Признание и признательность




 

Алим и Эмиль, уже как полноправные студенты спецфакультета, направились в спецотдел, оформили там все формальности и теперь обсуждали планы на будущее, которое неожиданно сегодня предстало не таким уже и строгим. Тем более, что, как оказалось, все спецтехнологи получают стипендию.

Сегодня у обоих был день признания и признательности, поэтому желание закрепиться в этом было непреодолимо, особенно у Эмиля.

Началось все еще в аудитории, когда ее покинула Елена.

Первой подошла Алина с радостным лицом сопричастности, а, получается, еще и как вдохновителя успешно завершенного проекта.

– Я еще вчера поняла, что все у вас получится, а, значит, и у меня. Я так вам благодарна, что вы избавили меня от необходимости доказывать и защищать свою работу. У меня это первый зачет-автомат.

Вокруг собрались все, не оставшиеся равнодушными к выступлению, а таких было большинство, с явной назойливой идеей получить помощь в своей работе. Но конкретных путей пока никто не успел простроить. То ли достаточно примениться в технике выгула, то ли главный путь к успеху кроется в чем другом, пока никто не мог установить точно.

Напрашиваться старшекурсникам в обучение к младшим было не только неудобно, но еще и опасно, поскольку можно реально понизить свой статус, а вот продумать план совместного эксперимента или апробирования своей технологической разработки, как это сделала Алина, было вполне реально, легально и привлекательно. А для этого надо было без тени зависти, без намека на неискренность как-то выказать свое признание явного таланта молодых дарований. Причем немаловажно было это сделать не навязчиво, может, даже менее опытному и поэтому более впечатлительному Эмилю.

А какой молодец этот Алим, как он стопроцентно использовал возможности напарника, совершенно его не напрягая, создав полную свободу и комфорт. Повезло этому новичку попасть в такую связку.

И у Алима с Эмилем завертелась голова, не то от постоянного верчения по сторонам на слова поздравления, не то от эманационных воздействий самих слов. Да и мало ли кто что еще исподтишка успел опробовать. Сразу всех не раскусишь.

Поэтому Алим, осознав бесполезность продолжительного нахождения в столь плотном окружении, громко объявил всем спасибо и, сославшись на необходимость явиться в спецотдел, выбрался сам и вытащил за собою за руку Эмиля. Тот еще какое-то время вертел головой, но потом тоже отошел от сторонних флюидов, как он потом выразился, и постепенно восстановился.

И вот они прогуливались по парку, и Алиму предстояло устоять перед откатной волной, прорвавшей Эмиля. Он понимал, что и в этом излиянии могут оказаться жемчужины, даже жемчужины времени, как он однажды определил и совсем забыл об этом, но все равно дополнительная нагрузка была тяжеловата без перерыва. Потому он сначала попытался усложнить сам процесс, купив по пирожному, но когда понял, что бесполезно, решил просто отключиться.

Наконец Эмиль выговорился, его эйфория пошла на спад, и он начал замечать окружающую его действительность. Первое, что он заметил, это то, что его не слушают. Второе – это то, что, оказывается, Алим намного быстрее выходит из-под стороннего влияния, а, может, и вовсе не подпадает под него. Надо постараться в следующий раз отследить, как он это делает.

Осознав, что стало как-то тихо, Алим сам обратился к Эмилю:

– Что же ты замолчал, я слушаю.

– Я знаю, что ты меня уже давно не слушаешь. И все равно скажу еще раз. Я сегодня получил неизгладимое впечатление и радость от того, что меня во всеуслышание признали. Я, конечно, понимаю, что это все было адресовано тебе, но я помню, как ты сказал, что у нас все получится, если я тебе помогу. И, как бы там ни было, я нисколько не огорчен тем, что я, возможно, был простым винтиком, ведь, может, благодаря этому самому винтику, ты и проехал катком по всем этим холмам и пикам, раскатав их до самой что ни на есть равнинности.

– Молодец, расправляешь понемногу плечи, но зачем же пытаешься еще и умалить других. Ведь это две стороны одной и той же медали, одного и того же звания, не выдерживающего огненной проверки.

– Медали и звания, это что?

– Это гордыня, мой друг.

– А проверка огнем?

– Знаешь, как низшие йоги проверяли свою подготовку? Они практиковали Агни-Йогу.

И как Отец, Бог, Тео, оказывает содействие Матери, материи в развитии? Он помещает в огонь все, что может оторваться от нее хотя бы на немного. И этот механизм всем давно известен, это М-агни-т.

А что происходит со званием в огне? З -агни- вание.

– Так все просто у тебя, тебе и знаков никаких не надо. Ты как будто прямое знание всего имеешь.

– Только давай без искушения, мой друг. Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. Пришло время возвращать долги. Идет сбор камней некогда разбросанных, и я так же, как и ты, пытаюсь преуспеть. Мы равноправные партнеры, повторяю последний раз. А то, кто, чему и сколько у другого научится, зависит только от проявленности граней и, в свою очередь, проявляет эти грани.

По-моему, сегодняшний план совместного творчества мы выполнили. Давай обменяемся номерами телефонов и созвонимся, когда в следующий раз возникнет такая необходимость.

Эмиль понимал, что у него такая необходимость уже начинает появляться, но раз Алим говорит, значит, так надо.

– А, знаешь, я сегодня ощутил радость скольжения, – сказал он на прощание.

 

Все получилось

 

– У меня, вернее, у нас, все получилось. Я имею ввиду, у нас троих, – обрадовал Алим с порога Милу. – Это был нокаут игре, или смелый вызов. Теперь мы можем, если хочешь, приступить к твоему заданию.

– Ух, какой ты герой сегодня. А давно ли ты получал сдачу от разъяренного пространства.

– А ведь и правда, игра пространственна, раз она питается временем. Какая ты внимательная! И почему я раньше на это не обратил внимание.

– Алим, если ты думаешь, что адекватен сегодня, то это не совсем так. Просто тебя качнуло в другую сторону. Не забывай, что падать легче, но болезненнее, чем выкарабкиваться. К тому же выкарабкиваться все равно приходится в дополнение ко всему.

– Да я понимаю, я только что поучал в этом Эмиля, его занесло еще сильнее.

– Откуда ты знаешь, кого сильнее. Что с чем ты сравниваешь?

– Ладно, сейчас посмотрю в твои глазки и адаптируюсь.

– Тогда давай поиграем в игру.

– Какую игру?

– Звучание души называется, тебе понравится. Это как раз из раздела алфавитной насыщенности.

– Никогда не слышал о такой.

– А мне сегодня ночью приснилась. Я начну первую строчку, и ты поймешь сразу. Итак душа:

Д у ха ш а р.

Д ракона ух о.

– Не подходит, получается дух, во-первых, по форме, а во-вторых, неприятная отработка по содержанию. Один ноль в мою пользу.

– Но ведь ты не говорила о таких правилах.

– А я буду комментировать по ходу игры, а не нравится, сумей увидеть заранее.

Д ыханье у тра ш лет приятный а ромат.

Д ень новый у ж готовит ш алость.

Д ед у лыбчивый, Ми ша р.

Ду мы ша гом измеряет.

– И душа его не знает.

– Что д рузья у видят ша р.

– Примерно так я и видела, только надо стремиться, чтобы было певуче, в рифму, имело смысл и как можно меньше лишних слов. И еще, кто ставит буквы в середине слова, тоже получает минус. А потом подсчитывается количество баллов. Побеждает, как и полагается, тот, кто заработал большее количество баллов. Только во сне я слышала, как у играющих звучали красивые стихи. А у нас почему-то не получилось. Значит, чего-то не хватило. Можешь выяснить, чего?

– Тебе приснилось – стало быть, тебе поставили задачу, ты и выясняй. Я так полагаю, что началось твое обучение, и может, оно как-то связано с твоим заданием. Я же говорю, стоит посмотреть его.

– Хорошо, Алим, только я сама должна почувствовать, что пора и решиться.

– Согласен.

– Теперь лучше расскажи, что у тебя произошло, пока ты еще не забыл, но уже и не так зависим от механизма подключенности к ним.

– В общем, мы будем заниматься прояснением особенностей преображения условий существования человека и основных его характеристик, занимаясь исследованием их отражения в отличительных чертах детей индиго и других.

– А сами-то вы к каким относитесь? Ведь подобное познается подобным.

– Я так прикинул: Эмиль быстрее всего на две трети индиго, на одну кристалл, а я наоборот. Получается, в паре мы можем нести какую-то объективность.

Но есть еще один привлекающий момент: мы можем еще поработать в качестве испытуемого материала в разработках старшекурсников. Заманчиво, но и небезопасно. Я думаю, сейчас, когда Эмиль остался один, его пытаются завербовать, уговорить согласиться, а через него и меня. Надо все обдумать.

– Ты же сам говорил когда-то, что сейчас обдумывание сменяет проживание. Получается, не все обдумать, а все прожить, значит, надо участвовать, только в другом качестве, в качестве исследователя. И не обязательно об этом всем объявлять. – Мила посмотрела на Алима взглядом, который он проклассифицировал, как осознающий свое возвращение.

– Это из каких грез ты только что вернулась? Уж не испила ли ты водицы из источника прозрения?

– Там в столе у тебя стоит. Я думала минералка, а оказалась просто вода. Но я совсем чуть-чуть пригубила.

– А глаза у тебя хитрые, такие, будто совсем не случайно.

– А, может, и не случайно, может, я хотела поэкспериментировать, смогу ли я вывести тебя на чистую воду, если ты попытаешься что-то утаить.

– Мне кажется, Мила, это тебя надо выводить на чистую воду. Ты как-то не так себя сегодня ведешь. А ну, признавайся. Хотя я догадываюсь. Подожди, сейчас, сейчас. По всем признакам ты приступила к выполнению своего задания. Выходит, ты вскрыла конверт, хотела проявить самостоятельность, справиться с заданием без меня и доверилась какой-то воде. Ой, хитрюля. А ведь я теперь, работая с Эмилем, начинаю различать знаки, и меня очень трудно провести.

– Ладно, я не буду оправдываться, только ты не ограничивай мою свободу. Я хочу сама. А тебе, как наставнику, достаточно просто об этом догадываться.

Неожиданно прозвенел звонок. Высветилось имя Эмиля. Алим нажал кнопку соединения, начав разговор словами:

– Что, уже соскучился? Или действительно есть назревшая необходимость? Не поверю, чтобы ты уже все переварил и тебе пришли ясные или неясные мысли, но тогда какие?

Было ощутимо, как смущенно покраснел Эмиль на другом конце спутниковой связи, но сама фраза уже выручала его, и он, утверждая или утверждаясь, нашел нужные слова:

– Я и не сомневался, что ты сразу поймешь, время не ждет, это я о своевременности информации.

Когда мы расставались, ты сказал, что пришло время собирать камни. А тут ко мне с таким предложением подошли, что иначе, как знак, это и не назовешь. Вопрос касается копей царя Соломона. По телефону все не расскажешь. Может, мы встретимся?

Явно чувствовалось, что Эмиль не один.

– Хорошо, говори, где ты.

– Я в парке на той самой скамейке…

– Я понял, можешь не продолжать. Жди.

Алим отключил телефон и, обращаясь к Миле, вместе с тем говорил и окружающему пространству.

– Тебе повезло, милая, я не буду ограничивать свободу, поскольку по твоей рекомендации решил принять предложение игры. Только я теперь не пойму, в чьем лице или в каком виде она собирается устроить мне подвох. У меня такое ощущение, что меня обложили со всех сторон.

– Ты что, и меня к таким лицам решил причислить, – сделала вид, что обижается Мила.

– Когда ты пытаешься от меня что-то скрыть, я имею право предположить, что это не совсем самостоятельное решение. Нет, я не говорю, что специально, а так, по неопытности.

Теперь мне еще и за тебя переживать. Дай слово, что ничего необдуманного не предпримешь. Ты слышишь, о чем я тебя прошу? Раньше у меня бы и мыслей не возникло, что ты можешь поступать необдуманно.

Все, я пошел, Эмиль в опасности. Шучу, но поспешить не помешает. – И Алим не дав Миле прийти в себя, исчез за дверью, прихватив зачем-то папку Мишара. – Посмотрим, во что выльется ваша самостоятельность, а ведь и возразить не могу, поскольку все по правилам обучения, – заканчивал он размышлять вслух, уже идя по улице.

