Четыре пары, восемь отражений 3 глава




К Эмилю вернулось самообладание и естественность, ему было и любопытно, и приятно новое общение одновременно.

– Не каждый же день случается, что приятное видение из прошлого является к тебе во плоти и радует своим присутствием.

Ах, так, значит, я из прошлого? – снова наиграно возмутилась Мироника, – ведь предупреждали меня, чтобы я с тобой не связывалась. Хотя мне все равно. Можешь жить своей историей, или в ней. У тебя всё «или-или». Но зато у меня не так. Сейчас время наших занятий, и ты меня осознаешь, и мне без разницы, где тебя сейчас фиксирует твое сознание, потому что я как раз и обещала вывести тебя на многоприсутственное восприятие. Заодно посмотрим, как ты справишься с заданием в этой твоей фиксации.

Повторяю задание-вопрос: «Сон, который созвучен лучшим накоплениям Души, поднимает Воссоединенностью ее до Универсумных восприятий, насыщает любовью и радостью звучания Огнефа и поляризует Головерсум, называется унисон». Какие твое ассоциативное восприятие улавливает особенности в трех частях одного горизонта и Огнефа?

– Нет, ты точно не из прошлого. Быстрее, из будущего. Это мне плюс. – Эмиль произносил то, что подсказывал ему его опыт, и напряженно вспоминал, где он слышал раньше такие слова. И вспомнил! На семинаре синтеза. А вспомнив, продолжил, – Душа Отца, как духа шар, Престол Отца собой питает и планетарно обитает, укрывшись в чакрах –это да. Тогда как Огнефа – другое: оно как ма-кро мир и ми-кро, как синтез их, оно, как Ма-ми, оно и в нас, и между нами. «Ма»(терия) к Огню стремится, чтоб напитаться и напиться с истоков истины Отца, а «ми» - во всех звучаньях, в «фа» …по звукоряду переходит. И, значит, синтезом миров в Душе звучит то Огнефа, рождая Воссоединенность, к Метагалактике взывая, хотя не каждый это знает. Вот Головерсум – тут другое, тут голограмма, вера, ум, тут третья тройка. Трижды три – то Универсумность Души. – Эмиль выпалил неизвестно откуда пришедшее рифмованное наитие, возможно, при участии универсально образующей силы какой-то стихии, скорее всего, ветра, и замолчал.

Мироника опять оценивающе-неопределенно, не то любопытствуя, не то сочувствующе, посмотрела на него и произнесла:

Ладно, учитывая твое состояние, приму такой ракурс взгляда на Огонь Формы Абсолюта, или ОгнеФА, которое созидает огненную душу, только скажи, ты и правда занимаешься историей, чтобы наработать универсально образующие силы или это тебе случайно такие мысли приходят?

В глубине души отметив, что Мироника способна проникать далеко за видимое, Эмиль на мгновение завис в пустоте ментального бездействия и затем, решив проверить предупреждения Алима, спросил:

– Скажи, а вы в будущем тоже синтезом занимаетесь? А я думал, что все будут рождаться уже готовыми к жизни, с действующими частями. А то все учись да учись. Голова кругом от этой учебы.

Мира снова посмотрела на Эмиля сочувственно, и произнеся последнюю фразу:

Ладно, не буду больше тебя беспокоить, копайся в своем прошлом, может, и правда, поможет, – вспыхнула и растаяла, оставив озадаченного исследователя глубин души одного в комнате с потускневшим заметно освещением.

– Как бы не так, – произнес Эмиль непонятно зачем и закрыл папку. Какое-то время он еще сидел в опустевшей вдруг комнате и, не испытывая более никакого вдохновения к своим исследованиям, покинул «Литературный мир».

«Как только в этом мире появляется кто-то значимый для тебя, все остальное наполняется привкусом безутешного одиночества», – заключил он, следуя восвояси. Затем остановился и, немного постояв, решил все-таки найти Яну.

Хотя, как оказалось, он совсем не знал, где ее искать.

