– Агафья!? – удивился Эмиль, – как ты здесь? Прости, но наше общение, наверно, неуместно в таком месте.
Фея весело и, как показалось Эмилю, излишне громко рассмеялась.
– Сразу видно, что ты впервые на рабочем совещании. Придется тебя просветить. У Отца бывает множество различных форм совещания. Отец Галактики вообще любит видоизменять, находить новые формы любых процессов. Так вот, наиболее частые – это аудиенции для решения узконаправленных или персональных вопросов, указующие – для рассылки указов и распоряжений – и рабочие, как сейчас.
Рабочие совещания – самые многоаспектные, свободные, разномерностные и имеют индивидуально-секционную форму. Это означает, что сейчас проходят заседания множества отделов и подотделов, подотчетных ста двадцати восьми Управлениям и Ипостасям Синтеза Отца. Одновременно проходят индивидуальные общения многих со многими, как сейчас у нас, но это только у знакомых лично. С другими ты можешь общаться, только познакомившись и придя в точки пересечения на общих совещаниях, если усмотришь в этом необходимость.
Каждый участвует в нескольких совещаниях, но только в тех присутствиях или проявлениях, где дееспособны его части. Так что ты сейчас одновременно не менее чем в десяти участвуешь, точно. Причем по мере того, как я тебя просвещаю, ты всё осознаннее это делаешь. И когда как ты какой-то своей частью кому-то становишься интереснее и полезнее, твое индивидуальное сознание активнее начинает воспринимать действие соответствующей твоей части. Мы с тобой еще, может, где-нибудь и пересечемся в интересах дела. А сейчас я тебя оставляю, мне надо сконцентрироваться на докладе.
Эмиль некоторое время изолировался в своей сфере, ощущая внимание Всевидящего Ока, и решил активизироваться, тем более что ему стало интересно, о чем таком докладывает Агафья. Он проявился в Сфере Управления Жизни и Целеустремленности.
– … В любом случае, целеустремленность не только вырабатывает усилие преодоления, но и взаимо-координируется с ним по мере эволюционирования жизни, то есть перехода на более многомерное восприятие и организацию ее. И до момента осознания самоё себя как процесса, обусловленного многими законами, обречена на автофаговые мутации, балансируя на грани исчезновения. И всё это лишь малое отражение закона «отрицания отрицания». Агросные вкрапления, как теплицы в теплицах, создают и двойной эффект трудностей перехода на самоидентификацию, и эволюцию ответственной компетентности как свойства. Пока нет предпосылок отрицания допустимости такого зарождения, – Агафья замолчала и посмотрела на Эмиля.
– Но ведь невозможно делать выводы, не опробовав различные режимы. И кто оценивал продуктивность и экономию времени, результативность в сопоставлении с другими способами, – поддержал ее Эмиль.
– Согласен, слишком много возвратных шагов приходится делать, чтобы достичь устойчивости, – высказался следующий участник, и Эмиль только сейчас увидел, насколько его форма отличается от человеческой.
– Но ведь никто не говорит, что всё надо делать по иному, – продолжал настаивать, сам не понимая на чем, Эмиль, – ведь есть проверенное уже программное обеспечение в виде генной устойчивости, вплетающейся в условия биосферные, взращивающее эволюционное древо.
– Ты сам себя отрицаешь, Эмильджин, – заметил представитель Управителя, – если мы возвращаемся к корневому началу, то сама программа Агросов не проходит фагового порога и распадается за несостоятельностью. Тогда возникает вопрос нулевого уровня. Значит, слишком высока планка, чтобы вот так вот начинать с неё. Какие будут предложения?
– Я бы попробовала доработать неясные моменты до полного закрытия программы, – поднялась Агафья, – даже если не удастся её реанимировать, возможно, появятся полезные наработки для последующих программ.
Агафья опять посмотрела на Эмиля, и сквозь опавшую пелену предубежденной предопределенности формы он увидел, что ее многоформное тело, свободное от строгих параметров человеческих форм, весьма экзотично выглядит для ее уровня развития.