– Это надо же придумать: копи царя Соломона. Это ж какая древность! Тут разве что Мишар или Милалим помогут.

 

И это придет

 

Эмиль сидел на той самой скамейке, где заканчивалось их выпасание. Теперь у Алима в этом парке было две примечательных скамейки, и каждая по-своему.

– И что ж ты отказываешь себе и мне в удовольствии завершить день без лишних волнений, в отдыхе от трудов ратных. Докладывай, что еще приключилось.

– Не смог я просто пойти домой: вернулся к институту и там случайно встретился с Яной из нашей группы. Она так на меня посмотрела и говорит: «А камушки-то перлами оказались!» И попробуй теперь скажи, что это не знак. Знала, что я не смогу устоять перед расспросами, а сама так посмотрела безразлично и прошла мимо.

– Ты уже определись, как она на тебя посмотрела: так или не так.

– Так вот в том-то и дело, что сначала посмотрела так, а потом совсем по-другому, и меня как будто в клещи этой разницы защемило, и я поплелся следом. А сам иду и думаю: вот как бы ты поступил на моем месте?

А она дошла до скамейки, ни разу не оглянувшись, присела на нее и вдруг, увидев меня, спрашивает: «Что это ты за мной увязался?»

А у меня вдруг всплыло в памяти: ты говорил о важности времени собирания камней, я и сказал ей, что могу помочь.

Она так посмотрела сверху вниз, хотя сама сидела, а я стоял, и произнесла: «Надо же, какая самоуверенность! А ты когда-нибудь выпадал в иное, да так, чтобы и не знать, вернешься ли?»

А потом вдруг улыбнулась и продолжила: «Да ты не пугайся, садись, я не кусаюсь, Эмиль. Меня, кстати, Яной зовут». Это я тогда только понял, что она из нашей группы. А она еще говорит: «А если правда хочешь помочь, то помоги разобраться в том, что я видела, а тогда уже поговорим».

И начала рассказывать такую историю. В общем, сказку, как я понял: существует некая секретная лаборатория, в которой скрытно от непосвященных глаз и с тайными целями используют Колесо Времени.

Вот я тоже на нее так посмотрел, как ты на меня, а сам думаю: с таким началом можно все, что угодно рассказать и началом прикрыться. Дай, думаю, как ты учил, потренируюсь на ней в плане знаков и признаков. А что, чем не удобный случай?

А она продолжает: «Никто из студентов не знает, его истинного назначения, но иногда по особому распоряжению некоторые получают право провести на нем огранку своих технологий, которые никак не хотят избавиться от своей сырости. Они там быстро обжигаются, особенно если связано это с каким-либо историческим секретом». _ И вроде как похвасталась: «А я как раз занималась технологической разработкой применения формулы, записанной на кольце царя Соломона «и это тоже пройдет». И меня допустили к колесу под строжайшим секретом».

А я вдруг возьми и скажи: «Так что же ты первому встречному секреты выдаешь?»

Она вдруг изменилась так в лице и говорит: «Ты, конечно, не первый встречный, подписку давал, но раз себя таковым считаешь, то я не могу продолжать рассказ». Встала и, не прощаясь, ушла, сделав вид, что потеряла ко мне всякий интерес.

А я сижу и думаю: ну ведь кто меня за язык тянул? С красивой девушкой не пообщался, секретов сказочных не узнал, даже потренироваться не сумел. Она, словно удача, выскользнула из моих рук, а меня словно пригвоздило к скамейке. Сижу, не могу встать, уже и пытаться боюсь. В общем, я целых три минуты терпел и больше не смог, позвонил тебе.

– А, знаешь, Эмиль, я впервые встречаю такого, как ты. Говорить можешь без остановки и по любому поводу. Вляпаться можешь на ровном месте, причем сам же и сотворяешь то, во что вляпываешься. И, вместе с тем, перлы из тебя могут сыпаться так же легко, как и неприятности.