 

Алекс откинулся в кресле, улыбнулся и произнес вслух:

– Что касается Яны, то тут вообще непонятная история, которая заслуживает быть выделенной в отдельную часть. Тем более, что события эти могут коснуться и меня, поскольку качество Ян в женском выражении – неукротимая Сила и Мощь, – ученый пододвинулся ближе к клавиатуре и набрал: «Часть 2. Эмиль и Яна»


Часть 2

 

Эмиль и Яна

Эмиль направился в институт только потому, что это было самое вероятное место встретить Яну. Но он даже не подозревал, как вовремя это сделал, и что у них сегодня спецкурс, и всех предупреждали, что быть на нем обязательно.

Аудитория для занятий уже была заполнена, когда пришел Эмиль, и преподаватель туда вошел следом за ним. По странному совпадению он был очень похож на наставника-монаха из недавних событий.

«Нет, этого не может быть», – подумал Эмиль и сел на свободное место за первым столом.

– Георгий Викторович, – представился вошедший. – Мой предмет называется «Этика выживания» и предполагает подготовить вас к восприятию времени и пространства несколько иным способом, или органом, или аппаратом, нежели это делает обычный человек. А затем показать, что именно это иное восприятие и позволяет попасть в иное пространство и выжить в нем.

Итак, представьте: молодой человек, назовем его условно Или, что будет отражать вариативность восприятия в позитиве и излишнюю напряженность во время принятия решения в негативе, а также – некую толерантность и непосредственность в отсутствии предубежденного позиционирования при вынужденных контактах, – преподаватель замолчал, и неестественная тишина заставила многих почувствовать, как их тело бессильно в противодействии желанию пошевелиться, но и обездвижено одновременно.

– Роль Или отведем вот как раз пришедшему абсолютно вовремя молодому человеку, – повествующий указал на недоумевающего Эмильена. При этом их взгляды на мгновение пересеклись, укрепив контакт мыслью о том, что они уже давно знакомы. Эмиль снова вспомнил взгляд монаха-наставника и, в преодоление полной растерянности, улыбнулся, если это можно было назвать улыбкой. Затем его сознание сбежало от необходимости расшифровки знаков и совпадений в воспоминания, оставив небольшую часть себя следить за развитием событий в классе.

А преподаватель продолжал:

– Поскольку этика предполагает сознательное взаимодействие субъектов, то у Или будет партнер или партнерша. Это чтобы остальные не расслаблялись, пока мы остановимся на истории предмета, вернее, если брать с позиции относительности, то на первых признаках ее зарождения или осознания, то есть осознания с позиции Или, – он посмотрел на Эмильена и спросил, – я правильно говорю, молодой человек?

Эмильен осознал, что «пора» и вступил в диалог:

– Уж если я представляю позицию Или, то и обладать должен способностью эм анировать его качества. Тогда не перспективнее ли будет представляться мне как Эм-Или? И если вы хотите преподать нам элементы своего мастерства, то не лучше ли будет, если я к вам буду обращаться не иначе, как «мастер», для большего соответствия и реальности проживания? А если так, то не хотите ли вы, мастер, сказать, что этика – это всего лишь направленность развития, которая стала быть различимой в определенный момент, на самом наинизшем адаптивном для этого рубеже пространства-времени? И движется она в своем развитии от противоестественности к естеству?

– Я не ошибся в выборе, Эмили, и ты взял планку приличной высоты или, вернее, высокой скорости процессов. Будем надеяться, что если смог один – то смогут и другие. Таким образом, мы можем опустить вопросы истории и перейти к диспуту на саму тему этики. Кто отстал, подтягивайтесь, – преподаватель провел взглядом по аудитории и продолжил, – среди общей массы потухших глаз вижу несколько пар сияющих. Вот вы, девушка, – он указал на Яну, – не хотите ли присоединиться к принципу вариативности и его выразителю Эмили в роли одной из ипостасей, Инь или Ян, принципа СиА или Синтеза Абсолюта. И в соответствии с выбором, скажите, как к вам обращаться?

– Яна. Вас устраивает, мастер? – приняла она игру.

– Отличный выбор. Теперь обратите все внимание, как будут разворачиваться, раскрываться и преодолеваться этические проблемы вариативности с позиции Ян в Инь, а также на взаимную дополняемость абсолютности и относительности.

То, что многие пребывают в полном недоумении или непонимании происходящего – это нормально. Именно это вас ожидает при встрече с иным. Поставьте столы по периметру класса и войдите в равностность возможностей через равностность пространственного позиционирования.

Через минуту образовался круглый стол, который символизировал собой еще и другой образовательный принцип.

