Анжелика объяснила, что охотно приготовит мази для нее и для ребенка, чтобы облегчить страдания от губительного влияния морской воды.
— Вы, должно быть, много страдали?
— Наши беды ничего не значат по сравнению со страданиями нашего Господа Иисуса Христа.
Протягивая бокал Анжелике, она дружески положила свою руку на руку Анжелики и задержала ее.
— А теперь ваша очередь, мадам. Я вам повиновалась, теперь вы должны мне ответить, кто вы.
Анжелика почувствовала, что от ее ответа зависит ее судьба в Канаде Они будут посещать дома, где в их судьбу не смогут вмешаться ни военные силы, ни богатства Она должна собрать все свое мужество — Я — жена «пирата», как вы изволили его назвать — Иначе говоря, вы — графиня де Пейрак Анжелика утвердительно кивнула головой Ее собеседница внимательно поглядела на Анжелику, не меняя выражения лица Затем выпрямилась, встала, изучая Анжелику, которая в свою очередь, испытующе смотрела не нее Из-за бедной одежды Анжелика сначала приняла ее за одну из горемычных иммигранток, крестьянку или жену ремесленника, впервые попавшую в Новый Свет, затем открыла, что та — своя в этой стране Почувствовав ее авторитет и уверенность, Анжелика поняла, что эта женщина — жительница Канады, возможно, даже родоначальница. Несмотря на простоту обращения, жалкий вид одежды, она выделялась своей яркой индивидуальностью Взгляд женщины упал на крышку сундучка с лекарствами, на которой можно было увидеть изображения ев Козьмы и св. Демьяна, покровителей аптекарей — Вы почитаете святые образы? — спросила она, не скрывая удивления.
— А почему мне их не почитать? Разве я дала повод думать, что я не уважаю святых, наших покровителей Вас настроили против меня. Я это знаю Даже в Париже Откуда вы прибыли? Кто вы?
Женщина не ответила Она поднялась, наклонилась над младенцем и, убедившись, что он мирно спит, подошла к столу, чтобы помочь Анжелике свернуть бинты для перевязок В этот момент вошла дебелая крестьянка Катерина-Гертруда, неся на руках маленького ребенка Она воскликнула:
— Ох! А я и не знала, что вы здесь, мать.
Она не договорила, так как та быстро сделала ей знак замолчать.
— В таком случае, вы пионер и основательница «— продолжала Анжелика, ища разгадку.
— Вы приближаетесь к цели, — сказала таинственная женщина. И весело рассмеялась. Потом снова замолчал, забавляясь любопытством Анжелики.
Но тут кто-то вошел еще и сразу же узнал приехавшую:
— Слава богу! — воскликнул он — Вот вы и вернулись в Канаду, мать Бургуа. Какое счастье!
— Так вы — Маргарита Бургуа?
Оказывая помощь больным детям жителей Тадуссака, которые прослышали об ее умении врачевать, Анжелика размышляла о случае, который с первых же шагов свел ее с одной из самых знаменитых женщин Новой Франции. Она услышала о ней впервые год назад в Катарунке. От суровых охотников и от военных, огрубевших в сражениях, она слышала рассказы об этой благочестивой женщине. Она прибыла сюда совсем молодой вместе с первыми переселенцами, когда те основали на небольшом островке на реке Сен-Лоране Монреаль, город Марии, называли его тогда. Он был посвящен Богоматери Маргарита Бургуа приехала сюда одна, без страха, ради любви к богу, воспитывать и обучать детей и дикарей Она работала в поле, открывала школы, ухаживала за раненными в сражениях против ирокезов. Не она ли спасла жизнь Элуа Маколе, когда тот был скальпирован?
— Вы тоже слышали обо мне, как я вижу, — заметила мадемуазель Бургуа.
— Но это слухи другого характера, — сказала Анжелика. — меня оклеветали, очернили со всех сторон, а про вас говорит — ангел.
Мадемуазель Бургуа живо откликнулась.
