Зеленое золото
Вы едете в поезде вдоль Черноморского побережья Грузии. Вдаль убегают ровные ряды невысоких густолистых кустов. Они то взбираются на холмы, то опускаются в низины. Здесь, на чайных плантациях, круглый год все зелено; поздно осенью или в начале зимы кусты покрываются небольшими, похожими на жасмин, белыми или розовыми цветками, источающими слабый медовый запах.
Чайный куст! Кажется, ничем не отличается он от тех аккуратно подстриженных декоративных кустов, которые окаймляют городской сад. Но так только кажется. Скромные листочки на тонких веточках таят в себе тот своеобразный вкус и аромат, каких не дает ни одно растение в мире, и среди 18 тысяч цветковых растений дикой флоры нашей страны нет других, листья которых содержали бы хоть в ничтожном количестве кофеин – одно из главных сокровищ чайного листа.
Любители комнатного цветоводства скажут, что чайный куст похож на японскую камелию – растение с блестящими темно-зелеными листьями классически простой формы, как у лавра, и белыми, красными и розовыми цветками в пять-шесть лепестков. Это верно: камелия японская – родственница чайного куста. В своем ботаническом роде чай – единственный вид, хотя семейство чайных очень велико – в нем 23 рода, 280 видов.
Живет чайный куст долго (до ста лет и больше), с наибольшей силой плодоносит в возрасте от 10 до 70 лет (на горных склонах дольше, чем в долинах). В свободном развитии китайский чай вырастает в дерево, достигая трехметровой высоты, а индийский (ассамский) – даже 17 метров. Но, чтобы активизировать созревание новых побегов и облегчить сбор урожая, куст ежегодно формируют полуовалом (в СССР) или «столом» (в Индии и других странах), позволяя ему расти не выше 80 сантиметров. Такая форма растения и посадка сплошными рядами (шпалерами) увеличивают его жизнеспособность, урожайность, морозостойкость. Кроме ежегодной формировки (шпалерной подрезки), периодически производят «омолаживающую», полутяжелую подрезку, укорачивая куст примерно наполовину, а раз в 20—25 лет делают тяжелую подрезку, при которой срезают всю крону, оставляя только стебли на 10—15 сантиметров от земли.
Чаю нужно много тепла, много влаги, ему нужны красноземные и красноземно-подзолистые почвы с хорошей влагопроницаемостью, с определенным показателем кислотности; к некоторому превышению этого показателя чай хорошо приспосабливается, но в щелочной среде он погибает. Благоприятны для чая и почвы сильно оподзоленные, тяжелые, непригодные для других культур; не подходят почвы известковые и с высоким стоянием грунтовых вод.
Самый хороший, особенно ароматный чай дают кусты горных плантаций, растущие на высоте 1500—1800 метров над уровнем моря. Таких плантаций на земле считанные единицы: в районах Дарджилинг, Казиранга и Нилгирис в Индии, Нувара Элия в Шри Ланка, Юньнань и Фуцзянь в Китае, Уджи в Японии.
Чайное растение – жизнестойкая и неприхотливая, но тем не менее очень трудоемкая культура. Чтобы возделать и убрать гектар хлопчатника, надо затратить 150 человеко-дней, а гектар чая – 500, причем за границей эта цифра еще выше и достигает кое-где до 700 человеко-дней. Чай требует от человека глубоких специальных знаний, много внимания и заботы. У его кустов круглый год хлопочут люди: подрезают их полуовалом, несколько раз мотыжат землю, удобряют ее, выпалывают сорняки; они окружают плантации ветрозащитными полосами, осушают дренажными канавами, укрывают междурядья торфом (мульчируют) для задержания влаги.