– Итак, я утверждаю, что переход на новый уровень предполагает выход за рамки прежнего, или иной взгляд на него. Сейчас условно мы разделимся на четыре сектора. Сидящие рядом со мной – моя группа поддержки. Ваша задача находить всяческие подтверждения тому, что я говорю в любых, даже самых нелепых формах. Сидящие напротив будут нашими оппонентами и должны ориентироваться на своего лидера, слева и справа – философские крайности или противостояния. Например, Инь и Ян, или количество и качество, или сознание и бытие, возможность и действительность, да что угодно.

За группу слева от меня отвечает Яна, за группу справа – Эмили, за группу напротив, ну, вот вы, молодой человек, – преподаватель указал на Алима, – я вижу, вы готовы к самостоятельному принятию решений и к тому же скептически настроены по отношению ко мне. Предложите какие-нибудь установки или проблемы прошлого или настоящего, которые у всех на слуху, но ускользают от четкого понимания или давно уже развернуты избитым боком и перестали работать на развитие. Я понимаю, что задача необычная и требует определенных качеств и навыков, то есть для многих неразрешимая. Только не для вас, надеюсь, – он испытующе посмотрел на оппонента.

– Да, пожалуйста, – спокойно парировал Алим и вдруг выпалил, – «хлеба и зрелищ», «что позволено Юпитеру, то не позволено быку», «дети индиго», «корпускулярно-волновая теория света», – и посмотрел на преподавателя, – достаточно?

– Вполне! Теперь ваша очередь, – повернулся он к Яне, – затем ваша, Эмили.

Свободное посещение и неожиданное требование быть на этом занятии всем синтезировалось в голове почти каждого присутствующего, по крайней мере, тех, кто думал, в вопрос: «Я что, много пропустил или заметно тупею?»

Эмиль сидел напротив Яны, которую искал, и вспоминал, о чем же хотел с ней поговорить. Ах, да, он хотел прояснить некоторые моменты своих, как бы лучше выразиться, наработок, предположений и заполнить недостающие элементы необычной мозаики.

«Ики аз ом», – прокрутилось в голове и прозвучало в обратную сторону слово и попросило приставить к себе букву «н». Ники Аз Ом. Это знак!

Но тут Яна заговорила, поскольку того потребовала полная тишина и всеобщее внимание к ней, и тем вернула Эмиля к реальности.

Вижу, сыт ты и хлебом, и зрелищами, дитя индиго, и явно хочешь докопаться: что же позволено Юпитеру? Но тебе недостает теоретических познаний, чтоб принцип Сиа применить.

Эмиль, уловив зарождающуюся рифму в словах Яны, обрадовался и не замедлил с ответом:

Способность двигаться – без хлеба проявлять? И ощущения – без зрелищ наработать? Упрек Юпитера быку? Не та же ль участь у детей индиго!? Прийти в условий пустоту, где нет аналогов их качеств, и новым в старом прорастать? Волной среди корпускул плавать и ждать, и верить одиноко? Скажи, в чем суть твоих упреков?

Глаза Яны вспыхнули. Потребность виртуозно играть партию в противостоянии в ней была врожденной, и тут ничего не поделаешь. Но надо было найти верный ход. К тому же первый акт был проведен ею слабее, чем хотелось бы. А судя по речи Эмиля, он явно вошел в какой-то поток, использовал его силу. Неожиданно.

Эмиль тоже почувствовал влияние сторонней силы, которое напрягло, и пытался понять, в чем.

– Идеальное начало, – снова заговорил преподаватель, пристально всматриваясь в своего оппонента, – прямо-таки все существенные элементы подчеркнуты, – и, видимо, влекомый всё той же невидимой силой, тоже вошел в поток, – ведь если определены две крайности шкалы, то путь и способ прохождения для связи их, соединения, к рождению готовы; а если что-то цельностью предстать стремится, то сознает оно, что скрыта, стало быть, еще ее вторая половина, и сложен поиск «или-или», – он замолчал, явно не завершив мысль, и пристально посмотрел на оппонента.

Не все так однозначно, мастер, – Алим не только выдержал взгляд, но и проник в едва заметную брешь за его внешней выраженностью, все глубже и глубже устремляясь в его суть. – Сложение простое атомов или их приставление друг к другу еще не порождает вещества, как и понятий, смыслов множество еще не открывает сути. Должно существовать их некое глубинное начало, их тождество, в котором суть они одно. Лишь проявление его творит их синтез, цельность, а не сложность. И только так подмену можно уяснить, которая в суждениях бывает и даже в философских утверждениях эпох.

Устав свой в монастырь чужой не носят, но и себя обидеть не дают, коли условий суть познают…

Пока два мастера мерялись силами, или, наоборот, над чем-то вместе трудились, Эмиль и Яна приходили в себя, пытаясь сообразить, как правильно дальше действовать. И это «сообразить» напомнило им об образе, а далее – об эталонном Образе Отца. Они увидели это в глазах друг друга, и необычная радость и успокоенность, душевное родство отозвалось, укутав обоих внутренним теплом.

Нависшая тишина взгромоздилась на пик в ожидании продолжения действа. Момент этот нельзя было упускать, и Яна снова заговорила, но уже по-другому воспринимая действительность:

Законы той среды, в которой пребываешь ты, определяют в ней идущие процессы, и сферы деятельности, и пути, приемлемые в ней. И тем опасны, что инертны и материальны. Стало быть, активности без санкции они противятся, взирая с опасением на все иные формы, в них ощущая скрытую угрозу для себя. Скажи, не так ли и тебя смущаю я

Эмилю все это напоминало скользкое вторжение омаров, пытающихся присосаться к нему. Он уже не пытался выяснять, кто на чьей стороне: в нем включилась защитная реакция и заставила войти во встречный поток. Эмиль начал мысленно проговаривать сказанное Яной в обратную сторону, сначала ради прикола, а затем, прислушиваясь к тому, что получается: «Иные формы, взирая с опасением… противятся они без санкции активности… и тем опасны…»

Сознание его, оказывается, не сбегало вовсе от расшифровки знаков и совпадений…

 

Алекс отодвинулся от стола с ноутбуком и напряженно пытался вникнуть в то, что было на грани его возможностей. И вдруг увидел и сразу же продолжил набор текста: «Утерянная часть капризна», потом сократил по непонятным причинам до «У-часть капризна» и, наконец, сухо: «Участь».

 

Участь

 

Эмилю неожиданно открылось то, что его беспокоило, как стороннее влияние. Оно было связано с утерянной частью воспоминаний о том, чего не было или что возможно было давно, или не с ним...

 

… «Видать, еще не время», – подумал монах-наставник, но все же решил удостовериться в своем умозаключении и, когда прозвенел звонок, произнес:

– Все свободны. Кроме тебя, Или, – и, как только они остались вдвоем, добавил, – знаешь, что надо, чтобы тайное стало явным?...Пойдем!

Или впервые шел по этой части монастыря. Они несколько раз поднимались, опускались, сворачивали, и было трудно определить вообще, где оказались. Маленькая келья, большой и малый камни, как стол и стул, и еще примятая охапка сена в углу. Монах усадил ученика на малый камень, а сам сел, скрестив ноги, в углу.

– Проникнись духом этой кельи, – произнес он и добавил после паузы, – коли способен, то поведай путь, который некогда здесь завершен был.

Но Или не обладал тайными знаниями или способностями, и единственное, чего ему хотелось, так это поскорее выбраться из этого каменного мешка, который не выпускал на свободу даже его помыслы. А говорить было надо. И он выдавил с большим усилием в сдавливающую его плотность пространства:

– Вся ценность камня – в нем самом, в нем ка и мень – энергия, а, может, ка чество об мен а, и путь, что пройден – завершен. Поскольку каменщиком был ходок его великим, насытить смог тот путь он до краев, и выплеснут был им, и ослеплен гордыней. А, может быть, виной всему из мена

Монах некоторое время сидел неподвижно, затем поднял тяжелый взгляд на юношу, и, едва сдерживая себя от накатившего шквала эмоций, произнес:

– Да что мирским известно о пути и уж тем более о завершении его, когда подходишь к пустоте и видишь – там возможно всё! А, может, ничего. Ведь сам подход – это уже не только время и место, но еще и способ, добытый тяжкими трудами и поисками, который должен соответствовать и быть подобным... Слову Отца ответствовать. Начало – вот конец пути. И вам, мирским, до этого еще расти, чтобы услышать всплеск иного… движения внутри, а не вовне.

Монах встал, заполняя собой пространство маленькой кельи, и, сделав всего пару шагов, исчез в темноте прохода. Или видел, как мельком проскочила впереди монаха его тень ожившей сущностью. Нет, сознание его понимало, что все не так, но разум трусливо рисовал уродливые картины, открывая дверцу для жалкого страха. Маленькое окошко представляло собой нору, ведущую наверх, и свет от него не радовал, а, скорее, пугал. Или инстинктивно бросился за монахом, но лабиринт был уже пуст. Держась за стену, он все же одолел несколько поворотов и неожиданно оказался у выхода во двор.

– Трус, – шептал он себе, перебирая ватными ногами, двигаясь по направлению к воротам. Потом в таком же тумане шел от ворот, повторяя лишь одно слово, пока дорогу ему не преградила сестра.

– Или, ты идешь, как побитый. Чем вы там занимались? – она улыбалась, и эта улыбка отворила дверцу его раненого сердца, позволила свету проникнуть в него, сорвала саван окаменелости и вернула в реальность…

– Изучали принципы действенности Слова. Пожалуй, я вовремя завершил свое образование. Пора мне отправляться в путь.

Говорила же я, что нельзя проживать несколько жизней одновременно. Наработка третьего принципа требует концентрации в «здесь и сейчас». А ты: «Хочу всё и сразу », – Мироника взяла его за руку и повела домой.

– Когда-нибудь я смогу родиться не только для наработки определенных качеств, – бормотал он по дороге…

 

…Этой части сознания Эмиля не очень повезло, и требовалась реабилитация, но потом. А еще одна часть его проявилась в то самое мгновение, когда Мироника произнесла: «Ладно, не буду больше тебя беспокоить, копайся в своем прошлом, может, и правда, поможет ». Эта вспышка эмоций обычно означала прекращение контакта (просто вспыхнула и растаяла), но последовавшая за ней мысль Эмиля: «Как только в этом мире появляется кто-то значимый для тебя…» все изменила. Мысль действительно последовала за той, которая стала значимой.

 

…Разноцветные блики скоротечного существования могли поставить под сомнение возможность бытия этой реальности её видимой нестабильностью. Но все оказалось совершенно иначе. В этом подобии микромира все было реальным. Просто нестабильность внимания стороннего наблюдателя выплескивала его же самого наружу, и все видимое, поэтому, воспринималось им как мимолетное, или не фиксировалось вовсе.

«Это существует! – сделал открытие Эмиль, – просто не все могут в этом пребывать».

Тебе удалось оторваться от своих иллюзий, Эмили, – обрадовалась Мироника, когда он еще даже не телом встал, а только своим удивлением завис в пространстве возле нее, – твое Огнефа снова начало звучать в твоей Душе.

Эмиль не переставал удивляться виртуальной подвижности всего вокруг, но до него постепенно начало доходить содержание слов Мироники, которое без грубой оболочки было довольно-таки пластичным. Было очевидно, что его внешне кажущаяся нестабильность была лишь отражением внутренней неустойчивости самого наблюдателя. Это именно его психике едва удавалось удерживаться во всей этой красоте материализованного счастья и радости. А ведь он и предположить не мог, что эмоционально проживаемые состояния имеют не только тонко-полевой, но и вполне вещественно-осязаемый аналог. Это было потрясающее открытие.

– Лишь изначальная явленность через проявленную конкретность создает возможность пути, который предстает во всей своей полноте индивидуальной реализацией … – Мира осыпала его вспышками возникавших, вернее, прораставших в пространстве форм, пытаясь исцелить от недуга нестабильности, но, видимо, возвращение его осознанности было лишь временным и частичным. Он по привычке оглянулся назад в поисках несуществующего. По сути, он его и создал попыткой предварить окончание фразы…

– …Все остальное наполняется привкусом безутешного одиночества, – портал снова оказался закрытым, но теперь Эмиль знал, что тот существует, и проникнуть в него мешает лишь его собственная нестабильность. Как ее преодолеть?

И эта часть его осознанности уступила место следующей, в следующем мире…

 

… – Как ее преодолеть? – взывал Илистрат к пустоте неведения и разбрасывал сухие листья. Вдруг он осознал, что не в себе, и притих, успокоился. Сгреб листья в охапку и бросил на стол. Выбрал один, положил перед собой, разгладил его.

Устал от работы? – услышал он голос Ники, и, не смея поднять глаза, ответил:

– Нет, но некоторые из них уж слишком пресыщены горечью.

А ты преодолевай: в том твоя и участь. Разве забыл свое обещание и свое предназначение?

– Нет, не забыл.

Вот и хорошо.

Илистрат поднял глаза: никого рядом не было. Только шелест листвы, в которой ему снова чудилось вопросительно-успокаивающее: «Или, Или!?». Так обычно любила говорить Мироника. Но и ее здесь не было.

Илистрат разгладил лист и тот раскрылся:

«Если невозможно заглянуть за горизонт по определению, то попытки это сделать – лишь пустая трата сил и времени. Точно так же определенно существует только один источник жизни, и он явлен своим активным действием. И что может быть предложено вами на другом краю шкалы? Некая сущность? Некое жизни поглощение? Тогда это «нечто» тем больше, чем больше у вас неадекватных «отходов» (а этим словом обозначают и выделения и отступления. Поди, разберись, какой уровень проявления или порождения). И вы носите ее, свою сущность, с собой? Тогда как вы ответите на вопрос: с кем вы? Полезная вещь! Она помогает вам спрятать ваш послед. Но сама ваша связь с ней, как некий хвост, тянется за вами…»

Илистрат отложил лист и взял другой:

«Не дожидаясь ответа, могу напомнить вам забытую историю. Когда увидел Отец, что пришла пора познать человеку Рождение Свыше и пробудить в нем усилие, направляющее его внутрь, сквозь внешнюю пелену, от Матери к Отцу, он не стал объяснять, а просто сказал: надо! И слетела с уст его владычица Нада с программой созидания МО (Мать-Отец). И прикоснулась Монада ко всем и отпечаталась в каждом, кто принял ее, кто же де структивностью напитан был и не принял ее, на том печать неприятия осталась: де-монада. (И переросла в программу разрушения демон-ада).

И образовалась сфера монады у каждого, кто принял ее, и осветилась пламенем любви матери, кто Любовь Отца принял, и повела их к воссоединенности. Затем осветилась вторым пламенем – огнем мудрости Отца у тех, кто мудрость Сына принял, и повела их к просветлению. И окутала монада и разум, и сердце, и душу тех, кто ее принял. И поручил Отец Матери хранить Монады, как зародыши жизни новой и источник огня, жизнь поддерживающего.

Тех же, кто не принял дар Отца, печать разделения разделила в самих себе, и обителью их стал мир самости и разрушающие дела их демонством. И без пламени-огня, жизнь развивающего, опустились они на самое дно материи. И все, к чему они прикасались, жгло их, потому что пламенем внешним становилось, а не огнем жизни внутренним»…

Пробуждение

Эмиль, пока в его сознании нарастал процесс воссоединенности частей, пробуждались тонкие тела, и открывалось видение тонкое, смотрел, не мигая, на Яну. А когда она замолчала, он был уже готов перейти на новый уровень диалога.

– Не правда ли, мастер, – при этом обращении Эмиль повернулся к преподавателю. То же самое машинально сделали все остальные, – что двигаясь вперед, нельзя оглядываться назад, потому что в этот момент перестаешь видеть, что перед тобой. Ведь ты не первый раз приходишь в этот мир, и всегда впереди тебя бежит тень сомнений, и ты оглядываешься назад. Ведь знаешь ответ на свой вопрос, но боишься услышать его. И вопрос этики особенно актуален, когда происходит смена эпох.

– Стало быть, Или, ты готов в двух предложениях раскрыть столь обширный предмет нашего рассмотрения? – преподаватель пытался удержать распадающуюся реальность, которую он так тщательно готовил…

– Предложение первое, – выбрал несколько иное смысловое значение этого слова Эмиль, – расставить точки над «і». Единственно, безусловным основанием для жизненности правил этики является распаковка ее с позиции стандартов Отца, развитие в Воле Отца, потому что сами условия жизни развиваются согласно Воле Его. И мы знаем примеры того, что происходит, когда не выдерживается этот стандарт.