— Я не желаю слышать о таких пересудах. И те, и другие лживы. Грех слушать эти рассказы, и я прошу вас в будущем не придавать им значения.
Лицо ее снова смягчилось, она коснулась указательным пальцем щеки Анжелики..
— Я вижу только, что вы — импульсивный ребенок После этого их полностью поглотила благотворительная деятельность. Нужно было отвечать на вопросы, давать советы, оказывать помощь больным жителям Тадуссака. Можно было подумать, что жители эти, до сих пор отличавшиеся крепким здоровьем, в один миг все вдруг почувствовали недомогание.
Опыт Маргариты Бургуа, соединенный с опытом Анжелики, и богатый набор медикаментов помогли им удовлетворить запросы больных.
Явная симпатия, которую выражала Маргарита, возбуждала Анжелику Тот факт, что эта всеми любимая женщина оказалась рядом, когда они ступили на канадскую землю, казался Анжелике счастливым знаком Она почувствовала себя, как дома. Ей казалось, что она всегда жила среди канадцев, которых еще вчера она страшилась Присутствующие заметили, что Анжелика умела успокаивав перепутанных детей Сшило ей приложишь ладонь к больному органу, как боль утихала Стали договариваться о завтрашнем дне Кому-то нужно было удалить больные зубы, вскрыть гнойные нарывы.
Онорина и Керубино раскапризничались.
Глава 13
Анжелика перевернула вверх дном содержимое сундучка в поисках таблеток от кашля. Матушка Бургуа заметила, что Онорина спрятала пакетик с этими сладкими таблетками в штанишки Керубино. Прежде чем Анжелика вмешалась в это дело, Маргарита постаралась хитро вернуть покражу.
— Но это для мсье Уилби, — протестовала девочка.
— Кто этот мсье Уилби? — терпеливо спросила Маргарита Бургуа.
— Медведь моих друзей. И он любит брусничные таблетки.
— Я в этом не сомневаюсь. Но не лучше ли насобирать для него свежей брусники? Я знаю в Тадуссаке местечко, где растет брусника. Мы можем пойти туда и насобирать много ягод. Я там собирала их не раз.
— Разве вы медведь?
— Нет, моя дорогая. И очень сожалею об этом. Я убедилась, что медведи — очень хорошие компаньоны. На борту «Сен-Жан-Баптиста» есть медведь, и я могла оценить его характер. Это тактичный джентльмен.
Онорина рассмеялась.
Гомон утих, за дверью послышались голоса. Люди спорили. Кто-то невидимый выкрикнул разгневанно:
— Но в конце концов, никто здесь не боится! А если она опасна? Это невероятно…
Приказчик ответил что-то невнятно, как бы извиняясь. Властный голос зазвучал снова:
— Так она здесь? Кажется, вы доверили ей заботу о ваших детях? Вы лишены элементарной осторожности.
Заинтригованная Анжелика догадалась, что речь идет о ней. Она вышла вперед, ведя за руку перепачкавшегося вареньем Керубино.
— Вы спрашиваете обо мне, мессир? — осведомилась она, обращаясь к человеку в жилете и в шляпе с пером. Это, несомненно, был королевский чиновник. Его сопровождала безликая, бесцветная женщина. По-видимому, его жена, возраст которой трудно было определить. Джентльмен бродил на Анжелику хмурый взгляд.
— Откуда вы пришли? Кажется, с «Сен-Жан-Баптиста»? В хорошеньком состоянии это судно. Не могу похвалить господ Руанской компании. Кто же выходит па морскую прогулку в такое время года? И он еще позволил пиратам арестовать его.., у самого порта Тадуссака. Это даром не пройдет… Нас об этом предупреждали…
Он отстранил приказчика, Другой рукой оттолкнул жену, которая хотела войти вместе с ним. «Останьтесь здесь, моя дорогая, никогда не знаешь…» — и, выпятив грудь, вошел в лавку. — Где она?