Но основная работа, составляющая 60—70 процентов всех трудовых затрат в чаеводстве,— сбор листа. Чайный куст – одна из тех избранных природой культур, которые не дают отходов. Для байхового и плиточного чая отбираются достаточно созревшие нежные молодые побеги из нескольких листков с почкой (флеши), составляющие небольшую часть поверхности куста. Это сырье оценивается по сортам: если в нем содержится не более 8 процентов огрубелого листа, оно принимается на фабрике первым сортом, если 9—15 процентов – вторым; если этот показатель хуже, сырье считается несортовым, непригодным для байхового и плиточного чая, так как в старых листьях почти вдвое меньше танина, чем в молодых, и неблагоприятно соотношение некоторых других веществ, важных для технологов. При этом в разных странах и разных чайных районах некоторых стран существуют свои традиционные правила сбора: в Грузии, например, срывали обычно по три верхних листа с почкой и в небольшом количестве—для наивысших сортов чая – по два, а сейчас срывают и по 4—5 листьев; в Дарджилинге собирают в основном двухлистные флеши и только 10—20 процентов трехлистных, в Китае, кроме двух- и трехлистных флешей, собирают еще четырехлистные, а в Шри Ланка – и пятилистные. Наилучший лист в условиях Грузии созревает в июле – августе; он идет в основном на черный байховый чай. Грубый (взрослый) лист весеннего и осеннего сборов (3—5-листные флеши) и частично срезанный при формировке применяется для изготовления зеленого кирпичного чая. Используют и остальные побеги, полученные при всех видах подрезки, – из них делают кристаллический чай, используют как удобрение.
Мы называем чайный лист «зеленым золотом», когда хотим показать его ценность, но следует знать и то, что сбор чайного урожая не легче добычи золота. В течение всего сезона, а он продолжается около шести месяцев, с конца апреля до начала октября, чаеводам приходится с корзинами обходить куст за кустом, собирая подошедшие побеги. Сгибаясь над кустами, сборщица работает с рассвета до позднего вечера, дорожа каждой минутой: хороший сегодня лист завтра огрубеет, станет плохим.
Ее жжет солнце, она мокнет под дождем, ее одежду и при ясном небе увлажняет утренняя роса... Такой труд в тропических странах – настоящая каторга. День под палящим солнцем изматывает силы, отнимает здоровье. У некоторых сборщиц на боку ребенок, если его не с кем оставить (корзины там не прикрепляют сбоку, как у нас, а носят за спиной на перевязи, надетой в обхват головы). Вот как поется в старой песне яванских чаеводов:
Чай душистый расскажет
Людям за морями,
Что он полит кровью нашей,
Потом и слезами...
Нас будит рассвет
Проклятьем и плеткой.
До ночи короткой
Нам отдыха нет...
Времена свирепых надсмотрщиков вместе с властью колонизаторов уходят в прошлое, но еще в силе хозяин-капиталист – и остается тяжелый труд за жалкие гроши.
В нашей же Советской стране чаеводу помогают машины, его работа высоко оплачивается, он окружен уважением и вниманием народа; наука и техника неуклонно совершенствуют систему производства чая, увеличивая урожай и доход, улучшая жизнь труженика плантаций.
Какой чай самый лучший?
На этот вопрос как горячий поклонник грузинского чая я отвечу: наш! Но ограничиться таким односложным ответом нельзя, здесь необходимо основательное объяснение.
Достоинства чая зависят от бесконечного ряда условий. Наилучший чай даст куст лучшего сорта, растущий в лучших почвенно-климатических условиях, при лучшем уходе, если собрать его урожай в лучшее время сезона, в лучшие часы дня, при лучшей погоде, из лучшей части лучших побегов, потом переработать по способу, лучшему именно для такого листа, многократно выделяя из массы полуфабриката его лучшую часть, а потом... убедить всех в том, что чай получился наилучший! В этом отношении чай схож с вином: объективно выбрать чайного чемпиона так же трудно, как присудить единственную золотую медаль одному из многих образцов винодельческого искусства.
Специалистам и любителям наивысших сортов черного байхового чая известны своим великолепным качеством индийские «Дарджилинг» и «Ассам», чай высших сортов республики Шри Ланка, китайские сорта «Юньнаньский», «Цечванский», «Кимин», «Нингчоу» и другие; меньше известен другим странам китайский зеленый байховый чай, хотя некоторые его сорта очень хороши, например чай «Тюча» с сильным и тонким ароматом, «Тунчи», «Ю-хи-цзен». Прекрасны и уникальны по своим специфическим свойствам желтый и красный чай Китая. А Какудзо Окакура считал лучшим в мире японский зеленый чай, выращиваемый в горном районе Уджи, в префектуре Кисто, – и тоже был недалек от истины.
Особенно широко славится на мировом рынке черный байховый чай тропических стран – Индии, Шри Ланка, Индонезии, и прежде всего лучший чай Дарджилинга и Верхнего Ассама (район Казиранга). Чай штата Ассам, где сосредоточено до 60—70 процентов индийских чайных плантаций и фабрик, производится из листа местных крупнолистных кустов, он очень богат растворимым танином и другими ценными экстрактивными веществами. Его высокие сорта имеют полный терпкий вкус, прекрасный аромат. Чай Дарджилинга, выпускаемый в сравнительно небольшом количестве, делается в основном из листа морозостойких китайских мелколистных кустов, растущих на горных склонах, на значительной высоте, хотя есть там и низинные плантации с индийским кустом; наряду с полным, мягким вкусом этот горный чай отличается особенно приятным, тонким и сильным «медово-розанистым» ароматом. Очень хороший чай с «лимонным» ароматом делают в Южной Индии, в Нилгирисе.
Много различных и в основном очень хороших сортов чая, преимущественно черного, выпускается в республике Шри Ланка. Для наиболее известных из них характерны высокая экстрактив-ность, полньш терпкий вкус, приятный сильный аромат с «лимонным» запахом, яркий вишнево-коричневый цвет. В Индонезии, на Яве и Суматре делают чай, в основном похожий на индийский и цейлонский полнотой и терпкостью вкуса, а также красивым ярким цветом, но несколько уступающий им по силе и тонкости аромата.
Качество – первый показатель чая на мировом рынке. Очень характерно, например, что изысканный «Дарджилинг» более известен любителям индийского чая, чем, скажем, «Дуарс», хотя чая в Дуарсе выпускается раз в семь больше. Интересно отметить, что за границей, например в Индии, пачка чая высокого сорта стоит в несколько раз дороже, чем такая же пачка среднего сорта, тогда как у нас эта разница выражается в копейках.
Специфические свойства лучшего черного чая южных стран как бы задают его приверженцам тон, служат им эталоном. Однако такое пристрастие к тропическому чаю, может быть, не совсем справедливо, большие знатоки против него возражают. Один из пионеров нашего чаеводства, географ и ботаник Андрей Николаевич Краснов, изучивший тропики и субтропики земли, решительно порицал неумеренное увлечение индийским чаем. Он писал: «Англичане требуют от чая темноты цвета и возможно большей крепости и терпкости настоя. Мы ценим в наших чаях тонкость вкуса и ароматность». Особенно богатый танином чай из районов, прилегающих к Гималаям, он характеризовал как темно-бурую жидкость с желто-коричневой пеной, совершенно не похожую на чай.
Итак, нельзя не признать высоких достоинств лучшего тропического черного чая, но абсолютное превосходство его над всяким другим не бесспорно. В мире производятся тысячи разных сортов чая, и многие из них – каждый в своем роде – превосходны.
Японцы, например, пьют и экспортируют в основном зеленый байховый чай. Лучший его сорт – «Гьё-куро» – делается как раз в районе Уджи, о котором говорил Окакура. Многие знатоки особенно любят пенящийся напиток из самых молодых побегов – «Усуча» или густой, как суп, «Койча». Свой «церемониальный» чай «Тенча», который выращивается тоже в районе Уджи, японцы готовят, как и прежде, в виде мельчайшего порошка, заваривают его прямо в чашках и выпивают вместе с разваркой, которую взбивают мутовкой до густоты сметаны; этот чай отличается очень терпким вкусом и сильным ароматом. Много японского зеленого чая «Сенча» пьют наряду с черным в Америке (в основном жители Сан-Франциско), пьют его и в других странах; экспортируют японцы и свой зеленый чай «Енконча». Черный чай составляет лишь пятую часть продукции японских чайных фабрик и идет исключительно на экспорт.
Китайцы, приучившие когда-то чуть ли не весь мир к знаменитому черному чаю, изготовляют и экспортируют очень ароматные, мягкие и тонкие по вкусу черные чаи и теперь; наиболее редким и дорогим чаем по вкусу считается «Юньнаньский» – с исключительно полным бархатисто-терпким вкусом и очень сильным, пряным свежим ароматом. Но сами они черный чай почти не пьют, а предпочитают желтый, зеленый и красный.
Особенно хороший красный чай делается на о.Тайвань, откуда он в большом количестве идет на экспорт, в основном в Америку, где многие любители считают его самым лучшим. А вот вьетнамцы любят черный чай и другого почти не производят.
Индия выпускает в основном черный чай. Но самые большие любители индийского черного чая англичане, причем надо заметить, что в свое время английские купцы, прививая потребителю великобританский колониально-товарный патриотизм, вели против соотечественников упорную тайную войну, подсыпая непривычно терпкий индийский чай к популярному тогда китайскому.
Как же выглядит в кругу своих именитых старших собратьев наш чай? У нас в Грузии делают черный чай, не уступающий по мягкости вкуса и тонкости аромата лучшим сортам чая Индии, Шри Ланка, Китая. Несколько отстает он от них лишь по крепости, «полноте» вкусовых и ароматических свойств. Особенно хороши «Букет Грузии» и «Экстра». Они вполне соответствуют высоким мировым образцам, им присвоен государственный Знак качества. Для «Букета Грузии», как и для наивысших сортов чая, выпускаемых в Индии и других странах, полагается срывать с ветки только один или два верхних самых молодых листочка с почкой, соблюдая строгие правила; например, если лист собран в дождливый день, «букета» из него не получишь. На фабриках этот чай формируется в тщательном процессе переработки из самой ценной части сырья. У «Букета Грузии» полный, мягкий, бархатисто-терпкий вкус, тонкий, нежный, не очень сильный аромат. Лучше всего удается такой чай из листа китайского сорта «Кимин» и наших отечественных селекционных сортов, выведенных Ксенией Ермолаевной Бахтадзе. Кстати сказать, ее чай Грузинский № 10 – это «Кимин» очищенный, улучшенный путем отбора.
В Грузии вырабатывают и превосходный зеленый чай. Его наивысший сорт также называется «Букет Грузии». С этим чаем почти не знаком наш потребитель, хотя и он отмечен государственным Знаком качества. У него полный, терпкий, мягкий и очень приятный вкус без малейшей горечи, свойственной в той или иной мере другим сортам зеленого чая, тонкий и сильный аромат. Именно этот чай лично я назвал бы лучшим в мире. Он, может быть, несколько уступает некоторым черным конкурентам по чисто гурманским соображениям, но зато решительно превосходит их по качествам биологическим – тонизирующему действию, способности утолять жажду, предупреждать и лечить болезни. Из своих же зеленых соперников он не уступит первенства ни одному! К лучшим сортам грузинского чая, отмеченным государственным Знаком качества, надо причислить еще Высший сорт – черный и зеленый байховый, черный плиточный и черный в пакетиках разовой заварки.
Титестеры оценивают чай по десятибалльной системе, по ступенькам в четверть балла. Высшие советские сорта чая – «Букет Грузии», «Букет Азербайджана», «Краснодарский букет» – получают оценку 5—6 баллов. Когда в Индии наши специалисты пробовали наилучший черный чай, какой могли им там показать, они оценивали его в 6,5—7 баллов. В 8—9 баллов оцениваются высочайшие сорта индийского и цейлонского чая, выпускаемые в ничтожных количествах; о них пишут ученые, но потребитель ни у нас, ни за рубежом практически их не знает. 10 баллов – это уже не чай, а мечта, еще никем не достигнутый титестерский идеал.
На требования титестеров и запросы любителей, на заботы и труды агрономов и технологов чай-куст, чай-лист, чай-полуфабрикат отвечают калейдоскопом чудесных превращений, являясь людям как чай-продукт в тысячах своих сортов. Многосторонние качества чая зависят от сложнейшего взаимодействия, от совокупности свойств огромного числа разных веществ. Горькие порознь кофеин и танин дают в соединении сладкий таннат кофеина, смесь неприятных по запаху альдегидов может дать прекрасный аромат. Не перечислить всех подобных комбинаций, формирующих качество чая в процессе произрастания, переработки листа на фабриках, во время хранения и даже в чайнике при заварке. К тому же чай широко купажируют, то есть смешивают разные сорта, например терпкий с ароматным, чтобы получить сорт и терпкий и ароматный. Но людям этого мало, они требуют от чая новых совершенств. Однако, надо сказать, редко добиваются больших результатов. Можно добавить в хороший чай полезнейшие фракции танина, обогатить его витаминами, ароматизировать запахами жасмина, нарцисса, розы, душистой маслины, мёда, улучшить его цвет красителем, даже отполировать (для красоты) чаинки – и в итоге титестер его забракует. В принципе такая работа нужна, ученые ведут ее не без успеха. За границей ароматизация и другие искусственные «улучшения» чая применяются уже давно и довольно широко. Китайцы, например, частично ароматизируют даже желтый и красный чаи, не имеющие себе равных по своеобразной прелести их природного аромата,— в данном случае для того, чтобы удовлетворить все вкусы, увеличить число товарных сортов, расширить чайный рынок. В стремлении к идеалу лаборатории множат число высоких сортов, но в их массе еще больше расплываются очертания идеала.
Мне скажут: пусть наилучший чай почти неуловим, но ведь он все-таки реален. Его знают специалисты и должен знать потребитель, чтобы вернее оформить свой заказ производству! Что же такое тот тропический черный чай, который по праву или нет, но особенно ценит сегодня самая представительная часть специалистов? И почему у нас не делают точно такого? И будут ли когда-нибудь делать? Что же, попробуем ответить на эти вопросы. Однажды в Грузию пришла необычная посылка – ящик чая с ослепительной оценкой «9». С трепетом душевным вкушали его наши ведущие чаеводы. Это был отборный, лучший «Дарджилинг» великолепного полного вкуса и удивительного по силе и прелести аромата.
Так нельзя ли нам научиться у индийцев делать чай именно такой? К сожалению, нельзя. Индийскому чайному кусту нужны своя почва, свой климат, нужен более короткий, чем в Грузии, световой день. А главное, нужна особая, индийская обработка сырья с такими специфическими деталями технологии, которые невозможно механически перенести на наши фабрики, работающие на другом оборудовании, в других атмосферно-климатических условиях. Можно говорить о каких-то общих принципах, определяющих фактор качества, и учиться применять их у нас так же хорошо, как индийцы научились применять у себя. В искусстве изготовления чая, как и во всяком другом, подражанием совершенства не достигнешь! Нужно глубоко изучать высокие образцы, постигать формирующие их законы, но творить свои шедевры можно только по-своему, на базе собственного чайного хозяйства.
Нам надо на всех плантациях выделять, культивировать кусты лучших сортов (они у нас изрядно перемешались), ремонтировать изреженные плантации, закладывать новые участки только лучшими сортами – селекционными и «Кимин». Надо улучшать уход за растениями, повышать урожай оптимальными дозами удобрений, орошением и другими мерами. Высокоурожайный, правильно развитый куст даст полноценный, богатый важнейшими компонентами лист. Его «истинно чайные» свойства должна до конца раскрыть наша наука, их должны воплотить в наилучший чай наши технологи. Эта широкая комплексная задача биохимиков, агрономов, инженеров, рабочих и работниц чайных плантаций и фабрик у нас решается последовательно и неуклонно, качество советского чая, как и его количество, систематически нарастает. И на этом пути совершенства у нашего чая нет предела, нет неустранимых преград! Вряд ли мы будем делать чай в точности такой же, как 9-балльный «Дарджилинг», как чай «Юньнаньский»
или подобные ему уникумы, выпускаемые сейчас для немногих богатых счастливцев зарубежными фирмами. Но это не значит, что мы не научимся делать свой собственный чай не хуже, а может быть, и лучше! Наш чайный лист не менее богат ценнейшими биохимическими веществами. К тому же он нежнее, а это большое преимущество. Наша фабричная техника способна дать все, что потребуют от нее ученые. А ученые Грузии ведут сейчас большой поиск! Он уже дал хорошие результаты – об этом мы поговорим подробнее после того, как ознакомимся с биохимическими основами чайного производства.
Чай, который производится у нас, заслужил добрую славу. У нашего чая много поклонников, и ряды их быстро растут. Популярность грузинского чая перешагнула рубежи страны. Он понравился давним ценителям этого напитка – англичанам. Растущий практический интерес капиталистических стран к советскому чаю лучше всего проявляется на известном ежегодном лондонском чайном аукционе. Индия, Шри Ланка и другие чаепроизводящие страны раньше были традиционными продавцами своей продукции. Теперь покупают и наш советский чай Англия, Голландия, Бельгия, Скандинавские и другие страны. И покупают не без выгоды для себя – иначе не набавляли бы цены на аукционе, боясь, что хороший товар перехватят другие. В целом чайный экспорт в нашей стране растет и уже превышает 16 тысяч тонн в год.
