Наступила тягучая пауза.
Плюмбуму вдруг все стало безразлично. Кровь заливала лицо. Он не чувствовал больше воли к сопротивлению. Слишком часто за последнее время его жизнь висела на волоске — болело избитое тело, истомилась душа, адреналиновое возбуждение сменилось апатией. Но Алина… Но Лара… Как же так?…
Бывший сталкер скрипнул зубами. Что бы там ни было, он будет драться.
Преодолевая апатию, Плюмбум бегло оценил диспозицию и начал готовиться к прыжку.
— Я должен вас убить, — повторил Гоголь. — Но у нас в «Свободе» не любят слово «должен».
Плюмбум перевел дыхание. Шутка вполне в духе фрименов. Значит, еще поживем! Но расслабляться не стоило — мало ли что у этого «стража» на уме…
С фрименами вообще надо держать ухо востро: оглянуться не успеешь, как сменится настроение и начнется пальба.
— Прошу вас привести себя в порядок, — вежливо сказал Гоголь. — Если у вас нет аптечек, мы с удовольствием предоставим свои.
— Спасибо, у нас есть.
Некоторое время участники спасательной экспедиции залечивали полученные раны. Лара, хоть и сама пострадала, привычно взяла на себя обязанности полевой медсестры, обходя всех по очереди с медицинским артефактным комплексом в руках. По ходу дела ученые подобрали разбросанное оружие.
Фримены равнодушно взирали на происходящее — никто не бросался помочь, но никто и не мешал. Плюмбум понадеялся, что ему удастся изменить ситуацию в свою пользу.
— Поговорим о сотрудничестве? — предложил бывший сталкер стражу.
Гоголь поморщился:
— Меня не интересует сотрудничество. Меня, милостивый государь, интересуют всего три вещи. Первая — почему Ёж на вас ополчился. Вторая — что такое «Звезда Полынь». И третья — как вашему спутнику удалось провести бюреров.
— О! — живо откликнулся Лёлек, который, как и остальные члены спасательной экспедиции, внимательно прислушивался к диалогу. — Это очень интересная история! Дело в том, что бюреры… — Он осекся, поймав ненавидящий взгляд Плюмбума. — Если захотите, потом как-нибудь расскажу…
— Ёж? — переспросил бывший сталкер. — Координатор «Свободы»? Понятия не имею, почему он на нас ополчился. Но готов обсуждать версии. Послушайте, Гоголь, я никогда и ничего не имел против фрименов. Был даже период, когда я работал по заданию Совета Координаторов. Больше того, я рассчитываю сегодня на помощь «Свободы» в одном важном деле. И готов оплатить эту помощь по высочайшей ставке. У Ежа нет оснований требовать моей смерти и уж тем паче смерти моих спутников. Возможно, произошла ошибка.
— Это серьезный аргумент, — согласился Гоголь. — Координатор не предъявил доказательств того, что вы можете угрожать «Свободе» или что ваши планы вступают в противоречие с интересами «Свободы». Но вам, наверное, известно, что началась война с «Долгом». В этой ситуации решение Координатора снять с фронта лучший отряд и направить его на перехват вашей группы выглядит разумным лишь в том случае, если вы по-настоящему опасны.
Плюмбум задумался. Мы опасны — для Ежа?
Ёж… Почему Ёж? Плюмбум искренне не понимал, почему новоиспеченный Координатор «Свободы» и бывший соратник Давида Роте так ополчился на его группу, что приказал ее уничтожить?
Плюмбум попытался вспомнить все, что он знает о Еже. Разумеется, информационные сети, и прежде всего сталкерская внутренняя, облегчили бы ему задачу, но как раз к ним у него в данной ситуации не было доступа — пришлось напрячь память.
Ёж был одним из старейших и самых опытных сталкеров Зоны. При этом все двадцать лет, прошедших с ее появления, оставался «темной лошадкой». Плюмбум, тоже не новичок, умудрился не пересечься с ним ни разу! Но был наслышан, конечно. Как же без этого?
