– Я поеду с тобой, – твердо сказала Каррен. – Хочу увидеть город, где ты родился и вырос. Когда появится малыш, мне будет не до этого, – объяснила она свое желание. Валерий попытался возразить, что перелет может нежелательно отразиться на ребенке, что поездка – это риск. Но Каррен стояла на своем: призраков с некоторых пор она перестала бояться, но в России Валерия ждала совсем не эфемерная женщина, а настоящая, сделанная из крови и плоти.
Валерий сдался, купил ей билет, но, когда они прилетели в Москву, Каррен поняла, что проиграла. Не успели они разобрать вещи, как Валерий бросился к телефону. Он звонил ей, женщине из крови и плоти, и лицо его светилось от счастья. Каррен ушла в другую комнату, плотно прикрыла дверь, легла на кровать и притворилась, что уснула. Разговаривать с мужем не было никаких сил. Валерий заглянул в комнату, долго смотрел на нее, Каррен чувствовала его взгляд на своем лице. Спустя несколько минут хлопнула входная дверь. Каррен не сомневалась, что в тот день ее Валери отправился к Полине, но, видимо, по дороге что-то случилось, и, как объяснил майор Быстров, мужа забрали в милицию, а с Полиной произошло несчастье. Но сейчас она не хотела думать о Полине, по-своему ей даже было жаль девушку. В данную минуту Каррен думала только о скорой встрече с любимым мужем.
Дежурный объяснил ей, как пройти к нужному кабинету, но попросил подождать около двери, пока майор Быстров не закончит беседу. Она нашла нужную комнату и села в коридоре на стул. Дверь была немного приоткрыта, и Каррен услышала голос майора Быстрова. Он задал вопрос, четкий конкретный вопрос, от которого у Каррен похолодело все внутри и захотелось бежать и не слушать, что ответит муж. Ее хлипкий брак не развалился до сих пор только потому, что ответ на этот вопрос не был озвучен, не был произнесен вслух. Ответ существовал внутри ее абстрактно, как предчувствие или предположение, и сейчас он должен был оформиться в конкретное словосочетание или слово и разрушить то малое, что еще могло спасти их семью. Уйти не получилось. «Ну и пусть… рано или поздно это должно было произойти», – обреченно подумала Каррен, закрыла глаза и стала ждать.
– Люблю ли я Полину до сих пор? – переспросил ее муж. – Скажите, Сергей Федорович, вы мне о бытовом любопытстве толковали, но мне почему-то кажется, что дело обстоит совсем иначе. Бытовое любопытство здесь ни при чем. Не кроется ли в вашем вопросе личный интерес?
– Вы очень проницательны, профессор, – ответил майор Быстров и вздохнул.
– Понятно, Полюшка вас околдовала. Околдовала так же, как и меня много лет тому назад, – тихо сказал ее Валери, и Каррен почувствовала, что она умирает. – Знаете, Сергей Федорович, пожалуй, открою я вам одну тайну. Вы меня спрашиваете, люблю ли я Полину до сих пор. А я ведь даже не уверен, любил ли я ее тогда! Думал, что любил, до последнего времени думал, но сейчас по-другому оцениваю свое состояние. Пока я находился в камере, много размышлял на эту тему и наконец-то разобрался в своих чувствах. Полина действительно была мне дорога и дорога до сих пор. Я выжил только потому, что она появилась в моей жизни. Полюшка была звеном, ниточкой, которая связывала меня с нормальным миром, я благодарен ей. Но та страсть, которую я принял за любовь, была не что иное, как обычное возбуждение мужчины, не имеющего женщины много лет. Долгое время меня мучил вопрос, правильно ли я поступил, решив уехать из России. Меня терзали сомнения, прошлое не давало покоя, мешало жить. Я представлял себе, как могла бы сложиться моя судьба, если бы я остался. Воображал Полину рядом с собой. Сейчас, благодаря нелепой случайности, в которую попал, я отчетливо понял, что много лет назад принял единственно правильное решение. Я вдруг испугался, что если бы не уехал, то не встретил бы настоящую любовь. Я не встретил бы Каррен. Каррен для меня больше, чем жена. Я нашел в ней то, чего не находил в других женщинах. Наш брак был следствием ее случайной беременности. Понимаю, что она согласилась выйти за меня замуж только из-за ребенка, у нее не было другого выхода, на взаимную любовь рассчитывать мне не приходится… Но я и этим счастлив! Счастлив оттого, что она рядом. И я постараюсь сделать все, чтобы она тоже была счастлива, потому что безумно ее люблю…
Дверь с шумом распахнулась. На пороге стояла Каррен, из ее глаз мощным потоком текли слезы.