Придется тебя выпасать какое-то время, – посмотрел Алим на недоумевающего Эмиля и рассмеялся. – Значит, говоришь, Яна. Яна без изъяна. Не может такого быть, чтобы без изъяна, – размышлял он вслух.– А вот мы возьмем и проверим. _ и уже опять Эмилю, _ тебе не показалось странным, что тебя привели на ту же самую скамейку, вложили какую-то информационную свертку? Небось, сейчас наблюдают со стороны и ждут какого-то результата.

Надо поменять ракурс обзора. Пойдем, пересядем на другую скамейку, не нравится мне эта. – Алим поднялся и пошел вглубь парка. Эмиль за ним, с вопросом:

– Скажи, почему все хорошие девушки пытаются из нас что-то вылепить?

– Не из нас, а из тебя, и не все, а только те, которые пытаются. И еще надо выяснить, чем они хорошие, а чем нет.

Это игра и очень тонкая, которая приносит не только удовольствие, но и плоды.

Вот мы сейчас пересядем на другую скамейку и посмотрим на все с иной точки зрения.

Если ты не перестанешь быть червячком для наживки, тебя заклюют. Хотя бы осознавай происходящее, не погружаясь в него, тогда разглядишь скрытые грани. Давай разыграем свою партию, на своем поле. Ты умеешь считывать информацию?

– Если будет хоть малейший ключик, наверно, могу.

– Вот с этого и начнем. Сделаем заказ и подберем ключ.

– Пока ничего не понимаю.

– Я пока тоже, но мы только начинаем разворачивать пространство, _ уверил его Алим

– Тогда я молчу.

– Вот как раз молчать и не надо. У нас должен образоваться магнит взаимодействия контрастов. Чем больше контраст, чем сильнее взаимодействие, тем сильнее магнит, и тем проявленнее пространство.

При достаточной его концентрации оно начинает схлопываться содержанием внутри собственного поля и обретать форму.

– Так сложно, я в физике слабо разбираюсь.

– Это не физика, это технология. Мы ведь с тобой обучаемся на технологическом факультете, вот пространство технологий и взаимодействует с нами таким образом.

– Каким образом?

– Вводит информацию через тебя и технологию через наше взаимодействие.

– Ты хочешь сказать, Алим, что это должно быть весело? А как же тогда тайны царя Соломона?

– Нет никаких тайн, есть просто пакет информации, который просится через тебя наружу. И есть условия, которые надо сгенерировать. То, что тебе говорила Яна, совсем не сказка.

Колесо Времени действительно существует, но погрузиться в иное можно и без него, тем более, что я позаимствовал у него кое-что.

Представь себе, что Яна действительно побывала у Соломона в гостях, и он через нее пытается нам что-то сказать. Но нам не нужен испорченный телефон. Мы должны все увидеть сами. Ты готов? Я тебе буду читать, а ты будешь собирать знаки.

Эмиль, уверовавший в необычайные способности Алима, уже представлял, как скользит во времени и получает от этого неимоверное удовольствие, поэтому каждое слово, сказанное Алимом, падало зернышком на благодатную почву и начинало прорастать иным пространством. Наверное, в прошлой жизни он был хорошим медиумом.

Алим открыл папку Мишара и начал читать:

В те времена, когда невежество и тьма царили в мире, и ростки отчаянно в нем гибли непроросшего ума в иссохшей заскорузлости пространства, пожалуй, мудрым Соломон стал не совсем случайно.

Алим задумался и замолчал, представляя, как это было давно и неуютно, но больше из-за того, что текст на этом упирался в иероглифы. И тут заговорил Эмиль.

– И вот тогда из Духа Бытия, верней, из Бытия седого Духа, к нему явилась странная старуха. Почти слепа, почти лишенна слуха, почти не помнящая молодость свою, она приблизилась, слова влагая в ухо, так, чтобы больше не достались никому:

– Есть просьба, коли есть на то охота, и не обтяжит бренная забота, в пространство крохи времени бросать, грань мудрости в материю вонзая и оставляя знатные следы. Возьмись, ну кто же будет, как не ты?

– И что мне с этого, согбенная старуха? И как смогу я мудрость различать? Чего достигну я в трудов конце?

– Тобою будет явлена печать средь множества способность различать, и тем заполненность являть пространства.

А сила будет спрятана в кольце.

Пытаясь вырваться, она помчит по кругу, ты только не бросай его с испугу. За все потом придется отвечать. И в миг задумчивости вдруг окольцевала, как будто праведность содеянного знала.

А как исполнишь миссию собою, и прошлое предстанет пред тобою уж не обрывочно, но цельностью одной, тогда явлюсь я снова пред тобой, но в образе младой невинной дивы, и ты получишь будущего нивы и волею способность прорастать.

И вмиг: старухи нет, младая дива стоит пред Соломоном и игриво вторым кольцом к себе его манит, собою словно в сети завлекает… и растворяется. Лишь Огненный Магнит своим присутствием о ней напоминает.

А он, взглянув перед собою, знает: все перед ним – и тайное и даль, но только вот единственно печаль с тех самых пор его одолевает.

Эмиль замолчал и вдруг, будто скинув грезы, повернулся к Алиму:

– Что же ты перестал читать? Ведь интересно, что было дальше.

– Так это не я, это ты рассказывал, а я слушал.

– Да нет же, я видел картину, развернутую тобою. И что самое непонятное, так это, как старуха превратилась в Яну?

– Ты сказал в Яну, ты не ошибся?

– Как я мог ошибиться, если я ее, как тебя, видел, совсем рядом. Интересно, а что это за кольца?

– Если уж такое пришло, то и это придет.

Да, теперь цепочка начнет вытягивать все звенья, одно за другим. Слушай, а ведь и не простая эта девочка, Яна. Надо попробовать ее выгулять, может, что получится.

– В смысле?

– Будем с ними работать их же технологиями. Ты покрутись завтра перед институтом, только не забывай, что ты хоть и наживка, но не жертва. Меньше говори, больше слушай и звони мне.

 

Два кольца

 

Алим направился домой. Хотелось поскорее поделиться с Милой и спокойно все взвесить.

– Когда касаешься души, цвета и звуки все послушны, и все печали так смешны, и все вокруг неравнодушны, и греет жизни огонек, и ты уже не одинок, и тайна жизни увлекает, и счастлив тот, кто это знает, – встретила его Мила.

– Я так понимаю: ты работаешь над темой души. Сначала игра, теперь стихи. А поконкретнее можешь сказать?

– Это мой секрет. Ты ведь свои не хочешь раскрывать. Убегаешь с папкой, гоняешься за какими-то секретами, меня с собой не берешь, вообще, обо мне забываешь.

– Но ведь ты знаешь, что все совсем не так. Я все время думаю о тебе, и все время к тебе прибегаю. Вот и сейчас мне нужна твоя помощь.

– Так ты определись, ты ко мне прибегаешь или за помощью. А то, если что, звони по ноль один или по ноль три.

– А мне надо ноль шестьдесят четыре, – выкрутился Алим, – а это как раз к тебе.

– Ну, хорошо, пациент, на что жалуетесь? – Алим с Милой давно уже сидели на диване, и оба понимали, что между ними происходит странная дуэль. Но, поскольку она проходила в форме игры, то была даже увлекательна.

– Это не совсем для меня, просто моему другу привиделось наяву, как какая-то старуха подарила царю Соломону кольцо и обещалась подарить второе, если он засеет пространство семенами мудрости. Ты ведь историю лучше знаешь. Может, просветишь, а то он боится, что попадет в какую-нибудь неприятную историю, а я и сам толком пока не могу все сложить.

– Ну, хорошо, ввиду чистосердечного признания, надеюсь, что от всей души, готова я тебе поведать одну из тайн больших души вселенской, только если сложишь, то сам ты той душе поможешь, коль предначертано тебе, а коли нет, то быть беде.

Ой, это не я сказала. Это ты что-то принес с собой, и с ним душа моя соприкоснулась, и память древняя ее проснулась и согласилась помогать. Ну, вот, опять. Так слушай же.