Итак, сталкер Ёж. Прозванный так за характерную прическу, которая удачно сочеталась с колючим характером. Согласно официальной версии, Ёж был из тех, кого Первый Выброс застал в Чернобыльской зоне отчуждения — молодой вахтер в «Янтаре». Каким-то образом умудрился уцелеть, не превратился в зомби, добрался до людей, но из Зоны не ушел — жил здесь постоянно. Впрочем, это как раз не вызывает удивления — многие из тех, кто выжил тогда, оставались здесь навсегда. Но Ёж побил все рекорды и уже за одно это заслужил право называться легендой. Начинал он, разумеется, вольным кордонным сталкером, но, кстати, уже тогда якшался с бандитами. Затем стал верным спутником Давида Роте, будущего генерала «Долга», — этаким Санчо Пансой районного розлива при таком же Дон-Кихоте. Позже выяснилось — сам Роте и выяснил, — что Ёж принадлежит к «Монолиту», причем в иерархии этой группировки занимает чуть ли не должность «верховного мага». Понятно, что после Года Стрелка, когда рухнул Монолит, Ёж с такой репутацией живым долго не пробегал бы, но он снова каким-то чудесным образом уцелел, появлялся то здесь, то там, вступал в разные группировки и легко покидал их, пока не осел в «Свободе» — понятно, что не в «Долге», в котором быстро набирал авторитет Давид Роте.
Тут следует заметить, что «Свобода» для бывшего «монолитовца» — не самый удачный выбор: нужно в корне ломать психологию. Идеологически эти группировки могут показаться схожими, но только в том случае, если некто кому это покажется, находится очень далеко от аномальных территорий. Дело в том, что чистого и «высокого» преклонения перед Зоной в данном случае недостаточно, а поэтому ключевая разница при ближайшем рассмотрении очевидна: «Монолит» — тоталитарная секта, «Свобода» — вольница анархистов. Чего ловить тоталитарному «магу» среди анархистов? Вроде бы нечего, но Ёж fie только вписался в «Свободу», но и сделал в ней блестящую карьеру, поднявшись до Совета Координаторов. Если вспомнить о том, сколь сложна и кровопролитна система выборов в этой самой демократической партии Зоны, то Ёж представал поистине величественной личностью — харизматиком, трибуном, вождем. Никаких таких качеств, насколько знал Плюмбум, за Ежом не водилось, а значит, этот деятель получил свой жетон Координатора каким-то другим путем — например, оказав «Свободе» некую неоценимую услугу. А к таким парвеню, по понятной причине, рядовые, но «истинные» фримены относились довольно прохладно.
А ведь это зацепка, понял Плюмбум. Страж Гоголь — неординарная личность и привык обдумывать чужие приказы. Да и не может быть в «Свободе» никаких приказов, только — просьбы и соглашения. На том они и стоят в отличие от вояк и «Долга».
Значит, можно сыграть на естественном антагонизме. Как сказал бы классик, если он еще не сказал, вобьем клин между молотом и наковальней!
— Вы меня извините, Гоголь, — Плюмбум изобразил смущение, — но, насколько мне известно, Ёж совсем недавно занял пост Координатора «Свободы». А ведь когда-то он был «монолитовцем» — такое не проходит бесследно. Дело фрименов, конечно, кого они выбирают в Совет, но замечу, что служители Монолита никогда не отличались разборчивостью в выборе средств и не привыкли обсуждать приказы.
Похоже, бывший сталкер сумел прочитать мысли Гоголя. Тот задумчиво кивнул. Однако не стал делиться новыми соображениями по поводу назначения «монолитовца» Ежа координатором, а задал самый щекотливый вопрос:
— Что такое «Звезда Полынь»?
Плюмбум не знал, какой ответ будет правильным. Соврать, что они ничего не знают о «Звезде»? А если все-таки удастся склонить «Свободу» к сотрудничеству, как тогда будет выглядеть эта ложь? Выложить все начистоту? Тоже нельзя. Если Ёж поставил перед Гоголем задачу забрать «Звезду», экспедицию никто и ничто не спасет…
Гоголь… Гоголь… Где-то я уже слышал недавно эту фамилию… За школьной партой — само собой… За школьной партой?! Точно! Парочка, похитившая Болека в Москве, спрашивала, знает ли он Гоголя. И Болек, юморист хренов, ответил, что знает — «со школьной парты».
Выходит, Гоголь даже умнее, чем кажется с первого взгляда. Решил подстраховаться, заслал московских приятелей прояснить расклад. Но как он узнал, что именно мы собираемся искать экспедицию Серебрякова? Впрочем, он мог этого и не знать, а просто установил наблюдение за Лабораторией трансформации континуума… Но ведь кто-то ему сказал, что в Лаборатории заваривается большая каша. Кто-то сказал, что физики получили «Звезду Полынь»… Координатор Ёж — другого варианта нет. Получается, именно Ёж работает на тринадцатый отдел, прилагающий невероятные усилия для того, чтобы остановить продвижение группы Плюмбума к Свалке.
Все эти мысли проскочили в голове бывшего сталкера практически мгновенно, но он так и не придумал, что ответить стражу «Свободы».
Впрочем, оказалось, что Гоголь не нуждается в ответе.
— С вами должен быть человек из Лаборатории Физического института, — скучно сказал он. — Кто это? Вы, уважаемый? — Он обернулся к Лёлеку.
«Престарелый специалист по инвестициям» не удержался, скосил глаза на Артура.
— Спасибо за ответ.
Гоголь поманил пальцем Артура, который стоял в отдалении с понурый видом. Стажер нехотя подошел.
— Вы, должно быть, Артур? У вас есть «Звезда Полынь»?
— Есть.
— Где она?
Артур указал на сумку Привалова.
— Очень хорошо. Откройте, пожалуйста. Достаньте «Звезду».
Молодой физик выполнил просьбу-приказ. Около минуты Гоголь молча разглядывал артефакт с безопасного расстояния — сразу видно, что пуганый и зря шею не подставит.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Положите «Звезду» на место, пожалуйста. Что она умеет делать?
— Разрешите, я отвечу? — вмешался Плюмбум.
Гоголь с интересом взглянул на него.
— Извольте.
— Это очень редкий артефакт. С его помощью можно пройти через аномалии в пространственные карманы Зоны: Оазис, Эдем и прочие. Как вы понимаете, это открывает довольно широкие перспективы для знающего сталкера. Однако управлять «Звездой» умеем только мы. И мы готовы поделиться с вами… с вашим отрядом знаниями, если вы поможете нам отыскать экспедицию физиков, которая прошла здесь неделю назад.
— Значит, это «дырокол», — задумчиво произнес страж «Свободы». — Я думал, легенда.
— Тем не менее, — Плюмбум все пытался подхватить манерный стиль Гоголя, однако получалось плохо. — Координатор Ёж не сообщил вам назначение «Звезды»? Значит, он хотел сам воспользоваться артефактом.
Страж «Свободы» был достаточно умен, чтобы сделать такой же вывод. Но бывший сталкер озвучил его специально — для отряда Гоголя. Рядовые «свобо- довцы» мало чем отличаются от бандитов, разве что опытнее и Зону хорошо знают. Стоит им понять, что начальство темнит, хочет сорвать куш и не поделиться, — тогда они могут черт-те что наворотить, а нам это выгодно.
— Спасибо за исчерпывающий ответ, господин Свинцов. — Гоголь чуть поклонился. — Вижу, что для вашей ликвидации пока нет убедительных оснований. Предлагаю пройти под крышу. Некоторые вопросы не слишком удобно решать в поле. Сударыня, — он протянул открытую ладонь Jlape, — позвольте проводить вас.
Женщина посмотрела на него, как на опасного сумасшедшего, но руку подала. После нападения бюреров вкупе с «защитником» Приваловым выглядела Лара несколько взъерошенной и очумелой, но держалась стойко. Впрочем, все члены спасательной экспедиции сейчас представляли собой не самое лучшее зрелище.
