Причины и истоки ВОв, безусловно, следует искать в сложном клубке м/н отношений предвоенных лет, особенно в событиях 1939 г., кульминацией которых стало заключение 23 августа 1939 г. советско-германского пакта о ненападении. Длительный период в СССР господствовала однозначная оценка этого документа как вынужденного и правильного шага со стороны советского руководства. Летом 1939 СССР оказался перед реальной угрозой войны с Германией в условиях, когда, с одной стороны, он не был готов к большей войне, а с другой – воевать с Германией ему предстояло в одиночку, т.к. все усилия СССР по созданию системы коллективной безопасности в Европе наталкивались на довольно прохладное отношение к этой идее стран западной демократии, правительства которых надеялись избежать войны за счет предоставления фашистскому рейху свободы на Востоке. Наиболее яркими подтверждениями такой позиции этих стран являются "Мюнхенский сговор" 1938 г. и молчаливое согласие западных держав на аншлюс Австрии к Германии. Об этом же свидетельствует отношение Англии и Франции к военным переговорам с Советским Союзом, начавшимся летом 1939 г. Переговоры вели лица, не наделенные должными полномочиями для подписания серьезных договоренностей. Одновременно с переговорами в Москве английская дипломатия вела секретные переговоры с Германией. Переговоры с Москвой рассматривались английским правительством как средство давления на Берлин. Не подвергается сомнению и наличие в правящих кругах западных держав надежд на благословенный "Drang nach Osten" ("Натиск на Восток"), а также на то, что Германия и Советский Союз, столкнувшись друг с другом, истощат себя и не будут представлять опасности для Запада.
СССР вынужден был учитывать фактическую враждебность Англии и Франции по отношению к нему. В основе такой позиции правительств этих держав лежали вполне здравые рассуждения. С точки зрения безопасности своих стран и нацистский рейх с его идеей мирового господства, и Советский Союз с идеей "мировой революции" представляли одинаковую угрозу. Ведь одновременно с попытками создания системы коллективной безопасности в Европе существовал Коминтерн, управляемый из Москвы, оказывалась мощная моральная, финансовая и материальная поддержка компартиям в странах Запада, деятельность которых во многих случаях вела к дестабилизации внутреннего положения в этих странах, росту напряженности, а потому расценивалась правительствами как враждебная и подрывная. Таким образом, не снимая ответственности с Англии и Франции за нереализацию идеи коллективной безопасности в Европе, необходимо помнить и о том, что своим двойственным политическим курсом Советский Союз в немалой степени способствовал наличию враждебности к себе не только со стороны правительств западных демократий, но и их общественности. Недоверие и взаимонепонимание порождались также ошибками советского руководства, например, недооценкой в 1920 – начале 1930-х гг. фашистской угрозы, что привело к расколу рабочего и демократического движения в результате деятельности Коминтерна.
Небезупречно выглядит позиция советского руководства и летом 1939 г. Была ли серьезной угроза войны с Германией в тот период? У Германии еще не было операционных планов нападения на СССР (план "Барбаросса" был разработан в июле – декабре 1940 г.), она еще не захватила пол-Европы и могла распоряжаться только собственными материальными ресурсами, которые значительно уступали ресурсам СССР. Кроме того, состояние немецкой армии в 1939 г. в корне отличалось от состояния в июне 1941 г.: не хватало тяжелых танков, автомобилей, боеприпасов, средств связи, не было необходимого количества подготовленных резервов, особенно офицеров. Еще не был выработан победный дух, не было безграничной уверенности в своих силах, которые пришли к вермахту только после побед на Западе.
Для И.В.Сталина решающим аргументом в пользу сближения с Германией была не столько возможность оттянуть вступление СССР в европейскую войну и тем самым выиграть время для лучшей подготовки к ней, сколько перспектива территориальных приращений, расширения сферы влияния Советского Союза в Восточной Европе. Фактически именно советские вожди были инициаторами обязательного подписания специального секретного протокола, который являлся неотъемлемой частью пакта о ненападении и в котором разграничивались сферы влияния в Восточной Европе. Действия СССР в 1939 – 1940 гг. подтверждают его заинтересованность в подобном протоколе: фактическое участие в разделе Польши, присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии (сентябрь 1939 г.), война с Финляндией (ноябрь 1939 – март 1940 гг.), включение в состав СССР Прибалтики, Северной Буковины и Бессарабии (лето 1940 г.). Все эти действия подтверждают имперские устремления И.В.Сталина. Кроме того, сталинское руководство рассчитывало использовать противоречия между европейскими державами в своих интересах, полагая, что война ослабит как Германию, так и страны западной демократии.
Таким образом, оценивая действия сторон в 1939 г., следует отметить, что ответственность за то, что была упущена возможность создания системы коллективной безопасности в Европе и тем самым предотвращения развязывания Второй мировой войны, ложится как на Англию и Францию, так и на Советский Союз. В целом в предвоенный период взаимоотношения между державами складывались в атмосфере недоверия и тайных замыслов, при этом каждая из сторон пыталась решить свои проблемы за счет других. В итоге в выигрыше оказался фашистский рейх, избежавший войны на два фронта и приступивший к реализации своих планов по территориальным захватам в Европе.
Безусловно, советское руководство понимало неизбежность войны с Германией и готовилось к ней. Период фактического сотрудничества с рейхом был коротким. Уже с ноября 1940 г. наметилось постепенное охлаждение советско-германских отношений: СССР предпринимал осторожные дипломатические демарши на вторжение Германии в Грецию и Югославию, ввод немецких войск в Румынию и Финляндию и др. О подготовке к войне свидетельствовала и внутренняя политика советского руководства: ужесточение законодательства в сфере трудовых отношений, введение уголовной ответственности за нарушение в этой сфере, оснащение армии современной техникой, укрепление офицерского корпуса (в 1940 г. было создано 42 новых военных училища, увеличено число слушателей военных академий, образованы многочисленные курсы по подготовке младших лейтенантов).
Весной 1941 г. к советскому руководству стала стекаться информация о подготовке Германии к нападению на СССР. Об этом сообщали советские разведчики из разных стран, деятели международного коммунистического движения, сведения об этом шли по дипломатическим каналам. Ближе к лету 1941 г. даже стала известна точная дата нападения Германии на СССР – 22 июня 1941 г. Однако ряд шагов И.В.Сталина и его окружения в последние предвоенные месяцы вызывают недоумение. Уже имея представления о намерениях Гитлера, Сталин 10 января 1941 г. заключает торговый договор с Германией, согласно которому поставляет ей продовольствие и стратегическое сырье. Из Москвы были выдворены дипломатические представители Бельгии, Норвегии, Югославии. Тем самым Советский Союз согласился с включением этих стран в германский рейх. Самым одиозным шагом стало сообщение ТАСС от 14 июня 1941 г., в котором говорилось о неизменно дружеских отношениях СССР с Германией. Это сообщение, опубликованное в печати, явно дезориентировало население и было нелогичным в преддверии неизбежной войны с Германией. Сюда же следует отнести и разрешение немцам на "розыск могил" немецких солдат, погибших в Первую мировую войну и захороненных на нашей территории. В результате перед самой войной по тылам наших войск ходили группы германских разведчиков под видом "розыска могил". Войскам ПВО было запрещено сбивать немецкие самолеты, неоднократно нарушавшие наше воздушное пространство и свободно ведшие разведки.
Наиболее распространенная точка зрения, объясняющая все эти "странности", состоит в следующем. Сталин прекрасно понимал неготовность страны к войне и хотел оттянуть ее, выиграть еще какое-то время для повышения обороноспособности. А для этого было решено демонстрировать дружелюбие в отношении Германии, чтобы не дать ей повода для развязывания войны. Причем в конечном итоге страх перед провокациями и желание избежать войны переросли у И.В.Сталина в маниакальную уверенность в исполнимости этого желания, в "ослепленное упрямство", которое вступало в конфликт с аргументами ума. В результате И.В.Сталин, несмотря на все сведения, поступавшие к нему в последние дни и часы перед нападением Германии и свидетельствовавшие о скором начале войны, так и не решился на единственно верный шаг – привести армию в полную боевую готовность, объявить мобилизацию.