Профессор, увидев заплаканную жену, испугался:
– Почему ты плачешь, милая?
– Ты уйти и не сказать мне, куда. Я хочу знать, куда ты пойти и бросить меня одну на целых четыре дня. Говори! – потребовала Каррен.
– Да, кстати, куда вы пошли тем утром? – спросил Сергей с той же интонацией, с которой говорила Каррен.
Профессор растерянно переводил глаза с Каррен на Быстрова и некоторое время молчал, затем вдохнул и виновато произнес:
– За мукой.
– За мукой?! – в один голос воскликнули Быстров и Каррен.
– Да, хотел блинчики для тебя испечь. Так сказать, попотчевать тебя истинно русской кухней. А муки в доме не оказалось, вот я и…
Валерий Аркадьевич не успел договорить: Каррен бросилась мужу на шею, со смехом осыпая поцелуями его лицо. Сергей смущенно удалился, оставив их одних. В дверях он остановился и еще раз посмотрел на счастливую парочку. Каррен перешла на английский и торопливо что-то говорила мужу. Единственное, что майор понял из ее речи, – три английских слова, которые знает даже младенец: «I love you!»
Сергей улыбнулся и тихо прикрыл дверь. Счастью профессора и его супруги можно было только позавидовать. Прошло глупое чувство ревности, вместо него навалились тоска и безысходность. Сергей пропустил рассказ профессора о Полине через сердце, потому что сам оказался в той же тупиковой ситуации, что и Валерий много лет назад. Яковлев уехал, когда понял, что любит женщину, которая никогда не будет ему принадлежать. Валерий Аркадьевич поступил очень мудро. И он, Быстров, поступит так же. Закончит дело и исчезнет из ее жизни, только по нему Полина не будет лить слез, она даже не заметит, что это вообще произошло…
* * *
Разговор с профессором прояснил некоторые моменты в деле. Стало ясно, каким образом бостонские брелоки оказались в Москве. Версию с Майклом Софиным Сергей тут же со счетов сбросил, хотя слух немного зацепила информация о том, что Софин отправился в Прибалтику, туда же, куда уехали подруга Полины и ее муж. Но в данном случае ничего необычного в подобном совпадении не усматривалось. С самого начала причастность мистических иностранцев к делу казалась Быстрову абсурдом, хотя он и уверял Валерия Аркадьевича, что необходимо проверять всех, кто познакомился с творчеством Полины. Все было гораздо проще: осталось выяснить у Полины, дарила ли она кому-нибудь брелоки, присланные Яковлевым по почте. Если дарила, то можно делать выводы о личности маньяка, а там, глядишь, и мотив всплывет. Кажется, дело Полины Кравцовой подходило к концу.
В больницу он не успевал, чтобы поговорить с Полиной, Сергею пришлось позвонить на пост и уговорить медсестру подозвать девушку к телефону. Вредная попалась медсестра, никак не соглашалась, пришлось долго ее упрашивать и внушать, что дело не терпит отлагательств.
Ее голосок в трубке звучал взволнованно.
– Здравствуйте, Полина. Вас беспокоит Быстров, – представился майор.
– Добрый вечер, – потерянно отозвалась она, было ясно, что совсем не его голос Полина мечтала услышать в трубке.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, спасибо. Думаю, что меня выпишут на следующей неделе, – равнодушно сообщала она.
