Е.В. Крупская.
(Критический обзор исследований).
Взаимодействие цивилизаций – феномен исторический. В целях безопасности объединялись племена и народы, формировались государства; развитие торговли способствовало развитию международных отношений. Купцы и дипломаты, политические деятели и исследователи изучали особенности культуры разных народов, стремясь улучшить отношения между людьми. Но, не смотря на их усилия, периодически происходило обострение межгосударственных отношений.
В современном мире мы наблюдаем также реальное взаимодействие цивилизаций. Гуманитарная помощь – это тоже пример такого взаимодействия. Общественные организации помогают специалистами, разворачивают госпитали. Продукты питания, лекарства, строительство, стратегическое сырье – это реальная помощь, в том числе, со стороны западных стран. В странах Африки люди вымирают от болезней, от СПИДа, нет высоких технологий. Многие развивающиеся страны раздираемы междоусобицами. Люди вброшены в нечеловеческие условия существования. Помощь международных организаций в этой ситуации неоценима.
В то же время мы наблюдаем, что в целом взаимодействие цивилизаций крайне затруднено. Если помощь общественных организаций принимается людьми с благодарностью, то межгосударственные отношения заходят в тупик.
Причина таких осложнений, как в прошлом, так и в настоящее время, возможно, заключается в недооценке различий цивилизационных подходов к проблемам устройства общества, к проблемам самих межгосударственных отношений, к проблемам самоопределения. Обратить внимание на данный момент – одна из задач этой статьи.
Ряд исследований раскрывает объективные пределы возможности взаимодействия цивилизаций. Мы можем проследить закономерности такого взаимодействия. Это будет основной задачей нашей статьи.
На взаимодействие цивилизаций указывают культурные заимствования. Проблема таких заимствований затрагивалась во многих исследованиях.
Как отмечает Л.М.Дёмин во введении к пособию “Взаимодействие культур и проблема взаимных культурных влияний”, культура более высокая поглощает более низкую. При этом даже завоеватели с более слабой культурой перенимали материальную, политическую и экономическую культуру покоренного народа. В истории это случилось с татаро-монголами в княжествах Руси и с маньчжурскими завоевателями в Китае. [1, с. 6-7].
В.М.Хачатурян в статье “Проблема цивилизации в “Исследовании истории” А.Тойнби в оценке западной историографии” обращает внимание на положение Тойнби о том, что цивилизации, достигшие полного расцвета, могут равномерно и последовательно распространять идеи и технические нововведения на окружающие культуры. [2, с. 220]. Это положение лишь частично принимает западный исследователь М.Мелко в его статье “Взаимодействие цивилизаций. Очерк”. Он считает более важным другой момент: условия, при которых воспринимающая цивилизация может усвоить чужеродное влияние. Исследователь отмечает, что для изменения цивилизации необходимо соответствие “инкорпорирующего материала” внутренним потребностям цивилизации и степени потребности в изменении структуры общества. Поэтому постоянно изменяющиеся цивилизации оказываются более восприимчивыми к влияниям извне. Фактором, препятствующим усвоению влияния, М.Мелко считает то состояние цивилизации, при котором все её институты находятся в относительной гармонии.[3, р. 566].
Нельзя не согласиться с утверждением М.Мелко, что возможности заимствования, т.е. и взаимодействия цивилизаций, зависят от заимствующей цивилизации. С этим взглядом соглашается и известный западный востоковед Г.Э. фон Грюнебаум. В книге “Исламские очерки о природе и развитии культурной традиции” он отмечает, что при изменении исторических условий сильное общество может формулировать и давать ответы на новые вопросы на основе прежних накоплений. Если же оно ослаблено или внутренние процессы столь сильны, что дают толчок к реорганизации всего жизненного уклада, то заимствование возможно. Столь сильными процессами могут быть рождение религии и её расширение. [4, р. 245].
Фон Грюнебаум на основании тщательных исследований Востока приходит к выводам, отличным от утверждений А.Тойнби в его книге “Мир и Запад”. Даже при очень сильных процессах в обществе заимствования могут начинаться не во “вторичной” сфере, такой, как техника; они не обязательно ведут ко всё новым дополнительным заимствованиям; они не обязательно влекут за собой разрушительный эффект.
Так, внутри ранней исламской цивилизации выборочно изучали и осваивали компоненты других цивилизаций: индийскую медицину и математику, греческую логику и философию, иранские механизмы административного управления и компоненты иранского политического мышления. Все эти заимствования объяснялись внутренними потребностями цивилизации. Другие компоненты соседних культур не заимствовались. Например, арабам оказались не нужны античные политические технологии или персидская культовая система.
То, что заимствовалось ранней исламской цивилизацией, помогало выжить ещё наивной мусульманской теологии в окружении изощрённых теологических систем соседей и побеждённых народов и помогало устранить затруднения в вопросах политического и экономического управления при решении проблем, которые не поддавались традиционным административным процедурам. [6, с. 497].
Таким образом, заимствования исходят из внутренних потребностей цивилизации.
Чтобы понять возможность взаимодействия цивилизаций, необходимо охарактеризовать и перспективы развития различных цивилизационных сообществ. Особенностям развития восточных цивилизаций посвящена статья Л.С.Васильева “Цивилизации Востока: специфика, тенденции, перспективы”. Он отмечает, что понятие “цивилизации Востока” – это хорошо фиксируемый историей социокультурный феномен, имеющий отношение не столько к географии или этнографии, сколько к религии и тесно связанной с ней, определяемой ею этико-культурной традиции. Автор статьи выделяет три традиции–цивилизации: арабо-исламскую, индо-буддийскую и китайско-конфуцианскую (конфуцианско-дальневосточную). [6, с. 141,144].
Л.С.Васильев отмечает, что эти традиции имеют свои особенности, определяющие перспективы их развития.
Арабо-исламская традиция-цивилизация характерна сильным акцентом на религиозно-детерминированное социальное поведение человека. Нормы религиозного (шариат) и обычного (адат) права регулируют не столько права индивида, сколько его социальные обязанности. Причем ни один человек внутри этой традиции не ощущает себя обычно ни приниженным, ни бесправным, хотя со стороны внешнего наблюдателя социальное устройство этой цивилизации выглядит крайне деспотичным.
Человек индо-буддийской традиции-цивилизации ждёт освобождения от “пут” мира. Постулат о высшей справедливости кармы, воздающей каждому по заслугам, усиливает социальную пассивность индивида.
Китайско-конфуцианская (конфуцианско-дальневосточная) традиция-цивилизация основана на относительном безразличии к религии и характеризуется подчёркнутым вниманием к сфере социальной этики и политики. Как отмечает Л.С.Васильев, “патернализм в семье (культ предков) и обществе (культ старших), культура тяжёлого повседневного труда, как физического, так и умственного, культ знаний и способностей способствовали воспитанию в человеке творческой энергии, инициативы и предприимчивости – тех самых качеств, которые столь нужны для достижения успеха в системе рыночно-частнособственнической европейского типа структуры”. [6, с. 146]. В самом Китае при жёстком социальном устройстве частнособственнические отношения были невозможны, но в других странах китайские меньшинства (хуацяо) достигали больших экономических успехов и процветания.
Для арабо-исламской и индо-буддийской цивилизации характерна ориентация на религиозную доктрину, на потусторонний мир, тогда как китайско-кофуцианская традиция обращена на успех в этом мире (в том числе, социальное продвижение в обществе). В связи с этим, считает Л.С.Васильев, наилучшие перспективы развития в современном мире у конфуцианской цивилизации. Автор статьи приходит к парадоксальному выводу: “Из всех трёх великих цивилизаций Востока далее всего от европейской антично-христианской стоит наиболее близкая к ней по истокам, примыкающая к ней географически и сходная структурно (монотеизм) – исламская. Из двух других относительно ближе к европейской по ряду основных показателей находится дальневосточная, наиболее отдалённая и генетически ей чуждая”. [6, с. 148]
Если принять во внимание этот вывод, то можно предположить, что наиболее успешным будет взаимодействие западной и конфуцианской цивилизаций в сфере экономической культуры. Это подтверждается развитием рыночных отношений в Китае, что было вызвано опять-таки внутренними причинами развития конфуцианской цивилизации. Что касается взаимодействия западной (христианской) и исламской цивилизаций, то, вероятнее всего, оно могло бы происходить только на уровне духовно-религиозной культуры.
Не смотря на то, что все вышеозначенные авторы отмечают, что взаимодействие цивилизаций – не столь уж частое явление, предпринимались попытки классификации типов такого взаимодействия. Исследование типов взаимодействия Востока и Запада разбирается в статье Б.С.Ерасова “Цивилизационные измерения модернизации. Концепции симбиоза, конфликты и синтеза культур Запада и Востока”.
Как отмечает автор статьи, эти три типа взаимодействия были вызваны модернизационным воздействием Запада. Первый тип взаимодействия – симбиоз – можно представить как минимальное взаимодействие, при котором поддерживается относительно независимое существование традиций и современности во взаимно изолированных сферах. Этот тип взаимодействия отражается в различных концепциях сочетания принципов западной и восточных культур через выделение наиболее существенных достижений. Такие концепции приобретали форму “соединить западную технику и восточную мораль”, “работу и молитву”, науку и человеческие ценности, рационализм и гуманизм и т.д. [7, с. 487]. На мой взгляд, реальное отражение такого типа взаимодействия можно обнаружить в Японии и странах Азиатско-тихоокеанского региона. Причём свою нишу в культурах этих стран занимают не западные ценности, а, в первую очередь, западные материальные достижения.
Второй тип взаимодействия Запада и Востока – конфликтное взаимодействие. Оно отражено в выступлениях азиатских, африканских и латино-американских идеологов и в восточных научных исследованиях, в которых развёрнута радикальная критика воздействия Запада на социокультурную сферу освободившихся стран. Восточные и африканские исследователи [см., напр., 8-10] приходят к выводу, что “вызов нового времени” принципиально отличается от плодотворного взаимодействия культур в прошлом. С их точки зрения, ценности западной цивилизации, начиная с Нового времени, кардинально противоположны традиционным ценностям Востока.
Секуляризация, социальная атомизация, нарушение социальных связей, приоритет свободных рыночных отношений во всех сферах общества, провозглашение независимости от трансцендентного, оторванность от природной среды – характерные черты западного образа жизни. Особым достижением Запад считает либеральные идеи, породившие принцип свободного рынка и приоритет частной собственности даже в отношении природных ресурсов. Естественно, что особые традиции других цивилизаций могут вступать в противоречие с социальным подходом Запада.
Давление Запада в экономической и социальной сфере, навязывание своих ценностей, как единственно верных, привело к экзистенциальной напряжённости, выливающейся в резкое нарушение взаимодействия культур и в отказ от модели модернизации в целом. Усугубляет конфликт западное представление об “идеальном типе” модернизации, полностью вытесняющей и заменяющей как прежние типы хозяйства, так и традиционные социальные связи и ценностно-смысловые компоненты культуры.
По мнению Б.С.Ерасова, альтернативной западному подходу полной модернизации в теоретическом плане может послужить концепция синтеза (третий тип взаимодействия). Исследователь определяет синтез как взаимное приспосабливание идущей с Запада модернизации и самобытности, присущей каждой из развивающихся стран. С точки зрения Б.С.Ерасова, в этом процессе стирается противопоставление обоих начал и возникает некоторое новое состояние культуры в целом, означающее её качественное преобразование при сохранении предшествующего достояния. [7, с. 491].
Как отмечает автор статьи, в идеологическом плане проекты такого синтеза разрабатывались в различных концепциях “национального социализма”, зачастую связанных не столько с собственно национальными, сколько с цивилизационными принципами самобытности (“исламский”, “буддийский”, “индийский” социализм). С этим утверждением, к сожалению, невозможно согласиться. Идеологи “восточного” социализма выводят основы такого социального устройства не из западных социалистических или демократических принципов, а из принципов религиозной солидарности и восточного коллективизма. Более того, они резко противопоставляют свой путь всем проявлениям идеологий Запада. О качественном преобразовании и соединении модернизации и самобытности здесь речь не идёт. Чаще в таких концепциях доводятся до логического абсурда восточные принципы организации общества, что особенно ярко проявляется в идеологии «российского» ваххабизма.
На мой взгляд, примеры взаимодействия – синтеза можно найти лишь в странах Латинской Америки. Причём, возможно, качественное преобразование латиноамериканской культуры в слишком сжатые сроки привело в итоге к жёсткому кризису в экономической и социальной сфере стран Латинской Америки.
Даже исходя из краткого обзора обобщённых наблюдений особенностей развития цивилизаций, нельзя не отметить, что в современном мире взаимодействие различных цивилизаций чрезвычайно затруднено. Объяснить эту ситуацию можно однозначным подходом Запада. Запад настаивает на всеобщей модернизации и на внедрении западных ценностей, как единственно верных и универсальных. Это происходит в тот момент, когда внутренняя логика развития восточных цивилизаций говорит о периоде их самозамыкания, связанным с подъёмом религиозного и национального самосознания. А периоды такого подъёма, в отличие от периодов первоначального рождения религии, по наблюдениям Г.Э. фон Грюнебаума, характерны избеганием заимствований.
Признание ошибочности подхода Запада мы находим в книге С.Хантингтона “Конфликт цивилизаций и повторное установление мирового порядка”. В ней приведён интересный анализ взаимоотношений Запада и Востока.
С точки зрения С.Хантингтона, до 1500 г. контакты между цивилизациями либо не существовали, либо имели ограниченный характер, лишь иногда прерываемый интенсивным общением. Содержание этих контактов хорошо выражается словом “встречи”, которое обычно употребляют историки. Цивилизации были разделены временем и пространством.
К 1500 г. спорадические и ограниченные “встречи” между цивилизациями сменились постоянным и широким воздействием Запада на все остальные цивилизации. К началу XX в. западное господство охватило большую часть мира.
Как отмечает С.Хантингтон, прямым источником западной экспансии было техническое превосходство. “Запад покорил мир не благодаря превосходству его идей, ценностей или религии (в которую были обращены немногие члены других цивилизаций), а именно благодаря превосходству в применении организованного насилия. На Западе часто забывают об этом, в незападных цивилизациях это помнят постоянно”. [11, с. 510].
Глобальные конфликты в мире претерпели определённую эволюцию. Как отмечает С.Хантингтон, после Вестфальского мира в западном ареале конфликты разворачивались главным образом между государями, после французской революции – между сформировавшимися нациями. Конец такой модели конфликтов положила первая мировая война. А затем, в результате революции в России и ответной реакции на неё, конфликт наций уступил конфликту идеологий. Сторонами такого конфликта были вначале коммунизм, нацизм и либеральная демократия, а затем коммунизм и либеральная демократия. Во время “холодной войны” этот конфликт воплотился в борьбу двух сверхдержав, ни одна из которых не была нацией – государством в классическом европейском смысле. Их самоидентификация формулировалась в идеологических категориях. [11, с. 511].
По окончании “холодной войны” конфликт идеологий уступает место более сложным конфликтам. “Деления человечества, вызванного “холодной войной”, более не существует, однако сохраняется и порождает новые конфликты деление народов по этническим, религиозным и цивилизационным признакам”. [11, с. 514].
С.Хантингтон считает, что рост цивилизационного самосознания приведёт к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках одной цивилизации. Это уже происходит в современном мире. Страны группируются в цивилизационные блоки, усиливается экономический регионализм.
Особо ярким фактором консолидации внутри одной цивилизации в современном мире С.Хантингтон считает религию. “Религия ещё в большей степени, чем национальность, привязывает человека к определённому ареалу: можно быть наполовину французом и наполовину арабом, но невозможно быть наполовину католиком или наполовину мусульманином”. [11, с. 516].
С.Хантингтон отмечает, что у всех крупных политических идеологий ХХ в. (либерализм, социализм, анархизм, консерватизм, национализм, фашизм, христианская демократия) есть одно общее – они продукты западной цивилизации. С точки зрения С.Хантингтона, ни одна другая цивилизация не выработала крупной политической идеологии. Запад же не породил сколько-нибудь крупной религии. “Все великие мировые религии – плоды незападных цивилизаций и в большинстве своём появились раньше западных цивилизаций. По мере того как мир выходит из своей западной фазы, идеологии, знаменовавшие собой позднюю пору западной цивилизации, приходят в упадок, а их место занимают религии и другие формы идентичности и убеждений, в основе которых лежит культура. Происшедшее после Вестфальского мира отделение религии от международной политики доживает свои дни, и религия во всё большей степени вмешивается в международные отношения. Межцивилизационное столкновение культур и религий вытесняет рождённое Западом внутрицивилизационное столкновение политических идей…” [11, с. 515].
С.Хантингтон отмечает, что наряду с привычными формами религии возникают фундаменталистские религиозные движения, вызываемые разрушением незападных систем ценностей и уклада жизни, вызванных в свою очередь, с точки зрения С.Хантингтона, экономической модернизацией и сопровождающими её социальными изменениями. С.Хантингтон обращает внимание, что подобные движения сложились не только в исламе, но и западном христианстве, буддизме, индуизме.
Со вступлением в ХХI век мы вступили в очень сложный мир, реагирующий неоднозначно и не всегда линейно. С.Хантингтон считает, что центральной осью мировой политики будущего, видимо, будет конфликт между Западом и остальным миром. С этим можно не соглашаться, так как существуют также противоречия между восточными цивилизациями и внутри них самих, но несомненно то, что западные амбиции долгое время ещё будут раздражающим фактором в отношениях Запада и Востока.
С.Хантигтон опасается за существование западной цивилизации. Он рекомендует своеобразный выход из сложившейся ситуации. “Выживание Запада зависит от способности американцев утвердить свою западную идентичность и способности Запада принять свою цивилизацию как уникальную, а не универсальную, объединиться и обновить её и противостоять вызовам со стороны незападных обществ. Возможность избежать глобальной войны цивилизаций зависит от того, насколько мировые лидеры способны принять этот вызов и пойти на сотрудничество для поддержания многоцивилизационного характера мировой политики…” [11, с. 509].
Здесь важны два момента. Признание западной цивилизации не в статусе универсальной, а в статусе уникальной, и признание многоцивилизационного характера мировой политики.
Книга С.Хантингтона вызвала оживлённую дискуссию в научной и политической мысли. Это отмечает Б.С.Ерасов в статье “Полемика по поводу концепции С.Хантингтона”.
Указывалось, что в конфликты и войны в современном мире были вовлечены общности и в рамках одной и той же цивилизации. Конфликты носили и межэтнический характер (что признаёт и С.Хантингтон), и межгосударственный. Можно согласиться с такой поправкой, её подтверждает и война между Ираном и Ираком, и вторжение Ирака в Кувейт (арабской страны в арабскую страну). Это связано с различиями в политическом устройстве, в том числе. Но невозможно согласиться с оппонентами С.Хантингтона, настаивающими, что наиболее влиятельными в мире сейчас оказываются политические и экономические интересы. Для мира Запада это имело определённое место, но незападные цивилизации до сих пор живут национальными и культурными приоритетами.
Некоторые участники дискуссии утверждают, что экономика правит миром. “Интересы вытесняют страсти в современном мире, люди хотят приобрести “Сони”, а не обрести родную почву”. [12, с. 518]. С этим утверждением также невозможно согласиться. Желание обеспеченной и благополучной жизни не обязательно уничтожает национальную самоидентификацию или религиозную убеждённость.
Что касается религиозности внутри незападных цивилизаций и её роли в этическом регулировании незападного общества, то эта черта подтверждается любым востоковедческим исследованием. При доминировании в мировой политике Запада этой черте не придавалось значения. В многополярном мире религиозность обращает на себя внимание как один из моментов цивилизационной самоидентификации. И, на мой взгляд, С.Хантингтон прав, что религия и культура сейчас будут иметь большее значение, чем политические идеи.
Таким образом, проводя краткий обзор исследований, так или иначе затрагивающих проблему взаимодействия цивилизаций, мы должны отметить, что в целом происходит самозамыкание цивилизаций. Это связано с ростом цивилизационного самосознания. Разрушение колониальной системы, а затем системы двуполярного противостояния ослабило внешнее давление на незападные цивилизации. Они в целом начинают приходить в себя и пытаются обозначить свою роль в мировой политике. При этом более ярко обозначаются внутренние приоритеты, внутренняя логика развития этих цивилизаций.
Исследования показывают, что заимствования и взаимодействие зависят от заимствующей цивилизации и её внутренних потребностей. Говоря о возможностях взаимодействия современных цивилизаций, необходимо исследовать вопрос внутренних потребностей цивилизаций на данный момент. Если эти потребности связаны с внутренним самосохранением цивилизаций, то возможности взаимодействия могут быть связаны с проблемой освоения и понимания внутренней логики самоопределения той или иной цивилизации. Без попыток понимания этой логики мир обречён на конфликт.
25.10.02
(Начало статьи добавлено в ноябре 2002г.)
Примечания:
1. Л.М.Дёмин. Взаимодействие культур и проблема взаимных культурных влияний. М., изд-во РУДН, 1999
2. В.М.Хачатурян. Проблема цивилизации в “Исследовании истории” А.Тойнби в оценке западной историографии. //Цивилизации. Вып. 1. М., “Наука”, 1992, с. 207-225
3. Melko M. The interaction of civilizations. An essay. //Cahiers d’ histoire mondiale. 1969. Vol. 11. p. 559-577
4. Grunebaum G.E. von. Islam Essays in the Nature and Growth of a Cultural Tradition. L, 1964
5. Г.Э. фон Грюнебаум. Культурные заимствования во взаимодействии цивилизаций. //Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., “Аспект Пресс”, 1998, с. 494-499
6. Л.С.Васильев. Цивилизации Востока: специфика, тенденции, перспективы. //Цивилизации. Вып. 3. М., “Наука”, 1995. с. 141-151
7. Б.С.Ерасов. Цивилизационные измерения модернизации. Концепции симбиоза, конфликта и синтеза культур Запада и Востока. //Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., “Аспект Пресс”, 1998. с. 484-492
8. Shayegan D. The challenges of Today and Cultural Identity. //East Asian Cultural Studies. Tokyo, 1977. V. VI. №4. P. 31-44
9. Mazrui A. World Federation of Cultures: An African Perspective. N.Y., 1976
10. С.Х. Наср. О столкновении принципов западной и исламской цивилизаций. //Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., “Аспект Пресс”, 1998. с. 481-483
11. С.Хантингтон. Столкновение цивилизаций? //Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., “Аспект Пресс”, 1998, с. 508-517
12. Б.С.Ерасов. Полемика по поводу концепции С.Хантингтона. Обзор. //Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., “Аспект Пресс”, 1998, с. 517-520