В республиканское промышленное объединение «Чай-Грузия» приходят красноречивые телеграммы. «Для успеха хлопкоуборочной компании, – пишут из Ташкента, – просим отгрузить чай в счет четвертого квартала». Подобная просьба содержится и в другой телеграмме—из Астрахани, от работников Рыбпотребсоюза. А вот что писал грузинским чаеводам из Узбекской ССР трижды Герой Социалистического Труда Хамракул Турсункулов: «Грузинский чай в Узбекистане – поистине эликсир жизни».
Авторитетная, веская оценка! Ведь плохому чаю и самая блистательная реклама к сердцам людей пути не проложит. Королева камелий лести не терпит.
Первые всходы
В усадьбе грузинского князя Миха Эристави в селе Гора Озургетского уезда Гурии с утра царил переполох: хозяин уезжал в далекое путешествие, в Санкт-Петербург. Едва занялась заря, к дому подали запряженный цугом экипаж. Слуги стали выносить и увязывать сундуки.
В шестидесятые годы прошлого века поездка закавказского жителя в Россию была для него и всей семьи большим событием. Но для князя она имела особое значение. Ему предстояло выдержать серьезный экзамен. Миха Эристави (или, как тогда говорили, Михаил Эристов) вез в столицу плоды своих заветных дум и долгих трудов – первые образцы грузинского чая.
Увлекшись разведением у себя в усадьбе чайных кустов, мечтая о создании настоящего чайного дела, Эристави сделал своими приверженцами и помощниками всех домочадцев. Когда наступила пора и крестьянские девушки стали собирать созревшие побеги, княжеский дом превратился в чайную фабрику.
Эристави побывал в Китае, и у него было, возможно, составленное им по китайским впечатлениям наставление о том, как следует перерабатывать чайный лист. Стараясь ни в чем не отступать от драгоценного документа, жена, сыновья и дочери князя под его руководством производили таинственные манипуляции, завяливая, скручивая и высушивая чайные листья. Чай, по общему мнению, получался отличный. Все ликовали.
Князь интересовался не только чаем, но и другими новыми для Кавказа субтропическими культурами – такими, как хинное, бумажное, хлебное дерево, кофе, ананас, банан. Эристави надеялся, что развитие чаеводства в Грузии поднимет экономику страны, поможет избавить Россию от импорта чая (в то время Россия закупала его на 50 миллионов рублей золотом в год, а позже эта сумма возросла до 60—70 миллионов). Первые чайные саженцы или семена Эристави привез, видимо, из Китая. Кроме того, можно считать более или менее достоверными, что Эристави получил саженцы или семена чая из кутаисского питомника садовода Карла Горачека, а возможно, заимствовал их у богатейшего мингрельского князя Давида Дадиани, из его роскошного сада в причерноморском Зугдидском имении или из садов некоторых других богачей, а также из Озургетского «Казенного сада», из Никитского ботанического сада в Крыму. В нем чай рос как экзотическая диковинка. Этим материалом Миха Эристави заложил и расширял свою чайную плантацию – первую в Грузии, первую в нашей стране.
Эристави намеревался создать крупное субтропическое хозяйство, но его собственных средств для этого не хватало. В 1860 году он попросил у царского правительства ссуду в 20 тысяч рублей. Ответ был дан через четыре года с резолюцией «отказать». Кутаисский гражданский губернатор в докладе по этому вопросу глубокомысленно заявил: «развитие чайных деревьев» в Гурии – «дело неосуществимое»; быть может, оно возможно лишь в теплицах, «при искусственных условиях»... и т. д.
И вот Эристави в Санкт-Петербурге. В руках у него вещественное доказательство того, что производить чай в Грузии можно. Так, в 1864 году на Всероссийской сельскохозяйственной выставке в Санкт-Петербурге появился первый отечественный чай. Эристави выслушал в столице много комплиментов от разных влиятельных людей, но помощи и здесь не получил. Он вернулся в свою усадьбу ни с чем.
В том же году Эристави сделал еще одну попытку привлечь к своей работе внимание правительства. В конце года он представил в Кавказское общество сельского хозяйства образцы чая из урожаев 1862—1864 годов. Экспертиза одобрила чай 1863 года. Но и Кавказское общество не оправдало надежд Эристави. Как отмечал в те годы писатель и публицист Георгий Церетели, оно «было оторвано от жизни страны, члены общества занимались не служением общим интересам, а личными делами». Справедливости ради надо добавить, что первые образцы грузинского чая были все-таки несовершенны. Но суть дела состояла в том, что ни первый наш чаевод, ни само Кавказское общество не получили поддержки царского правительства.