Родоначальником современной философии, или любви к мудрости считается царь Соломон, сын царя Давида. В истории записаны многие его притчи, мудрые высказывания и деяния по принятию мудрых решений. Все дивятся, как в ту эпоху мог появиться такой самородок мудрости, когда и сейчас еще немногие обладают этим качеством. И было у него действительно кольцо с надписью: «Все проходит». Это не раз удерживало его от необдуманных поступков, все время возвращая в колею мудрости. Но однажды он, чем-то расстроенный бросил кольцо. Оно покатилось, и он увидел надпись на внутренней стороне: «И это пройдет», и к нему вернулась мудрость. Но я никогда не слышала о втором кольце.

А давай у твоего знакомого кота спросим!

– Во-первых, он уже не предстает в виде кота, а все больше философом норовит. А, во-вторых, вопрос-то философский, почему бы и не потревожить старого знакомого?

Садись ближе. – Алим подождал, пока Мила удобно уселась и замерла, затем произнес:

– У лукоморья дуб зеленый, вернее, куб, и там ученый, всегда готовый помогать…

– Только не всем, – пробормотал ученый. Но в этом бормотании слышались радостные нотки. – Неужели вы вдвоем пожаловали? А я-то думаю, почему у меня такой старческий вид? А это некоторые меня обзывают старым другом. Посмотрите, какой же я старый?

Алекс повернулся и на добродушном лице его появилась улыбка.

– А я никогда тебя старым и не считала. Просто мудрым. Мы как раз по этому поводу, – приветствовала его Мила.

– Ну, присаживайтесь, – предложил Алекс кресла. – Наслышан, наслышан. В нашем философском обществе только о том и говорят, что пришло долгожданное время Соломона, связанное с третьей гранью философии.

– Что за грани такие? Алекс, и как давно наслышан? – превратился во внимание Алим.

– Грани эти не новые, только по-особому представленные. Философия любви, философия мудрости и философия воли. А что касается времени, то то, что произошло у вас сегодня, то здесь просто произошло. Какой-то индикт знаков, с помощью какого-то скользящего во времени высмотрел новое лицо хранительницы Кольца Воли.

– Что значит Кольца Воли? – поинтересовалась теперь уже Мила.

– Но ведь вы меня перебиваете, не даете слова сказать. А ведь сам только сегодня все узнал. Ведь мудрость – это опыт. А опыт – это прошлое. Взгляд Соломона был направлен в прошлое. Он видел все детали происшедшего и мог легко рассудить, объяснить, выстроить закономерность произошедших событий. Но взгляд в прошлое – это печальный взгляд на прошедшее, и был он заложен в формулу «и это пройдет». Заметьте: не «все пройдет», а именно то, на что ты обратил свое внимание: «и это пройдет» – вот где истоки его печали.

На втором кольце другая надпись, обращенная в будущее, и связана она уже с волей, потому как ее надо приложить, чтобы притянуть именно то, что надо из великого множества вариантов.

Улавливаете разницу? Один, уже состоявшийся, который не изменишь, вариант в прошлом, из которого можно высечь только мудрость. И множество – в будущем, волею из которых можно высечь именно тот, что нужен. И другая формула, хотя и похожая.

А все это вместе обусловлено неким алгоритмом времени, заложенном в различные циклы. Ищите и обрящете. Я и так много вам рассказал. Кстати, алгоритмы эти душе ведомы, – посмотрел он на Милу. – А теперь можете задавать свои вопросы.

– А что это ты сегодня такой добренький, на вопросы отвечаешь? Обычно ты вопросом на вопрос норовишь ответить, а то и увильнуть вовсе, – поинтересовался Алим.

– Так то, касаемо только одного вопроса, и то только потому, что вы первые, кому я передал новость. Таково правило передачи.

– Но ведь ты только что сказал: задавайте вопросы.

– Так я могу сразу и ответ сказать: всему свое время, – хитро улыбнулся Алекс.

– Ну, что же, и на том спасибо, не будем больше забирать твое драгоценное время, – сказал Алим и взял Милу за руку.

Она посмотрела ему в глаза и, отведя их в сторону, увидела знакомую обстановку комнаты.

– Да, Алим, ты уже работаешь на другой скорости. Раньше я тебя тормошила: открой глаза, открой глаза, а сейчас еле за тобой поспеваю.

– Так вот он я, хочешь, можем попить чаю, поболтать. Завтра будет новый день для дел.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: