной свой опыт по встрече с мото клубами. Местные Ангелы Ада и университетские студенты хорошо ладили, пока не встал вопрос с антивоенными Вьетнамскими демонстрациями. В то время Беркли был гнездом антивоенного протеста в Соединённых Штатах, а члены клуба, с их военными корнями, были не рады постоянной критикой студентами Вьетнамской войны. Это привело к жестокой конфронтации Ангелов Ада и студентами Беркли в протестующем кампусе. (Это произошло вскоре после того, как президент Ангелов Ада, Сонни Баргер написал письмо президенту США с предложением отправить Ангелов Ада на войну) Демонстранты, студенты и хиппи, шли от People’s Park и встретили строй полицейских у ратуши. Как только они приблизились к строю полицейских, группу Ангелов Ада выехала на байках и встала между полицией и протестующими, затем слезла со своих байков и выстроилась перед полицией, оскорбляя демонстрантов, которые были довольно удивлены их прибытием. Когда они приблизились к байкерам, ситуация ухудшилась и несколько протестующих были избиты цепями и ногами. И очередной раз я оказался посреди подобных событий. К счастью я не был на линии огня, когда началась драка, и она не переросла в одну из этих реальных мочиловок, в которых так преуспевают клубы; это было больше политическое заявление в поддержку воюющих за океаном ребят. Тем не менее, это дало ещё один опыт, не только мне, но и всем Соединённым Штатам, и это консолидировало взгляды в стране на байкерские клубы. Итак, теперь я был вовлечён в два заметных события в истории мото клубов вне закона. Нравилось мне или нет, я полагаю, что я втянулся в байкерскую жизнь во время своего обучения криминальной психологии, по своему личному опыту, и обстоятельствах, в которых я вырос. Я всегда общался с мемберами различных клубов в Сан Франциско, и даже катался в некоторые пробеги (организованные групповые поездки). Мой близкий друг был в Цыганском Жулье и когда я приходил на открытые вечеринки к его клубу или к другим, где я узнавал их получше. Я даже был священником на байкерской свадьбе, официально регистрировал брак моего друга из Цыганского Жулья, когда я купил пожизненную лицензию священника во Всемирной Церкви Жизни за доллар. Это легальная религиозная организация в США. Многие Ангелы Ада и члены других клубов являются её частью. Вообще, я вступил ради выгоды в налоговом смысле, помимо возможности женить и хоронить друзей. Членство в церкви так же дало мне право навещать заключённых, чтобы ‘спасать их души’, что привело меня к ещё большей вовлеченности в клубные дела. Часть моей докторской работы по социальной психологии включала работу в тюрьмах по программе под названием «Союз заключённых», адвокатская группа за права заключённых. Союз предоставлял Сан Квентинский Поезд, фургон, возивший пленников, которых выпустили на свободу из печально известной Сан Квентинской тюрьмы в Беркли или Сан Франциско. Многие из них были тяжёлым случаем, которые многое время провели взаперти, так что союз предлагал им краткосрочное обустройство в пригороде. В мою работу входило наблюдение насилия и семейные истории. Это значило, что я вечно общался с байкерами в тюрьмах. После получения степени доктора у меня было три выбора: я мог отправиться в Кембриджский университет в Великобритании, чтобы начать обучение в пост-докторантуре, либо в Квинслендский университет Австралии на постоянную академическую должность, или я мог остаться в США, где было братство пост-докторантуры в Нейро-Психиатрическом институте Лэнгли. Лэнгли Портер позволили бы мне продолжить мои исследования, но там не было доступной работы. Я выбрал Австралию. Я прибыл в Австралию в 1974, готовый начать свою новую карьеру. И я немедленно столкнулся с тем, к чему не был готов— Квинсленд. Я прибыл в самый пик правления Премьера Джо Бьелка-Питерсена[2]. Из Сан Франциско, центра контркультуры, свободной любви и курения травки, меня передвинули в невероятно суровый, правый режим, который ставил вне закона любого, со своим мнением, оставляя от любой контркультуры лишь лёгкий запах. Братва, это было тяжко. Я терпел четыре года, пока не принял решение бежать в Сидней в Бюро Криминальной Статистики Нового Южного Уэльса, где меня назначили старшим научным сотрудником. Оттуда я переехал в Замбийский Университет, Африка, на три года, где я был главой департамента психологии, философии и религии. Таков был план. Они передумали давать мне право преподавать религию в первый же день, потому что они не хотели, чтобы я наполнял головы студентов безумными Квакерскими[3] проповедями. Я отлично провёл время в Замбии, но в итоге оказался в Квинсленде, где я начал собственную практику в качестве консультанта по межчеловеческим отношениям. Затем я провёл некоторое время в Перте, в Кёртинском Университете в качестве декана кафедры Общественной Психологии, перед тем, как переехать в университет Чарльза Старта в Бэтхёрсте. В итоге я остановился в Университете Монэш, где я занимал несколько постов, включая директора Центра Изучения Полиции и Правосудия. С 1999–2000 я провёл год в Южной Африке, работая на Technikon SA, и в Университете Южной Африки в качестве научного сотрудника, изучавшего насилие уличных банд. Это был большой опыт, который привёл к моему назначению деканом Монэшского Университета на факультет Южно - африканского искусства. Однако, кампус находился на втором плане в университете из-за низкой посещаемости, так что я вышел в отставку, чтобы растить деревья на своей ферме. Через пару лет из Монэша пришёл запрос с предложением вернуться и стать адъюнкт – профессором в их Школе Социального и политического исследования. В ранние годы я работал с Цыганским жульём в Аделиаде чтобы попытаться успокоить отношения с правительством Ранна и помочь полиции в почти всех австралийских Штатах разработать методы для предотвращения байкерских войн и ликвидации преступных элементов в аутло клубах. Я также являюсь признанным экспертом в мотокультуре в Верховных Судах Нового Южного Уэльса, Западной Австралии, Виктории и Южной Австралии. Думаю, девизом на моей визитной карточке было ‘Have mouth—will travel’ относительно байкеров. Моей самой недавней профессиональной деятельностью была работа с Секретариатом Объединённого Парламентского Комитета для пересмотра Акта Австралийской Уголовной Комиссии по Организованной Преступности и помощи, полицейским силам Нового Южного Уэльса предотвратить надвигавшуюся очень серьёзную войну в штате. Но об это позже. Австралийские мотоклубы начали быть заметными как раз, когда я приехал в страну, так что я с интересом смотрел на происходящее. До 1981 года профессиональный интерес никак не проявлялся. В том году я ездил в Батхёрст на ежегодное Австралийское мото гран при, но лишь попал в гущу очередного громкого события в мото движении. Напряжение между полицией и байкерами, которое копилось годами, наконец вылилось в массовые беспорядки. Вот там была драка. Девяносто полицейских были ранены и проведено 100 арестов. Выяснилось, что столкновения с полицией были вызваны инцидентом, имевшем место в конце 1970-х, когда на гонках полиция переехала спавшую на земле женщину, ободрав ей скальп. В уже и без того накалённой атмосфере это стало искрой, вызвавшей взрыв. После своего опыта в Батхёрсте я принял грант от Австралийского Института криминологии на изучение причин тех беспорядков и пути их избегания мирным путём. Им понравилось моё резюме, и они предложили даже больше денег, чем я просил. Я, естественно, согласился.
Моя жена Элизабет, и позднее присоединившийся к проекту Руди Грассекер, мой студент, присоединились ко мне в решении этой проблемы. Мы были любопытной командой. У Элизабет была степень бакалавра в психологии; однако, что более полезно для изучения, она служила в полиции три года. Руди, с другой стороны, был увлечённым байкером с жаждой понимания происходившего вокруг него. Мы общались и расспрашивали байкеров, полицию и горожан. Три года мы изучали произошедшее, подсылали людей пообщаться с байкерами и увидеть последствия. К тому моменту мы поняли, что решили проблему. Наш отчёт в Научный Исследовательский Совет Австралийской Криминологии— которые считаются самыми серьёзными бюрократами системы правосудия во всех штатах и землях— указывал, что прямой причиной насилия стал образ действий полиции. Их топорность была для байкеров, как красная тряпка для быка. Мы предложили им поуспокоится и проконсультироваться с байкерами, перед началом мероприятия, чтобы определить некоторые правила, которые помогут всем ужиться. Отчёт пропустили мимо ушей в полиции Нового Южного Уэльса. Вместо этого они напротив, заняли позицию силы. Это лишь привело в наиболее мощным столкновениям, какие только бывали в Бэтхёрсте, с более чем 525 обвинениями, выдвинутыми после массовых беспорядков в 1985 году. К тому времени многие байкеры устали от насилия и решили бойкотировать мероприятие в следующем году. Толпы снизились до менее, чем четверти от количества народа, приезжавшего в прошедшие годы, переместив Гран При из Бэтхёрста на Филлип Айленд в Виктории. Полиция Виктории, напротив, приняла наши рекомендации, а Лиз, Руди и я были назначены советниками по предотвращению беспорядков, которые могли бы случиться на съезде на Филлип Айленд. Наш план отлично сработал. Например, когда «Сбежавшие из Гроба» вывесили свой флаг над одним из главных отелей в городе, мы переговорили со всеми клубами, убедившись, не является ли это проблемой. Старший из «Ангелов Ада» из номад-чаптера встретился с полицией и решил вопрос в пару минут. Без консультаций такого уровня, вероятно, всё привело бы к насилию между клубами. В первые годы всё было здорово. Копы и байкеры вместе работали над тем, чтобы убедиться, что всё проходит мирно. Обе стороны согласились, что это был один из лучших фестивалей. К сожалению, всё вышло из-под контроля через несколько лет после нашего участия, потому как такие инициативы надо иногда направлять. К 2000 полиции снова пришлось общаться с байкерами и клубами. Моя работа на Гран при Бэтхёрста открыла для меня двери во многие клубы. В 1986 «Ангелы Ада» попросили меня проверить дорожные посты на их ежегодном концерте в Броудфорде, к северу от Мельбруна. Клуб проводил это мероприятие с 1976, привлекая примерно до 4000 человек каждый год. Как минимум 15 аутло мотоклубов присутствовали на 25 гектарном кемпинге, где у каждого клуба был свой лагерь. Полиция приветствовала наше вмешательство. Они относились к аутло клубам, как к серьёзной проблеме, а аутло мото клубы думали так же о полиции. Иметь посредника для обоих групп было идеальным. Главной проблемой концерта в Броудфорде было то, что «Ангелы Ада» считали, что концерт является частным мероприятием и это значило, что полиции туда нельзя. Полиция не соглашалась, утверждая, что из-за алкоголя, подаваемого внутри у них есть право присутствовать. Хотя на частную территорию они так и не залезли, предпочтя сидеть у ворот и досматривать приезжающих и уезжающих байкеров. До полусотни полицейских съезжаются в город на этот концерт каждый декабрь. Я ходил на полицейский брифинг и был потрясён тем, что Австралийская Федеральная Полиция отправила офицерам список и фото мемберов аутло клубов, разыскиваемых полицией. Они верили, что те могут появиться на концерте. В пятницу, в первый день концерта, полиция устроила КПП, полноценный, с поисковыми собаками, на закрытой дороге, ведущей на концертную площадку из Броудфорда, километров десять от города. Каждую машину, мотоцикл и случайного пешехода останавливали и обыскивали на предмет наркотиков, оружия и даже взрывчатки. КПП был там всю длительность концерта. За исключением одного - двух арестов за хранение конопли, был лишь один эксцесс, когда где-то в 5 вечера в пятницу, пока машины и байки потихоньку просачивались через кордон, один байкер решил проскочить. Его очередь на обыск уже подходила, когда он внезапно газанул, выехал на обочину и устремился в маленькую щель в заграждении. Копы были шокированы его выездом прямо на концертную площадку. Райдер не осознавал, что далее по дороге его ждут ещё две полицейские машины. Как только он их увидел, он сделал разворот и направился назад, к КПП. В этот раз полиция ждала его и на этот раз выставила молодого и здоровенного сержанта на пути байкера. Было очень напряжённо — понятно, что байкер хотел тем же путём выскочить через кордон, но был блокирован копами, которые махали руками, надеясь его остановить. Тем временем, сержант стал действовать по-другому. Рядом с дорогой лежали недавно напиленные саженцы. Он схватил один из них и держал его над дорогой, чтобы остановить райдера. Байкер всё ещё видел небольшой просвет под протянутым саженцем и попытался проскочить на полном ходу. Как только он достиг проезда, сержант швырнул саженец и он сшиб райдера, ударив того в лицо на скорости 80 км\ч. Копы прыгнули на него и детально обыскали, прежде чем отвезти его в больницу со сломанной ключицей. Он оказался чист, что смутило полицию. Позже выяснили, что его недавно выпустили из психиатрической клиники, в которую, надеюсь, он и вернулся после того, как оправился от травм.
Всегда велась игра в кошки – мышки между клубами и полицией в Броудфорде. Байкеры, разыскиваемые полицией, вскоре просекли, что проще попасть на концерт, появившись пораньше. Были и более сложные пути. В один год, в середине девяностых, вертолёт доставил на площадку одну из групп. Там также была пара пассажиров, которые получили бы проблемы, попытайся они пройти туда обычным путём. Забавно, но там была ещё одна грунтовая дорога, которая тоже вела на концертную площадку, но она означала крюк в 60 километров по хреновой, не заасфальтированной дороге. Для некоторых, из списка разыскиваемых полицией, однако, трясучка в 60 км по грязище и щебёнке была предпочтительнее 60 дней в тюряге. Полиция не патрулировала эту дорогу вплоть до поздних восьмидесятых, когда они наконец-то вкурили, что происходит. Мы закончили свой отчёт, который был отправлен как в полицию, так и «Ангелам Ада». Соль была в том, что полиция была достаточно сдержанной из-за полученного брифинга. Со стороны клуба, байкеры отлично себя вели, так что взаимная вежливость только и требовалась для всеобщего спокойствия. Большая часть моей исследовательской работы направленна не на выяснение образа существования клубов, а на то, как проводить подобные мероприятия, как в Броудфорде, где есть трения между полицией и байкерами. Целью исследования было понимание клубов достаточно хорошо, чтобы найти жизнеспособный и корректный способ надзора за ними. Естественно, годы спустя я достаточно хорошо знал клубы, посещал их клубные вечера и выезды таких клубов, как «Сбежавшие из Гроба» и «Ангелы Ада». Узнать клуб – дело не быстрое и не лёгкое. Некоторые клубы знакомились со мной, так как слышали о моей консультационной работе с другими клубами. В иных случаях первый шаг делал я, так как мне от них нужна была информация. Мои отношения с клубами изначально были построены на том, что я мог им предложить. Во многих случаях они становились ценными источниками информации, а позже это перерастало в дружбу с мемберами. Вы можете решить, что мои отношения с клубами пробуждали во мне симпатию к ним, но я называю всё своими именами. Я продолжу историю, чтобы всё было честно и ясно, это самое для меня важное. Я не встаю в один ряд с байкерами, но и не встаю в один строй с полицией. Я лишь хочу подвести всю историю так, чтобы клубы и полиция сосуществовали в гармонии. Я полагаю, что я как раз в уникальной позиции и имею возможность так сделать. Дважды меня просили быть посредником между клубами и их разговорами с полицией. Этого я никак не ожидал. В 1990 году, как гром среди ясного неба, большая исследовательская организация направила мне отчёт ФБР об аутло мотоклубах. В том отчёте один клуб явно указывался, как главный в производстве и продаже амфетамина, а также один из трёх Австралийских чаптеров указывался, как главный производитель. Из вежливости и чтобы узнать их реакцию, я отправил отчёт в тот чаптер с вопросом. Примерно через две недели мне позвонили из клуба. Они хотели меня видеть. (Вот об этом моменте я и писал в начале главы) Я организовал встречу с сержантом-по-оружию, парнем, который был пугающим, в Отеле Квинсбридж в Южном Мельбурне, напротив Краун Казино в 11 утра одним апрельским четвергом. Мы были в том неряшливом отеле, когда он внезапно предложил с ним прокатиться. ‘Давай попьём кофе в Макассе’ сказал он. Я знал, что происходит нечто серьёзное, что может закончиться моим избиванием. Мы вышли наружу и влезли в его машину. Это был Форд. Громкий Форд. На самом деле, чертовски громкий Форд. В тот момент я очень волновался. Я знал, что высланные мною документы очень серьёзны, но это только пошло на пользу клубу. Мы двинулись, и он начал говорить об общих вещах. Разговор затем перешёл на документы. Соль была в том, что он хотел знать, были ли у меня другие. Клуб очень хотел получить их в свои руки. Я сказал, что нет, но посмотрю, что я могу сделать. Когда мы вернулись в отель, я ощутил облегчение. Я уже вылезал из машины, когда он сказал мне вернуться. Я запаниковал. Когда машина двинулась, и уровень шума стал подходящим, он выговорился. ‘Слушай, я не стану тебе пиздеть. У нас есть мембер с проблемой в [маленький городок в пригороде][4] и клуб хочет это решить. Мы собираемся его исключить’ Той проблемой были амфетамины. Он долго говорил о том, что клуб не давал своего разрешения на эту деятельность. Им это не нравилось, так как привлекало слишком много внимания к ним. ‘Это не клубное дело, а личное’ сказал он. ‘Если ты найдёшь способ решить это…’ Продолжать не было нужды. Они сдавали мембера. Они его выгоняли, затем передавали детали мне, чтобы я передал их полиции. У меня не было проблемы с этой просьбой. Разумеется, это не было ролью стандартного исследователя. Академия не готовит тебя к таинственным поездкам в громких машинах и жёсткими ребятами, обсуждая полицейские сделки. Если уж это помогало в вопросе мира и убирало наркотики с улицы, то я не видел в этом плохого. Я попросил гарантий, что это не просто способ запугать того парня, чтобы тот избавился от своего «добра». ‘Нет’ сказал он, ‘я гарантирую, что мы закроем это производство’ Его слова было достаточно. Я переговорил со своим контактом в полиции. И клуб, и копы выполнили свои условия. Мембер был расшит, и вскоре после этого в его дом провели рейд. Он получил от 10 до 15 лет. Я более от клуба об этом вопросе не слышал ни слова – до следующего раза. Годом позже тот же клуб обнаружил мембера, вовлечённого в производство амфетаминов. Дело осложнялось тем, что там был замешан купленный коп. Президент и Вице-президент клуба приехали ко мне домой, и предложили мне прокатиться. Снова в очень громкой машине. Они объяснили всё про сделку, включая момент с коррумпированным копом. Они назвали мне имена и местонахождение амфетаминовой фабрики, и спросили, не желаю ли я уладить для них этот вопрос. Очевидно, с наличием коррумпированного копа, они не могли просто прийти в участок и всё выложить. Нужно было провести всё аккуратно, кому-то со связями в полицейской структуре, кому они могли доверять. Я сказал, что помогу. Изначально я намеревался переговорить со своим контактом в отделе по работе с амфетаминами, но передумал. Откуда мне было знать, как сильно проникла коррупция? Мне повезло знать помощника комиссара, который был известен своим стремлением в очистке полиции. Он с уважением выслушал и быстро всё провернул. Аресты были проведены, все следствия были успешны. Клуб меня поблагодарил и сказал, что они мне должны услугу, которой я так и не воспользовался. Некоторые могут критиковать меня за то, что я туда, но я был доволен тем, что сделал. Это был абсолютно законный метод исследования, в академическом смысле называющийся «действенное исследование», когда исследователь сам входит в объект исследования. Позднее профессор Дэниэл Вульф, единственный известный мне учёный, который воспользовался аналогичным методом для работы с клубами, катаясь с Ребелс (Rebels) по Канаде, чтобы узнать о них больше. Этический комитет Монэшского Университета поначалу пришёл в ужас, когда я рассказал им о произошедшем, но в итоге они успокоились и согласились с моей стратегией. Любопытно, через месяца четыре после этих инцидентов, на клабхаус провели полицейский рейд. Они забрали сейф клуба и открыли его. Внутри они нашли доклад ФБР, который мне отдали. На обложке было нацарапано: ‘Арт, ты это видел?’ Они быстро сообразили, кто такой Арт. Бог знает, что они подумали. Я так и не услышал ни слова об этом, ни от клуба, ни от полиции, равно как и не увидел последствий для своей работы с полицией. Это изумило меня, так как это резко контрастировало с моментом, когда я говорил со СМИ в 1998 о ряде перестрелок с полицией Виктории в середине девяностых, в своей роли главы Криминологического Учебного Центра Полиции и Правосудия. Я лишь сказал, что полиция переусердствовала, вытащив слишком быстро пистолеты и что им надо переобучиться пользованию огнестрельным оружием. Полиция оказалась столь чувствительна к ситуации, что мне пришлось столкнуться с последствиями. Они перекрыли мне доступ к грантам и написали моему боссу, что пока меня не поставят на место, они обрежут все контакты с университетом. Заместитель советника попросил меня объяснить, что произошло, что я и сделал, чем всё и закончилось. Вследствие этого, я позвонил парню, что был во главе полицейской учёбы и купил ему обед, по ходу которого мы всё обговорили за бутылкой красного вина. Я согласился заткнуться, а он не пристрелил меня (шучу), так что проблема была решена. Когда меня просили быть посредником между клубами – было главной частью моей работы. Я был на том месте, где мог собрать настоящую информацию о том, каково быть мембером. Я знал мемберов разных клубов и присутствовал на клубных вечерах и выездах. Мне стало интересно сделать конечное заявление о байкерах и мемберах клубов. Я также начал получать репутацию и некоторый авторитет в клубах. Я не знаю, насколько технически верен ярлык самого крупного в Австралии эксперта по аутло мотоклубам, так как я считаю себя чужим относительно движения в аутло мотоклубах. Самая лучшая информация мне поступает от тех, кто близок к клубу. Клубы нанимают много тех же стриптизёрш, групп, фотографов, аэрографов и татуировщиков, которые работают как проводники между клубами, которые могут даже не говорить друг с другом. Такие люди – бесценные ресурсы, так как они знают больше, чем кто бы то ни было - зачастую больше, чем сами байкеры. Из-за своей академической увлечённости байкерами, я довольно редкая. Сейчас я в таком положении, что если захочу что-то узнать, то мне не у кого спросить, не у кого выяснить. Меня критиковали за то, что я не являюсь частью клуба. Всё, что я могу сказать своим критикам, это что я внимательно всё изучил, проверил свои источники, и что я знаю основы клубов. Я также имею чёткое понимание того, что является правдой, а что слишком нелепо, чтобы этому верить. Сейчас я постоянно на связи с Австралийскими аутло мотоклубами, по вопросам ли исследований, по моей работе в переговорах между клубами и полицией, или просто по личной дружбе. Я очень дружу с мемберами клуба «Цыганское Жульё», «Ангелы Ада» и «Сбежавшими из Гроба», включая многих национальных офицеров клубов. Я также дружу с мемберами «Божьей Команды» (God Squad) и других клубов, которые ошиваются рядом с аутло сценой. Важно, чтобы каждый мой контакт знал, что я ценю его как друга, а не просто источник информации. Я никогда не забываю пригласить мембера каждого клуба к себе домой, познакомиться с женой и детьми. Я делаю свой дом открытым для них, если им надо будет поболтать, что они и делаю время от времени. Есть и клубы, которые я знаю не так хорошо, как те, что я упомянул. Некоторые тайные. С некоторыми просто сложно встретиться или поладить, как, например, Бандидос (Bandidos) и Чёрные Всадники (Black Uhlans). Печальная известность пришла к Бандидос в 1984 году, из-за их перестрелки с Команчерос в пригороде Сиднея Мильперре, в которой погибло семь человек. Это стало известно как бойня в День Отца, ставшая поворотным моментом в истории Австралийских мотоклубов, с чем всем мотоклубам пришлось считаться с тех пор. (Это я рассмотрю в главе 10) Политика клубов такова, что я не могу контактировать с несколькими клубами сразу, что сразу же поставило бы меня под подозрение. Таким образом, работая с Ребелс я не имею контакта и Ангелами Ада и наоборот. Это может замедлять процесс, но это необходимо. Уважение – самое важное, что есть, когда имеешь дело с клубами. Пока ты уважаешь их, они будут уважать тебя. Вот почему данная книга для меня большое дело. Я не желаю обманывать доверие моих друзей. Многие мемберы клубов, с которыми я общаюсь, знают об этой книге. Я свободно её с ними. Однако они могут найти пару сюрпризов на этих страницах. Равно как и я могу найти некоторые сюрпризы, когда я в следующий раз их встречу. Надеюсь, этого не будет. Некоторые клубы и мемберы считают, что я использую их для достижения своих личных целей. Я уверен, что такие мемберы так же решат и относительно данной книги. Хотя есть и многие мемберы, которые будут рады написанию этой книги. Они предложили мне помощь, которую я во многих случаях принял с радостью. Они оказались неоценимыми помощниками в прояснении некоторых де