Почти весь день ездил я по плантации, но едва ли успел ознакомиться и с третьей частью владений колхоза, раскинувшегося на площади свыше ста квадратных километров. В урочище Шава (Черное) высится внушительное административное здание, украшенное ажурным грузинским орнаментом. Здесь разместились правление колхоза, сельсовет, агрокабинет, колхозный музей, зал заседаний. В селе были построены целые кварталы жилых и общественных зданий, трехэтажный Дом культуры, зимний спортивный зал, два летних кинотеатра, школа на 800 учащихся, больница, две столовые, магазин. Ничто в жизни поселка Шава не оправдывает его мрачного названия, к слову говоря, возникшего в 1905 году после карательного похода свирепого генерала Алиханова-Аварского. Тогда вся эта местность покрылась обгорелыми руинами.
В конторе правления хранится диплом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки за получение в 1937 и 1938 годах урожая чайного листа в 2820,5 килограмма с гектара. Какой большой путь прошел колхоз за эти сорок лет! Высокое достижение, которое в 1937 году дало колхозу право стать участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, превратилось в рубеж вчерашнего дня. Когда-то натанебские чаеводы собирали с каждого гектара плантаций по 800 килограммов листа. В 1975 году они собрали по 8370 кг, а в 1978 г. уже по 11816 кг! В годы Великой Отечественной войны сотни натанебцев ушли на фронт и триста шестьдесят из них не вернулись. Но и в годы войны производство чая натанебцы не сократили.
Мы подолгу беседовали в Натанеби со здешними старожилами Епифаном Гоготишвили и Ноем Гелеква. Им обоим за восемьдесят, и каждому есть что рассказать гостю. Они долгие годы батрачили у князей. Работали, не разгибая спины, от зари до зари и-с трудом сводили концы с концами. Тощая земля почти не приносила урожая. Всюду вокруг простирались болота, и не было на селе семьи, в которой бы три-четыре человека не болели малярией. Жестокая болезнь изнуряла людей. «Если у человека лицо цвета айвы, – говорили тогда, – значит, он из Натанеби». Жители других сел не хотели выдавать дочерей замуж за натанебцев, и это отразили грустные строки песни:
Горе нам, натанебцам, Не дают нам невест...
Натанеби было одним из самых бедных сел Грузии. В газете «Квали» за 1896 год была помещена статья за подписью «Акаури» («Здешний»). Автор писал о Натанеби: «За 14 лет был вырублен непроходимый лес. Выстроили станцию, дома и торговые помещения... Но, к сожалению, здесь все еще нет человеческой жизни». Автор описьгеает картины катастрофического распространения в Натанеби малярии и туберкулеза, рассказывает о действительно нечеловеческой жизни крестьян.
Мои собеседники – свидетели того, как после установления Советской власти год за годом менялось лицо села. В 1930 году они первыми вступили в колхоз, на их глазах началась борьба с болотами Колхидской низменности. Сами они внесли немалую лепту в это небывалое по размаху дело. И болот не стало. Вслед за ними исчезли и болезни. На осушенных землях стали разводить чай, цитрусы, тунг. В крестьянские дома впервые пришел достаток. Год от года он рос, множился.
Колхоз имени Ленина – высокотоварное хозяйство. Главная сила и гордость натанебцев – их чайные плантации, занимающие 300 гектаров. В 1975 году только один чай дал артели 2368 тысяч рублей денежного дохода (из общего дохода в 2860 тысяч рублей). Это была заслуженная награда за большой труд: ведь гектар чая по.трудоемкости соответствует 50—60 гектарам зерновых. За славные трудовые победы колхоз награжден орденом Трудового Красного Знамени.
С ростом хозяйства рождаются новые возможности, новые планы, и, чтобы их осуществить, нужны специалисты. Постоянное стремление к новому, к лучшему проявляется во всей многообразной жизни колхоза. То, что вчера считалось недостижимым, сегодня кажется обычным. А кого удовлетворит обычное, рядовое? Если десять лет назад по пять тонн листа с гектара собирали только отдельные чаеводы и это считалось крупным успехом, то сейчас речь идет о том, чтобы выращивать на лучших участках по десять тонн, а среднюю урожайность всех плантаций поднять до уровня рекордных.
Мы в 18-й бригаде. Ее чайная плантация занимает 30 гектаров, и этот участок – один из лучших в колхозе. За кустами здесь ухаживают особенно заботливо, а сбор урожая ведут с подлинным искусством.