Страж «Свободы» вел себя необычно даже для сталкера. Плюмбум прежде всего отметил, что Гоголь не разоружил ученых и не попытался сразу отобрать «Звезду Полынь», поручив ее хранение одному из подчиненных. Он чувствует свое превосходство, а потому не боится? Или все-таки у него есть какой-то план, включающий отдельной строкой развитие отношений с учеными? Так или иначе, но сейчас Плюмбум никак не мог повлиять на ситуацию — оставалось выжидать, надеясь на то, что сама ситуация изменится.
Гоголь с Ларой под руку направился к заброшенному комплексу Темной Долины, и все остальные потянулись за ними.
Лёлек, вдохновленный тем, что ситуация разрешилась наилучшим образом из возможных, пристроился рядом, включил Паганеля и поинтересовался как бы между делом:
— Откуда здесь бюреры? Насколько помнится, так далеко на юг они не заходят — подземные коммуникации не позволяют.
— Теперь позволяют, — ответил Гоголь, который наконец-то повесил автомат на плечо и аккуратно вел Лару, обходя мелкие препятствия. — Бюреры сами прокладывают коммуникации. Они стали подобны кротам.
— Что ж, это можно было предвидеть, — признал Лёлек. — Все же они остаются Homo sapiens sapiens, несмотря на примитивную культуру и особые способности.
— Люди? Увольте, никогда не соглашусь признать бюреров людьми.
— Тем не менее с биологической точки зрения они — люди. Хотя для их полноценного изучения еще потребуется новый Миклухо-Маклай.
— Вы, очевидно, профессор Шагаев?
Лёлек не смутился:
— Я коллега Михаила Шагаева. И давний друг. Меня зовут Денис Лучинский. Сам профессор не смог принять участие в нашей экспедиции — дела, дела… Так вот, возвращаясь к бюрерам. До 2012 года о них ничего не было слышно, а затем в поле зрения попали первые особи, которые сразу обладали развитыми телекинетическими способностями. Собранные с тех пор данные указывают на то, что уровень культуры бюреров примерно соответствует неандертальскому — то есть это достаточно разумные существа, восприимчивые и даже, наверное, способные к контакту. По анатомическому строению они ничем не отличаются от людей. Есть некоторые различия в физиологии, но они не играют существенной роли. Скорее всего правы те, кто считает, что бюреры появились в результате каких-то жестоких экспериментов над похищенными людьми. И эксперименты начались уже после образования Зоны аномальных явлений, когда здесь вовсю властвовали пси-технологии. Кто-то сумел запустить деволюционный процесс с тем, чтобы пробудить в человеке дремлющие экстрасенсорные способности. Результат у нас перед глазами. Выглядит мерзко, вызывает отвращение, особенно склонность бюреров к каннибализму и некрофилии, но примитивные уклады в принципе не могут вызвать положительных эмоций у нормального современного человека. Академическая наука по понятной причине не рассматривает эту гипотезу всерьез, однако в паранаучных кругах она очень популярна.
— Господин Лучинский, вы обещали рассказать о том, как вам удалось провести бюреров, — напомнил Гоголь. — Признаюсь, что подобное действо я наблюдал впервые. И мне очень любопытно узнать, как вы это делаете. Ваш опыт поможет спасти сотни жизней!
— Я использовал материалы одного исследования, которое проводилось при поддержке нашего фонда, — важно заявил Лёлек, предусмотрительно не уточнив, что это за фонд. — В нем утверждалось, что искусственная деволюция человека в бюрера — это комплексный процесс. Частью его является полное уничтожение личности. Человек сначала превращается в растительное существо без памяти и разума, а затем на его девственно чистый мозг записывается новая и довольно примитивная личность.
— Очень интересно! — сказал Гоголь. — Но, заклинаю вас, будьте ближе к теме!
— Ближе к теме, хорошо. Докладчик указывал, что при пси-программировании важно заранее продумать механизмы контроля над создаваемой личностью, чтобы исключить вариант Франкенштейна. Это может быть серия команд: определенная жестикуляция, последовательность слов, некий ритм. Методом проб и ошибок выявили несколько возможных комбинаций-предохранителей, которые заложены в подсознание бюреров. Например, было установлено, что детская песенка на стихи Корнея Чуковского вводит бюреров в состояние транса. Точнее, в руках исследователей находился всего один бюрер, поэтому они не могли сказать наверняка, действует ли Чуковский на всех. Получается, я первый, кто провел испытания новой методики в полевых условиях!
Лёлека распирало от гордости.
— Замечательно! — одобрил Гоголь. — Но позвольте спросить, господин Лучинский, почему о великом, не побоюсь этого слова, открытии до сих пор ничего не знают рядовые сталкеры?
Самодовольство Лёлека трудно было поколебать.
— О! Но ведь это чисто научные изыскания. Даже сенсационные результаты редко публикуются в открытой печати. Для их популяризации еще потребуется новый Перельман!
В другое время эта дурацкая игра в старомодную светскую беседу разозлила бы Плюмбума до крайности, но теперь он, пользуясь представившейся возможностью, отдыхал. Впереди еще поджидают крутые повороты, и нужно было очистить голову от посторонних мыслей, провести черту между тем, что было, и тем, что будет.
Видимо, Гоголь очень хорошо знал Темную Долину — он ловко обошел встреченные аномалии, даже не замедлив шаг. «Свободовцы» и члены спасательной экспедиции миновали ворота и вошли в недостроенное административное здание агротехнического комплекса.
Внутри было даже неуютнее и холоднее, чем снаружи, поэтому бойцы отряда Гоголя, занявшие оборону в здании, поставили на попа пустую бочку из- под бензина и превратили ее в подобие печки. «Печка» нещадно дымила и воняла — к счастью, дым тягой поднимало вверх и выносило в пустые оконные проемы второго этажа. Всего, как оказалось, страж «Свободы» привел в Темную Долину двадцать человек — остававшиеся в комплексе радостными возгласами приветствовали появление своего командира.
Еще бы им не радоваться, подумал Плюмбум неприязненно. Другие фримены сейчас на фронте, дерутся с «Долгом», а тут такая лафа — послали слабосильных ученых повязать.
Бывший сталкер поискал среди «свободовцев» знакомые лица, не нашел и обратил внимание на вооружение отряда. Чего здесь только не было: модифицированные карабины, автоматы с подствольниками, две лазерные винтовки, миномет, и даже Гаусс-пушка в комплект затесалась. Серьезно ребята готовились — можно подумать, собирались устроить засаду на целое стадо псевдогигантов.
— Друзья мои! — обратился Гоголь к подчиненным. — Я хочу представить вам группу научных работников, которую Координатор Ёж поручил нам арестовать. Координатор также порекомендовал ликвидировать эту группу при первой удобной возможности. Однако я не считаю предложение Координатора достаточно обоснованным. Мне нравятся эти люди, они не замышляют ничего плохого, они обладают знаниями и умениями, которые пригодятся «Свободе». Я собираюсь выдвинуть предложение Координатора Ежа на обсуждение Совета. Надеюсь, вы меня поддержите.
«Свободовцы» восприняли речь стража с нездоровым энтузиазмом: i — Поддержим!
— Гоголь, так!
— Какие проблемы, друг?
— Ёлы-палы!
— Ура! «Свобода» — вперед!
— Очень хорошая идея, господин страж, — послышался звонкий голос откуда сверху. — Но у меня есть получше.
Бойцы Гоголя разом прекратили веселье, рассыпались по темным углам. Защелкали затворы, тонкие красные нити лазерных целеуказателей сошлись на одинокой фигурке, стоящей в лестничном пролете второго этажа. Плюмбум не поверил глазам: это был Алекс Гроза!
Юный сталкер медленно пошел вниз, широкой улыбкой и пустыми руками демонстрируя свои миролюбивые намерения.
— Кто вы такой? — спросил Гоголь, который даже не подумал прятаться.
— Сталкер Алекс Гроза к вашим услугам. Я хочу заключить знатное соглашение с группировкой «Свобода»!
Плюмбум мгновенно оценил находчивость Грозы. Какой он все-таки молодец! Феноменальный парень! Но знатное соглашение — не круто ли? Что он может предложить Совету Координаторов?… Неужели?!
— Что происходит? — тихо спросил стоявший рядом Артур.
— Молчи и жди, — шепотом посоветовал Плюмбум. — Потом объясню.
Гоголь тоже улыбнулся, но, как показалось бывшему сталкеру, вымученно — для проформы.
— Прошу к нам, сталкер Алекс Гроза. Мы очень рады вас видеть. Надеюсь, вы в полной мере осознаете, какая ответственность на вас ложится в случае принятия знатного соглашения?
— Я в полной мере осознаю.
— Вы враждуете с «Долгом»?
— Да, я враждую с «Долгом».
— Вы враждуете со «Свободой»?
— Нет, я не враждую со «Свободой».
— Вашей жизни угрожает опасность? У вас есть неоплаченные долги? Мы можем защитить вас и оплатить ваши долги.
— Нет, спасибо, моей жизни ничего не угрожает. Все мои долги оплачены в срок.
— Вы голодны? Вы устали? Мы можем обеспечить сытный обед и комфортный отдых.
— Нет, спасибо, я сыт и хорошо отдохнул.
Плюмбум с удовольствием отметил, как точно
Алекс следует протоколу знатного соглашения. Любой вопрос тут имеет значение, и отвечать нужно правильно. Это почти как идти через скопление аномалий: одна ошибка, неверный шаг-ответ, и ты проиграл. Впрочем, если тебя уже водили хоть раз через это скопление, путь дается легче.
— Прекрасно, — подытожил Гоголь. — Я, страж «Свободы», в присутствии свидетелей готов принять ваши условия знатного соглашения.
Алекс Гроза как раз спустился с лестницы и подходил к бочке. Фримены вылезали из-за укрытий, с любопытством его разглядывая. Ситуация их явно веселила. Еще бы! Если юный сталкер ошибется хоть в слове, предстоит очень занимательный вечер. Каждый из «свободовцев», имеющих представление о протоколе и процедуре знатного соглашения, уже давно придумал оригинальную пытку, которой он подвергнет самонадеянного глупца, рискнувшего бросить столь смелый вызов одной из самых могущественных группировок Зоны. Подавляющее большинство фрименов склонны к садизму и не пренебрегают возможностью эту склонность продемонстрировать… Впрочем, у конкурентов-«долговцев» тоже тараканов хватает — одна Арена чего стоит…
Гроза остановился напротив Гоголя и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес:
— Я, сталкер Алекс Гроза, заключаю знатное соглашение с группировкой «Свобода». Мои условия. Прямой обмен. Одна моя вещь на одну вашу вещь и одну вашу услугу. Моя вещь — архив О-Сознания, добытый в лаборатории Икс-четыре. Ваша вещь — артефакт «Звезда Полынь», отобранный у группы сталкера Плюмбума. Ваша услуга — сопровождение и защита группы сталкера Плюмбума до объекта Ковш на Свалке. Это мои условия.
— Ваши условия приняты, — сообщил Гоголь торжественно. — Совет Координаторов приступил к обсуждению. Вам придется подождать согласованного решения.
Напряжение разом спало. «Свободовцы» загомонили и потянулись к теплой бочке. Интерес к членам спасательной экспедиции угас, в центре внимания теперь оказался Алекс Гроза. К нему подходили знакомиться, трясли руку, похлопывали по плечу.
Плюмбум украдкой поманил своих спутников, приглашая отойти в сторону.
— Всем понятно, что произошло? — спросил он, когда ученые собрались. — Кажется, нам выпал джекпот.
Оказалось, что никто, кроме Плюмбума, даже не слышал о знатном соглашении. Бывший сталкер рассказал:
— Фримены — анархисты, но все же не беспре- делыцики. У них есть свой кодекс поведения, правила и традиции — иначе группировка давно развалилась бы. Но это очень своеобразные правила. В «Свободе» нельзя приказывать — только просить или предлагать. Нельзя принимать единоличные решения по сложным вопросам жизни общины — фримены привыкли советоваться друг с другом. При этом любой из них имеет право не согласиться с выбором большинства, зафиксировать особое мнение и послать своих командиров на три буквы. Думаете, сложно? Но как-то справляются. Проблемы возникают при контактах с внешним миром. Ну с «Долгом» понятно — старая вражда, тут они просто собачатся. А вот для других случаев созданы особые протоколы. К примеру, убить или покалечить постороннего человека фримен может без малейших угрызений совести, но если сумеет потом доказать, что тот представлял прямую и явную угрозу для «Свободы». Если не сумеет, будет изгнан из рядов и объявлен мишенью. Я на этом пытался сыграть — перевел стрелку с Ежа на Гоголя, и страж не захотел принять ответственность за наше убийство на себя. И даже «Звезду» не решился забрать, так что она пока еще и не принадлежит «Свободе» — Гроза об этом просто не знает. А есть протокол для «знатного соглашения» — когда посторонний может попросить у «Свободы» чем-то поступиться в ущерб группировке, переиграть планы, поменять правила и тому подобное. Любой посторонний! В этом отказано только «долговцам» и их друзьям. Я, например, не могу просить — служил в «Долге», а это для фрименов клеймо на всю жизнь… Соглашение взаимно, то есть проситель должен что-то предложить взамен. При этом риск очень велик. Любое нарушение протокола карается замучиванием до смерти, причем пытчиками становятся как раз те фримены, которые выступили в роли свидетелей. Я сам однажды… хм… присутствовал — год потом кошмары снились… Алекс рискнул, чтобы помочь нам. Но и предложил он кое-что по- настоящему ценное — то, ради чего генерал Роте отдаст не только Свалку, но и душу.
— Архив О-Сознания? — задумчиво произнесла Лара. — Что это такое?
— Не важно, — отмахнулся от ее вопроса Лёлек. — Послушайте, но ведь если «Звезда» принадлежит нам и мы как бы не при делах, может, нам просто уйти? Пусть они тут сами разруливают.
— В том-то и дело. — Плюмбум понизил голос до шепота. — Теперь нам уйти не дадут. Мы — часть сделки между Алексом и «Свободой». Тут пан или пропал. Если условия Грозы примут, мы дойдем до Ковша по накатанной за полчаса. Если нет, мы все можем лечь под топор. Фримены любят пошутить, но сами некоторых шуток не понимают.
— Что ты предлагаешь?
— Пока отдыхаем. Советую перекусить, но не плотно. Думаю, решение скоро созреет. Гоголь должен будет объявить его. Если не в нашу пользу, я сразу начну стрелять. Приму огонь на себя. А вы уходите — не пытайтесь меня спасти. Если уцелеете и сумеете оторваться, возвращайтесь на Базу — к Свалке вас все равно не пустят. Проводником сможет и Шурик поработать. Да и ты, Денис, не новичок — постараешься и все вспомнишь.
— Витя, — сказала Лара тихо-тихо.
— Что Витя? Витя готов. Я вас сюда затащил, мне и отвечать. Так что все нормально, дорогая, не переживай. Так, расходимся и делаем непринужденный вид.
Пока члены спасательной экспедиции совещались, у пылающей бочки уже состоялось братание. Алекс сидел на подстилке, скрестив ноги, пил крепкий чай из железной кружки и травил анекдоты. Правильно классики говорят: дай сталкеру точку опоры, и он расскажет анекдот.
Плюмбум, наклонив голову, прислушался.
— Идет, значит, «долговец» по Зоне, — вещал Гроза. — И думает, как бы подвиг совершить. Сделаться, значит, героем и орден «Серебряный щит» на грудь нацепить. Но вот ведь непруха — бандиты где-то в другом месте бандитствуют, мутанты попрятались, туристов гибнущих не наблюдается. Загоревал, значит, «долговец». Не стать ему героем… А тут видит: вертолет военсталовский разбился и догорает. Обрадовался «долговец». Забрался по-быстрому в вертолет. И там, значит, сгорел… Как герой!
Фримены громко заржали.
— Да, ничё так.
— Свежо.
— Ну жарь еще, если умеешь.
Алекс не заставил себя долго упрашивать:
— Про шуршунчика знаете? Нет? Тогда слушайте. Идут, значит, «долговцы» по Зоне. Удачная ходка, хабара набрали, все довольны, как слоны. Вдруг выходит из Рыжего леса им навстречу парень. Ну молодой такой, без году неделя. Вольный сталкер. Неопасный. Ну и просится, значит, присоединиться к отряду. Дескать, одному страшно до Базы топать. Командир «долговцев» из благородных побуждений разрешил. И потопал, значит, сталкер вместе с ними. Идут и идут. Но тут странное замечают. За спиной у молодого сидор висит, а там что-то шуршит постоянно. Ну вроде дело не наше — идут и идут. А оно шуршит. Тут один из «долговцев» не выдержал и говорит: «Слышь, пацан, а что у тебя в сидоре шуршит-то?» Тот посмотрел так высокомерно и говорит: «Шуршунчик!» «Дол- говцу» стремно стало, он и отвалил. Идут, значит, дальше. А в сидоре снова шуршит. Прямо вот непрерывно — шуршит и шуршит. Опять любопытство стало заедать. Теперь подходят двое: «Скажи, брат сталкер, что у тебя в сидоре шуршит?» Молодой отвечает: «Я ж говорю, шуршунчик! Шуршунчик там!» Не поняли его «долговцы». Решили, что лапшу на уши вешает. Обиделись. Обратились к командиру: так, мол, и так, молодой сам напросился в спутники, а теперь борзеет, за дураков «Долг» держит. Ну командир, значит, командует привал, подходит так строго к вольному и говорит: «А ну-ка показывай, что у тебя в мешке! Иначе накажем по всей строгости военного времени». Испугался, значит, молодой — развязал сидор. «Долговцы» столпились посмотреть, что там такое. А там… шуршунчик!
— Ха-ха!
— Не, это так себе.
— Детский сад. Поострее бы.
— Поострее хотите? Будет поострее… Идут, значит, по Зоне «долговец», «свободовец» и «монолитовец». Долго идут. Жрать охота, сил нет. Решили устроить привал, подстрелить плоть и пообедать по- человечески. Сначала, значит, на охоту пошел «долговец». А «свободовец» с «монолитовцем» костер развели и ждут. Вернулся «долговец» через полчаса — руками разводит: дескать, нет добычи. Обозлился на него «свободовец» и сам в лес пошел. Ходил, ходил, и вправду — нет добычи. Даже завалящего тушкана нет. Вернулся и видит, значит: «монолитовец» такой довольный сидит и что-то в котелке варит вкусное мясное. Налил варева и «свободовцу». Наелся «свободо- вец» до отвала, прилег, и потянуло его на разговоры. «Не нравится мне наш «долговец», — говорит. — Зря мы его взяли. Тупой он. И охотник из него хреновый. Не нравится он мне». А «монолитовец» ему отвечает: «Не нравится — не ешь!»
— Ха-ха-ха!
— Ёлы-палы!
— Класс! Надо запомнить.
Плюмбум улыбнулся. Он уже испытывал к Алексу почти что нежность. Парень постоянно играл с огнем. Но как играл? Изящно, в ритме вальса. Вот сейчас травит анекдоты — непринужденно, как со своими. А что у него на душе-то? Знает ведь, чем отказ Совета Координаторов для него обернется. Я на его месте уже по потолку бегал бы, выл от невыносимости, а он… Другое поколение, да. И что примечательно, анекдоты не абы какие рассказывает, а только те, которые в ущерб «Долгу». Располагает к себе фриме- нов — политик…
— Гоголь! — вдруг позвал один из «свободовцев», сидевший в стороне от компании над унибуком с подключенной трубчатой антенной. — У нас проблемы.
Страж «Свободы», слушавший анекдоты Алекса с таким же интересом, как остальные, встревоженно обернулся на зов:
— Что у тебя, Трикс?
— Два вертолета: ударный «Ми-24» и десантный «Ми-26». Идут со стороны Базы «Долга». Думаю, за нами…