– Я звоню по делу, – сказал Сергей и понял, что сморозил очередную глупость. По какому поводу он еще мог звонить Полине, в самом деле! – В кармане убитого насильника нашли ключи с очень примечательным голографическим брелоком. Сегодня я беседовал с Валерием Аркадьевичем, и ваш друг сообщил, что два таких брелока он выслал вам по почте в качестве сувениров. Вы кому-нибудь дарили эти брелоки?
Полина не отвечала.
– Почему вы молчите, Полина?
– Кажется, я знаю человека, который… Вы спросили о брелоке, и я вспомнила… – Полина вновь замолчала, видимо, пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. Он не видел ее лица, не видел выражения глаз, но чувствовал, как ей в данную минуту тяжело. – Но я ни в чем не уверена. Не знаю, права ли я или нет. Я не знаю…
– Полина, пожалуйста, расскажите мне все, что вы вспомнили, – мягко попросил Сергей. – И мы вместе во всем разберемся.
– Хорошо, – согласилась Полина. – Мой муж обожает порядок, любит, когда все лежит на своих местах, иногда это доходит до абсурда… Например, Олег считает, что документы должны храниться в сейфе, а так как сейфа у нас в квартире пока нет, он хранит все свои бумаги на работе. А я… Я не в состоянии поддерживать постоянно чистоту. Меня это раздражает – до блеска натирать квартиру и драить шкафчики на кухне не хватает терпения. Держать постоянную уборщицу я считаю неприличным, потому что не работаю, но раз в месяц пользуюсь услугами одной фирмы по уборке помещений. Когда Олег уехал, я позвонила туда и сделала заказ.
– Какого числа это было? – уточнил Быстров.
– 15 сентября. Обычно по вызову приходили женщина и мужчина, у них разделение обязанностей: мужчина пылесосит ковры, передвигает мебель – делает всю тяжелую работу, женщина вытирает пыль, тщательно оттирает сантехнику, плиту и прочее. В этот раз пришел новенький уборщик, он был один. Я поинтересовалась, почему с ним нет напарницы. Уборщик объяснил, что осенью у них всегда аврал: все приезжают из отпусков и усиленно начинают приводить в порядок запущенные квартиры, сотрудников не хватает, поэтому он и пришел один. Он также уверил меня, что на качестве работы это не отразится, только уборка займет несколько больше времени, чем обычно. Меня это вполне устроило, и я совершенно спокойно ушла.
– Как – ушли? Вы оставили уборщика одного в квартире?! – удивился Сергей.
– Я пользуюсь услугами этой фирмы довольно давно, доверяю работникам и, когда начинается уборка, всегда ухожу, чтобы не мешать. Когда я вернулась, все комнаты, кухня и ванная сияли чистотой. Работа мне понравилась, я заплатила положенную сумму, хорошие чаевые и подарила уборщику брелок.
– Долго он оставался в вашей квартире один?
– Около десяти утра я ушла и вернулась только в семь вечера. Он предупредил, что закончит не раньше восьми.
– Что-то необычное заметили в его поведении?
– Необычное?.. Мне показалось странным, что он вообще занимается уборкой помещений.
– Почему?
– Он не был услужливо вежлив, как работяга, которого менеджеры научили разговаривать с клиентами. Вел себя так, словно хорошие манеры заложили в нем с детства. Говорил культурно, без… сорняков. Было в нем даже что-то аристократическое, он не выговаривал букву «эр». И внешне он совсем не походил на маньяка, вполне симпатичный, – Полина усмехнулась. – Правда, я не знаю, как выглядят маньяки…
– По-разному, – сказал Быстров. – Как вы думаете, Полина, за время вашего отсутствия уборщик мог ознакомиться с вашим творчеством?
– Наверное, – неуверенно сказала она. – Когда я уходила, забыла выключить компьютер. Когда вернулась – компьютер не работал. Только я заметила это уже после того, как уборщик ушел. Не знаю, зачем ему понадобилось трогать мой компьютер. Я терпеть не могу, когда к нему прикасаются, – Полина вновь начала заводиться, в ее речи послышались истерические нотки.