Казалось, он готов был использовать все молчание преисподней, Когда говорят о демонах, которые подстерегают нас в пути, не следует смеяться. Не так-то просто избежать ловушки, приготовленной демоном. Анжелика еще раз порадовалась тому, что одета так просто. Она заметила, как воспринимает события население Тадуссака. От вторжения вновь пришедшего никому не было ни холодно, ни жарко. Зато он сам распалился, но, заметив Маргариту Бургуа, немного успокоился.
— Ах, вы тоже здесь, мать Бургуа! Добро пожаловать, дорогая матушка. Что происходит? Мне сказали… Он осмотрелся. Увидел открытый сундучок с медикаментами, женщин с маленькими детьми на коленях. — Ну, наконец, это безумие!
Вглядываясь в лица, он хотел найти одно ужасное, на котором начертаны знаки Люцифера. Он хотел найти графиню де Пейрак.
— Где же она? Мать Бургуа, прошу вас. Вы женщина рассудительная. Покажите мне ее!
— Но кого же? — спросила мать Бургуа.
— Ту, которая заставляет называть себя графиней де Пейрак. Мне сказали, что она только что была здесь.
— Действительно, я здесь, — сказала Анжелика, снова шагнув вперед.
На этот раз он получше всмотрелся в ее лицо и разразился упреками:
— Вы смеетесь надо мной!
— Каким образом?
— Вы все надо мной насмехаетесь! Это невыносимо! Что происходит? Люди теряют голову! Не осталось ни капли уважения, одни только насмешки. Моих советов не признают, стараются обойти меня.
Встав в театральную позу, он закричал громовым голосом:
— Я требую показать мне графиню де Пейрак!
— Ну, смотрите, это я! — крикнула, в свою очередь, Анжелика. И видя, что он растерялся, добавила:
— Я — графиня де Пейрак, не прогневайтесь, мессир. Смотрите на меня, сколько вам будет угодно, но будьте любезны, скажите мне, наконец, чего вы хотите.
Ее собеседник окрасился всеми цветами радуги. Никто еще не видел человека более растерянного. На лице его отразились все оттенки неожиданности: сомнение, удивление, изумление, потрясение.
Анжелика громко спросила:
— Кстати, а кто вы, мсье! Вы меня требовали во что бы то ни стало, а сами не представились мне…
Тот вскочил, схватил приказчика за воротник и начал трясти его:
— Болван! Ты мог бы предупредить меня заранее, вместо того, чтобы выставлять на посмешище.
— Не разговаривайте таким тоном с моим приказчиком! — закричал Виль д'Эвре, устремляясь к нему, — По какому праву вы так грубо обращаетесь с ним?
— Ах, теперь еще и вы, мсье губернатор Акадии! Я не удивлюсь, если все это сведется к сатурналиям.
— Сатурналии? Повторите-ка! Вдруг Анжелика заметила на пороге Жоффрея. Он только что появился. Он любил являться, когда его не ждут. Граф устраивал все так, что его внезапное появление вызывало шок. Слышали крик — не из-под земли ли он вышел?
— и тогда Жоффрей появлялся на глаза.
Сегодня он поразил всех своей маской и необычным шикарным костюмом. На широкой белой шелковой ленте сверкала алмазная звезда несравненной красоты. Темно-синий камзол был искусно вышит серебром. Крупный алмаз украшал эфес его шпаги. Его манеры отличались простотой, что несколько ближе к английской моде. Это немного обескуражило местных жителей, которые помнили английскую оккупацию и считали англичан своими врагами. Их нельзя было перепутать с французскими сеньорами, рядившимися в перья и кружева, носившими массивные башмаки с пряжками и вышитые жилеты. Он больше походил на иностранца, на корсара, не подчиняющегося никакому закону или государю. Он обладал баснословными богатствами. Жители Тадуссака много слышали о флибустьерах — об их богатствах, о сражениях, которые они ведут на море, об их преступлениях.
И вдруг один из них здесь, вошел неслышно и остановился на пороге.
По бледному лицу Анжелики Жоффрей догадался, что здесь произошла ссора.
— Если вы не будете упрямиться и поживете пока на том берегу Сегенея, то завтра, когда отчалят корабли так называемых пиратов, к которым я принадлежу, вы сможете вернуться в порт. Я вас предупредил, — сказал Виль д'Эвре. — А мадам де Пейрак пусть представит вас кто-нибудь другой.
— Вы же прекрасно знаете, что здесь на ферме замечательный воздух, который так необходим для здоровья моей жены.
— Тогда не жалуйтесь, что всегда являетесь с опозданием, Маркиз повернулся к Анжелике;
— Дорогой друг! Позвольте представить вам сира Дюпрэ де Ламотта. — И заметив, в свою очередь, Жоффрея, добавил:
— А вот ее супруг, мсье де Пейрак, чей флот остановился перед Тадуссаком.
Заметив свою жену рядом с этим мрачным мужчиной в маске, сир Дюпрэ де Ламотт испытал второй шок за этот день. Его блуждающий взгляд перешел от скромно одетой Анжелики к вновь пришедшему, который выглядел победителем.
Его сопровождали хорошо вооруженные охранники, в латах и испанских касках. Больше всего его приводило в ужас появление его жены. Ее ввел Жоффрей де Пейрак со словами:
— Не оставайтесь на улице. Ведь вся компания уже здесь. Посидите с нами, я вас прошу. Де Ламотт воскликнул:
— Мсье, прошу вас, не причините ей зла. Я сдаюсь. Вот моя шпага.
Глава 14
Пейрак не соизволил принять протянутое ему оружие.
— Мсье, вы меня не правильно поняли. Вложите свою шпагу в ножны, и пусть она там останется как можно дольше. Это мое искреннее пожелание. Знайте, что я зашел в этот порт как друг, будучи приглашен в Квебек мсье де Фронтенаком, вашим губернатором. Вот, кстати, мсье Карлон. Он мой гость на борту «Голдсборо». Он вам подтвердит чистосердечность моих намерений.
— Мсье интендант… — пробормотал Дюпрэ, выпрямляясь перед входящим Карлоном.
Карлон был взбешен, но по другой причине. Сейчас он был представлен как союзник графа де Пейрака. Его волновало другое. — история с грузами. Он был вне себя от возмущения.
— Я видел, что мои грузы: и доски, и мачты, и бочки с зерном и маслом, и соленая сельдь валяются в порту. Что это значит? Это все предназначено для Франции.
— Корабли не пожелали загружаться.
— Скажите лучше, что вы и сами не знаете, где вы провели день вчера.
— Но и вас здесь не было, — отпарировал Дюпрэ. — А вы обещали мне присутствовать при погрузке.
— Я знаю… Я задержался в Акадии.., всяческие неприятности, Но вот я прибываю сюда и нахожу все грузы сваленными в кучу. Скоро пойдет снег.
— Ладно, не отчаивайтесь, мсье. Еще не все корабли отплыли в Европу.
— Безумцы! Они хотят двигаться по льду!
— «Мирабель» задержался. Говорят, он боится пиратов, их флота и королевского корабля с тридцатью пушками.
Интендант повалился на скамью с жестом, означающим, что все это мушиные укусы по сравнению с ситуацией, за которую ему придется нести ответственность.
— Дураки! Мсье де Пейрак явится в Квебек со своими кораблями, которые значат гораздо больше, чем 30 пушек.
— Не горюйте, друзья, — весело отозвался Пейрак. — Я же говорил вам, что готов купить ваши товары. Они пригодятся мне для текущего ремонта, для содержания команды. Ведь в Новой Франции я могу просить только сердечного гостеприимства.
— Это не помешало вам сегодня утром, без всяких угрызений совести, произвести досмотр французского торгового судна.
— «Сен-Жан-Баптист»? Обсудим это, — предложил Виль д'Эвре, вмешиваясь в разговор. — Вы, как и я, прекрасно знаете, что Рене Дюга самый отъявленный жулик, который может иметь дело только с Бонифацием Гуфарелем в Квебеке. Половину своих товаров он провезет у вас под носом. Скорее благодарите мсье де Пейрака за то, что он обещает забрать ваши товары на свои суда. Мсье интендант, если вы соберете все налоги в этом году, то это будет благодаря… — Указательным пальцем он указал на де Пейрака.
— Кажется, на борту «Сен-Жан-Баптиста» есть несколько бочонков вина из районов Беон и Дижон. Это лучшие красные вина, как вам известно. Вы сетуете, мсье де Пейрак, что вам нечем побаловать ваших гостей. Вы можете воспользоваться нежданной прибылью.
— Вот как вы его подбадриваете! Как будто недостаточно того, что он лишил экипаж и пассажиров отпуска на берег. А ведь среди них есть персона очень высокого ранга, имя которой умалчивают и которая выполняет личное поручение короля. Если он пожалуется…
— Кому? — возразил Виль д'Эвре возбужденно. — Это между нами. Что сделает нам высокая персона в данный момент? Мы все достаточно высокие персоны. А этот мсье из Версаля приехал сюда не затем, чтобы совать нос в наши дела. Мы еще натерпимся от скуки зимой в Квебеке. И потом, мсье Пейрак берет всю ответственность на себя. Давайте повеселимся.
Пока велись эти разговоры, Анжелика была представлена мадам Дюпрэ де Ламотт и усадила ее в кружок. При виде мадемуазель Бургуа мадам де Ламотт успокоилась, лицо ее просветлело. Обменялись новостями. Катрин-Гертруда отозвала Анжелику в сторону спросила, что можно предложить собравшимся. Но в этот момент Жан сделал Анжелике знак, и она увидела корабельного метрдотеля. Он с несколькими помощниками принес алкогольные напитки, ром и пирожные. Она была восхищена. Глаза Жоффрея улыбнулись Анжелике из прорезей маски. Он подошел к ней.
— Вы уже покорили ваших канадцев, как я вижу.
— Это только в Тадуссаке. Тадуссак — не Квебек.
— Дело пойдет на лад.
— Представьте себе, что я имела счастливый случай встретить знаменитую мадемуазель Бургуа из Монреаля.
— У вас будут и другие счастливые случаи. От выпитых чарок и от пылающего очага всем стало тепло. Заботы отступили на второй план. Стали образовываться группы — по теме спора, по сходству интересов, по характеру занятий.
Возбуждение сменилось облегчением. Поверили, что все опасности уже позади. Появляется надежда на то, что все уладится, если проявить добрую волю.
Жоффрей де Пейрак оказался рядом с Анжеликой. Он видел только ее. Только она существовала для него. Она протянула руку к бокалу.
— Чего бы вы хотели выпить, монсеньор Рескатор?
— Ничего… Я смотрю на вас.
Она вспомнила о подарке, который он преподнес ей сегодня утром. Жоффрей повесил ей на шею часики в виде цветка лилии.
— Почему такие-часы? В честь чего? — спросила она.
— А почем бы и пет?
Она живо повернулась к нему, ища его взгляд через прорези маски. Она дружески погладила то место на щеке, где под маской проходил след ранения.
— О!.. — только и оказала она. — Ты!
Она хотела сказать: «Сколько неожиданного в тебе. Эти движения души, сердца характерны только для тебя. Они приводят меня в восторг. — И еще; Я знаю тебя, несмотря на твою тайну. Я тебя расшифровываю. Ты для меня но-незнакомец. Ты умеешь играть моим сердцем и самыми сокровенными мыслями. Это правда. А я без сил и — в твоей власти».
Не-обращая внимания на гомон вокруг, он наклонился к Анжелике, взял со-лицо в свои ладони, нежно поцеловал в лоб, как ребенка, а затем — в губы, а она почувствовала щекой грубое прикосновение медной маски. Маргарита Бургуа и отец-иезуит подметили ото. Некоторые, крестьянки качали головами. Молодью, крестьянки растрогались. Этим вечером в порту будет большой праздник.
Глава 15
Во время этого вечера произошел инцидент, который выдвинул Анжелику в персоны первого ранга.
Праздник был в разгаре. Наступила ночь. Пеопи сменялись танцами. Внезапно Анжелику поразила мысль, овладевшая ею полностью. Анжелика покинула общество, в первом ряду которого она только что поднимала бокал за процветание Новой Франции.
Все шло хорошо. Пылали костры, отгоняя ночную тьму. В разных уголках можно было и поесть, и попить, и потанцевать. На церковной площади поджаривался на вертеле бык. Пейрак угощал спиртом, марочными французскими винами. Он раздавал медали с изображением всех святых — это был подарок графа населению в память о его прибытии в Канаду. Само небо как бы благословляло этот праздник. Местный кюре извлек из глубин своего погреба несколько бутылок с настойкой из бузины, которую он изготовил сам, и согласился освятить медали, привезенные сеньором с «Голдсборо». Ему вручили бутыль со святой водой, и он разбавил ее своим драгоценным нектаром.
Каждый мог отведать этого напитка, а Жоффрей поздравил кюре с замечательным перегонным аппаратом.
Собрались все: экипажи кораблей, солдаты форта, коммерсанты, крестьяне, охотники, индейцы из ближних становищ со своими вождями, украшенными перьями и татуировкой. Лишены отпуска были только пассажиры, экипаж и капитан «Сен-Жан-Баптиста». Граф де Пейрак наказал их за два пушечных выстрела.
Озабоченная Анжелика пустилась на поиски Маргариты Бургуа. Анжелика видела недавно, что Маргарита подходила к Жоффрею. После этого на «Сен-Жан-Баптист» были отправлены корзины с едой, очевидно, для спутников монахини и больных пассажиров.
После этого Маргарита появлялась то у одного кружка, то у другого. Всюду ее встречали приветливо и почтительно. Затем она удалилась. Ее приютила дочь Кариллона Катрин-Гертруда. Анжелика запомнила дом, большую ферму с забором из крупных камней, огромный хлев для скота. Когда она туда пришла, семья совершала вечернюю молитву. Она вошла в дом и преклонила колени, чтобы дождаться конца. В этот вечер к обычным молитвам, в честь мадемуазель Бургуа, добавили еще литании святых. Анжелика кипела от нетерпения. Ее терзала тревога, которая привела ее сюда. Во время праздника, когда она находилась рядом со своим мужем и аплодировала танцующим парням и девушкам, в ее мозгу, как вспышка молнии, мелькнула мысль: она должна кого-то спасти, иначе будет поздно. И она помчалась сквозь ряды гуляющих, спрашивая на ходу: «Вы не видели мадемуазель Бургуа? Вы не знаете, где мадемуазель Бургуа?»
Теперь она ее нашла и сидела, пока семья молилась, словно на иголках. Наконец, вся благочестивая компания поднялась, и Анжелика бросилась к той, которую искала.
— Мадемуазель Бургуа, могу я у вас кое-что спросить? Семья Катрин-Гертруды, ее сын, невестка, дети, внуки, дяди, тетушки, кузины, слуги и служанки пришли в восторг при виде Анжелики, но она не нашла времени, чтобы приветствовать их всех. Она увлекла мадемуазель Бургуа в сторону.
— Извините меня, вам, наверное, не терпится отдохнуть.
— Не отрицаю. Хотя служба нашего Господу обязывает; нас умерщвлять наше тело, и в общем, я этим довольна. Но я думаю, что сон на хорошей постели, в Канаде, сегодня только порадует мое сердце.
Она покачала головой.
— Бедный Сен-Жан-Баптист! Я испытываю большую нежность к этому пустыннику, который крестил нашего Господа Иисуса Христа. Но я не смогу теперь обращаться с молитвой к этому святому, не вспоминая одновременно и корабль, носящий его имя. Неудобства — это еще ничего. Но злоба, ненависть! Все наши призывы ничего не значили. Кажется, у капитана душа еще чернее, чем у экипажа… Чем гнуснее экипаж, тем более благочестивое имя дают кораблю.
— Я это уже заметила у пиратов, — сказала Анжелика. — Но послушайте меня. Именно это меня и тревожит. Вы недавно сказали одну вещь… Я тогда не придала этому значения. А сейчас меня это вдруг насторожило.
— Да, я вас слушаю.
— Вы не будете смеяться надо мной?
— Прошу вас, говорите. О чем идет речь?
— Это незначительная деталь, однако я волнуюсь особенно из-за плохой репутации вашего экипажа. Я слышала, что когда Онорина объясняла вам, кто такой медведь мсье Уилби, вы ответили, что на борту «Сен-Жан-Баптиста» тоже есть медведь.
— Да, помню.
— Но это необычный медведь. Прирученный! Он не бродит по улицам. Не об одном и том же медведе мы говорим? Мы так привязались к этому мсье Уилби!
— Я не знаю, как зовут медведя, который находится на корабле, — сказала мадемуазель Бургуа. — Когда Онорина говорила о медведе, я спросила себя, не тот ли это медведь?
— А при каких обстоятельствах этот медведь попал на корабль?
— В заливе Сен-Лоран капитан без зазрения совести захватил барку с экипажем. Среди них был и медведь.
— А не было ли там маленького мавра?
— Да, действительно был.
— Это они: медведь Уилби, Тимоти, негритенок. Несомненно, это наши друзья. Пожалуйста, скажите, что с ними стало?
— Капитан увидел, что можно хорошо поживиться — потребовать выкуп или продать в Квебеке. На борту барки был англичанин из Новой Англии.
— Элиас Кемптон! — С этими беднягами очень плохо обращались, особенно доставалось англичанину, которого объявили еретиком. Я иногда вступалась за него. Матросы меня еще слушали.
— А медведь?
— Его втащили на борт корабля, чтобы содрать с него шкуру, а медвежатину покоптить.
— Какой ужас! Мой бедный Уилби! А что с ним стало?
— Я им доказала, что бесполезно убивать медведя. К тому к нему нелегко подойти. Его хозяин сумел успокоить медведя и заставил выполнить несколько номеров. Это очень позабавило команду. Его оставили в покое и поместили на верхней палубе.
— Если вы спасли мсье Уилби, моя дорогая Маргарита, я буду вам бесконечно благодарна. И Онорина тоже. Но как же это случилось, что эти люди не встретились с моим мужем? Судя по вашим рассказам, они еще должны быть на борту.
— Несомненно, еще вчера я их там видела. Может быть когда мы прибыли в Тадуссак, капитан предпочел скрыть их от посторонних глаз?
— А может, он их убил! О боже, мадемуазель Бургуа! Я понимаю теперь, почему я так встревожилась. Нельзя терять ни минуты.
Она бросилась к двери. Маргарита Бургуа — за ней.
— Послушайте! Я вспомнила, там в барке был еще один человек, очень полный, он не хотел сдаваться в плен. Его нещадно избили, хотя он был ранен…
— Вспоротое Брюхо! Это он.
— Может быть. Я помню, что он намекал на протекцию графа де Пейрака. И грозил, что если над ним будут издеваться, то граф отомстит за него. Когда капитан Дюга увидел, что к его кораблю приближается действительно граф де Пейрак, он, наверное, спрятал пленных, заткнув им сначала рот кляпом.
— Это вероятно. Ох, они несчастные!
— Кто знает? Может быть, капитан, видя, что он теперь в руках де Пейрака, попытается избавиться от пленников, чтобы не понести наказания за грабеж.
— О, боже мой, — повторила Анжелика, — только бы мы не опоздали!
Она побежала, мысленно осыпая себя упреками. В Тидмагоуче она проявила беспечность: отпустила барку Аристида Бомаршана и не поинтересовалась его судьбой.
Она слегка коснулась рукава камзола Жоффрея. Он — повернулся к ней и удивился, видя, что она не может отдышаться, как после быстрого бега. А она ведь действительно бежала.
Она быстро сообщила ему о том, что только что узнала. Жоффрей де Пейрак составил план. Он подал знак д'Урвиллю, танцевавшему с девушками.
— Я оставляю вас продолжать праздник, — шепнул он ему на ухо. — Пускайте фейерверки, развлекайте всех, чтобы никто не заметил моего отсутствия. Я направляюсь на «Сен-Жан-Баптист» со своими людьми.
Анжелика и граф спустились в порт. Их сопровождали испанские солдаты. Распределив гребцов, граф де Пейрак повел шлюпки теневой стороной к кораблю. Когда они отчаливали, залп фейерверка осветил ночное небо. Толпа встретила его радостными возгласами.
«Может окажется, что все это ерунда, — говорила себе Анжелика, видя рядом Жоффрея и сжимая его руку. — Тем хуже». Но она хотела иметь чистую совесть, а он понимал ее. Это так замечательно быть замужем за всесильным человеком, который в угоду тебе отдает все; свои отряды, оружие, «пушки, корабли…
И он никогда не смеялся над ней…
Когда они близко подплыли к кораблю, вспыхнул новый свет фейерверка, и одновременно ночь разорвал крик:
— Ко мне! На помощь! Убивают!
— Это голос Жюльенны, — воскликнула Анжелика и вскочила так резко, что едва не свалилась в воду. — Значит, мое предчувствие меня не обмануло. Сейчас мои друзья в опасности.
— На помощь! На помощь! — звал голос. — Есть ли на этом проклятом корабле христиане? Пусть помогут! Убивают!
Послышался топот на палубе. Там наверху, в темноте кто-то копошился. Жоффрей велел зажечь большой фонарь. Бросили крюк, взяли судно на абордаж. Через несколько минут люди уже были на палубе. Жоффрей прыгнул на корабль первым. Анжелике сбросили веревочную лестницу. Взобравшись по ней, Анжелика увидела спектакль, от которого у нее прошел мороз по коже.
Жоффрей с пистолетом в руке держал на почтительном расстоянии матросов, захваченных врасплох. Между ними билась женщина с раскрытой грудью. Это была Жюльенна. Поодаль от нее лежала какая-то бесформенная масса, тщательно завязанная, с кляпом и веревкой на шее, к которой был прикреплен огромный камень.
— Ничего себе! — удивился величине камня один из людей с «Голдсборо».
Когда беднягу Аристида Бомаршана освободили от пут, он тоже пришел в ужас при виде этой каменной глыбы. Значит, его хотели утопить, как собаку.
— Это приказ капитана! — кричали грубые матросы. Их связали, предварительно отобрав ножи. Жюльенна бросилась с объятиями к де Пейраку, громко всхлипывая, прижалась к алмазной звезде, затем подбежала к Анжелике.
— Я была уверена, что вы нас спасете. Я говорила Аристиду: они придут! — Видите, как с нами обращаются, — говорил Аристид. -А мы — честные люди. Разве это не позор?
— А англичанин, разносчик? забеспокоилась Анжелика. — Его не бросили в воду?
— Нет, он еще со своим медведем на камбузе. Их заковали в цепи.
Миновали площадку, где томились пассажиры с испуганными лицами. Многие не могли уснуть из-за шума подков. Они вынесли столько мучений за время четырехмесячного плавания: и мертвый штиль, и штормы, и эпидемии, — и вот теперь, прибыв в Канаду, попали в эту пиратскую территорию.
Промелькнули бледные лица женщин, силуэты безучастных монахов, сгорбленные спины мужчин. Отсветы фейерверка, проникшие через открытый боковой люк, осветили печальную картину, достойную пера Данте.
В самой глубине, где было душно и смрадно, нашли Кемптона, закованного в цепи. Он лежал на куче гнилой соломы.
— Ах, мадам, каким добрым ветром вас сюда занесло? воскликнул разносчик, поднимая к небу скованные цепями руки. — Я уже отчаялся. Я износил подаренную вами пару башмаков. Это какое-то чудо — вы здесь! Я не знал, как сообщить вам.., что у меня украли все мои товары.
— Нас захватили эти бандиты, — захныкал Аристид. — И отобрали у нас все: у него — груз, а у меня ром, исключительный ром, привезенный с Ямайки…