Еще не рассеялась предутренняя мгла, а сборщицы с корзинами уже на плантации. Быстро мелькают проворные женские руки, собирая с пышных кустов дань, наполняя корзины серебристо-зелеными побегами. Эта картина невольно навевала настроение, выраженное в стихах народного поэта Грузии Иосифа Гришашвили:
Глядя на руки девичьи,
Голубей я вспомнил белых...
Сколько в их трудах величья –
В ловких, нежных и умелых!
Эти умелые, красивые руки вдохновили на стихи и Николая Тихонова, не раз гостившего в Грузии. Он сказал о них торжественно, с глубоким уважением:
И руки те – в Москве ли величавой
Или в ферганской дальней чайхане –
Я вижу их под солнцем нашей славы,
Их закалившим в трудовом огне.
От сборщицы требуется как будто немногое: безостановочно рвать созревшие для сбора побеги, выбирая их из массы старого или недозрелого листа. Но мы уже говорили, это поистине ответственная, напряженная работа: не успел, не выбрал эти побеги до заката – к утру они уже огрубеют и станут непригодны для чая высших сортов, а потом и вообще для переработки на чайных фабриках. Своевременный сбор листа обеспечивает вместе с тем и наиболее быстрый подход новых флешей, то есть самый высокий урожай. А рабочей силы в пору чайной страды почти всегда в обрез и даже не хватает...
Однажды я подумал: можно ли, нужно ли поэтизировать такую кропотливую, утомительную работу? Но признаюсь: думалось это до моей встречи с чаеводами на плантации, до моего настоящего знакомства с ними! В наших чайных хозяйствах, и особенно здесь, в Натанеби, я увидел и понял, что поэзия – в воздухе этих мест, в сердцах этих людей, в их отношении к своему делу, в их образе жизни! Ведь в самой трудовой отваге, в массовых производственных рекордах грузинских чаеводов – свидетельство молодых, нарастающих сил, залог того, что хорошее умножится, плохое отступит, что трудная работа будет облегчена.
Я познакомился со сборщицей Маргаритой Кукчишвили и спросил ее, как идут дела. Вопрос по форме был прост и незначителен, но что-то в моем голосе, как видно, побудило ее ответить на него не из вежливости, а по чувству. I
— Сердце радуется, когда видишь такой лист! – откликнулась она. – Только поспевай...
Маргарита Кукчишвили сдавала по шестьдесят с лишним килограммов сортового листа в день. Это немало, вдвое больше нормы, но многие подруги по бригаде ушли еще дальше.
С плантации 18-й бригады я пошел в поселок Ахалшени, что значит по-русски «Новостройка». Здесь, действительно, все было новое: и плантации, и жилые дома, и общественные здания. Перешагнув через низкую изгородь, я попал на какой-то особенный участок. Кусты на нем стояли ровными, солидными рядами, широкие междурядья позволяли использовать тракторный культиватор. Урожай собирала здесь Людмила Хурцидзе, невысокая, уже немолодая женщина с богатым и славным стажем чаевода. Лет тридцать назад она сдавала в день по 50—60 килограммов листа, и это считалось рекордом. О Хурцидзе писали газеты, рассказывало радио. Через год ее опередила сборщица из соседней бригады Дареджан Такидзе, но затем Людмила снова завоевала первенство. Эти труженицы-энтузиастки стали инициаторами соревнования чаеводов в натанебском колхозе. Герой Социалистического Труда Людмила Хурцидзе при дневной норме 30 килограммов чая собирала по 100 килограммов и больше. Даже самые придирчивые приемщики всегда хвалят собранный ею лист, в ее корзину не попадает огрубевший или незрелый побег. Со своего участка в полгектара она собирает по семь с лишним тонн листа за сезон – гораздо больше, чем собирают лучшие чаеводы Индии и Шри Ланка, а ведь там сезон длится вдвое дольше.
— А с кем вы соревнуетесь сейчас? – спросил я.
— Сколько лет работаю на плантации, столько и соревнуюсь с Дареджан Такидзе,— ответила она. – Дареджан очень хорошая сборщица. Соревнование помогает нам обеим... Да вот и она, легка на помине!
По дороге шла рослая женщина с корзиной в руке. Закончив сбор на одном из участков, она переходила на другой. Людмила Хурцидзе позвала ее, и Дареджан направилась к нам. Людмила с улыбкой поспешила навстречу подруге, взяла ее под руку и подвела ко мне... Я познакомился с еще одной удивительной женщиной этого замечательного села.