– Как называется фирма, в которую вы обращались?
– «Мойдодыр». Глупо, правда?
– Глупо… – задумчиво сказал Сергей. – Мне нужны координаты этой фирмы.
– Заказ можно сделать только по телефону через диспетчера. Телефон есть в моей записной книжке. Диспетчер передает всю информацию менеджеру, менеджер перезванивает, и с ним обсуждаются все детали: количество комнат, общая площадь. Он также подсчитывает примерную стоимость уборки, и на последнем этапе обговаривается удобное время.
– Фамилию уборщика вы, конечно, не знаете?
– Нет, фамилию я не знаю, но имя его – Александр. Во всяком случае, так он представился.
– У вас сохранилась квитанция?
– Никаких квитанций никогда не было, только устная договоренность с менеджером, и все.
– Понятно, – сказал Сергей и задумался. «Никаких квитанций нет, потому что и фирмы никакой нет! Вернее, официально зарегистрированной фирмы. Есть нелегальная конторка, поэтому такая сложная система заказов». – Спасибо, Полина. Думаю, информация, которую вы сообщили, поможет нам. Но брелоков было два?..
– Второй я подарила Алле. У Олега и у меня – ключницы.
– Скажите, Полина, с чем была связана замена дверного замка в вашей квартире?
– Олег посеял где-то ключи, – объяснила Полина, немного помолчала и спросила неуверенно: – Сергей Федорович, вам удалось связаться с моим мужем?
– Пока нет, простите, Полина. Телефон в его номере не отвечает. Я оставил информацию администратору, чтобы…
– Я видела Олега сегодня по телевизору, – тихо сказала девушка. – Здесь есть телевизор.
– По какой программе? – тупо спросил Быстров.
– В новостях по НТВ рассказывали о конференции фармацевтов в Прибалтике. У Олега брали интервью. Вероятно, он уже вернулся из Литовского национального парка. Сергей Федорович, не нужно вызывать мужа в Москву. Прошу вас, не нужно! Пожалуйста! – В мембране послышались короткие гудки, Быстров положил трубку на рычаг и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Боль этой женщины он чувствовал даже на расстоянии, но только вот утешить Полину не мог. Помочь Полине был в состоянии только один человек. Сергей схватил трубку и еще раз набрал номер гостиницы, где остановились участники конференции. В номере Олега Кравцова телефон по-прежнему не отвечал.
* * *
От очередного звонка Быстрова отвлек Спицын, который влетел в кабинет, радостный и возбужденный.
– Не понял, – прислушиваясь к разговору майора, вякнул Иван и сел на стул. – Ты что, хочешь уборку у себя в кабинете сделать? – недоверчиво спросил Иван, когда Сергей закончил разговор.
– А что в этом плохого? Чистота – залог здоровья! – серьезно сказал Быстров и рассмеялся. – Ладно, смени лицо, мы, кажется, нашли одного фигуранта нашего дела.
– Это ты о профессоре? Я как раз тебя поздравить шел! Все отделение уже в курсе. Улет! – хихикнул Спицын. – Рожкину влепили выговор и грозятся уволить, если он в ближайшую неделю не найдет настоящего сообщника бомжа. Не повезло мальцу! Думаю, очень скоро Рожкин будет стоять с полосатой палочкой на каком-нибудь оживленном перекрестке и свистеть в свисток.
– Я бы его вообще за такие дела под суд отдал, – буркнул Сергей. – Нет, я не профессора имел в виду.
Сергей выдал Спицыну новую информацию, открывшуюся после разговора с Полиной. Иван сразу уловил суть и подвел итог:
– Ты думаешь, что в фирме «Мойдодыр» работает Александр, который на самом деле – не Александр, а Авдотий Никитович Рябина?