В 1870 году Эристави умер, и на пятнадцать лет опыты по производству чая фактически прекратились. Только в 1885 году их возобновил великий русский химик А. М. Бутлеров, посвятивший этой проблеме свою работу «О культуре чая в Закавказье». Из листьев чайных кустов Сухумского ботанического сада он изготовлял довольно хороший чай. Был у Бутлерова и свой участок чая между Сухуми и Новым Афоном. Но смерть помешала ему завершить эти опыты.
Однако идея отечественного чаеводства не заглохла. Ее пропагандировали русские ученые В. В. Докучаев, А. И. Воейков, В. А. Тихомиров, А. Н. Краснов, В.Р. Вильяме, Н. К. Зейдлиц. Ее подхватила грузинская общественность. За развитие чайной культуры горячо ратовали видные писатели и общественные деятели Нико Николадзе, Георгий Церетели и многие другие.
Благосклонно обратили, наконец, взор на чай и царские власти. Выдающийся писатель-демократ и общественный деятель Илья Чавчавадзе писал в газете «Иверия» в 1887 году: «Закавказье, благодаря богатому климату и почве, может производить почти все, что произрастает на земле и дает выгоду. Наш край настолько успешно вырастил даже хинное дерево и чайный куст, что теперь само правительство старается о процветании и распространении как одной, так и другой культуры».
Выражая свои лучшие надежды, Илья Чавчавадзе вместе с тем высказывал и серьезные опасения относительно деловых качеств царского чиновничьего аппарата: «Конечно, эти труды и расходы не пропадут даром и принесут большой доход как нашему краю, так и всему государству в том случае, если хинное дерево и чайный куст не будут высаживаться на белой бумаге и поливаться черными чернилами».
Эти опасения оказались поистине пророческими. История грузинского чаеводства полна драматизма. Царское правительство, привыкшее к духу и масштабам крепостнического помещичьего хозяйства, «старалось о процветании и распространении» чая по-чиновничьи. Не раз высокое начальство в ранге губернатора или министра отказывало отдельным лицам и сообществам в выделении ссуд и земельных участков для чайных плантаций. Начатое дело рушилось, гасла инициатива. Когда Кавказское общество сельского хозяйства попросило разрешения послать с экспедицией в чаеводческие страны своего практиканта, чиновник Министерства государственных имуществ отклонил эту просьбу, мотивировав отказ тем, что практикант может там якобы умереть... Мешали чайному делу всяческие авантюристы, которых интересовал не чай, а барыш, хотя бы за счет выращивания под видом чая какого-нибудь суррогата вроде кавказской черники. Врагами грузинского чая выступали и иностранные чайные дельцы, загребавшие на русском рынке огромные барыши. Были случаи, когда по инициативе наших ученых в Китае, Японии и Индии закупались семена чая, поставлялись в Грузию, высаживались в грунт, но не давали хороших всходов и нормальных кустов. Проверки выявляли, что они были умышленно испорчены – предварительно облиты кипятком. Чаще же семена теряли всхожесть в пути, а иногда их сеяли в неподходящие почвы. Гибли молодые кусты от мороза, от неумелого ухода...
И все-таки время брало свое! В конце прошлого – начале нашего века чай прочно обосновался на земле Грузии.
На новой родине
Официальная история чаепития в России берет начало с 1638 года – с того дня, когда ойратский (западномонгольский) правитель Алтын-хан, давший присягу московской державе, прислал в подарок царю Михаилу Федоровичу четыре пуда диковинного сухого листа «ради варения чая». Посол царя Василий Старков познакомился с чужеземным питьем на обеде у ханского брата. «Не знаю, листья ли то какого дерева или травы, – доносил он царю. – Варят их в воде, приливая несколько молока...» Сам Старков в ханском улусе не успел войти во вкус невиданного на Руси китайского напитка и даже отнесся к нему с некоторой опаской. Принимая другие подарки, которые хан посылал царю в ответ на его дары, посол попробовал было отказаться от чая: «У нас, мол, к этому зелью привычки нет, нам-де оно ни к чему». Но хан настоял на своем и, можно сказать, облагодетельствовал Россию этим чудесным напитком против ее желания...