Урожаи, какие получает Дареджан, и не снились старым чаеводам. До революции во всей Гурии у помещиков и богачей было 90 гектаров чайных плантаций, с этой площади они собирали около 50 тонн листа в год; теперь Дареджан со своим звеном только с четырех гектаров собирает почти столько же! С приемами труда Дареджан Такидзе можно познакомиться в учебнике по чаеводству. Со всех концов Советского Союза люди самых разных профессий шлют ей письма. В какой капиталистической стране смогла бы так прославиться трудом простая крестьянка?
Чаеводы Натанеби получают за свой труд гарантированную оплату. Почти у каждого из них есть приусадебный участок. Немало здесь семей, ежегодный доход которых превышает 6—7 тысяч рублей. Колхоз заботится о своих колхозниках, которые по возрасту или состоянию здоровья не могут принимать участия в общественном труде, им обеспечены бесплатное лечение и отдых в колхозной здравнице. Задолго до создания колхозного пенсионного фонда в общегосударственном масштабе им уже выплачивалась пенсия.
Успехи колхоза во многом обусловлены умелым руководством его бессменного председателя – члена ЦК Компартии Грузии, заместителя председателя Совета колхозов республики, Героя Социалистического Труда, делегата XXV съезда КПСС Гиви Акакиевича Цитлидзе. Он ветеран Великой Отечественной войны, прошел по ее дорогам от родного Натанеби и боевым офицером во главе своего батальона вступил в Берлин. Наряду с множеством других наград грудь его украшает орден Александра Невского. Способности руководителя как нельзя лучше проявил он и в мирной жизни, в росте успехов и славы большого хозяйства.
Хорошо сознавая, какое значение в десятой пятилетке придается качеству продукции, натанебцы решили трудиться под девизом: «Каждому гектару – Знак качества». В этом деле у них оказалось много последователей.
Но натанебцы умеют не только хорошо трудиться. Они прилежные ученики и студенты. Сейчас 80 колхозников заочно учатся в вузах. Подал пример председатель колхоза Гиви Цитлидзе: он заочно получил высшее агрономическое образование. В 1965 году в колхозе открылся филиал Анасеульского университета пропаганды достижений науки и передового опыта, работающего в районном центре Махарадзе на общественных началах. Цитлидзе – его общественный ректор. В Натанеби есть Народный университет культуры, работающий также на общественных началах. Его ректор – педагог средней школы Григол Такидзе. Курс этого университета уже прошли многие колхозники. Один из преподавателей университета Абесалом Цуцунава, врач местной больницы, успешно защитил кандидатскую диссертацию.
Полнокровная жизнь кипит в колхозном селе, и немногим отличается она от жизни городской. Здесь своя музыкальная школа, АТС, родильный дом, детские ясли, почта-телеграф, торговый центр, спортивный зал, Дом бракосочетания, в домах колхозников – пианино, телевизоры, холодильники, в дома подается газ. Каждый пятый житель села имеет легковую автомашину. Натанебцы выписывают одиннадцать тысяч экземпляров газет и журналов. Более 400 колхозников имеют среднее образование, а 250 – высшее. Из 25 бригадиров колхоза высшее образование имеют 18. Времена переменились, и даже самые разборчивые невесты не отвергают сегодня женихов из Натанеби!
В селе бывает много гостей, они уезжают с неизгладимым впечатлением. Шведский гость сказал как-то о Натанеби:
— Я, правда, не разделяю идей коммунизма, а значит, и колхозов, но если в Советском Союзе есть такие колхозы, как натанебский, то я за коммунизм, за колхозы...
В Грузии любят петь, и поют здесь не только на празднике урожая, за свадебным столом, в клубах или Домах культуры – песня здесь верная спутница труда. Сборщица чая не поет за своей нелегкой работой – тут ей не до песен. Но именно песней, приветствует она трудовой день, песней нередко его и венчает.
… Плюс химия
Рядом с городом-курортом Кобулети, близ Мухаэстатского нагорья, расстилаются зеленые просторы плантаций Очхамурского чайного совхоза имени XXII съезда КПСС. Этот совхоз – постоянный участник Выставки достижений народного хозяйства СССР, ему принадлежит мировой рекорд по урожайности чая.
По 8070 килограммов сортового листа с гектара на площади почти в 500 гектаров собрали очхамурцы в 1975 году! Ни в Индии, где самый урожайный ассамский куст дает в среднем 5500 килограммов листа с гектара и максимум до 12 500 килограммов, ни в Шри Ланка, где собирают с гектара от 7000 до 7750 килограммов листа, не назвали бы низким такой урожай, а ведь там – напомним еще раз – сезон сбора чая длится вдвое дольше.
Вот как росла в Очхамури погектарная урожайность чайного листа:
1949 год – 2 949 килограммов
1955 » – 5 101 килограмм
1968 » – 5 853 килограмма
1975 » – 8 070 килограммов
1978 » – 10 600 килограммов.
Какая же сила обеспечила этот богатырский рост урожая чая?
Все, начиная от директора совхоза до рядового рабочего, говорят коротко:
— Химия!
Да, волшебница-химия и с культурой чая творит чудеса! Очхамурские рекорды принесла агрохимия, помноженная на высокую агротехнику. Совхоз стал основным потребителем продукции Кобулетского завода торфофосфатных компостов, которые вносят здесь одновременно с фосфорнокислыми и калийными удобрениями. Наука не предусматривала широкого применения органических удобрений на чайных плантациях, очхамурцы выступили в этом деле новаторами. Учитывая, что почвы совхоза бедны органическими веществами, они внесли по 150 тонн компостов на гектар. Результаты оказались отличные, и в совхозе стали вносить по 100 тонн компостов на гектар каждые четыре года.
Тщательно поставленными опытами очхамурские чаеводы доказали, что химия позволяет активно и точно управлять ростом растений. Ежегодный прирост погектарной урожайности чая в совхозе с 1949 по 1961 год составлял около 300 килограммов, а с 1961 года, когда агрохимия стала владычицей дум очхамурцев, он вырос до 700—900 килограммов. Урожай чайного гектара в Очхамури не поднялся, а буквально вознесся с 2949 до 8070 килограммов при годовых затратах на удобрения всего лишь в 80—90 рублей.
Здесь стало законом вносить при перекопке по 800 килограммов фосфорнокислых и 200 килограммов 40%-ных калийных удобрений на гектар. Новаторами выступили очхамурцы и в применении азотных удобрений, которые вносят в зависимости от урожайности каждого отдельного контура плантаций: выше урожайность – больше доза. Чтобы не было ошибок, ведется учет урожайности на каждом участке.
С течением времени опыты отдельных практиков свелись в стройную систему агрохимической службы. Этому в значительной степени помогла дружба очхамурцев с работниками кафедры земледелия и агрохимии Грузинского сельскохозяйственного института. Раньше каждое агроотделение, каждая бригада стремились получить со склада как можно больше удобрений. Однако в беседах с учеными чаеводы узнали, что для грамотного использования удобрений надо учитывать состав почвы на каждом участке, оценивать действие на эту почву того или иного удобрения в той или иной его дозе. Специалисты кафедры вместе с агрономами совхоза составили почвенные картограммы каждого участка плантаций и стали руководствоваться ими при внесении удобрений.
У очхамурцев, взявших на вооружение химию, есть чему поучиться. Их почвенные картограммы служат надежной основой плодородия. Когда, например, анализы показали избыток фосфора и калия на отдельных участках, эти участки стали удобрять реже. Четвертая часть плантаций совхоза стала получать фосфорные удобрения только раз в четыре года, а калийные – раз в два года. Затраты труда и средств снизились, урожаи возрос. Себестоимость центнера очхамурского чая составляет всего 34 рубля 66 копеек—на десять рублей меньше среднереспубликанского показателя.
Победы агрохимии, завоеванные боевым союзом передовой науки с передовиками труда, открыли перед грузинским чаеводством новые перспективы.
Миллионов листочков
Во все времена года радуют глаз причерноморские чайные плантации, раскинувшиеся в долинах и на склонах гор. Приезжему человеку пышная красота этих мест навевает мысль, что жизнь здесь должна быть легкой и беззаботной. Но высокий урожай не получишь без большого труда. Свой уникальный лист чайный куст отдает только трудолюбивым. Одна из сборщиц чая как-то раз сказала мне:
— Засыпаю – и во сне свои кусты вижу... Все беспокоюсь, чисто ли собрала, не много ли пропустила...
Звеньевая колхоза села Шрома Махарадзевского района Татьяна Чхаидзе собрала в 1964 году 12 тонн сортового листа. В одном килограмме такого сырья примерно 2500 трехлистных флешей с «почками». Значит, за сезон Татьяна успела выбрать, выхватить из кустов круглым счетом 100 миллионов самых ценных молодых листочков! С непостижимой быстротой работала Татьяна: за секунду она срывала по пять флешей, делала пять движений от куста к корзине, от корзины к кусту.
Как приобрела она такую сноровку – поймет, пожалуй, только практик. Но вот вопрос не менее важный: как растила она урожай?
В канун 1947 года Татьяну вызвал в правление председатель колхоза Михаил Филиппович Орагвелидзе.
— Товарищ Чхаидзе... – начал он, испытующе глядя на нее поверх очков. И Татьяна сразу поняла: неспроста человек, который до сих пор называл ее только по имени, обращается сейчас так официально. – Правление решило закрепить за тобой полгектара чайной плантации в бригаде Ильи Квачантирадзе, – продолжал председатель.— Посадки старые, а урожайность низкая, две тысячи килограммов с гектара. Качество листа тоже неважное. Надо поднять и урожай и качество. Возьмешься?
— Возьмусь, – сказала Татьяна.
На другой день ранним утром она стучалась в дверь дома Квачантирадзе.
— Что так рано? Что случилось? Петухи еще не пели, уважаемая Татьяна,— говорил бригадир, притворяясь сердитым.
— Петухи уже пели, уважаемый Илья. Пойдемте на плантацию, покажите участок.
— В январе на плантации делать нечего...
— Нет уж, пойдемте, хочу посмотреть!
Через час они ходили по плантации, с трудом вытаскивая ноги из вязкой грязи. Осматривали каждый куст. Немного позже подошел и колхозный агроном Георгий Несторович Иовид-зе. Татьяна заставила скупых на слова собеседников разговориться.
— Саженцы тебе достанем, – обещал агроном.— Но одними саженцами не обойдешься. Кое-где и семенами придется подсе ивать. Завтра запасись колышками, придем на участок, наметим.
Потом подрезку надо сделать. Плантация полновозрастная, а кусты сформированы плохо. Кое-где придется омолаживать...
— Сорняков сейчас не видно, а весной будет много,— сказал сригадир. – Семь-восемь раз, не меньше, надо будет мотыжить в этом году, иначе сорняки не уничтожишь,
— На минеральные удобрения особенно не рассчитывай, – вставил агроном, – дадим по норме, сколько полагается по прошлогодней урожайности. Собирай местные, делай компосты. Тут ты сама себе хозяйка. Главное, конечно, точно делай все, чего требуют агроправила. Я их тебе завтра принесу.
— Я их и так наизусть знаю. Но вы вот что скажите: если агроправила обеспечивают хороший урожай, почему их не выполняли до сих пор?
— Нечистая сила мешала,— усмехнулся бригадир.
— Что еще за нечистая сила?
— Обезличка! Сегодня на участке работает один, завтра – другой. Разве могу я уследить за всеми?.. А вот теперь, когда у каждого куста будет свой хозяин, он и отвечать за дело будет по-хозяйски!
Весна в 1947 году выдалась ранняя. Уже к 10 февраля сошел снег, хотя за зиму выпало его немало. Теперь Татьяне приходилось вставать очень рано. Быстро готовила она завтрак и, едва занималась заря, была уже на плантации.
Еще зимой, осматривая вместе с бригадиром выделенный участок, она точно наметила, где и какую нужно проводить подрезку. Правда, лучший срок для ремонта плантации – осень, это Татьяна хорошо знала, но ей не хотелось терять время.
Много сил пришлось затратить на обычную шпалерную подрезку, чтобы кусты не оказались слишком загущенными, чтобы на них не осталось засохших веток и внутрь шпалер свободно проникал воздух. Оставляя на годичных побегах два-три глазка, придавая кустам правильную полуовальную форму, Татьяна Чхаидзе обеспечивала этим наибольшую поверхность для роста молодых побегов, для наивысшего урожая.
Бригадир не спешил говорить Татьяне слова одобрения. Но живой, говорливой Нине Гогодзе, серьезной Шуре Кубусидзе, беспокойной экспансивной Машо Чхаидзе он советовал:
— Сходите на участок к Татьяне, посмотрите, как она работает. У нее во всем видна цель. Надо учиться думать, девочки.
И Татьяна стала замечать, что к ней на участок все чаще наведываются подруги по бригаде. То забежит Нина Гогодзе и между шуточками спросит о том, о другом, осмотрит секатор, попробует его остроту; то придет Шура Кубусидзе, присядет где-нибудь сбоку, долго и внимательно следит, как работает Татьяна, и тихонько уйдет. Наведывались на участок к Татьяне и председатель колхоза и колхозный агроном. Они оставались довольны. Шли дни, недели, месяцы. Солнце всходило все позже, заходило раньше, становилось свежее по утрам и вечерам. Вслед за сбором урожая сортового листа Татьяна закончила и сбор грубых побегов.
В правлении до глубокой ночи не гасли огни: подводились итоги года. И вот их объявили для общего сведения. По сбору чая на первое место вышла бригада Ильи Квачантирадзе, а первое место в бригаде заняла Татьяна Чхаидзе. Со своего полугектарного участка она собрала 6100 килограммов листа, в три раза больше, чем давал этот участок до сих пор. Ненамного отстали от Татьяны ее ближайшие соседки по плантации – Нина Гогодзе, Шура Кубусидзе, Машо Чхаидзе. Это был успех, которому радовался не только колхоз, не только район,— ему радовалась вся республика. Когда Татьяну Чхаидзе спрашивали, как она вырастила и собрала такой урожай, она отвечала:
— Смотрела, думала – что у меня на участке плохо, как сделать лучше. Удобрять побольше старалась. Работала, не ленилась...
Памятный 1947 год ознаменовался для Татьяны и другим важным событием в ее жизни – ее приняли в члены партии.
На 1948 год Татьяна составила план работы, в котором кое-что не совпадало с агроправилами. С этим планом она приехала в Анасеульский институт посоветоваться. Здесь ее встретили очень радушно, как долгожданную гостью.
— Этот план интересен не только для производства, но и для нашего института,— сказал заместитель директора Дмитрий Патарава.
— Что же в нем интересного для института? – со смущением
и любопытством спросила Татьяна.
— А то, что он идет вразрез с планом наших научных работ!
Вот уже десять лет мы ведем исследования по влиянию перекопки междурядий на урожайность, и на основании всех наших опытов рекомендовали отказаться от ежегодных перекопок. А вот вы, Татьяна, и некоторые другие рекордсмены урожаев не принимаете
этой рекомендации, вы перекапываете плантации каждый год. С этим нам приходится считаться.
План обсуждали на заседании Ученого совета. Татьяна и раньше встречалась с некоторыми учеными, но здесь она немножко робела: ведь ей предстояло вступить в спор со специалистами, многие из которых заслужили высокий авторитет, стали законодателями чайной агротехники. Но ее здесь уже знали. Некоторые сотрудники института поддерживали ее взгляды.
На главный вопрос состоявшейся в этот раз беседы – почему сама Татьяна и ее последователи не отказываются от ежегодных перекопок междурядий—она ответила так:
— Наши плантации дают высокий урожай при ежегодном удобрении почвы. Это проверено. А как же заделывать удобрения без перекопки? Калий я согласна вносить раз в два года, но не в четыре. Если мне докажут, что почва у нас насыщена фосфором, согласна отказаться и от ежегодного внесения суперфосфата. Но органические удобрения нам следует, я думаю, вносить каждую осень. Конечно, без перекопки меньше затрат труда, меньше опасность повредить корни, но ведь главное – общий результат, урожай!.. Я согласна, что ваша система хороша для некоторых районов, но у нас свои условия. Мы делаем упор на усиленное удобрение. Тут без перекопки не обойтись!..
В 1949 году Президиум Верховного Совета СССР присвоил многим чаеводам Грузии звание Героя Социалистического Труда. В селе Шрома этого звания были удостоены 13 человек: Михаил Орагвелидзе, Татьяна Чхаидзе, ее подруги Нина Гогодзе, Шура Кубусидзе, Машо Чхаидзе и некоторые другие – те, что сумели перенять ее опыт, достойно состязаться с ней.
Поздравляя Татьяну с высокой наградой, секретарь райкома партии как бы шутя задал ей вопрос:
— Ну, а как теперь жить будешь?
— Буду бороться за мировой рекорд, – ответила она.
— Мировой рекорд? А знаешь, с кем тебе придется иметь дело?