Ведь когда Отец в начале прошлой эпохи отдал человеку в развитие такие части, как душа, сердце и разум, он дал в поддержание их жизни монаду. И принявшие ее, развивались далее, как человеки в человеческом глобусе, а не принявшие, как демоны в нижестоящем, демонском глобусе. И вели они себя неразумно, и были бездушны и бессердечны, и жили за счет эманаций других. И многие получеловеки подкармливали их, и многие служили им, и тем входили в наказание.

Если ответил я на все твои вопросы, поставленные в монастыре, то тогда предложение второе, – теперь и преподаватель, и все остальные, в большинстве своем не понимавшие, что происходит, уже смотрели на Эмиля. Поэтому никто и не заметил, даже среди тех, кто обладал такой способностью, как отделилась от преподавателя тень «мастера» и растворилась в пространстве, вернее, исторглась из него, как несовместимое с новой материей, преобразующейся согласно законам этики.

– Итак, второе предложение заключается в том, чтобы не пропустить соответствующий момент в новой эпохе. Отец открывает перед человеком новые проявления, дает ему в развитие гораздо больше частей, в том числе Дом Отца для их жизни. Вот теперь и возникает вопрос… – Эмиль вдруг ощутил на себе всеобщее внимание и запнулся.

Тишину нарушил преподаватель, который увидел опасный предел насыщенности в аудитории и общую усталость:

– Как раз тонкости вопросов и ответов в свете произошедшего диалога каждый сам должен представить на следующее занятие. Я так думаю, что кроме трех-четырех, которые получат зачет автоматически, будет не так уж много освоивших предмет и готовых аттестоваться для перехода на следующий образовательный уровень.

– Спасибо, Георгий Викторович, – неожиданно произнесла Елена Николаевна, по всей видимости, не случайно вошедшая в аудиторию. – Для особо одаренных поясню, что мы все проходим инспекторскую проверку, и от наших с вами показателей будет зависеть будущее проекта и, соответственно, наше финансирование, и состав групп подготовки. С нового года мы должны представить действующую группу. Поэтому готовьтесь, дорогие мои, планка установлена, но высота ее неизменно растет.

Не предполагая более подробных пояснений, Премудрая, поддерживая заметно обессилевшего Георгия Викторовича, покинула притихшую аудиторию.

– Нет, это несерьезно: так неожиданно в начале года объявлять о его завершении, очередных экзаменах и переходе, для многих – весьма проблематичном, на следующий уровень… – Яна не закончила говорить, ее перебила Алеся:

– Тебе-то чего беспокоиться, ты получишь свой «автомат», как и вся ваша сверхсекретная группа во главе с Алимом.

– И, правда, девочки, – поддержала тему Вика, – посмотрите, как быстро и заметно продвинулся Эмильен, которого и на курс взяли-то с испытательным сроком. И все это буквально за несколько недель. По-моему, некто, продвинутый, или пробужденный, или мастер, скользящий во времени, – она в упор смотрела на Алима, – просто обязан поделиться секретами своего успеха.

– И мне тоже кажется, что кто-то всегда знает больше, чем другие. Почему такая несправедливость в распространении слухов? – поддержала полушутя Аня.

– Информации, ты имела в виду? – присоединялись все новые и новые участницы, и вскоре вокруг Алима образовалось плотное окружение.

Эмиль же, заметив, как Яна с Алиной выходят из аудитории, последовал за ними. Голова у него изрядно гудела, как будто ее арендовало несколько фабрик, что придавало ее носителю нестабильность и прочие неудобства. Хотелось лечь, полежать, но дело не терпело отлагательств.

– Видишь, я была права, – произнесла Алина, когда они на пару с Яной неожиданно взяли его под руки, – новоявленный супергерой покинул своего напарника, оставил самого отбиваться от множества фурий и последовал за той, на которую положил глаз, словно притягиваемый магнитом. Выходит, компас служителя этики указывает на тебя, Яна.

– Да брось ты, Алина, видишь, какой он уставший после сражения? Елена мучителя нашего тоже чуть ли не под руки вывела.

– Вы что, поменялись ролями? – удивился Эмильен и остановился, подсознательно взвешивая, не вернуться ли в аудиторию, а то, правда, нехорошо как-то получается.

– Видишь, Яна, он вполне в адеквате. Вот что значит «победитель»! Пойдем, – она подтолкнула Эмиля вперед, – Алим сам сказал, чтобы мы тебя увели как можно дальше от поля сражения и дали возможность отдохнуть. Он взрослый уже, сам справится.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: