О дворце короля Фонтаниуса I ходили самые невероятные слухи.
Что ж, пожалуй, это был действительно необыкновенный дворец.
Я нисколько не ошибусь, если скажу тебе, мой читатель, что это был самый мокрый дворец на свете. Самый влажный, самый отсыревший, даже, смею утверждать, самый заплесневевший.
Слуги каждое утро соскребали мох с широких лестниц и плесень с мраморного пола, колонн и даже дверных ручек.
Король, конечно, был богаче всех людей в королевстве.
Говорили, что его слуги каждое утро выливают на пол тысячу вёдер воды.
Что ж, приходится этому верить!
Ведь все полы во дворце были залиты водой. Да-да, водой! Настоящей водой!
Поэтому, пожалуйста, не удивляйся, мой читатель, что все придворные во дворце постоянно ходили в калошах.
Разумеется, это были совершенно особые калоши. Они радовали глаз своим нежным цветом: розовым, голубым, фиолетовым. К тому же подошвы у них были тонкие, как лепестки розы. Один раз потанцуешь на балу — и на пятке дыра.
Это было, конечно, очень на руку продавцу придворных калош. Он сколотил на калошах целое состояние. У него на окнах стояло двенадцать горшков с цветами, что, как ты понимаешь, говорит о немалом богатстве.
Придворные вечно ходили с мокрыми ногами, страдали хроническим насморком, и в каждом углу кто-то звонко чихал или сдавленно кашлял.
И только главный королевский советник, по имени Слыш, не обращая ни на кого внимания, ходил в глубоких чёрных калошах на толстенной подошве.
Слыш всегда говорил шёпотом, но зато слышал всё, что говорится в любой комнате дворца. Он слышал даже, о чём шепчутся поварята на кухне.
Придворных приводил в ужас один вид его чёрных калош, но король Фонтаниус I очень любил своего главного советника.
Больше всего воды было на полу в тронном зале.
Вода омывала ножки массивного королевского трона.
Сдвинуть его с места не могли бы и двадцать силачей.
На спинке трона сверкал королевский герб — золотое ведро и надпись: «Вода принадлежит королю».
Перед троном стояла огромная мраморная чаша.
И представьте себе только: она была по края наполнена чистейшей прозрачной водой.
В этой чаше важно плавали золотые рыбы с красными выпученными глазами и хвостами, похожими на балетные юбочки.
Придворные часами толпились около чаши, с изумлением рассматривая их. Ведь рыбы в этом королевстве были самой большой редкостью.
Король Фонтаниус I имел вид поистине королевский.
Он давно уже перестал расти вверх, но продолжал расти в ширину. Живот у него сползал на колени, а щёки и подбородок съезжали на грудь.
— Увы! Наш король слишком много пьёт! — озабоченно качали головами придворные врачи, угощая друг друга новейшими таблетками от простуды.
— Стоит мне только подумать, что мои подданные хотят пить, как от жалости меня начинает мучить ужасная жажда! — вздыхал король. — Я пью так много, потому что я слишком добрый.
Советники короля, министры и придворные страдали той же болезнью. Ежедневно они опустошали такое количество кубков и бокалов воды, что с трудом переставляли ноги.
Только главный советник Слыш, тот самый, который ходил в чёрных калошах, пил воду напёрстками и был худ, как щепка.
В этот вечер во дворце все были как-то особенно взволнованы.
Придворные, забыв о мокрых ногах, собирались кучками и перешёптывались.
— Вы не знаете, когда он явится во дворец?
— Ровно в девять.
— Я слышал, он приехал на трёх верблюдах.
— Подумаешь, слышал! Я их видел, вот как вас вижу. Три белых, белых как снег, верблюда.
— Но почему на верблюдах?
— Очень разумно. Чему вы удивляетесь? Ведь верблюды могут не пить по нескольку недель.
— Но почему на белых?
— Слуги у него с ног до головы закутаны в белые покрывала.
— А он богат, этот путешественник?
— Говорят, несметные богатства!
— Он остановился в самой дорогой гостинице!
— Я сам видел: огромные белые сундуки.
— Но почему всё белое?
— А почему бы не быть всему белому?
В разгар этих споров дворцовые часы, подумав, пробили девять раз.
Это были самые умные и самые грустные часы на свете.
Их сделал Великий Часовщик. Он работал над ними много лет.
Когда король увидел эти часы, они ему так понравились, что он тут же попросил Великого Часовщика подарить ему эту безделицу.
Эти часы никогда не отставали и никогда не спешили.
Но всякий раз, перед тем как начать бить, они на мгновение задумывались.
Чтобы предохранить их от сырости, часы накрыли большим стеклянным колпаком.
С первым ударом часов все придворные повернули головы к высоким дверям. А с девятым ударом двери распахнулись, и в зал вошёл знатный путешественник.
Он так низко поклонился королю, что перья его шляпы проехались по мокрому полу.
Синий кафтан, сшитый из невиданно тонкого сукна, сидел на нём просто великолепно. Сверкали бриллианты на пальцах.
Все невольно залюбовались его нежно-розовыми щеками. Впрочем, это никого особенно не удивило. Конечно, у кого же, как не у путешественников, должны быть розовые щёки? Ведь путешественники больше всех остальных людей бывают на свежем воздухе.
— В каких странах вы побывали? — поинтересовался король.
— О, в самых разных! — Голос у путешественника был очень приятный. — Можно сказать, я облетел весь мир. Но нигде, нигде я не видел ничего подобного! Эти мокрые полы, ступени… Лужи повсюду! Нет, это бесподобно! Я — восхищён!
Было видно, что путешественник говорит всё это совершенно искренне, от чистого сердца.
Король торжественно надел золотые калоши и сам провёл своего гостя по всему дворцу.
Главный советник Слыш шёл за ними и сверлил спину путешественника острым и подозрительным взглядом.
Путешественник оказался человеком на редкость любознательным.
Беззвучно скользя по мокрому полу в своих зелёных башмаках, он заглядывал во все углы, за занавески, рассматривал каждый вбитый в стену гвоздь, узоры на стенах и дверные ручки.
Он стонал и вскрикивал от восхищения, но постепенно вид у него становился какой-то беспокойный и даже несколько растерянный. Наконец, он почти с отчаянием стал заглядывать под стулья и кресла. Казалось, он что-то ищет.
Некоторые придворные даже подумали, не потерял ли знатный путешественник одно из своих колец с крупным бриллиантом.
Наконец все вернулись в главный зал. Король снова уселся на трон и хлопнул в ладоши.
Вошли слуги с золотыми подносами. На подносах стояли бокалы с водой.
— Вода с сиропом! Не желаете ли?
— Вода с лимоном!
— Вода с солью, новый оригинальный напиток!
— Вода со льдом!
Льдинки поскрипывали в бокалах.
Придворные осушали один бокал за другим и время от времени выходили в сад полюбоваться луной.
Слуги с подносами, низко кланяясь, обступили знатного путешественника.
Но он только скучным взглядом посмотрел на бокалы.
Плавным шагом он подошёл к мраморной чаше, наклонился и припал ртом прямо к воде.
Щёки его раздулись и несколько побледнели.
В зале стало удивительно тихо.
Знатный путешественник с шумом втягивал в себя воду и изредка переводил дух. Воды в мраморной чаше заметно поубавилось.
Пожилой слуга наклонил поднос. Бокалы один за другим упали на пол и разлетелись с оглушительным звоном.
Знатный путешественник с видимым сожалением оторвался от воды, закрыл рот и оглянулся.
Можно было подумать, что, пока он пил, все придворные и сам король превратились в статуи. Продавец придворных калош замер на одной ноге. Главный алхимик развернул носовой платок, но так и забыл высморкаться.
— Хм… — досадливо сказал знатный путешественник и погладил свои усы, с которых побежала вода. — Кажется, я немного увлёкся, а?
Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но в этот момент в дверях появился начальник королевской стражи.
Он отчаянно дрожал. Его ноги разъезжались на скользком полу, и он делал неимоверные усилия, чтобы как-нибудь собрать их вместе. Вид у него был самый жалкий.
Он дёргал носом точь-в-точь как заяц. Можно было даже подумать, что у него под высокой шапкой с кокардой спрятаны заячьи уши.
— Виноват, ваше величество! Не углядел… Ещё один откопали… — сказал он несчастным голосом.
Придворные вмиг ожили:
— Не может быть!
— Неблагодарные!
— Ведь только вчера ночью откопали колодец в конце Кривой улицы!
— А стражников связали!
— А сегодня опять!
— Скоро они откопают все колодцы!
— Это заговор!
— Это бунт!
На губах у короля появился большой переливающийся мыльный пузырь.
Дело в том, что король, будучи ещё младенцем, однажды, назло своим двадцати пяти нянькам, проглотил кусок мыла. Все двадцать пять нянек были немедленно брошены в тюрьму. Но это не помогло.
С тех пор, стоило королю хоть немного разволноваться, на губах у него появлялись великолепнейшие мыльные пузыри.
Мыло, проглоченное его величеством, было самого лучшего качества, поэтому пузыри выдувались большие, сияющие и удивительно круглые. Они отражали мраморные колонны, огни свечей и перекошенные лица придворных.
Но короля это приводило в ещё большую ярость.
— Засыпать колодец! Завалить камнями! Залить смолой! Нет, расплавленным свинцом!
По залу важно поплыли мыльные пузыри. Придворные шарахались от них в стороны.
Знатный путешественник издал страдальческий стон.
Но никто не обратил на него внимания.
— Где этот колодец? — прошипел главный советник Слыш.
— У северных ворот, — лязгнув зубами, ответил начальник стражи.
— Это где три серых камня? — с неожиданным беспокойством спросил путешественник, делая шаг вперёд.
Начальник стражи удивлённо посмотрел на него и кивнул.
— Где ещё такой высокий дуб с большим дуплом?
Начальник стражи снова кивнул и попятился.
Тут со знатным путешественником случилось что-то странное. С растерянным видом, ломая мягкие, гибкие руки, он бросился к королю:
— О!.. Ваше величество, не делайте этого! Умоляю вас, не заваливайте его камнями!.. — Он торопливо повернулся к Слышу: — Этот колодец — мой друг! Я в нём столько раз ночевал! В нём было так прохладно…
Слезы витыми струйками, как из носика кофейника, брызнули из глаз знатного путешественника.
Он начал удивительно меняться.
Щёки его из нежно-розовых вдруг стали густо-зелёными, в то время как башмаки, которые прежде были зелёные, как трава, почему-то порозовели, как розы. Нос знатного путешественника стал густо-синим.
Первым опомнился Слыш.
— Схватить голубчика! — прошептал он. — Это опаснейший преступник… Держите его!
Слыш прыгнул прямо на знатного путешественника, но тот мягко отскочил в сторону.
Они помчались по залу.
Резкие, угловатые прыжки главного советника напоминали полёт летучей мыши, в то время как все движения путешественника были на редкость мягкими и плавными.
После каждого прыжка он менялся. Нос у него вдруг стал золотым и просто сиял, разбрасывая лучи в разные стороны. Но зато после следующего прыжка лоб его стал полосатым, белым в чёрную полоску, как у зебры.
В какой-то момент Слыш чуть было не ухватил знатного путешественника за полы развевающегося камзола, но в тот же миг с его правой ноги предательски свалилась калоша. Пока Слыш ловил её ногой, путешественник очутился по другую сторону мраморной вазы.
Там его сейчас же со всех сторон окружили стражники.
Нетерпеливо притаптывая пяткой, вбивая башмак в непослушную калошу, Слыш бросился к путешественнику:
— Наручники! Кандалы! Цепи! В тюрьму его!..
Но знатный путешественник взглянул на него даже с каким-то сожалением.
— Я знал, что все кончится именно так, — почему-то грустно сказал он. После этого он дернул себя за ухо, легко подскочил и, совершив невероятный прыжок через голову начальника королевской стражи, нырнул прямо в мраморную чашу.
Мелькнули страусовые перья на его шляпе, которые к тому времени стали красно-сине-зелеными, и знатный путешественник скрылся под водой.
— Поймать его! Выловить голубчика! — прошипел Слыш.
Стражники бросились к мраморной чаше, расплёскивая воду, принялись шарить руками по дну.
— Поймал! — закричал один из стражников, но на самом деле он схватил под водой руку Слыша.
Поднялся невообразимый шум. Вода выплёскивалась из вазы. Возмущённые рыбы высоко подпрыгивали. Брызги летели в лицо и глаза стражникам. Те, ничего не видя, хватали под водой друг друга за руки, ловили за хвосты рыб и всякий раз думали, что поймали знатного путешественника.
Наконец, в мраморной чаше воды почти не осталось.
Все в недоумении уставились на десяток перепуганных рыб.
Знатного путешественника в мраморной чаше не оказалось.
Он исчез. Исчез бесследно. Пропал неизвестно куда, вместе со своими розовыми башмаками и золотым носом.
— Ничего не понимаю! — прошептал главный советник Слыш, проведя рукой по взмокшему лбу.
Он упал в кресло, неизвестно каким образом очутившееся позади него.
С виду кресло было как кресло и ничем не отличалось от остальных кресел, стоявших в зале вдоль стен: такие же гнутые золочёные ножки, такая же спинка, такая же шёлковая обивка.
Но почему-то главный советник Слыш пролетел сквозь сиденье и грузно грохнулся об пол. При этом звук был такой, как будто все кости в нём стукнулись друг о друга.
В полной растерянности, со скрипом разогнув спину, он поднялся с пола.
И тут случилось самое невероятное.
Кресло не спеша взлетело в воздух. Сделав небольшой круг над главным советником, оно помахало на прощание гнутыми ножками и вылетело в открытое окно.
Глава 12
Чёрный голубь
— Эй, лентяйка, не видишь, что ли, голуби из дворца прилетели! Накорми их да голубятню почисти. А я отправляюсь варить кашу! — крикнула Лоскутику со двора Барбацуца.
У крыльца чёрные лошади гнули шеи, отливающие лиловым серебром, копытами рыли ямки в сухой пыли.
Кучер, сидя на козлах, опасливо поглядывал на Барбацуцу. Он держал за щекой орех и боялся его разгрызть.
Барбацуца, ворча, залезла в карету. С такой злобой захлопнула дверцу, что кучер подскочил на козлах. Крак! — орех раскололся. Карета укатила.
Лоскутик полезла на голубятню.
Среди белых голубей Барбацуцы она вдруг увидела одного голубя совсем чёрного. Такого чёрного, как если в безлунную ночь заглянуть себе в кулак.
Она поймала голубя, провела рукой по его спинке, по крыльям. Ладонь стала чёрной.
— Это не твой голубь! Отдай! — услышала она.
Внизу во дворе стоял чёрный мальчик. Весь чёрный, только кончик носа белый.
— Он сам прилетел, — обиделась Лоскутик. — На, очень он мне нужен. Забирай его, пожалуйста.
Мальчишка удивительно ловко вскарабкался на голубятню.
Никогда Лоскутик не видела таких худых мальчишек.
Можно было подумать, что он весь под своей чёрной изношенной одеждой сплетён из тонких гибких прутьев.
Голубь тотчас же перепорхнул к мальчишке. Уселся у него на голове.
Но мальчишка всё стоял и глядел на Лоскутика.
— Как тебя зовут? — спросила наконец Лоскутик, решив, что дальше молчать невежливо.
— Меня зовут Сажа, — охотно ответил мальчишка. — Я — трубочист. Я чищу дымоходы во всём городе. Каждый день семьдесят труб. Там в трубах так темно и дымно. Иногда мне кажется, что на всей земле навсегда наступила чёрная ночь. Тогда я начинаю разговаривать с моим голубем. Он всегда сидит на крыше, когда я чищу дымоход. И мне становится веселей сидеть в длинной чёрной трубе и скрести сажу и копоть.
— А я тебя видела, — сказала Лоскутик.
— И я тебя. Это когда с неба текла вода. Что это было?
— А вот что! Смотри!
Лоскутик указала пальцем на выглянувшее из-за угла Облако. Облако было круглое, рот растянут до ушей. Короткие кривые лапы прижаты к животу.
— Кто это? — тихо спросил Сажа и чуть не свалился с голубятни.
— Только не спрашивай его об этом. Ох, не любит! — поспешно прошептала Лоскутик. — Облако это. Ну просто Облако. Я тебе потом объясню.
— Облако!.. — Сажа в восторге заулыбался, отчего со щёк у него отвалились и посыпались кусочки копоти, а с ресниц полетела чёрная пыль.
Облако огляделось по сторонам и взлетело на голубятню.
— Познакомьтесь. Это — Облако, а это — Сажа, — весело сказала Лоскутик.
Но Облако только что-то невнятно квакнуло. Его жабьи глаза разъехались в разные стороны. Оно потемнело. В животе у него сердито повернулся гром. Ни на кого не глядя, оно уселось на крышу и с угрюмым видом стало щекотать молнией голубей.
В этот вечер Лоскутик, как всегда, устраивала Облаку постель у себя под кроватью. Она взбивала подушки, а Облако, мрачно насупившись, сидело на шкафу и рисовало мокрым пальцем узоры на пыльных обоях.
— Не хочу, чтобы ты с ним дружила, и всё, — вдруг сказало Облако, не глядя на Лоскутика.
— Вот те раз! — огорчилась Лоскутик. — Это почему? Я совсем одна. Ты целые дни пропадаешь у жабы Розитты. Тебе и не до меня вовсе.
— Не забывай, у меня с жабой Розиттой важные дела, — строго сказало Облако.
— Ну да. Вон какое ты стало худое, тёмное. Пьёшь, наверное, не вовремя, кое-как. Совсем одичало. Прилетишь — и сразу спать. Со мной даже не поговоришь ни о чём.
— А о чём ты будешь говорить с этим грязнулей?
— Он не грязнуля вовсе. Где он, по-твоему, возьмёт воду, чтобы помыться?
— Небось говорил тебе, что ты красивая? — ревниво спросило Облако, продолжая водить пальцем по стене.
— Ничего он не говорил.
— А ты и не верь. Ты некрасивая, — сказало Облако и добавило подозрительно: — А не говорил он: «Вот вырасту и женюсь на тебе»?
— Ну что ты! Мы же только познакомились.
Облако больше ничего не сказало и с мрачным видом полезло под кровать.
Оно долго не могло уснуть, ворочалось с боку на бок, укладывало молнию поудобней.
Лоскутик слышала, как оно вздыхало под кроватью, что-то бормотало обиженно.
Когда Лоскутик на другой день утром проснулась, Облака под кроватью уже не было.
Как только Барбацуца отбыла во дворец, не поймёшь откуда, как чёртик из-под земли, выскочил Сажа.
Лоскутик махнула ему рукой. Он быстро забрался на голубятню.
— Я чистил сегодня длинную-предлинную кривую чёрную трубу, — торопясь, заговорил Сажа, — и придумал страну.
— Страну? — удивилась Лоскутик.
— В трубе было совсем темно, вот я её и придумал, чтоб мне было немного светлее, — сказал Сажа. — Не будешь смеяться?
— Не буду, — покачала головой Лоскутик.
— Пускай такой страны быть не может, но я её всё равно придумал. Слушай. В моей стране столько травы, что по ней могут ходить босиком все дети, даже самые бедные. Там много деревьев. И на всех, на всех зелёные листья. И ещё по ним можно бесплатно лазить. Сколько хочешь.
— Хорошо… — Лоскутик даже закрыла глаза. Так ей было лучше видно эту страну.
— Там столько воды, что она окружает эту страну со всех сторон.
— Давай назовём воду морем. Это красиво — море.
— Давай. А в небе там много облаков. На каждого человека по облаку. Знаешь, я дарю тебе эту страну. Пускай она теперь будет твоя. Хочешь?
Лоскутик открыла глаза, вздохнула.
— Очень.
— «Очень, очень»!.. — послышался язвительный голос, и откуда-то из-под голубятни вылетело лохматое, растрёпанное Облако. — Значит, так!.. Значит, мало тебе меня? Подавай целую страну с облаками?
— Ты подслушивало? — укоризненно воскликнула Лоскутик.
— Ну и что тут плохого? Мы, облака, всегда подслушиваем. Мы не виноваты, что люди болтают под нами всякие глупости.
— Всё равно ты должно было сказать, что ты тут и всё слышишь.
— Ага, выходит, у тебя уже завелись тайны от меня? — Облако с ненавистью посмотрело на Сажу. — Я так и знало, что всё кончится очень плохо. Недаром моя бабка мне говорила: не дружи с людьми, не дружи! Не доведёт тебя это до добра!
В Облаке что-то заклокотало, как вода в кипящем чайнике. Оно с такой силой дёрнуло себя за ухо, что ухо оторвалось и полетело с ним рядом. Облако взлетело над голубятней.
— Прощай! — крикнуло Облако. — Теперь я больше никому не верю!
— Вернись! Вернись! — изо всех сил закричала Лоскутик.
Но Облако вытянулось в длину и превратилось в огромную змею. Оскорбленно шипя и извиваясь, оно улетело.
Глава 13