- Как ты узнал?
Истон целует мое плечо, его губы ощущаются теплыми и мягкими на коже. Наконец он говорит:
- Потому что я знаю, на что это похоже - трахаться, чтобы забыть.
Боюсь даже спросить, что он имеет в виду, особенно после того, как услышала его песню на представлении и обнаружила татуировку на спине. Насколько сильно я хочу узнать все факты, настолько же я не готова услышать о ком-то еще. Не в том случае, если это напомнит мне о том, что случилось со мной, прежде чем я встретила Истона.
Поэтому, вместо того, чтобы давить на него, я переворачиваюсь в его руках и прижимаюсь ближе к его груди. Простыня опускается, обнажая блестящий кусочек металла. Я вглядываюсь в пирсинг на его сосках:
- Когда ты его сделал?
- Давным-давно. Я раньше не одевал его.
- Ничего себе. Я понятия не имела.
Он берет мою руку и кладет ее на грудные мышцы, поощряя меня к исследованию.
- Это первый, который ты видела?
- Да. – Я аккуратно прикасаюсь к нему пальцем, опасаясь сделать ему больно, если трону слишком сильно. Он убирает мои волосы с лица, и я чувствую, что Истон наблюдает, как я трогаю его.
- Что? – шепчу я, пока снова пробегаю кончиком пальца по его соску.
- Если бы ты не была полностью моим типом, я, возможно, беспокоился бы о том, что мы настолько разные.
- А какой твой тип?
Он ждет, пока я посмотрю на него, и награждает меня искренней улыбкой, которую мне хотелось бы запомнить, чтобы я больше не беспокоилась о том, что забуду ее.
- Думаю, я смотрю на него.
- Да? Даже вопреки тому, что у меня нет татуировок? И у меня не пирсинга нигде, кроме ушей. К тому же, ты вряд ли найдешь что-то кожаное в моем шкафу.
- Для начала, я предпочитаю черное кружево, похожее на те крохотные кусочки, которые ты носишь.
- Что еще тебе нравится?
- На самом деле не пирсинг и боди-арт должны иметь значение, или что у тебя есть, а чего нет. Все что должно иметь значение - это ты сама. Ты сексуальна, даже если не пытаешься таковой быть, и именно это делает тебя моим любимым типом.
- Ты абсолютная противоположность мужчин, с которыми я встречалась. И если быть честной, это немного меня пугает, но думаю, что больше должна беспокоиться о твоем образе жизни, чем о чем-то другом. Можно еще вопрос?
- Да, но если ты хочешь спросить, изменял ли я, возможно, мне это не понравится.
- Как ты узнал, о чем я собираюсь тебя спросить?
- Потому что это одна из причин, почему твои прошлые отношения не сработали. Если бы ты не была обеспокоена этим, то я бы подумал, что ты не принимаешь меня всерьез – и мы бы просто
трахались.
- Я думала, что у нас была договоренность – никаких ожиданий.
- Не нужны ожидания, чтобы быть хорошим человеком.
- Означает ли это, что ты не ответишь на мой вопрос? - Я не уверена, почему для меня так важно услышать его ответ. Насколько я понимаю, он мог бы соврать мне, совершенно разрушая доверие, которое я готова была в нем найти. С другой стороны, он мог бы сказать, что изменял, и это не было бы лучше. Все, что мне нужно на самом деле, – это правда – не важно, в какой форме она поступит.
Он не кажется расстроенным, так как тянет меня на себя сверху, его сильное тело прижимается к моему. Я могла бы легко раствориться в этом состоянии, совершенно забыв о разговоре. Но его глаза втягивают меня в их собственную историю.
- Меня обвиняли в некоторых довольно дерьмовых вещах на протяжении многих лет, но я никогда не изменял свой подруге. Потому что только одну вещь тебе надо понимать обо мне, и я не хочу, чтобы ты об этом забывала.
- Я не буду. – Он даже еще не сказал мне, но я уже верю ему.
- Ларк, если у тебя есть я, значит, ты получаешь всего меня – это чертово обещание. Получив ответ – ответ, в котором я отчаянно нуждалась, я прижимаюсь щекой к его щеке, поигрывая со штангой пирсинга в его соске.
- Спасибо за то, что держишь штаны надетыми.
Я отскакиваю от него из-за его смеха, но он крепко держит меня, поэтому я не падаю на матрас.
- Детка, на мне вообще нет штанов.
- Ты знаешь, что я имею в виду – говоря гипотетически. Я не была уверена, скажешь ли ты об этом честно, или скажешь мне то, что, как ты думаешь, я хочу услышать.
Перед тем, как осознаю, что происходит, я оказываюсь на спине с решительным Истоном сверху, поддерживающим себя по обе стороны от меня.
- Давай прямо сейчас проясним одну вещь, красавица. Когда я хочу кого-то, я хочу все в нем – ум, тело и душу. Это означает, что я отдаю столько же доверия, сколько хочу получить. Я никогда в своей жизни не изменял женщине. И я не собираюсь начинать это делать с тобой.
Это именно те слова, которые я хотела от него услышать. Что не смотря на его работу и количество женщин, с которыми ему приходится контактировать ежедневно, ему всегда было бы достаточно только меня.
- Когда ты впервые сказал, что работаешь на этом корабле, я была немного обеспокоена, что у тебя здесь кто-то есть. Шесть месяцев - это слишком долгий срок, чтобы обойтись без секса.
- Первые три месяца своего контракта я провел с крупье из казино. После того, как ее контракт закончился, она его не возобновила. Я получил от нее е-мэйл через пару дней после того, как она ушла, в котором рассказывала, что устроилась на работу в Вегасе. Это был наш последний разговор.
- Ты не захотел оставаться с ней на связи? Ты хотя бы ответил ей?
- Нет, это был просто секс, Ларк. Как только она ушла – все закончилось, это было соглашением. Думаю, она написала мне лишь для того, чтобы быть свободной в своих дальнейших действиях без чувства вины. Потому что, даже не смотря на то, что мы замутили с ней случайно, я все еще уверен, что это было эксклюзивно. Я не делюсь ни с кем и не изменяю. Когда ты в моей постели, тебе лучше больше ни c кем не встречаться на стороне.
Я раздумываю по поводу нашего соглашения с Истоном, и мне интересно, является ли закономерностью то, как он ведет себя с женщинами. Узнала ли крупье о нем больше, чем я? И
воспользовался ли он шансом со мной только из-за «Идеальный Пары»? Потому что, если уж на то пошло, у меня нет абсолютно никакого понятия, кто такой Истон, кроме как пары вещей, которыми он поделился со мной. Может быть, я здесь только для того, чтобы предоставить ему неделю умопомрачительного секса.
Как только он целует меня, часть беспокойства исчезает, а об остальной части я просто пытаюсь забыть. Я даже приняла для себя решение, что, если это просто секс, я это приму. Я должна это сделать, потому что, кому бы ни принадлежали крылья, расположенные на его спине, – она единственная, кто всегда будет владеть его сердцем.
Глава 12
Ларк
- Ты расскажешь мне о ней?
Истон приподнимает голову от моего живота, пока я играю с солеными от моря прядями его волос.
- Про кого?
Возможно, он будет нервничать, если я надавлю, но, увидев крылья на его спине, мне необходимо выяснить, почему они там. Поэтому я решаюсь спросить его:
- Про девушку, о которой ты пел. Это ее крылья, так ведь?
Истон замирает, как будто я не должна была его разгадать. У меня всегда хорошо получалось читала людей, поэтому сейчас чувствую, что Истон хочет спрятаться.
Я жду, предоставляя ему необходимое время для ответа, но он просто кладет голову мне на живот и говорит:
- Не сегодня, Ларк.
Сначала, я принимаю это близко к сердцу, но потом вспоминаю, каково это, раскрыть секреты, существование которых вы не желаете открывать. И это единственная причина, почему я готова подождать. Он не собирается рассказывать мне о шрамах, если их корочка еще не зажила. Нам еще предстоит пройти долгий путь, и нет необходимости покорять эту гору за один день.
Поэтому я говорю:
- Хорошо, - и действительно имею в виду именно это.
Возможно, он ожидал борьбы с моей стороны, потому что его поцелуй в живот ощущается, как молчаливая благодарность.
- Я могу так оставаться всю ночь, Ларк, но должен в скором времени играть.
- Ты выгоняешь меня?
Он кусает мое бедро, недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно для того, чтобы его потребность прикасаться ко мне вернулась.
- Нет, я бы никогда не выгнал тебя, но жду твоего возвращения в мою постель после представления.
- Ты ждёшь этого? - утрирую я игриво, приподнимая свои бедра над кроватью. Все, что ему необходимо сделать, это немного высунуть язык, и этого для меня было бы достаточно. Вместо этого, он скользит вверх по моему телу, чередуя покусывания с легкими поцелуями.
Достигая груди, он останавливается.
- Ты выглядела бы чертовски сексуально с проколотым соском. Может, даже двумя.
От мысли о ком-то, прокалывающим меня иглой, особенно там, меня передергивает. Я не уверена, что создана для такого вида боли – даже если она временная.
- Я скорее бы сделала татуировку, чем пирсинг.
Он ухмыляется, его глаза бродят по моей нетатуированной коже.
- Ты должна увидеть, чего желаешь. Я знаю нужных людей.
Как раз, когда Истон выглядит так, будто готов проглотить меня, я выскальзываю из-под него, уже сожалея, что оставляю тепло его постели, как только холодный воздух из вентиляции достигает моих ног. Моя одежда до сих пор влажная от купальника, из-за чего кажется, что в комнате еще холоднее.
- Черт, она ледяная.
Истон перегибается через край постели, взяв в руки футболку, которую он носил, прежде чем бросить ее в меня:
- Как мне не ненавистно, когда ты прикрыта, но надень это. – Футболка бьет меня по щеке, заставляя нас обоих засмеяться, когда у меня все падает из рук.
Я снова наклоняюсь, запихивая все влажные вещи в свою пляжную сумку, перед тем как натянуть его футболку на себя через голову. Ее едва ли достаточно, чтобы прикрыть меня, но зато теплее, чем стоять здесь голой. Поворачиваясь обратно, обнаруживаю Истона с одной рукой - под головой, а второй - поглаживающей свой ствол, и наблюдающего за мной.
- Что ты делаешь?
- Думаю о тебе, проделывающей весь путь до свой каюты без ничего под футболкой.
Я медленно начинаю приподнимать футболку, все выше и выше, дюйм за дюймом, пока его челюсти не сжимаются, и все тело не напрягается.
- Ты обеспокоен тем, что кто-то это увидит?
- Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне сегодня вечером – одетая также, как сейчас.
- В этой же футболке без ничего под ней?
- Без единой вещи под ней. Поняла?
Я киваю головой, тяжело сглотнув при взгляде на него – твердость скалы в его руках. Ноги сами притягивают меня ближе к его кровати, подальше от двери и направления, в котором, предполагается, я должна идти. Но так я себя чувствую рядом с Истоном – трудно уйти и проще остаться.
- Тебе нужна помощь с этим?
- Что у тебя на уме?
Я позволяю сумке упасть на пол возле кровати, мои пальцы прочерчивают путь от его горла до его руки.
- А чего ты хочешь?
- Возьми меня в рот, Ларк.
Я забираюсь обратно в постель и располагаюсь между его ног лицом к нему, но он останавливает меня, и, зацепив рукой мою ногу, разворачивает в противоположную сторону. Каким-то образом за то время, пока я шла от дивана до кровати, все перестало быть только для него и стало для нас.
- Расслабься, детка. Ложись на меня.
Я даже не осознавала, что замерла в предвкушении того, что произойдет, трудно думать о чем-то другом, кроме как о вероятной перспективе, но я слушаюсь, ложась, как он мне сказал.
- Теперь я могу трогать тебя?
- Ты никогда не должна спрашивать у меня разрешения, Ларк. Если ты что-то хочешь, возьми
это.
Он следует собственному совету, сжимая мою задницу и зарываясь лицом между моих бедер. Моя спина прогибается, простая задача - делать две вещи одновременно - кажется практически невозможной. Но я хочу, чтобы он почувствовал себя также хорошо, как он заставляет чувствовать меня, поэтому я беру его в руку, поглаживая несколько раз, прежде чем обвести языком вокруг головки. Он отвечает хриплым стоном, который отдается прямо в мой центр удовольствия.
Без предупреждения, я беру его полностью в свой рот, пока он не достигает задней стенки моего горла. Я делаю это снова и снова, пока едва могу дышать. Когда я оттягиваю свой рот от него, Истон делает тоже самое со мной – теперь он большим пальцем поглаживает кругами поверх моего пульсирующего клитора.
Я хочу больше и, как будто читая мои мысли, он вставляет в меня два пальца. Истон вонзает зубы в мою задницу, лижет и посасывает кожу на моих бедрах, прежде чем, сжав меня еще крепче, добавляет третий палец. Это одновременно и слишком, и идеально.
- Истон, - прошу я, даже не уверенная, о чем.
Каждый раз, когда он сосет, я сосу еще сильнее. И каждый раз, когда он вставляет свой язык в меня, я заглатываю его до конца. Это игра в кошки-мышки, пока мы оба не тонем в удовольствии, кончая сильнее, чем прежде.
- Повернись, детка. Насколько сильно мне нравится этот вид, но мне нужен твой рот.
Моим усталым ногам слишком трудно перевернуться, но я заставляю себя оттолкнуться и оказываюсь снова лицом к лицу – осознание того, как близко он стал знаком с моим телом, заставляет меня покраснеть.
- Я никогда…
Он качает головой.
- Даже не говори мне, что ты не делала этого раньше. Я тебе не поверю.
- Нет, я никогда не делала этого раньше так. Это было…по-другому.
Он оборачивает руку вокруг моей шеи, притягивая меня ближе до тех пор, пока наши губы почти не соприкасаются:
- Блять, Ларк. Этот рот… - говорит он, пока лижет мою нижнюю губу кончиком языка. – Ты чувствовалась так хорошо на мне, красавица.
Я пытаюсь увернуться от него, но он мне не позволяет. Истон держит меня прямо там, где ему хочется – не позволяя мне уклониться от правды.
- Ты опоздаешь на свое шоу, если не отпустишь меня. Он смотрит на часы на ночном столике.
- Совершенно уверен, что уже опоздал.
Я краду один последний поцелуй, прежде чем встать и натянуть обратно его футболку, мои ноги едва способны держать меня.
- Удачи сегодня вечером.
Он скрещивает руки под головой на подушке и улыбается.
- Мне уже повезло. Остальное - это бонус.
Я улыбаюсь, медленно двигаясь обратно к двери с сумкой, перекинутой через плечо. Некоторые могли бы назвать его дерзким и самоуверенным, но для меня - в нем правильная смесь уверенности и смирения. И я навсегда собираюсь пасть жертвой этого.
Глава 13
Истон
Третий день Круиза. В открытом море.
Вчера вечером в театре присутствовал совершенно другой вид энергии, которого там не было уже действительно долгое время. У меня хватает мозгов, чтобы понять - это связано с женщиной в третьем ряду, наблюдающей за каждым моим движением. То, как она следила за мной на сцене, и как ее тело двигалось вслед за моим голосом – мы находились в идеальной гармонии.
К тому времени, как я был готов покинуть ночью театр, она ушла, и по дороге назад в каюту я чувствовал себя заряженным электричеством, из-за чего воспламенился бы за секунду, если бы ощутил прикосновения ее рук. Это чувство начало расти во мне с того момента, как она вышла из моей комнаты сегодня утром – определяющим фактором было предвкушение ее появления в одной только моей футболке. И даже она понимала, провокационная лирика, скрытая в созданных нами строках песен, нашла бы отражение в наших телах.
Прошло чертовски много времени с тех пор, как я занимался сексом всю ночь до рассвета, но находясь вместе с Ларк - это все, чем я хочу заниматься. Ее тело становится знакомой территорией, запах ее духов на сладко-соленой коже пробуждает мгновенную эрекцию. Тем, как она способна поставить меня на колени, вызывая фантазии, которые только она может осуществить, Ларк приближает меня к действительности впервые за двенадцать месяцев.
Но полночные часы быстро пролетели, а утреннее солнце разрушило наше веселье. Если бы мне не надо было сегодня работать, я бы продержал ее в своей постели немного дольше, еще раз наслаждаясь Ларк перед расставанием.
- Ты снова убрал мою футболку? - спрашивает она, оглядываясь вокруг, прикрыв руками свою грудь, как будто я не ласкал ее в течение нескольких часов. Застенчивая Ларк всегда будет для меня загадкой. Я никогда не смогу уложить в голове, насколько открыта она в моменты нашей близости и полностью закрыта после.
- Нет, но ты не должна скрываться от меня. Я уже все видел.
Она поднимает одеяло и трясет им, пока не обнаруживается сорванная мною вчера с ее тела футболка.
- Я не скрываюсь. Просто мне не комфортно ходить голой при свете дня. Лежа на боку, опираясь на локоть, спрашиваю ее:
- Почему? Ты красивая.
- Я такая, какая есть, и не могу этого изменить.
Решаю бросить ей вызов – в основном потому, что у меня нет более интересного занятия на следующие несколько минут.
- Брось футболку.
Сдвинув брови, Ларк смотрит на меня.
- Зачем?
- Потому что она моя и нужна мне.
- Теперь я вижу, сколько в тебе дерьма. Это всего лишь футболка.
- Это больше, чем просто футболка, Ларк. Она - моя любимая. Давай, бросай ее. - Она
слушается, закатывая глаза, вместо этого хватая простыню.
- Простынь - тоже моя.
- Простынь принадлежит Круизной компании, осел. Ты прекрасно осведомлен, что, в соответствии с твоими инструкциями, я пришла в одной твоей футболке. Я не могу уйти отсюда голой. Меня арестуют.
- Это вероятность, с которой я готов смириться.
Ожидаю, когда она разозлится или обзовет меня чем-то похлеще, чем «осел», но этого не происходит. Она стоит со скрещенными на груди руками, бросая мне вызов своим взглядом.
– Что-то не так? - спрашиваю я ее.
- Нет, не совсем. Ты тот, кто снова опоздает, не я. Я - единственная, кто в отпуске. Я выбираюсь из постели, и, подходя к своему шкафу, вытаскиваю чистую футболку.
Развернувшись, обнаруживаю ее с радостным выражением лица и надеждой, что футболка - для нее. Но, вместо этого, я натягиваю ее на себя через голову, расстраивая Ларк еще больше.
- Истон, пожалуйста.
- Люблю, когда ты умоляешь. Это делает меня твердым.
- А что не делает тебя твердым?
- Бабушки. – Она пытается не засмеяться, но попытка с треском проваливается, и лицо озаряется присущей только ей улыбкой. Блядь, она горячая.
Прежде чем она еще что-то мне скажет, я протягиваю ей еще одну из моих футболок из кипы в шкафу. Получив ее, она сразу же расслабляется.
- Спасибо, - говорит она, натягивая ее через голову.
Я копаюсь в своих вещах, пытаясь найти что-то, чем она могла бы прикрыть свою задницу, когда она разражается истеричным хохотом. С нижним бельем в руках я оборачиваюсь и понимаю, что дал футболку, которой у меня не должно быть.
- Ну, если бы это не было первой вещью, которая мне попалась в руки, то я бы оказался в затруднительном положении.
- Не знаю, Истон, футболка говорит сама за себя. – Из всех, которых я мог ей дать, она одела ту, на которой написано: «Я с Дураком». На самом деле, это шуточный подарок с прошлогоднего Рождества.
Улыбаясь, бросаю ей пару своих боксеров.
- Одень их. Я предпочел бы, чтобы остальная часть корабля не видела этим утром твою попку.
- Мне кажется, тебя это особо не беспокоило прошлым вечером.
- Вчера было довольно поздно. Сейчас там больше людей.
Она скользит в мои боксеры своими длинными ногами, и я наблюдаю за каждым ее движением, придвигаясь ближе, пока она натягивает их по бедрам, закатывая резинку на талии для удержания. Руками ощупываю ее попку, и, пронзительно глядя в глаза, говорю:
- Это все мое, красавица. Поняла?
Она кивает, облизывая языком губы, пока смотрит на меня сквозь длинные ресницы. Я тянусь к ней, оборачивая ладони вокруг ее скул. Она цепляется своим холодными руками за мои предплечья – ее нежная кожа составляет разительный контраст с моей татуированной. Но эта часть привлекательности Ларк – ее мягкие изгибы против моей твердости. Она не имеет ничего общего с большинством женщин, с которыми я соприкасался в пути, и это освежает. В то время как я - яркий и экспрессивный, по большей части благодаря моим татуировкам и музыке, она – робкая и застенчивая. Тихая душа с силой, способной убедить меня, что то, что мы делаем, не неправильно. Даже если она не имеет ни малейшего представления, почему этот вопрос всегда
будет на первом месте.
- Спасибо, - шепчет она.
- Я говорил тебе, что ты не должна благодарить меня за то, что я позволяю тебе чувствовать себя хорошо.
Она пожимает плечами, возрождая застенчивую Ларк.
- В этот раз я хочу поблагодарить тебя, чтобы ты знал, я не только беру от тебя. Даже если ты уже говорил мне об этом.
Ее слова имеют большую силу, чем она представляет, по сути говоря, она сообщила, что это для нее больше, чем просто случайный роман – ей нравится происходящее между нами и она ценит то, что я даю ей. Настолько, насколько я даже не рассчитывал, или даже не ждал этого, впервые она также значит больше и для меня. Только по одной этой причине мне хочется попросить ее остаться немного дольше. Но я не могу.
- Поужинай сегодня вечером со мной.
Это не вопрос, а скорее еще одно требование. Тем не менее, она не спорит. Голос ее мягок и похож на ангельский, когда она говорит:
- Окей, - перед тем, как встать на кончики пальцев и поцеловать меня.
Я ожидаю медленного чувственного смешивания наших языков, но она просто дарит мне легкий поцелуй, что также ощущается хорошо. Я мог бы попытаться получить больше, но она уже ушла. Ее нежелательное отсутствие внезапно заставляет меня осознать, насколько близко я позволил ей подобраться ко мне.
Флиртовал бы я с Ларк при обычных обстоятельствах? Безусловно. Хотел бы я заполучить ее в свою постель? Определенно.
Пригласил бы я ее на свидание, а после планировал увидеться с ней снова? Никогда.
Без помощи «Идеальной Пары» мы бы настолько не сблизились. А теперь, из-за Джины, и ее нежелания позволить мне жить собственной жизнью, я оказался по уши в дерьме. И все, о чем я могу думать, прислонившись к шкафу и пялясь на дверь на противоположной от меня стороне, это желание знать, что я буду делать в приближающуюся субботу. Как я смогу позволить этой женщине уйти от меня сейчас, когда узнал, как хорошо она ощущается в моих руках?
Дом открывает смежную между нашими каютами дверь, бросая мне банку пива. Высунув голову из-за угла в поисках признаков присутствия Ларк, он спрашивает:
- Она ушла?
Если бы он сделал это пять минут назад, то получил бы по шее за то, что не постучался. Даже не смотря на то, что Дом не привык к присутствию в моей комнате девушки на постоянной основе.
- Да, что случилось?
Он делает последний глоток пива, прежде чем смять алюминиевую банку в руке и выбросить ее в мусор.
- Ничего, мало виделись с тобой на этой неделе.
- Благодари за это свою девушку. Джина – та, кто привел весь этот план в действие.
Дом двигается к дивану, листая каналы на плоском экране, как будто пытаясь найти что-то достойное просмотра.
- Я так устал от дерьмового ТВ. Похоже, они пытаются заставить нас весь день смотреть их бездарные программы.
- Я совершенно уверен, так и есть, но почему ты мне не скажешь, зачем пришел на самом деле. У тебя есть собственный пульт, чтобы дискутировать на эту тему.
Он откидывает голову на спинку дивана, запятнанного виски, за что, в конечном итоге,
возможно, мне придется заплатить, прежде чем они позволят мне покинуть корабль.
- Это все Джина, чувак. Я даже не собираюсь врать, что она послала меня сюда.
- Вы - парочка упрямых засранцев. Снова в драку?
- Ненавижу говорить это, но, думаю, ты победил нас обоих в этой области.
- Что я должен сделать?
- Насколько мне ни больно говорить, но на этот раз я согласен с Джиной.
Я перекидываю полотенце через плечо, задаваясь вопросом, почему он, словно цыпочка, говорит загадками.
- По поводу чего?
- Тебе надо рассказать Ларк о Шай. Вы уже много времени провели вместе. Чем дольше ты ждешь, тем труднее будет, и она может разозлиться, если ты скроешь это от нее.
Всего три предложения, и мое настроение меняется, при чем совсем не в лучшую сторону.
- Я ничем не обязан Ларк в том, что касается Шай. Дело не в ней, но прямо сейчас ей это не нужно.
- Но это надо сделать, Ист. Особенно, когда ты все-таки в кое-кого влюбляешься.
- Я не влюбляюсь, Дом. Я всегда любил только любовное дерьмо от Шай. Только мне решать, кому рассказывать и когда. Конец разговора. Не говоря уже о том, что у Ларк есть собственная история, о которой она мне рассказала совсем немного. Я не единственный с багажом из прошлого.
Дом встает, держа руки в знак капитуляции.
- Рад, что ты с ней разговариваешь вместо того, чтобы просто трахаться, но она заслуживает знать. На этом я заканчиваю.
- Не то, чтобы это твое дело, но мы определенно трахаемся. И Ларк уже спрашивала о моей татуировке.
Он удивленно приподнимает бровь:
- И что ты сказал?
- Пока ничего. Но предполагаю, она собрала все воедино после шоу той ночью.
Обязательный взгляд сожаления проходит между нами, тот, который я стал ненавидеть больше, чем вопросы, которые идут вместе с ним.
- Даже если это будет абсолютный минимум, скажи ей правду.
- Когда и если я решу поговорить о Шай, то не буду сдерживаться. Шай заслуживает большего. Но прямо сейчас, я совершенно уверен, все, что мне нужно сделать, это найти еще выпивки.
- Хорошо, когда дерьмо станет реальным, и ты, наконец, начнешь чувствовать нечто иное, чем потерю, ты намеренно облажаешься и сможешь продолжать жить прошлым. Но у меня для тебя есть новость, ты не можешь продолжать использовать Шай в качестве оправдания. Держаться за женщину, которую ты желаешь видеть живой, не сделает жизнь проще. Быть счастливым – единственное, что может это сделать.
- Боже мой, ты проводишь слишком много времени с Джиной.
- Учитывая, что мы – все, что у тебя есть, кто-то должен вправить тебе мозги. Подумай как следует о том, во что ты втягиваешь Ларк, когда она понятия не имеет, с чем ей придется столкнуться. На самом деле, мне даже жаль ее.
- По крайней мере, я знаю, на чьей ты стороне.
- Я не это имел в виду. Джина сделала это в качестве подарка, и я подтолкнул ее, потому что, если бы мне пришлось еще хоть один день видеть ее плачущей над твоей драмой, я бы собственноручно надрал тебе задницу.
- Что есть – то есть, Дом. Я не нуждаюсь в одолжении.
- Если бы ты не нуждался в одолжении, мы бы сошли с этого чертова корабля шесть месяцев назад. Оглянись вокруг, Ист! Такую жизнь ты хочешь вести следующие пятьдесят лет?
Я понимаю, о чем он говорит, но от этого все не легче слышать. Не тогда, когда я долгое время жил в отрицании. Достаточно долго для того, чтобы забыть, на что должна быть похожа обычная жизнь. Возбуждение; непрерывный выброс адреналина, который каждый раз не давал мне заснуть большую часть ночи, когда я выступал; то, как я кровоточил музыкой вместо боли. Но независимо от того, насколько я скучаю по всем этим вещам, по большому счету, это на самом деле ничего не меняет.
- Ты забыл, у меня достаточно денег на банковском счете, чтобы обеспеченно провести оставшуюся часть жизни. Я могу отказаться от всего хоть завтра и продолжать без них. Дом отклоняет голову назад, выдыхая и зарываясь руками в свои длинные, до плеч, волосы.
- Ты безнадежный придурок, знаешь об этом?
- Меня называли и хуже.
Дом качает головой, показывая, что я безнадежен, и идет обратно в свою комнату, но едва я думаю, что это небольшое выступление, наконец-то, закончилось, он снова поворачивается. Я готовлюсь к столкновению, потому что его взгляд не показывает ничего хорошего.
- Не то, чтобы тебя заботило мое мнение, но Ларк - именно то, что тебе нужно, чтобы прийти в себя и благополучно вернуться на сушу. Если ты все испортишь, в этот раз все будет на твоей совести. Джина совершила попытку. Я совершил попытку, Истон. Прими решение, но убедись, что ты сможешь с ним жить.
Я никогда не любил, когда мне диктовали, что делать. Вероятно, по этой причине я покончил с карьерой, где всем заправлял. Это не означает, что я не могу взять на себя руководство, просто у меня есть определенный план. Только мой план развалился на хрен, прежде чем я перешел к запасному.
- Я могу позаботиться о себе, Дом. А ты - не совсем яркий пример того, как пережить расставание.
Он подпирает руками дверную коробку, его глаза полны гнева.
- И что это должно означать?
- Я имею в виду, ты облажался и никогда не говорил об этом Джине.
- Говорил мне что? - спрашивает Джина с порога, обнимая Дома сзади за талию.
Мои глаза расширяются, и я задумываюсь, как много она услышала из нашего разговора. Не важно, насколько я не согласен с тем, что сделал Дом, я бы никогда умышленно его не выдал. Его взгляд сцепляется с моим, одновременно требуя и умоляя хоть что-то сказать Джине. Как бы я не хотел, чтобы он рассказал ей правду, это не моя история, чтобы ее выдавать. Он - единственный, кто должен мучиться совестью каждую ночь, лежа с ней в кровати.
- Ничего, я буду в душе.
Дом отворачивается и идет обратно в свою комнату. Джина смотрит на меня, но я не собираюсь торчать здесь вечно, чтобы отвечать на ее вопросы. Я никогда не соглашался с его выбором, но я также не собираюсь вмешиваться. Впрочем, глухой удар о дверь – первый намек на то, что дерьмо уже произошло.