– Это очевидно. Фирма работает нелегально, принимают на работу тоже нелегально. Авдотий наш где-то прячется и спокойно убирает чужие квартирки. Куда еще человек, находящийся в федеральном розыске, может устроиться на работу? Я, помню, очень удивился тому, что его отпечатки были найдены в самых неподходящих местах. И примета одна совпадает: по словам Кравцовой, уборщик не выговаривал букву «эр».
– А Крымов-то, Крымов… – развеселился Иван. – Помнишь, что он сказал? Кто-то все тщательно протер, не оставив нам улик. Умереть можно! – хохотал Иван.
– Заканчивай ржать, – прервал веселье друга Сергей. – Сейчас будет звонить менеджер, нужно подумать, как нам из него вытрясти адрес этого Авдотия.
Зазвонил телефон. Иван глубоко вдохнул, схватил трубку и прикрыл ее рукой.
– Тихо, есть мысля. Сейчас все сделаем, – подмигнул он Сергею и поднес трубку к уху. – Да, я хочу сделать уборочку. А вы кто будете, девушка?.. Ах, менеджер! А как вас зовут?.. Очень приятно, Мария, а меня Иван… Нет, не квартира, всего лишь комната… И не говорите, но в тесноте, да не в обиде… Метров шестнадцать будет… Куда нам до ковров, так, ковровое покрытие всего лишь… Цена меня устраивает, хоть и дорого, конечно, но я больно уж чистоту люблю… Откуда узнал про фирму? Подружка сестры сказала, она – ваша постоянная клиентка и очень рекомендовала для уборки одного вашего высококвалифицированного полотера. Только имя его забыла, а я очень хочу, чтобы именно он у меня… Ой, милая, посмотрите, пожалуйста, сейчас я вам число, адрес и фамилию продиктую. Кравцова Полина, адрес…
Сергей понял ситуацию и написал на бумаге дату заказа. Иван продиктовал информацию менеджеру и с улыбкой на лице замер. Ждали они недолго, через минуту улыбку с лица Спицына как ветром сдуло.
– Как это – уволили? Такой хороший специалист в вашем нелегком деле… Не вышел на работу?.. Понятно, а давно уволили?.. 21 сентября, какая жалость… Нет, другого мне не надо, хочу его… Еще как можете помочь, Машенька! Вообще-то это вас из милиции беспокоят, адресок вашего бывшего сотрудника продиктуйте… А вы узнайте, милая, очень нужно, потому что ваш адресок мы уже зафиксировали, и одна организация, расположенная недалеко от нас, если мы не узнаем этот адресок, может очень заинтересоваться: почему это Машенька не платит налоги в государственную казну и при этом спит на удивление спокойно… Ну спасибо, родная, – злорадствовал Иван, записывая адрес. – А зовут его как? Александр Потемкин, вот и славненько… Конечно, конечно, вы никакого отношения к нему не имеете, мы это учтем. Ну, как тебе? Оказывается наш Авдотий Никитович себя Александром Потемкиным теперь величает. Жаль… – многозначительно сказал Спицын и закатил глаза к потолку.
– Что тебе жаль?
– Что он называет себя Александром Потемкиным, а не Александром Македонским, так было бы гораздо романтичнее.
– Вставай уже, поехали. Время позднее, пока доедем до квартиры, где скрывается наш Потемкин – Македонский, по паспорту Рябина, уже ночь будет.
– Езжай-ка ты домой, Серега. Я сам сгоняю по нужному адресу.
– Это еще почему? – иронично спросил Быстров и широко зевнул. Но Иван неожиданно стал на удивление серьезным.
– Да на тебя ж смотреть страшно! Ты когда себя в последний раз в зеркале видел? Очень уж ты об этом деле печешься, не профессионально это, Сережа, вот что я тебе скажу. Поэтому настоятельно рекомендую поехать домой, как следует выспаться и постараться выкинуть из башки все глупости. Я понятно объясняю?
– Слушаюсь, – улыбнулся Сергей, – спешу исполнить ваше указание, товарищ капитан.
– А ты не иронизируй! Я ведь не слепой, – буркнул Спицын.
Они вышли на улицу, когда уже стемнело, и направились в сторону метро.
– Слушай, Серега, а почему ты на машине не ездишь? Бросил тачку у работы, и стоит твоя несчастная таратайка уже третий день.
– Сломалась, а починить руки не доходят.
– В чем проблема?
– А я знаю? Не заводится, и все.
– Надо Скворцова попросить посмотреть. У него, говорят, руки золотые.
У метро они остановились, привлеченные запахом беляшей и шаурмы. Сергей как завороженный смотрел на вертел с мясом, судорожно шаря по карманам в поисках денег. Денег, конечно же, не оказалось: последние пятнадцать рублей он потратил на пачку сигарет.
– Раз уж ты такой сегодня добрый, Ванечка, – проворковал Сергей, не сводя глаз с шаурмы, – и выступаешь в защиту моего физического и морального здоровья… К тому же наглым образом сожрал мою порцию бутербродов – прояви милосердие и накорми голодного раба твоего и старшего товарища Сергея Быстрова шаурмой, и как можно скорее!
Иван, к этому моменту доставший из кармана кошелек, от неожиданности выронил его из рук. «Да… друг явно дошел до ручки, раз изъясняется подобным образом. Я не ошибся: диагноз – любовь», – печально подумал Спицын, вытер кошелек о штаны и купил Быстрову шаурму, два беляша и банку пива. Оставив довольного Быстрова наедине с провиантом, Иван простился с другом и поехал на квартиру, где жил уборщик. Сам Спицын после некоторых раздумий, есть ничего не стал, хотя кушать ему тоже хотелось. Возвращаться домой сытым Иван опасался, потому что Ленка, откажись он от ужина, тут же устроила бы грандиозный скандал. Наезд был бы однозначный – переспал с другой. Ревность невесты не знала границ. Чтобы постоянно держать Ивана на контроле, Леночка даже презентовала жениху мобильный, но и этим не ограничилась: она ежедневно проверяла зарядку телефона и оплачивала безлимитный тариф, дабы у Спицына не было повода наврать, что у мобилы сели батарейки или кончились деньги на счете. Когда Иван возвращался домой позже положенного (даже в том случае, если он звонил и предупреждал, а звонил и предупреждал Спицын Леночку всегда), невеста аккуратно обнюхивала его одежду, ненавязчиво задавала хитрые вопросы и пытливо смотрела в глаза, словно пытаясь отыскать в них подтверждение своим подозрениям в измене. Любой другой мужик уже давно повесился бы от такой жизни. Любой другой, но Спицына сумасшедшая ревность Лены нисколько не раздражала, а, наоборот, в какой-то мере льстила самолюбию и повышала самооценку, пусть упреки невесты и были необоснованными. Необоснованными, потому что Спицын, внешне похожий на викинга и при желании способный заполучить в свою постель любую красотку, совершенно не стремился к адюльтеру. Стыдно сказать, но в его постели, кроме Лены, других женщин никогда не было, если не считать попытки переспать со своей одноклассницей. После той кошмарной ночи, закончившейся полным провалом, с женщинами ему не только не хотелось иметь близости, но даже смотреть в их сторону… До тех пор, пока не появилась Леночка. Как это ни парадоксально, именно патологическая ревность невесты избавила Спицына от прошлых комплексов, но на подвиги его все равно не тянуло. Иван как-то сразу определился с выбором. Свою Леночку Спицын любил и немного побаивался, за три года совместной жизни она сумела целиком подмять его под себя. Леночка решала все: начиная от бытовых мелочей – какую рубашку и штаны ему следует надеть, до таких глобальных вопросов, когда и куда поехать в отпуск. Спицын не сопротивлялся и легко отдал невесте право принимать решения по всем вопросам. Он был счастлив, потому что никто и никогда в жизни так трепетно не заботился о нем. Единственное, что расстраивало Ивана, – нежелание любимой вступать в законный брак. Лена негативно относилась к штампу в паспорте, считала, что печать может разрушить их любовь. Спицын соглашался, но в глубине души надеялся, что пройдет время – и Лена изменит свое мнение, официальная церемония состоится, и тогда можно будет подумать и о детях, о которых он давно мечтал.
До дома, где проживал Александр Потемкин, Спицын добрался только к 10 часам вечера, вошел в подъезд, с тоской размышляя, что, если сейчас никто не откроет дверь, придется идти в РЭУ, вызывать группу, искать понятых… Тогда домой он вернется совсем поздно, и Ленка однозначно его пришибет.
Иван поднялся по лестнице на третий этаж, подошел к нужной двери и прислушался. В квартире работал телевизор, слышны были тихие голоса и звяканье посуды.
«Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах», – радостно подумал Спицын и нажал на звонок, на всякий случай сняв пистолет с предохранителя: кто знает, чего можно ожидать от беглого уголовника?
В квартире засуетились, забегали по комнатам, что-то уронили на пол. Иван позвонил еще раз и стукнул по двери ногой.
– Кто там? – поинтересовался взволнованный женский голос.
– Милиция, открывайте! – потребовал Иван и показал свое удостоверение невидимой собеседнице через дверной глазок.
Щелкнули замки, дверь открылась. На пороге стояла худая, измученная жизнью женщина в цветастом халате и испуганно смотрела на Ивана.
– Что случилось? – тихо спросила она после непродолжительной паузы.
– Капитан Спицын, – представился Иван. – Александр Потемкин здесь проживает? – спросил он, деловито отстранил женщину и прошел в квартиру.
– Здесь, только моего брата нет дома, – затараторила женщина и, забегая вперед, попыталась встать у Спицына на пути.
– Ничего, я подожду, – заявил Спицын, в очередной раз отстранил женщину в сторону, прошел в комнату и огляделся. Гостиная оказалась запущенной с точки зрения ремонта (обои давно выцвели, и потолок пожелтел), но выглядела вполне чистой: пол тщательно вымыт, пыль протерта, нигде не валялись пустые бутылки и грязная посуда, которые ожидал увидеть Спицын. Из мебели – небольшой диван, накрытый шерстяным пледом с тигровым рисунком, полированный обеденный стол, три стула, старый черно-белый телевизор на трех ножках и массивный гардероб прошлого или, скорее, позапрошлого века. Кроме как в гардероб, спрятаться в комнате было некуда, поэтому Иван сел на диван лицом к шкафу, дабы успеть в любую минуту дать отпор возможному нападению.
– Мой брат вернется только через неделю. Он к родственникам уехал. А что, собственно, вам от него надо? – Женщина наконец взяла себя в руки и стала разговаривать смелее. – На каком, собственно, основании вы тут расселись, как у себя дома? Я вас в гости не приглашала. Убирайтесь отсюда немедленно!
– А вы не кричите, гражданочка. Документики свои покажите. Может, не только я, но и вы далеко не у себя дома находитесь?
Женщина тут же перестала качать права, немного смутилась, боком вышла в прихожую, вернулась с паспортом и неловко подала документ Ивану.
– Потемкина Анастасия Витальевна, по данному адресу не прописана, нигде не зарегистрирована. Как нехорошо, гражданочка!
– Сейчас я все вам объясню, товарищ капитан, – залепетала Анастасия Витальевна. – Я квартиру свою продала и сейчас нахожусь в поисках новой, а пока живу у брата. Посмотрите, видите, я только недавно выписалась с прошлого места жительства. Посмотрите, вот, – Потемкина ткнула пальцем в паспорт и с мольбой подняла глаза на Спицына.
– Брат, значит, уехал?
– Да, уехал. Вы через неделю зайдите или оставьте свой телефон. Когда он приедет, я ему передам…
– А вы, значит, пока дома никого нет, с любовником развлекаетесь? Я слышал мужской голос, когда к двери подошел.
Лицо Анастасии Витальевны покраснело, затем побелело, губы затряслись.
– Да как вы… Как вы… Я никогда! Не любовник это! Не любовник!!! – закричала Потемкина, рухнула на диван и завыла на всю комнату. Звук, который вырывался из ее груди, походил на вопль раненого слона. Халат женщины некрасиво задрался, обнажив худые ноги. Зрелище было ужасным. Иван неловко одернул подол халата Потемкиной, схватил со стола чашку с недопитым чаем и протянул женщине. Анастасия Витальевна судорожно вцепилась в чашку, сделала пару глотков и удивленно посмотрела на Ивана. Собственная истерика стала для нее полной неожиданностью.
– Зовите вашего бывшего мужа, Анастасия Витальевна. Куда вы его спрятали? Пусть выходит, только спокойно, и не делает глупостей.
Створка гардероба скрипнула, и из-за двери показалась сначала голова, затем и все остальное. Мужчина вышел и поднял руки над головой.
– Ну, здравствуйте, Авдотий Никитович. Рад с вами познакомиться – капитан Спицын к вашим услугам, – представился Иван, разглядывая Рябину, вполне интеллигентного, симпатичного мужика с копной русых лохматых волос.
– Как вы меня нашли? – тихо спросил Авдотий, потерянно глядя на Спицына.
– По пальчикам, родной, – ответил Иван, подошел к Рябине и защелкнул наручники у него на руках.
Неожиданно Настасья Витальевна сорвалась с дивана и бросилась на колени перед Иваном.
– Капитанчик, миленький, ну ты же человек, отпусти его! – запричитала она, ползая по полу вокруг Спицына и, как собака, преданно заглядывая ему в глаза. – Он сам завтра придет с повинной, так ведь наказание меньше будет! Он ни в чем не виноват! Только я виновата, из-за меня все случилось. Не бил он меня, толкнул только, а я оступилась и упала. Случайность. Несчастный случай! Как только из больницы выписалась, побежала к следователю. Просила, умоляла, да поздно уже было – делу ход дали. Ничего уже сделать нельзя было. Капитанчик, миленький! Пожалей…
– Настя, прошу тебя, не унижайся, – мягко попросил Авдотий, но Потемкина на слова мужа не обратила внимания, продолжая собирать халатом пыль с пола.
– Встаньте, Анастасия Витальевна! – рявкнул Спицын. – В данный момент у вашего мужа проблемы куда серьезнее, чем побег из колонии. И если сейчас он не ответит на мои вопросы…
– Что еще за проблемы, Авдотий? Ты еще что-то натворил? Боже, что еще случилось?!! – с ужасом глядя то на Спицына, то на мужа, спросила Потемкина, перестала ползать и уселась на пол, подол ее халата снова некрасиво задрался. Иван поморщился и отвел взгляд – смотреть на Анастасию Витальевну было невозможно, жалко и в то же время противно.
– Настенька, успокойся. Встань, пожалуйста, Настенька. Сейчас во всем разберемся, – сказал Авдотий и вопросительно уставился на Спицына.
– Садитесь, – кивнул в сторону дивана Иван. Авдотий обреченно опустился на тигровый плед, положил руки в наручниках на колени. Спицын сел рядом. – Зачем ты следил за Полиной Кравцовой? – спросил Иван, внимательно наблюдая за Авдотием.
– За какой еще Кравцовой? – непонимающе заморгал Авдотий.
– Не прикидывайся, Рябина. Кто тебя нанял следить за девушкой?
– Не знаю я никакой Кравцовой. Подождите, Кравцова… Кравцова… Я уборку в ее квартире делал. Блондинка такая худая – правильно?
– Правильно, только ты дурака из себя не строй. Отвечай, кто тебя нанял за ней следить?
– Да не следил я за ней! – воскликнул Авдотий. – Я в первый и последний раз ее тогда видел. Клянусь вам!
– Зачем тебе понадобилось трогать ее компьютер? Что ты в нем искал?
– Господи, какой еще компьютер? Не лазил я ни в какой компьютер! Только пыль вытер, и все. – Авдотий трагично вознес глаза к потолку и потряс наручниками в воздухе.