— Знаю. Пятнадцать тонн получили в пересчете на гектар на цейлонской опытной станции. А мы дадим больше! Не завтра, конечно, и не в будущем году. А все-таки дадим!
— Но ведь там тоже не будут стоять на месте...
— А мы их обгоним!
Секретарь райкома улыбнулся...
— Ну что ж, попробуй... Вся Грузия желает тебе успеха!
В 1949 году со своего полугектарного участка Татьяна собрала 6450, в 1950 году – 6525 килограммов листа. В 1951 году ей поручили руководить звеном – двенадцатью колхозницами. Вскоре Государственное издательство Грузинской ССР выпустило в свет цикл ее лекций по чаеводству. В 1957 году звено Татьяны Чхаидзе собрало в среднем по 8892 килограмма листа с гектара.
На участке Нины Гогодзе сбор листа (в пересчете на гектар) достиг 9422 килограммов, на участке Машо Чхаидзе—13 270. Сама Татьяна с участка в 0,6 гектара, закрепленного лично за ней, собрала 7016 килограммов листа. В 1958 году чаеводы звена собрали по 10 015 килограммов листа с гектара, а Татьяна со своего участка —7435 килограммов (13 528 килограммов в пересчете на гектар).
И вот, наконец, 1959 год принес Татьяне и ее звену долгожданную большую радость, решающую победу: с каждого гектара было собрано в среднем по 11 090 килограммов листа, а Татьяна в пересчете на гектар собрала 16 450 килограммов. Ее мечта – превзойти мировой рекорд цейлонских чаеводов – сбылась!
И все эти двадцать лет Татьяна Несторовна Чхаидзе не сдает первенства в родном колхозе. Ее имя стало в Грузии одним из самых известных, самых любимых. Авторитет знатной звеньевой депутата Верховного Совета Грузинской ССР Татьяны Чхаидзе одинаково утвердился и среди ученых, и среди практиков сельскохозяйственного производства.
Стальные чаеводы
День 13 мая 1958 года войдет знаменательной датой в историю всемирного чаеводства. В этот день в колхозе грузинского села Чаниети заработала первая чаесборочная машина.
Равнинную плантацию этого колхоза, как и подобные ей плантации ряда других колхозов и совхозов, специалисты давно уже облюбовали для широкого хозяйственного испытания машины, в реальное существование которой хозяевам этих земель трудно было поверить. Машину доставили в Чаниети еще в канун Первомая, и с тех пор она стояла здесь в ожидании старта. Интерес к ней был исключительный. Сотрудников специального конструкторского бюро осаждали вопросами, испытаний ждали с нетерпением.
Стоило ли чаеводам так волноваться? О, еще бы! Для них испытание механизма, способного взять на себя их самую трудоемкую и тяжелую работу, значило очень многое. До сих пор мечта чаеводов освободиться от ручного сбора листа казалась несбыточной. В разное время, в разных странах, в том числе и у нас в Грузии, изобретатели пытались создать чаесборочную машину, но их старания оказывались тщетными. Между прочим, мечтал о механизации сбора чайного листа и один из основоположников кибернетики – американский ученый Норберт Винер, но только мечтал. Показательно свидетельство известного английского специалиста по чаю Укерса, который говорил, что сложность сбора урожая заставляла ученых и конструкторов всего мира «бросать оружие и оставлять все помыслы о механизации процесса». А Гарольд Манн категорически заявил: «Механизировать можно все, но процесс сбора чая – никогда».
Трудность заключалась в том, что чайная плантация – не однородное хлебное поле, где комбайн сплошной полосой срезает прямые стебли. С поверхности чайного куста и с определенной глубины из густой массы побегов надо выбирать лишь спелые флеши молодого прироста, которые именно в этот день созрели для сбора, оставляя старые или слишком молодые, причем срывать их надо в определенной точке стебля – там, где кончается олубенение и начинается нежная верхняя часть. Задача для конструктора почти фантастическая!
Некоторые пытались овладеть этой твердыней с налета. В начале сороковых годов английская фирма «Тарпен» дерзнула возвестить миру о создании долгожданного «механического сборщика». «Переворот в технике!», «Машина заменяет глаза и руки человека!» – кричали ее рекламы. Сенсация была огромная, но окончилась она конфузом: машина усердно стригла все, что попадало под нож, – и зрелые, и незрелые, и перезрелые листья. Любопытно, что грузинские конструкторы увидели в этом механизме почти точную копию своего давно забракованного опытного аппарата.