– Насколько я понимаю, – начал Эмиль, пытаясь осознать степень своей отчужденности в данной ситуации и ее соответствие компетентной целесообразности, – стоит вопрос о возможности моего участи в завершении проекта. Если отрешиться от навязчивого «как хотелось бы» и «как надо», то остается принять «так, как есть». Я согласен на вышестоящее согласование на уровне Омеги и Изначально Вышестоящего Алфавита. Действительно, в проекте слишком много недоработок и неиспользованных резервов Синтеза.
Эмиль снова посмотрел на Агафью, и она, вновь обретшая прежний вид, улыбнулась ему.
– С тем и выйдем на согласование, – подытожил Управитель, – с переводом во внешнее выражение ожидайте развития соответствующих событий.
Следующий уровень.
Эмиль перенес центр восприятия на воссоединенность, но вышел на ее составляющую в момент поступления предложения от одного из участников проходящего там совещания.
– Транзитом через Столп Достоинства и Вдохновения идет заявка на продление программы Агроса. Предлагаю записать частное мнение трансвизорного порядка интеллектуальным ракурсом в помощь исполнителям, – говоривший посмотрел на Эмиля в ожидании ответного слова.
Но на помощь опять пришла Агафья:
– Эмильджин и так идет на грани своих возможностей. Дайте хоть сосредоточиться. По всей видимости, он еще не осознает, с какой начальной формой ему предстоит работать, хотя я неоднократно намекала на нее.
– Напротив, я готов в поддержании тенденции углубления вопроса, тем более что лучше активироваться в соответствующем Огне, чем потом моделировать его с неизвестной степенью достоверности и дееспособности в нём, – Эмиль всё же перевел дух и вдохнул новый его состав. Всё было настолько ново и фантастически сакрально, что ответственность засияла достоинством, активировав столпно все свои до того неосязаемые составляющие, преодолевая компоненты неорганизованности. В общем, это состояние оказалось не так-то просто идентифицировать даже в том поле. Но он всё же попытался собраться с мыслями в нужном ракурсе и в естестве темы.
– Хотелось бы опробовать модальность модульности модели, для познания статуса явления с точки зрения его отношения к действительности, признания возможности перехода из одной тональности в другую и модификационной преобразуемости.
– Ты хочешь сказать, что делать акцент на познании вышестоящей формы проекционным моделированием в заведомо нижестоящей через активацию определенных законов – это ново? – уточнил управляющий.
– При общей стандартности существует частная вариативность, – пояснил свою позицию Эмиль, – в крайнем случае, сингулярный пробой можно достичь фаговыми инъекциями. А что, если уменьшение площади реализации переключит не на столпотворение, а на столпность творения и выражения?
– Вам исполнять. Выдержит ли достоинство натиск реализации?
Агафья посмотрела на Эмиля, затем на Управителя и сделала свой выбор:
– Но ведь иначе, чем исполнением, и не определить, тем более что вариативность имеет достаточный, на мой взгляд, запас временной компоненты. Стоит попробовать.
– Да, – замыслился Управитель, – вдохновением это не очень-то назовешь, разве что упором на достоинство. Ну, что ж, если не смущает однобокая хромота, делаем запись, но только в вашу компетенцию, а не для общего пользования. Так сказать, на вашу же доработку. Лишняя фаза перевода авантюры в увертюру не приветствуема, но и не фатальна, если активированы усилие преодоления и организованность.
Но вы должны понимать, что в этом своем состоянии вы останетесь в неведении принятых там программ, обеспечивающих достойную реализацию проекта. Так что в случае утверждения придется поднапрячься. На том и завершаем работу по данному вопросу.
Совещание перешло к следующему рассмотрению, а Эмиль выпал из его реальности так же, как и возник в ней.
Некоторое время он уединялся в сфере своего Дома Изначальности, но этого было достаточно, чтобы плотность времени иного выдавила его за некомпетентностью проявления в исходную точку, которой оказалась комната архива.
По всей видимости, для данного пространства и скорости течения времени это произошло одновременно с остальными участниками событий, потому что все сознательно оказались в этот момент «здесь и сейчас».
– Послушайте, – обратился Эмиль ко всем сразу, – не знаю, как это называется, но я, по-моему, занимался немного не теми вопросами, из-за которых мы пришли сюда.
– Возможно, это и так, а, возможно, и не совсем, – медленно возвращался в реальность Алим, – не могу с уверенностью что-либо утверждать, поскольку я сопровождал тебя в нескольких активациях до тех пор, пока не оказался в своей, индивидуально настроенной, где получил весьма любопытный опыт и общения и, по всей видимости, развития.
– Точно такое же состояние, полагаю, испытывает каждый участник, – предположила Мила, – но мы так и не закончили работу с клиентом и его книгой.
Она обратила внимание всех на лежащий по-прежнему на столе Репланш.
– Да, – согласился с ее замечанием Эмиль, – печати мы вскрыли. И, по всей видимости, заплатили за это каждый своей подпиской на участие в каком-то особом проекте. Как для меня, так это слишком большая цена, чтобы просто на этом и остановиться. Теперь чисто принципиально хочу узнать, ради чего всё. Потом у меня на очереди вопрос: как будет соотноситься результат выполняемого задания с теми побочными явлениями и эффектами, которые при этом возникают? Это напоминает вспышку ядерного взрыва. Создается впечатление, что пара-тройка таких вспышек заполнит и всё моё существо, и все его многомерные проявления.
– Паникер ты, Эмиль, – рассмеялась Яна, – во-первых, ты забываешь о распределительном принципе, из которого вытекает множество следствий.
– Поясни, – потребовал Эмиль.
– Так я и поясняю. Если ты загружаешься программами заявок на реализацию, то это не означает, что тем же занимаются и другие. Всё, как и раньше: кто-то отслеживает чистоту, глубину и возникающие ответвления эксперимента, кто-то нарабатывает системы обеспечения, а кто-то и стабилизирующие программы. Вот мы сейчас, например, можем спокойно взять тебя под руки и завалиться все в буфет для заправки блинчиками и чаем, и это весьма приземлит твоё и без того приземленное восприятие, а можем на пике активности раскрыть, наконец, этот Репланш, имея на то разрешение и допуск. Я бы не упускала такую возможность и не доверялась бы иллюзии уверенности, что этот допуск имеет большой временной диапазон действия.
Решение за тобой. Ты ведь у нас основной действующий элемент, кстати, пятый, крепящийся на нас четверых. И, к тому же, шестая, конкретная точка приложения ожидает твоей элементарной активности, а не молекулярной связанности.
– Говоришь, пристыдила? – явно в поддержку Яны отозвалась Алина.
– Вот, Аль-Левон, чем не новелла для твоих будущих изысканий? – пытался дзенить Эмиль, чувствуя мелкую дрожь и озноб перед предстоящим действием.
– А вот и не угадали: я выбираю буфет – книга подождет.
– Я так и знала, что всё только слухи, плод моего воображения, – сделала расстроенное выражение лица Яна, – комфорт для большинства Омег – всегда главное.
– Договаривай, раз уже начала, – нетерпеливо произнес Эмиль.
– Довелось мне присутствовать на совещании при Управлении Омеги и Комфорта, – растягивала удовольствие Яна, – так туда то и дело наведывались участники совещаний вышестоящих присутствий и всё твердили, что появилась весьма странная Омега, дошедшая на вере своей аж до Изначально Вышестоящего Алфавита. И всё пыталась она разрешение получить на формирование новых условий развития для какой-то планеты. Её даже прозвали «Мо-мо-мо». Вроде как модель модели в модели.
– Не совсем верно тебе передали, – решил поправить Эмиль, – там разные слова: «модальность», «модульность» и «модельность». А вот вариации их соединения могут быть разные.
– Ага, так, значит, всё-таки правда?! – обрадовалась правильной расшифровке событий Яна, и сама, случайно сказав нужное слово, вспомнила некоторые детали, – тогда продолжу. Еще говорили, что вдохновителем во всём у него была некая фея Ага, которую его же присутствие, в свою очередь вдохновляло облекаться в человеческую форму. Обстоятельство это во многом и послужило утверждению программы.
– Так все-таки её утвердили? – не стал Эмиль больше уточнять или опровергать того, что говорила Яна.
– Так, стало быть, и это – правда!? – вырвалось у Яны, – тогда попробую еще восстановить некоторые детали легендарного похода нашего Эмиля по присутственным совещаниям. Конечно, что вспомню.
Яна попыталась сосредоточиться и войти в иное, затем продолжила повествование, периодически посматривая на Эмиля, будто ожидая его подтверждения.
– Вопрос не праздный поднимает сей слабозрячий молодец, тогда бы было послабленье стояний против, наконец, когда бы волей нам явилась возможность равностных колец найти в цепи соединенья хотя бы ракурсом знаменья всеалфавитности сердец.
– Всегда мы знали, что возможность малейшей бабочки крыла взмахнувшего несет не сложность, а простоту решенья. Вся, тем измененная, картина, казалась нам, как паутина, из аллегорий сплетена. И вот достаточно решенья, чтобы проверить веру, мненья или сомненья, всё сполна. Лишь только малость есть одна: сама реальность представления – как представляется она? Неужто малая Омега решить способна эту «Мега», задачу сложную, одна.
– Насчет «одна» не торопитесь и сильно так не горячитесь в Начале Жизни проявлять свое «одно», опять же мненье, которое несет сомненье, с ним на пути не устоять тому, кем движет вдохновенье. Пусть молвит слово, а по слову уже и будем мы решать.
Примерно такими были представлены позиции обсуждавших в ожидании того, что способна предложить нежданно явившаяся Омега.
Яна перевела дух и продолжила.
– Всех так пленила планетарность, где совершенство, регулярность, где всё во всём, изъяна нет, где миллионы тысяч лет всё развивалось в строгом плане конечной целью, где в обмане всегда скрывался хитрый фаг, обману строя саркофаг. Но разве не было просчета, хотя б с позиции подсчета себя отвергших ранних рас. Так чем, скажите вы, сейчас, еще на стадии рожденья, вас так тревожит то решенье, которое горит у нас в груди? Чем это слово «агрос» так неприемлемо для вас? В нем та же сила, тот же выбор, возможность превратиться в тор, свернуться внутрь, решая спор, и развернуться для решенья.
Тепличность, частность, маломерность? Так это всё еще не верность того, что жизни не дано, ведь не проверено оно.
И хоть конкретности убедительной не было представлено, забавы ради, с пометкой: «Новая игра, сценарий пробный», Отец-Вседержитель или один из Управителей его, поставил печать «ДД», что означает «Даю Добро».
В общем, мало кто что мог поведать в подробностях, но все радостно сообщали, что в Дзен-Управлении появилась новая игра под названием «Мо-Мо-Мо-Да-До» или сокращенно «Мода».
– Может, они просто заикались от встречи с неизвестным и непредсказуемым? – рассмеялся Алим.
– Смейтесь, смейтесь, – рассердился Эмиль, – по крайней мере, я хоть засветился там, и на меня реагировали. Вот поглотит меня игра, еще будете жалеть, что посмеивались. А если сыграю и выиграю, тогда я посмеюсь.
– А что, – вдруг стала серьезной Алина, – Алим в игру со временем сколько играл? И всё без окончательного результата. Ни проиграл, ни выиграл, но развитие получил. А тут более высокий уровень, пространственно-временная игра, хотя по сути это одно и то же, но другое. Одно радует: статус игры как бы сглаживает фатальные моменты. Так что лично я за Эмиля спокойна.
– И всё-таки нашу «Метамоду» понизили в статусе до «Галамоды» или вообще «Моды», – заметила Мила, – но зато узаконили и закрепили отдельной печатью. По-моему, это нам плюс.
Репланш
Буфет всех расслабил и дал возможность усвоиться пище всех форм и уровней. Даже Левон снова обрел дар речи.
– А, знаете, я до этого считал, что я особенный и не совсем адекватен окружающей меня действительности. Теперь же на вашем фоне я чувствую себя совершенно нормальным и способен войти в роль стороннего наблюдателя. Вы как будто прививку мне сделали.
– Самый раз вернуться в архив, – сделал вывод Эмиль, – пришло время «Д». Но прежде я всё же хотел бы задать вопрос Левону насчет прививки. В огне иного бытия я как-то упустил из виду тот факт, что сам находился в то время еще и на земной службе с обязательством сопровождать клиента. С другой стороны, в Доме Отца действуют особые правила и законы. И теперь у меня такой вопрос: что же видел и что делал сам Левон в зале совещаний?
– Наверняка, должно было произойти что-то важное, – согласился Левон, – но я ведь не знал, что мог находиться во многих местах сразу, и поэтому помню только одну беседу. Обрывками, правда. Это был Верховный Сарос планеты Така, и его интересовало всё, что связано с избавлением или лишением биовизы, перекодировкой, а то и изъятием кодов вообще. Он спрашивал такие вещи, в которых я совсем не разбираюсь: не верил мне и всячески допытывался, пока я устал и отключился. Пожалуй, я не против того, чтобы вообще не открывать Репланш.
Выводы и заявление Левона оказались неожиданными.
– Всякое дело должно быть доведено до своей развязки, иначе его завязки перетекут в иное русло и проявятся в самое неподходящее время, когда от них невозможно будет отвертеться, – возразил Эмиль, – так что в данном случае выбор только один.
После этих слов он поднялся и направился в хранилище.
– А вы можете отдыхать, – обратился Алим к женской половине команды, и, подталкивая вперед Левона, заверил, – мы быстро.
– Кто бы сомневался, – произнесла им вслед Алина.
Эмиль первым подошел к книге и сразу почувствовал её живую настороженность. Машинально он заговорил с ней.
– Ждала другого посетителя? Что-то есть в тебе хищническое, даже подступное. Но я надеюсь, что ты ответишь гостеприимством на гостеприимство, ведь тело твоё находится здесь.
Эта неожиданно пришедшая аллегория и произошедшие изменения в поле книги направили мысли Эмиля в новое русло:
– Репланш Сароса, ты не книга, ты возвращающий планшет, как сарроцения, губитель того, что развитей …
Алим и Левон, подошедшие в это время, с интересом наблюдали за происходящим.
– Не подходите, – остановил их Эмиль, – это не совсем то, о чем мы думали. Это планшет-ловушка, просто хищный Агрос, со своими локальными законами. И это дает ответ на многие вопросы: и почему в карантине он был опечатан двумя мощными сферами, и, возможно, там даже не смотрители были, а стражники, и не от нас планшет охраняли, а нас от него. Но развязка событий имеет, по всей видимости, своё начало в тех вопросах, которые задавал Левону его Сарос. В общем, лучше будет, если вы понаблюдаете со стороны.
И он снова переключил своё внимание на Репланш, который словно бы готовился к прыжку.
– Не кипятись, твоя статичность и жалкие твои сюрпризы, то баловство одно, капризы, ведь пред тобою динамичность, хранящая те тайны визы, к которым так стремишься ты. Коль не лишен ты дара речи, то я готов при личной встрече тебе суть дела пояснить, но вынужден предупредить: не думай, «как всё должно быть», ведь всё давно уж «так, как есть».
Планшет вдруг словно потрескался и раскрылся радиально раздвинувшимися шестью створками до тысячного масштаба. Поверхность его напоминала трясину, которая буквально силой втягивала в себя. Эмиль покачал головой и сдвинул края до сотого масштаба, потом прикоснулся одним пальцем к затвердевшей при этом поверхности и тоже застыл. По крайней мере, так всё восприняли и Алим, и Левон. Эмиль же, коснувшись края карты, оказался временно в её власти, но, тут же взявшись за край, оказался вне её.
Невдалеке стоял, хмурясь, тот самый Верховный Сарос, с которым они уже встречались в хранилище.
– Прошу, – сухо произнес он, указывая жестом на другой планшет, и сам растворился в нём. Туманная поверхность Сартаки не располагала к беседе, поэтому Эмиль принял предложение и последовал за ним, оказавшись не в поле, а в том самом зале хроник с уютным альковом.
– Верховный Сарос, как приятно, когда тобою в гости зван, я не барахтаюсь в болоте, а на предложенный диван в уютном зале приседаю.
– Рамин был прав, с тобой по чести вершить дела, а не по лести, тем более, по мере сил, всегда верней. Тех дней далеких сюжеты миссии твоей передаются, словно Планши считают частью их своей.
Но вот законы биовизы нам предоставили сюрпризы, и бьемся мы с проблемой сей не в силах предварить затмений. Я был свидетелем тех прений, когда Советом решено было закончить наш проект. То ли респект, то ли обман: был мною послан Ювлоан, я думал, поздно, думал, зря. Выходит, он нашел тебя, раз опыт этот продолжают.
Картина событий начала вырисовываться совсем по-другому, и Эмиль продолжил уточнения:
– Но, видно, тот, кто это начал, истратил силы все свои, не завершив свое творенье. Да, был я здесь, но откровеньем таким же стало для меня всё это зыбкое сплетенье нелепых правил.
Их создало как будто малое дитя, которое всем тем играло, в чем разбиралось очень мало. И лишь один прекрасный свет, вопрос донесший на Совет, меня призвал и убедил, чтоб я нашел источник сил, чтоб оживить ваш хрупкий свет. Вы не смогли объединиться и друг на друга стали злиться, боясь неправильно развиться, из Агросов родили фаги. Так в чем же собственно беда? Я жду ответа …– Эмиль замолчал.
– Я на Совете разбирался, и Мастер мне один признался, что ты не сможешь всё решить лишь потому, что хочешь быть, а тот, который уже есть, он сможет, только если здесь захочет сам переродиться. И что возможность та продлится всего лишь три-четыре дня. То было шоком для меня, ведь я тогда и с ним общался, и видел, да и он признался, что не готов …
– Всего делов-то? – Эмиль понял, наконец, в чем суть вопроса, – время вечно, три дня, четыре – бесконечно всегда возможно развернуть. Как жаль, что мне придется в путь обратный спешно собираться. Ведь я надеялся, признаться, немного тут передохнуть, попить чайку и пообщаться. Как жаль, как жаль…
Эмиль проделал всю обратную процедуру и оторвался от планшета. Репланш захлопнулся, обретая первоначальный цельный вид, и застыл прежней книгой.
– Нет, вы видели? – возмутился Эмиль. – То звали, приглашали, голову морочили, а теперь гонят, требуют другого, своего.
– Всё-таки меня? – уточнил Левон.
– Тебя, тебя, но только с концами, то есть безвозвратно и со специальной подготовкой. Подготовку мы, допустим, организовать поможем, а вот решение о самопожертвовании остается за тобой. Твоя свобода воли.
– И всё-таки я соглашусь. Иначе не будет мне прощения ни сейчас, ни в следующей жизни, я это чувствую, – вздохнул Аль-Левон.
Было видно, что решение его осознано и даже радостно для него. Ни тени сомнения, ни зародыша страха, ни мелочности самости.
– Ну, что ж, тогда милости просим в центр подготовки, – подвел итог работы Эмиль, – завтра в агентстве «Метамода» в девять утра. Названия своего мы менять не будем, а вот цели подкорректируем и полученные рекомендации учтем. Так же еще упор особый сделаем на подготовку клиентов-соискателей в осознании того, что не игрушки всё это, а лишь неосознаваемые на нынешнем уровне, но важные миссии. Ох, как всё это меняет первоначальную задумку. Придется начинать практически с начала.
Всё с начала
На экстренное заседание агентства все прибыли без опоздания.
– Итак, – начал Эмиль, – наконец-то мы прояснили суть дела и только теперь приступаем уже осознано к выполнению первого задания. Никакой мистики, никаких ужастиков, всё ясно и понятно в исходной позиции. Вот только надо прийти вовремя к финишу. На всё у нас три дня. Включайте видеозапись, всё равно потом отчитываться.
– Удивительные метаморфозы происходят в нашем сообществе, – пошутила Яна, – настоящий руководитель вырос прямо на глазах: и организованный, и вдохновленный, и целеустремленный, просто приятно рядом находиться.
Не обращая внимания на реплику, Эмиль продолжил:
– Левон получал у нас, я имею в виду – на нашей планете, образование, как представитель одной пока менее успешной, а, может, просто более поздней, цивилизации. Но в силу форс-мажорных обстоятельств он должен срочно вернуться. Правда, и мы не больно-то сильны в своих контактных возможностях, поэтому всех, и меня в частности, так настойчиво выводили на понимание того, чего же всё-таки от нас хотят. А я всё пытался понять, как и что должно быть, пока, наконец, дошло, как же всё-таки есть.
– Ладно, не отвлекайся на самобичевание или саморекламу, агент, ближе к делу, – перебила его Яна.
– Да уже совсем близко, – заверил Эмиль, – всё, начиная с моей первой миссии: знакомства с феей, опыты с Агросами и всё прочее – происходило либо на самой Така, либо на связанных с этой планетой полигонах. И не я им был нужен, а моё понимание и ваше тоже, и наша помощь в завершающей стадии подготовки их представителя, то есть Левона. И главный вопрос, который они определили, одним словом звучит как «биовиза». Мы должны подтянуть их представителя именно в этом вопросе.
– Отлично сказано, командир, – Алиму стало весело, – только есть одно «но»: я, например, впервые слышу такое словосочетание. И что дальше?
– Давайте не будем тратить попусту время, – осуждающе посмотрела на него Мила, – если вопрос возник, значит, он требует решения. Если мы его восприняли всерьез и поверили, значит, мы его решим. И если хотим, чтобы решение было компетентным, давайте обратимся к Владыкам Консультантам. Входим, глубже синтезируемся с ведущими нас Владыками и просим помощи войти в соответствующие условия, фиксируем себя в форме Чело или Теофита, синтезируемся с Отцом и Матерью Метагалактики Фа. Возжигаемся их магнитным Огнем, выходим в зал пятого Управления, синтезируемся с Владыкой Антеем и просим разрешения на консультацию, переходим в соответствующий зал и синтезируемся с Владыками Консультантами. Проживаем соответствующее состояние и прислушиваемся к вопросам и ответам. Дальше разбираем вопрос в нелинейной практике и создаем сферу решения, насыщая ее содержанием. Кто первый?
– Стихийно всё получается, давайте начнем со слова, – продолжила Яна, – «био», биология, биосфера Монады, биосоматическая образующая сила, биополе, первое, Планетарное проявление. «Виза» – как разрешение на вход и выход. Всё как-то мелко звучит.
– Значит, надо брать глубже, – сделала заключение Алина, – все непонимания и сюрпризы идут от обособления выделения личностной жизни каждого в некую святыню. По-моему, просто надо воспринять синтез двух законов: сохранения и свободы воли. Тогда это станет управляемым развитием. Развитие возможно тогда, когда оно имеет управление.
– Что ты этим хочешь сказать? – переспросила Мила.
– Попробую смоделировать. Что, если для вхождения в более высокое состояние надо заручиться согласием большей системы на право реализации свободы воли? Что, если любое неравновесное действие, условно скажем, низшего, требует баланса дополнительным действием высшего до уровня сохранения своей целостности? Соответственно действие этого большего, самого по себе несбалансированного, на более высоком уровне компенсируется возможностями этого более высокого уровня. Тогда выходит, что для включения в более высокий уровень надо получить его согласие на коррекцию действий в нем, чтобы оно и было согласно, и имело возможность комплементарно включенного действия, то есть могло избежать эксцессов своего разрушения.
– Почти красиво звучит, – заметил Эмиль, – разрешение, упреждающее разрушение. По отношению к себе самовлюбленный человек объявил это антропным принципом, даже не задумываясь над тем, сколько требуется сил, скажем, метагалактических, чтобы уравновесить его деяния. И сама антропность эта еще не означает ограниченности на каком-то био- или социо уровне. Тогда напрашивается вопрос: сколько мощи законсервированной, вернее, скомпактифицированной, запотенциализированной есть в человеке, которая еще не получила своей жизненной визы из-за неоправданных затрат на компенсацию ее неуправляемой компоненты. А, знаете, с этой точки зрения мне становится интересен вопрос биовизы. Ведь если мы найдем условия ее расширения, то и сможем целенаправленно расти и развиваться.
– Вот ты молодец, – похвалил его Алим, – а представляешь теперь, каково положение жителей планеты Така, если для них стоит вопрос прекращения действия визы, то есть если это нечто большее начинает их отторгать или включать более высокий синтез-уровень, а они не готовы?
– Хорошо, что вы проникаетесь пониманием наших проблем, но, насколько я понимаю, нужна какая-то конкретика, – Левон обвел всех просительным взглядом.
– Только не надо давить на жалость, – ответил на его взгляд Алим, – мы и так делаем всё, что можем. Хотя в одном ты прав: тебя в любом случае экстрадируют теперь и будут выжимать по максимуму твоих наработок, так что сам тоже вникай и проявляйся. И так понятно, что раз у вас в этом плане возникли проблемы, значит, вы тормознули в свободе выбора, не по тому пути пошли. Значит, нужен виновный стрелочник.