Хотя, очевидно, Вишес не был доволен: топот его ботинок по лестнице напоминал гром, а когда он поднялся на первый этаж, то хлопнул дверью с такой силой, что удар отдался у Лейлы в голове.
– Развлекался с трудовой дисциплиной, пока заправлял Шайкой?
– Постоянно. Чем сильнее воин…
– Тем упрямей он.
– … тем упрямей он.
Они одинаково закончили фразу, похожими уставшими голосами, чему Лейла сильно удивилась. С другой стороны, они сталкивались с одинаковыми проблемами, оба – лидеры мужских группировок, которые выносили взвешенные решения в хороших ситуациях… и были откровенно опасны в плохих.
Вишес ходил кругами над их головами, его топот звучал как невербальный протест, который, очевидно, проигнорируют мужчины, оставшиеся в подвале.
Кор закрыл глаза и долго стоял на месте.
А потом… медленно преклонил колени.
По неясной причине, увидев этого воина на коленях, Лейла почувствовала, как к глазам подступили слезы. Но это всегда эмоционально – видеть, как подчиняется столь гордый мужчина, даже при таких обстоятельствах.
Роф молча протянул руку, на пальце которой сверкал огромный черный бриллиант, указывающий на его статус. На Древнем Языке Король заявил:
– Поклянись мне в своей верности, отныне и до конца своей жизни на этой земле ты не поставишь никого выше меня.
Кор протянул к нему дрожащую руку. Сжав ладонь Рофа, он поцеловал кольцо и потом уткнулся в него лбом.
– Я приношу тебе клятву верности, отныне и впредь я служу тебе одному.
Мужчины сделали глубокий вдох, расслабляясь. А потом Роф положил руку на голову Кора, словно благословляя. Вскинув подбородок, он обратил невидящий взгляд в сторону Лейлы.
– Ты должна гордиться своим мужчиной. Это великий поступок для воина.
Она смахнула слезы с глаз.
– Воистину.
Роф повернул руку, предлагая Кору ладонь, чтобы тот смог подняться на ноги. И Кор… помедлив… принял помощь.
Когда взгляды двух воинов сравнялись, Роф сказал:
– Клятву должен принести каждый из твоих бойцов, только после этого вы сможете отправиться восвояси, в Старый Свет. Но я должен получить клятву от каждого из них, ты понимаешь это.
– Что, если они уже пересекли океан?
– Тогда приведешь их ко мне лично. Все будет именно так. Братство должно поверить в вашу верность, это единственный способ заставить засранцев прекратить на вас охоту.
Кор потер лицо.
– Да. Хорошо.
– Оставайся здесь, пока разыскиваешь своих парней. Это ранчо будет местом для проведения встреч. Я скажу Ви, чтобы он оставил тебе телефон для связи. Если твои парни на материке, ты свяжешься с нами, когда будешь готов, и мы встретимся с ними поодиночке. Шаг в сторону расценивается как акт агрессии, и реакция будет соответствующей. Ты понимаешь это?
– Да.
– Я могу проявить снисхождение, но я не тряпка. Я уничтожу любую угрозу, направленную на меня. Это ты понимаешь?
– Да.
– Хорошо. Мы закончили. – Роф с сочувствием покачал головой. – И, черт, это ты считаешь, что у тебя проблемы? А мне домой возвращаться вот с этим.
Когда Роф указал на потолок, Вишес особенно громко топнул… словно почувствовал, что стал предметом разговора.
Роф уже собирался отвернуться, когда Кор заговорил:
– Мой господин…
Король оглянулся через плечо.
– Знаешь, звучит неплохо.
– Действительно. – Кор прокашлялся. – Касательно угрозы вам. Я бы хотел сообщить о конкретной личности, к которой вам следует относиться с опаской.
Роф выгнул бровь над черной оправой.
– Говори.
Глава 26
Жертвенность – тоже в глазах смотрящего.
Как и красота, это была личная, субъективная оценка, анализ затрат и выгоды без правильного ответа, лишь стрелка компаса, которая притягивалась к северу заданного индивида.
Тро, урожденный и впоследствии отреченный сын Тро, шел по разбитой тротуарной дорожке, кутаясь в свое добротное кашемировое пальто. Район – если, конечно, таким уютным словом можно назвать скопление многоквартирных домов без лифтов и дерьмовых магазинов – скорее напоминал демилитаризованную зону, чем место, в котором захочется поселиться по доброй воле.
Но, по его мнению, принесенная жертва, в виде необходимости лицезреть подобный упадок и разруху, стоила конечного результата.
По крайней мере, он надеялся на это.
По большей части он не мог поверить, что ввязался в столь сомнительное мероприятие. Это казалось… недостойным… джентльмена его статуса и уровня. Но зачастую его жизнь шла такими путями, которые он не мог предсказать и не выбрал бы по собственной воле, поэтому Тро давно привык к подобным неожиданностям…
Хотя конкретно это мероприятие выбивалось из общей картины.
Это чересчур даже для аристократа, принятого в ряды Шайки Ублюдков. Который стал воином, попытался свергнуть Короля и впоследствии получил свободу от той группы преступников, чтобы примкнуть к знати и преследовать собственные амбиции… который едва не сгорел заживо, когда убили его любовницу за то, что она держала раба крови в своем подвале.
Сумасшедший дом, воистину.
И его странная судьба оказала на него существенное влияние. В начале его жизненного пути им руководили общепринятые принципы верности и благопристойности, в то время он считал себя достойным мужчиной из высшего общества. Но потом ему пришлось обратиться к Кору, чтобы отомстить за навлеченный на семью позор, что, как он понял позднее, он должен был сделать самостоятельно. Оказавшись среди воинов Кора, он стойко перенес все измывательства, чем сильно удивил не только Ублюдков, но и себя самого… тогда он начал понимать, что надеяться можно лишь на себя.
Амбиции, чью важность он отрицал, будучи богатым выскочкой, зародили семена в его душе, которые проросли в заговор против Слепого Короля, едва не завершившийся успехом. Но Кор потерял всякое желание продолжать.
И тогда Тро понял, что в нем это желание осталось. Роф сумел получить большинство голосов на выборах и лишить власти Совет Глимеры, но Тро в глубине души продолжал верить, что раса достойна лучшего правителя.
То есть его.
Поэтому да, он продолжит в одиночку и изыщет нужные средства, которые приведут его к желаемому результату.
Или, как сегодняшней ночью, он создаст это самое средство достижения цели.
Остановившись, Тро оглянулся по сторонам. В воздухе витало обещание сильного снегопада, ночь выдалась душная и вместе с тем холодная, облака создавали столь плотную завесу, что казалось, небо все больше опускалось к земле.
Было сложно узнать номера домов, ведь в этом районе Колдвелла люди совсем не следили за состоянием своей собственности. Здесь легче обворовать соседа, чем просто попросить чашку сахара или шуруповерт. Поэтому номерных знаков почти не было, а местами отсутствовали даже таблички с названием улицы.
Но его цель где-то рядом…
Да. Вот оно. На другой стороне улицы.
Тро прищурился. А потом закатил глаза.
Он не мог поверить, что на окне действительно висела вывеска экстрасенса. Рядом с подсвечиваемым изображением открытой ладони, куда же без нее. В фиолетовом цвете.
Тро дождался, пока проедет машина, а потом, когда пришлось наступить замшевыми лоферами в сугроб, чтобы сойти с бордюра, он решил, что да, он шел на ужасные, но обязательные жертвы, из-за необходимости ему приходилось терпеть столько всего. Например, ему претило жить за счет женщин, как это было с тех пор, как он покинул Шайку Ублюдков. Но даже с учетом тех сумм, что он подкопил за два столетия, он не мог позволить себе ту жизнь, которую он того заслуживал. Нет, для этого требовались миллионы долларов на счетах, не сотни тысяч.
Да, жертвы. Конечно, он продался, трахая тех женщин в обмен на кров, еду и одежду, достойную его почтенного рода. Но Тро был сыт по горло лишениями, которые он годами терпел в услужении у Кора.
Он никогда больше не желал видеть секционные диваны с пустыми коробками от пиццы. И даже «никогда» – это слишком мало.
Поэтому секс являлся для него небольшой платой за то, что он получал взамен… и, к тому же, все окупится сторицей, когда он сядет на трон.
Тро пересек улицу, перепрыгнул сугроб и постучал ногами, стряхивая грязь с лоферов.
– Значит, экстрасенс, – пробормотал он. – Человеческий экстрасенс.
Подойдя к двери, выкрашенной в фиолетовый цвет, он чуть не повернул назад. Это с самого начала казалось неудачным розыгрышем.
Как еще объяснить его присутствие здесь…
Трое человеческих мужчин завернули за угол, и он узнал об их приближении благодаря трем индикаторам. Сначала он уловил дым сигареты, которую курил парень, что шел посередине. Потом услышал кашель того, что слева. Но именно мужчина справа объявил об их появлении
Парень застыл на месте. А потом улыбнулся, сверкая золотым резцом.
– Потерялся?
– Нет, благодарю за заботу. – Тро повернулся к двери и потянул ручку. Заперто.
Троица приблизилась, и, Боже, они слышали о существовании лосьона после бритья? Одеколона? Воистину, такое ощущение, что эта милая компания незнакома даже с шампунем.
Тро сделал шаг назад от крыльца, чтобы посмотреть на окна. Везде темно.
Ему следовало назначить встречу, подумал он. Как записываются к парикмахеру. Или бухгалтеру…
– Хочешь, расскажу о твоем будущем?
Слова раздались у самого уха, и, повернувшись, Тро обнаружил, что трио разве что не забралось ему на шею.
– Ты же за этим пришел? – Тот, что с золотым зубом, снова улыбнулся. – Суеверный, что ли?
Тот, что курил, выкинул наполовину целую сигарету. Кандидат на хроническую пневмонию перестал кашлять. А парень с резцом 585 пробы запустил руку в карман кожаной куртки.
Тро снова закатил глаза.
– Друзья, идите своей дорогой. Я вам не товарищ.
Главарь, единственный, кто говорил из всей троицы, запрокинул голову и рассмеялся.
– Товарищ? Ты англичанин, что ли? Хэй, да он англикашка. Знаете Хью Гранта[70]? Или того парня в «Хаусе», который притворяется америкосом? Как его там… этого урода.
На слове «урод» парень достал неплохой перочинный нож.
– Гони сюда деньги, иначе порежем.
Тро не верил в происходящее. Сначала он испортил любимые замшевые лоферы, сейчас пришлось иметь дело с людишками, и он стоял перед многоквартирным домом, в котором самое место наркопритону, а не любому подобию легального бизнеса.
Точно. Это был последний раз, когда он всерьез воспринял слова глимеровской болтушки, которая регулярно прикладывалась к бутылке. Если бы не пьяный совет той женщины обратиться к так называемому экстрасенсу, сейчас он был бы далеко от этих наркоманов, попивал херес на другом конце города.
– Джентльмены, вынужден повторить: я вам не товарищ. Идите своей дорогой.
Ему сунули в лицо складной ножик, так близко, что едва не укоротили нос.
– Живо гони сюда бабки и…
Ох, эти люди.
Тро выпустил клыки, вскинул руки… и зарычал так, будто намеревался вырвать глотки у всех троих разом.
Он с наслаждением наблюдал за побегом: три придурка взглянули в глаза неминуемой гибели и решили, что их сомнительные социальные навыки срочно требуются в другом месте. На самом деле, нельзя организовать более слаженного отступления, только если заранее обговорить тактику.
Прочь, прочь, за угол, откуда они и вышли.
Повернувшись к двери, Тро нахмурился.
Панель была приоткрыта на дюйм, словно кто-то подошел к ней и изнутри отпер замок.
Толкнув тяжелую дверь, Тро не удивился, обнаружив черную лампу над головой и лестницу впереди, выкрашенную в фиолетовый цвет.
– Есть кто-нибудь? – позвал он.
Послышались шаги, кто-то поднимался вверх по лестнице.
– Есть кто-нибудь? – повторил он. Потом пробормотал: – Никак не обойтись без показной таинственности?
Заходя внутрь, он, топая, стряхивал снег с лоферов на черный коврик. Потом двинулся за кем бы то ни было вверх по узким ступенькам, перешагивая через одну.
– Иииии, опять фиолетовый, – сказал он себе под нос, ступая на площадку второго этажа и подходя к единственной двери.
По крайней мере, он знал, что пришел по адресу. На панелях виднелось очертание ладони, черные пальцы и линии нанесены рукой дилетанта, не могло быть и речи об использовании трафарета или работе художника.
Милостивые Боги, это смешно. Откуда пьяной женщине знать, как связаться с Омегой? Тем более через человеческий портал.
Но, несмотря на все сомнения, Тро знал, что доведет это мероприятие до возможного конца. Его проблема была в том, что он искал силу и не находил ничего достойного. Он отказывался верить, что Глимера на самом деле была бесполезна, как это казалось на первый взгляд. В конце концов, если они не смогут предоставить ему фундамент, опираясь на который он сможет занять место Рофа, где еще он найдет необходимые средства и войска?
На людей надеяться не стоит. И он продолжал верить, что это к лучшему, что эта экспансионистская раса не ведала о существовании вампиров. По собственной дури они подвергли риску все, даже собственную планету, без которой не могли существовать. Нет, этот улей ворошить не стоило.
С чем, в таком случае, он остается? Относительно Братства все и так понятно. Шайка Ублюдков перестала быть вариантом. И в таком случае у него остался лишь один путь.
Омега. Источник Зла. Ужасный противовес Девы-Летописецы…
Дверь отворилась со скрипом, которому самое место в доме с приведениями.
Прокашлявшись, Тро подумал… потратил пенни, не жалей фунта[71]. Или, в его случае, его убыток составит полную стоимость лоферов от «Феррагамо», то есть пятнадцать тысяч долларов.
– Кто здесь? – позвал он.
Не получив ответа, Тро заглянул внутрь:
– Есть кто? Вы принимаете…
Какой они используют термин? Клиенты? Психи? Наивные неудачники?
– Можно вас на пару минут?
Тро собрался положить руку на панель, но, мгновенно нахмурившись, отнял ее и встряхнул. В его ладонь словно вошел легкий электрический заряд.
– Есть кто? – повторил он снова.
Выругавшись, Тро зашел в тускло освещенное помещение… и поморщился от запаха. Пачули. Боже, он ненавидел аромат пачули.
А, ну разумеется, ладан на алтаре, заставленном камнями и минералами. Зажженные свечи по углам. Огромные куски ткани разных цветов и узоров свисали с потолка.
И, разумеется, небольшой трон перед круглым столом и… хрустальный шар.
Это уже перебор.
– На самом деле, думаю, я ошибся адресом. – Он повернулся. – Прошу меня простить…
В помещении раздался шум от удара, достаточно громкий, чтобы зазвенело в ушах, и Тро подпрыгнул от неожиданности.
Резко обернувшись, он позвал:
– Мадам? У вас все в порядке?
Тро не получил ответа, и его охватило всепоглощающее чувство паранойи. Посмотрев по сторонам, он подумал… уходи. Немедленно. Оставь это место.
Здесь что-то не так.
И в это мгновенье дверь, через которую он вошел, захлопнулась и, казалось, закрылась на замок.
Тро бросился к панели, схватился за ручку и попытался повернуть ее. Но она не двигалась, и также не поддавалась дверь, когда он попытался выбить ее. Он стучал кулаком по панели до боли в руке…
Тро замер, а волосы на затылке встали дыбом.
Оглянувшись через плечо, он приготовился неизвестно к чему. Но что-то было в этой комнате вместе с ним… и оно принадлежало не этому миру.
Глава 27
В это время «тЕнЯх», Трэз стоял на краю танцпола, глазами предположительно уставившись на толпу перед собой. В действительности он ничего не видел. Ни фиолетовые лазерные лучи, ни облака дыма из специального оборудования. И уж точно он не видел людей, толкавшихся как селедки в тесной банке.
Решение уйти пришло к нему в соответствии со сценарием всей ночи: появилось из ниоткуда, и он оказался не в силах ему противостоять. Направившись к бару, он обнаружил Хекс, стоявшую перед парой олухов, которые требовали очередную порцию выпивки, хотя давно превысили допустимый предел… и, наверное, были под кайфом.
– Ты вовремя, – пробормотала она поверх шума музыки и секса. – Ты же обожаешь наблюдать, как я подметаю людишками пол.
– На самом деле, я ухожу. И сегодня могу уже не вернуться, ничего страшного?
– Черт, самое время. Я давно твержу, что тебе нужно взять перерыв.
– Позвони, если понадоблюсь?
– Обязательно.
Трэз сделал нечто несвойственное для себя – положил руку на ее плечо и слегка сжал… и если жест удивил ее, то Хекс умело скрыла свою реакцию. Потом, отворачиваясь, он…
– Хочешь, чтобы кто-то пошел с тобой?
– Что, прости?
Ее чугунный взгляд переместился на его лицо, и она сфокусировалась на нем так, словно могла заглянуть в душу. Гребаные симпаты. Из-за них портилось отношение к интуиции, по крайней мере, когда речь шла о чтении настроя у посторонних.
– Трэз, твоя эмоциональная сетка напоминает рождественскую елку.
– Что?
А потом Хекс схватила его за руку и потащила в служебное помещение, где переодевались работающие девочки и осуществлялась приемка товара.
– Слушай, правда, со мной все в порядке.
Несмотря на его возражения, Хекс вытолкала его через черный вход, а потом достала телефон и набрала сообщение.
Трэз, быстро сообразив что к чему, вскинул руки.
– Не беспокой айЭма… Хекс, серьезно, не зачем…
Буквально через секунду после того, как Хекс опустила телефон, материализовался его брат в белой форме и поварском колпаке, с кухонным полотенцем в руках.
– Так, это смешно. – Трэз прокашлялся, чтобы придать голосу убедительности. – Я способен добраться туда, куда мне нужно, и без чужой помощи.
– А куда ты намылился? – требовательно спросил айЭм. – В пансион в другом конце города? Не на третий этаж, случайно? Какой там номер комнаты, не помню… и не говори, что не смотрел то гребаное резюме.
– Не просветите, о чем вообще речь? – Хекс переводила взгляд между братьями. – И, может, объясните, почему мужчина, который последние три месяца ходил как ходячий труп после смерти своей шеллан, сейчас щеголяет со связующим запахом?
– Нет, – перебил ее Трэз. – Здесь нечего объяснять.
Быстрый и выразительный взгляд на айЭма… и Трэз задумался, заговорит ли брат. Но айЭм просто покачал головой.
– Длинная история, – пробормотал он. – Трэз, пошли, отведем тебя домой.
– Я могу дематериализоваться.
– Можешь, но станешь ли? Вот в чем вопрос.
– У тебя нет времени на это, – сказал Трэз, когда парень повернулся к его «БМВ».
Которая, да, была той же модели и года выпуска, что и автомобиль брата. Они купили сразу две тачки, и плевать на всех.
О, и айЭм не забыл захватить с собой долбаный ключ. Словно спланировал все это, возможно на пару с Хекс.
Мысленная заметка: забрать чип у парня. Если не получится, купить новую тачку.
– Давай, – сказал айЭм. – Поехали.
Когда эти двое уставились на него так, словно он отрастил рог посреди лба, Трэз подумал о том, чтобы дематериализоваться, оставив айЭма без пассажира и Хекс – в одиночестве разбираться с теориями о психическом здоровье на примере его «сетки», чем бы та ни являлась. Но кто-то на задворках сознания согласился с ними. Как бы ни было ненавистно это признавать.
Поэтому да, как послушный балбес, коим он и являлся, Трэз сел на пассажирское сиденье и даже пристегнул ремень… и айЭм на высоких передачах выехал на Северное шоссе, в спешке увозя их из города.
– Ты был у нее на квартире, ведь так?
Хотя в голове стучали молоточки, Трэз включил «Сириус-Икс-Эм»[72]. Кид Инк[73] читал «Nasty», и Трэз закрыл глаза… вспоминая тот поцелуй. Он совсем сбрендил? Трех месяцев не прошло со смерти его шеллан, а он уже тискается с какой-то незнакомкой?
Вот что беспокоило его, и по этой причине он покинул клуб. Пока он наблюдал, как люди сосутся на танцполе и трахаются в приватных уборных, которые были организованы именно с этой целью, воспоминание о поцелуе с Тэрэзой горело в голове словно рекламный щит в Лас-Вегасе… и в животе расползлась вина, оказывая на него эффект пищевого отравления.
Его тошнило, желудок вздулся, кружилась голова, а во всем теле чувствовалась слабость.
айЭм приглушил радио.
– Так был?
Отвернувшись от него, Трэз принялся разглядывать автомобили на полосе медленного движения… они с братом неслись мимо них на такой скорости, словно тачки просто были припаркованы на обочине.
– Да. Был. Она живет в гадюшнике. Там небезопасно. Ты же возьмешь ее на работу?
– Нет. Не стану я ее нанимать.
Трэз переместил фокус внимания с полуночных автомобилей на многоквартирные дома, расположившиеся близко к шоссе, в этом месте Колдвелл перетекал из города в пригородные районы. В бесчисленном множестве окон он мог видеть, как люди ходят из комнаты в комнату, сидят на диванах, читают в своих кроватях.
В это мгновенье он бы поменялся местами с любым из них, пусть они и принадлежали к хомо сапиенс.
– Не лишай ее возможности устроиться из-за меня. – Трэз потер глаза и попытался сморгнуть пятна в зрении. Гребаная ночная езда всегда так влияла на него. – Это нечестно.
Боже, в голове не укладывалось, что он поцеловал другую женщину. Когда он был рядом с Тэрэзой, когда она прижималась к его телу и смотрела ему в глаза, было так легко убедить себя, что это реинкарнация Селены. Но с расстоянием к нему вернулась способность логически мыслить: это была незнакомка, которая просто выглядела как его умершая шеллан.
Дерьмо. Он прижимался губами к губам чужой женщины.
Трэз перевел взгляд на брата в попытке выбросить из головы мысли о том, что он натворил.
– айЭм, я серьезно. Если у нее достаточно опыта, то дай ей эту работу. Ей нужно выбраться из той дыры… и я не стану преследовать ее. Я туда больше не вернусь.
– Ну а я не хочу, чтобы из-за нее ты перестал ходить в мой ресторан.
Трэз перевел взгляд на дорогу, но от фар встречных автомобилей закружилась голова. Снова потерев глаза, он почувствовал, как скрутило желудок.
– Сделаешь одолжение?
айЭм посмотрел на него.
– Да, что угодно. Что тебе нужно?
– На обочину.
– Что…
– Сейчас, черт возьми.
айЭм крутанул руль и съехал на обочину, и Трэз открыл дверь до того, как машина полностью остановилась… чем спровоцировал стабилизатор подвески и блокировку колес.
Прямо как сказала та женщина.
Трэз высунулся так далеко, как только смог, и его вырвало тем немногим, что оставалось в его желудке, то есть желчью. Хватая ртом воздух, он почувствовал, как подступила вторая волна тошноты, он выругался, осознав, что пятна в зрении начали собираться в определенный узор.
Мигрень. Долбаная, проклятая мигрень.
– Головная боль? – спросил айЭм, когда мимо них проехал полуприцеп.
Это небезопасно, подумал Трэз, когда холод забрался в салон «БМВ». Им нужно было повернуть на съезде…
Трэз ответил на вопрос брата очередным приступом рвоты, а потом просто рухнул на сиденье. Без особой причины он опустил взгляд на белые слаксы, отмечая потертости в тех местах, на которые он падал, лишившись сознания.
Вот поэтому не стоит носить белое.
– Чем я могу помочь? – спросил айЭм.
– Ничем. – Он закрыл дверь. – Просто поехали. Я попытаюсь взять себя в руки… выключишь обогрев?
Трэз смутно помнил дорогу до особняка, по дороге изучая изменения в ауре, небольшие искорки в центре его зрения распускали ветви, уходя за периферию. Следующее, что он осознал, – как брат помогает ему вылезти из автомобиля и ведет, словно инвалида, к парадной двери. Когда они зашли в фойе, цветастых колонн, золотой лепнины и долбаных хрустальных светильников было достаточно, чтобы его затошнило снова.
– Кажется, меня сейчас…
Фритц, доджен-дворецкий, вручил ему гигиенический пакет как раз вовремя.
Гигиенический пакет, Карл! Больничный, ярко-зеленый гигиенический пакет.
Согнувшись в талии и накрыв пакетом рот, Трэз думал о трех вещах:
1) кто, черт возьми, станет ходить по дому с гигиеническим пакетом?
2) что еще, черт побери, дворецкий носил в своем фраке?
3) почему пакет был противно-зеленого цвета?
Если производить что-то для тех, кому предстоит рвота, то зачем выбирать именно цвет горохового супа?
Радостно-желтый – неплохой вариант. Девственно-белый тоже сойдет.
Хотя, учитывая, в каком состоянии пребывали его штаны…
Когда Трэз наконец выпрямился, предательский молоточек на одной стороне его головы начал долбить, и его мысли пустились вскачь по странной извилистой дороге, которая всегда приходила вместе с мигренью.
– Поможешь подняться наверх? – спросил он, не обращаясь к кому-то конкретному.
Неудивительно, что именно айЭм повел его в его в новую спальню, в которую Трэз переехал, когда Рейдж, Мэри и Битти заняли комнаты на третьем этаже.
Через всю комнату. На кровать. Пластом на спину.
Как обычно, горизонтальное положение подарило ему легкую передышку, этот краткий миг, когда желудок успокаивался, а голова могла взять передышку… но потом мигрень возвращалась, усилившись в стократ.
По крайней мере, айЭм знал, что нужно делать. Один за другим он стащил с Трэза лоферы, предусмотрительно оставив носки – потому что кровообращение в конечностях замедлялось, и во время головных болей Трэза всегда морозило. Потом он расстегнул ремень, стянул слаксы и замотал его в одеяло. Пиджак и рубашка остались на нем. Чтобы снять их, потребуется слишком много телодвижений, которые с легкостью спровоцируют рвоту.
А с головной болью, это последнее, что тебе нужно.
Потом он задернул шторы, хотя сегодня ночью не было видно луны. Поставил мусорную корзину возле Трэза. После чего устроился на кровати рядом с ним, придавив матрас.
Боже, сколько раз они проходили через это.
– Обещай мне, – сказал Трэз с закрытыми глазами. – Что ты дашь ей работу. Я не стану преследовать ее, клянусь. На самом деле, я больше не хочу ее видеть.
Велика вероятность, что он вытворит что-нибудь глупое…
Когда он снова ощутил ее вкус, Трэз застонал от боли в сердце.
– Жаль, что ты не принимаешь лекарства от этой хрени. – айЭм тихо выругался. – Ненавижу смотреть, как ты страдаешь.
– Все пройдет. Всегда проходит. айЭм, найми эту женщину. Я не побеспокою ее.
Он ждал, когда брат что-то скажет, какой-нибудь ответ или аргумент против, но ничего не услышав, Трэз открыл глаза… только чтобы поморщиться и вздрогнуть всем телом. Хотя все освещение в комнате сводилось к полоске света из-под почти-закрытой двери, этого было достаточно для его гиперчувствительных глаз.
– Я понимаю, что она – не Селена, – пробормотал Трэз. – Поверь мне. Я знаю лучше всех, что это не моя женщина.
Черт, последствия поцелуя спровоцировали проклятую мигрень. Чувство вины в прямом смысле сорвало ему башню. Вина как сосудистое осложнение, надо же.
Док Джейн должна описать его случай в научной статье.
– Не наказывай ее за мою ошибку.
По крайней мере, он собирался сказать именно это, но не знал, что вылетело из его рта.
– Просто отдыхай, – сказал айЭм. – Я попрошу Мэнни проверить тебя.
– Не напрягай его. – Или что-то в этом духе. – Но ты можешь сделать кое-что для меня?
– О чем речь?
Несмотря на дикое головокружение, Трэз заставил себя открыть глаза и поднять голову.
– Приведи Лэсситера. Приведи сюда падшего ангела.
***
– А сейчас, если не возражаешь, я собираюсь поговорить с Избранной. Наверху.
Лейла не была введена в заблуждение словами Рофа. По его тону было очевидно, что он едва ли спрашивал разрешения у Кора, чтобы поговорить со своей подданной.
Будь голос Короля еще суше, мебель в гостиной покрылась бы песчинками.
Но, воистину, Лейла тоже хотела поговорить с ним наедине, и когда Роф указал на лестницу, она кивнула. Бросив быстрый взгляд на Кора, она поспешила подняться наверх, и, открывая дверь, приготовилась столкнуться с Вишесом.
Ей не следовало беспокоиться.
Брат, стоявший возле стола, отказывался смотреть на нее. Он просто поднял чашку, которую использовал вместо пепельницы, и вышел за порог раздвижной двери.
Король поднимался дольше ее, и Лейла почувствовала себя скверно из-за того, что не помогла ему.
– Мой господин, – сказала она. – Примерно в пятнадцати футах направо стоит стол….
– Хорошо. – Роф закрыл дверь в подвал. – Тебе захочется присесть. Вишес на улице? Я чувствую запах свежего воздуха.
– Эм… – Лейла проглотила ком в горле. – Да, он на крыльце. Вы… мне стоит позвать его для вас?
– Нет, этот разговор касается нас двоих.
– Хорошо. – Она поклонилась, хотя он не мог ее видеть. – И да, думаю, мне лучше присесть.
– Мудрое решение.
Король остался на своем месте, возле двери, которую только что закрыл… и на мгновение Лейла попыталась представить, каково это – жить, не имея возможности ориентироваться в пространстве с помощью зрения. Он мог наткнуться на неогороженную яму, наступить на россыпь кнопок на полу… одному Богу известно на что еще.
Но смотря на линию его подбородка, Лейла понимала, что этот мужчина выстоит перед чем угодно. И в этом она ему завидовала.
– Так ты присядешь?
Как он узнал? – изумилась Лейла, торопливо устремившись через кухню к одному из четырех стульев.