Наступление на внешние укрепления Японии




 

В то время как бомбили и штурмовали Манилу, к Японским островам прокладывался более прямой путь подхода, нежели через Филиппины, чтобы захватить аэродромы, с которых можно было готовить окончательный штурм Японии. Уже оккупация в Марианском архипелаге островов Сайпан, Тжиан и Гуам позволила авиации, базирующейся на суше, бомбить Токио. Но расстояние от Гуама до Японии 1565 миль, а при полете в оба конца — 3130 миль. Ясно, что, будь расстояние меньше, можно было бы не только брать больший груз бомб, но и производить более регулярные налеты. Кроме того, многие из поврежденных самолетов на обратном пути могли бы дотягивать до базы.

Для создания передовых баз подходили три острова, а именно, Формоза, Окинава (самый большой в архипелаге Рюкю) и Иводзима в группе Волкано. Первый остров велик: его площадь составляет 13 500 кв. миль, горы возвышаются на 14 тыс. футов над уровнем моря. Остров занимали тогда многочисленные японские войска. Вот почему для его завоевания, вероятно, понадобилось бы много времени. Захват острова Окинава (длина 67 миль, ширина 7–8 миль) представлял собой менее трудную задачу. На Окинаве японцы располагали двумя хорошими аэродромами. Этот остров несравненно меньше Формозы, зато его положение гораздо выгоднее в стратегическом отношении. Остров лежит в центре между Формозой, Юго—Восточным Китаем, островом Кюсю и островом Иводзима. Поэтому следовало ожидать, что приближающаяся к нему с любого направления эскадра будет атакована из одного или из нескольких указанных районов. Кроме того, Окинава находится дальше от баз на Марианских островах, чем Иводзима, а создать базы ближе к Японии не представлялось возможным, пока аэродромы в северной части Лусона оставались в руках японцев.

Вот почему было решено сначала нейтрализовать Формозу и Окинаву бомбардировками, а затем высадиться на остров Иводзима и занять его.

Иводзима находится в 775 милях от Хонсю, самого большого острова собственно Японии. Он удален от Сайпана на несколько меньшее расстояние, чем Окинава. Операцию должен был проводить 5–й корпус морской пехоты (4–я и 5–я дивизии морской пехоты) численностью около 60 тыс. солдат и офицеров. Переброска совершалась на 850 судах; поддерживал высадку 5–й флот адмирала Спрюенса. Интересно отметить, что в этой операции участвовало 220 тыс. моряков, или почти 4 моряка на каждого пехотинца.[478]

Хотя размеры острова Иводзима небольшие (длина всего 5 миль, а ширина менее 3 миль), важность его столь велика, что японцы чрезвычайно сильно укрепили его и оставили многочисленный гарнизон, насчитывавший несколько более 20 тыс. человек. Командовал частями на острове генерал—лейтенант Тадамати Курибаяси. Для высадки на острове подходили только два участка с отлогими берегами, и захватить японцев врасплох было нелегко. Вторжение на остров назначили на 19 февраля.

За семь месяцев до этого американцы стали подвергать остров воздушным бомбардировкам и обстрелу с кораблей, которые стали особенно интенсивными в декабре.

С этого времени в течение 70 дней[479]бомбардировка острова велась непрерывно. Кроме того, в январе проводились налеты авианосной авиации и самолетов 14–й американской воздушной армии в Китае на Формозу и Окинаву с целью их нейтрализации. Одновременно подвергались сильным бомбардировкам острова собственно Японии. Наконец, 16 февраля началась бомбардировка Иводзимы перед вторжением. Одновременно крупные воздушные силы с авианосцев совершали налеты на Токио.

Вторжение началось в 9 час. утра 19 февраля. Сначала сопротивление японцев было незначительным, но скоро оно усилилось и в конце концов стало фанатическим. 20 февраля американская морская пехота заняла в северной части острова аэродром Мотояма № 1. Однако только через 6 дней и только с помощью 3–й дивизии морской пехоты 4–я и 5–я дивизии очистили от противника приблизительно половину острова, вся площадь которого составляла меньше 8 кв. миль. 28 февраля американцы заняли на южной оконечности острова высоту Сурибацияма, но, несмотря на это, фанатическое сопротивление японцев стало ослабевать только 10 марта, а бои прекратились лишь 16 марта, то есть через четыре недели после высадки. Бои на Иводзиме были самыми кровопролитными из всех сухопутных боёв на островах Тихого океана. Американцы потеряли 4189 человек убитыми,15305 ранеными и 441 пропавшими без вести, то есть почти одного человека на каждого японца, оборонявшего остров. Потери японцев составили почти 21 тыс. убитыми и менее 100 человек, взятыми в плен.

Однако стратегический выигрыш был значительным. Как указывает генерал Маршалл, «аэродромы Иводзимы спасли сотни поврежденных в бою самолетов В–29, которые не могли долететь обратно до своих баз на Марианских островах…».[480]Кроме того, на острове сразу была создана база истребительной авиации, с которой можно было эскортировать бомбардировщики при налетах на Японию.

Через 10 дней после захвата Иводзимы начали наступление на острова Рюкю; конечной целью являлся захват острова Окинава. 26–марта 77–я американская дивизия высадилась на островах Керама, западнее Окинавы. Стратегическое положение острова Окинава было исключительно важным не только потому, что он находится всего в 325 милях южнее Кюсю, но и вследствие того, как указывает адмирал Спрюенс, что

«…он господствует в Восточно—Китайском море, которое, в свою очередь, открывает доступ в Желтое море и в Цусимский пролив. Остров обеспечивал американцам базу для дальнейших действий против юго—западной части Японии, или против японских позиций на китайском побережье севернее Формозы. На нем было много подходящих площадок для создания значительного количества аэродромов, а также для устройства обширных береговых сооружений. На острове есть одна небольшая защищенная гавань и два больших залива, довольно хорошо укрытых от волн и годных для якорных стоянок».[481]

Следовало, однако, учитывать, что остров лежит в полосе тайфунов, которые часты здесь в конце лета и осенью, и, кроме того, было известно, что на нем находится чрезвычайно многочисленный японский гарнизон.

1 апреля 24–й и 3–й американские корпусы морской пехоты подошли к острову на 1400 судах и высадились под прикрытием сильного огня корабельной артиллерии и удачной ложной атаки на Киюан, находящийся на южной оконечности острова. Это была самая большая десантная операция из всех проведенных до того на Тихом океане. Командовал всеми действиями адмирал Спрюенс. Кроме 5–го американского флота, в его распоряжений находилась англий—, екая эскадра вице—адмирала Б. Роулингса.

Войска высадились на западном берегу острова в пунктах Ионтан и Катена. Так же как и на острове Иводзима, сначала сопротивление японцев было невелико. Но 5 апреля 24–й корпус генерала Ходжеса, повернувший на юг, на Сюри, обнаружил, что главные силы японцев тщательно окопались, построив линию обороны поперек всего острова — от одного берега до другого. Сверх того, начались ожесточенные воздушные налеты на американские войска и суда. Через два дня был замечен японский флот, который шел от Кюсю на юг в сторону Восточно—Китайского моря. Авианосцев у японцев не было, и флот немедленно был атакован американцами; при этом был потоплен линкор «Ямато».

К этому времени уже высадились 4 дивизии 24–го корпуса, а 3–й корпус морской пехоты, высадившийся ранее, преодолев слабое сопротивление, углубился на 20 миль в северном направлении. Стало ясно, что японцы намереваются удерживать только южную часть острова. Генерал Ходжес писал:

«Дело обещает быть нелегким. Здесь у японцев 65–70 тыс. бойцов, которые зарылись в землю в южной части острова. Выжить их оттуда можно, по—моему, только выбивая шаг за шагом… У японцев огромное количество артиллерии, и они применяют ее значительно разумнее, чем когда бы то ни было… Местность, крайне пересеченная, изрезана многочисленными ущельями и усеяна естественными и искусственно созданными известковыми и коралловыми пещерами. Все это в течение долгого времени подготовлялось к обороне и имеет большое число защитников»[[482]

Опасение, «что дело обещало быть нелегким», более чем подтвердилось. Хотя северная часть острова была занята быстро, однако за его южную часть японцы решили сражаться не на живот, а на смерть. О воздушных боях генерал Маршалл пишет:

«Частые налеты японской авиации на наши суда в районе острова Окинава вполне соответствовали ожесточенности боевых действий на суше. К середине июня было потоплено, главным образом авиацией, 33 американских судна и 45 судов повреждено. Вооруженные силы США впервые в полной мере столкнулись с яростными налетами летчиков—самоубийц, или, как их называли, камикадзе, во время филиппинской операции. Однако в действиях на Окинаве эти налеты у японцев были лучше организованы и в них участвовало больше самолетов. Кроме того, у японцев появились совершенно новые грозные самолеты типа «Бака». У этих маленьких, с небольшой дальностью полета реактивных машин в головной части помещался заряд весом более 1 т. Самолет подвешивали к бомбардировщику и так доставляли к месту атаки. Затем, при помощи реактивного двигателя и под управлением летчика—самоубийцы он пикировал на цель. Фактически этот самолет являлся управляемым вариантом немецкого Фау–1».[483]

Японцы стали применять такие самолеты вследствие колоссальных потерь. Они пытались восполнить недостаток, техники небывалой в истории войн доблестью. И они преуспели бы в этом, если бы послушались своих специалистов, которые настаивали применить более сильные боевые заряды. В отчете американского Управления по изучению результатов стратегических бомбардировок (раздел «Война на Тихом океане») говорится:

«C октября 1944 г. до конца операции на острове Окинава камикадзе совершили 2550 вылетов. Из них 475 вылетов, или 18,6 % имели успех; цели были поражены, либо повреждены близким взрывом. Повреждения получали боевые корабли всех типов, в том числе 12 авианосцев, 15 линкоров и 16 легких и эскортных авианосцев. Однако ни один корабль крупнее эскортного авианосца не был потоплен.[484]

Потоплено было около 45 военных кораблей, в основном миноносцы… Потери Соединенных Штатов были серьезные и вызвали большое беспокойство. Бомбардировщики В–29 совершили. 2 тыс. самолетовылетов на аэродромы камикадзе на Кюсю вместо непосредственных налетов на города и промышленные предприятия Японии. Если бы японцы смогли выдержать мощные, массированные налеты, то они могли бы заставить нас отступить или пересмотреть наши стратегические планы»[[485]

В период активных действий «камикадзе» американская морская пехота, очистив от противника северную часть острова, двинулась на юг на усиление 24–го корпуса. 13 мая 6–я дивизия морской пехоты прорвалась к окраине города Наха. Однако ключом к японским позициям была высота, называвшаяся Сахарной головой, которую удалось взять только 21 мая. К 30 мая в американских руках было четыре пятых города Наха, а на следующий день он был занят целиком. Бои, однако, продолжались, и только к середине июня, после того как в боях за Рюкю и Кюсю 3400 японских самолетов было уничтожено в воздухе и 800 — на земле (американцы потеряли более 1000 самолетов, сражение стало приближаться к концу, который наступил 21 июня.

Какими ожесточенными были бои, можно судить по следующим данным: всего американцы потеряли приблизительно… 39 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, включая… «более 10 тыс. человек из состава экипажей поддерживавшего флота… японцы потеряли 109 629 человек убитыми и 7 871 человек пленными».[486]

4. Стратегические бомбардировки Японии в 1943–1945 гг.

Когда началась война на Тихом океане, ни одна из участвовавших сторон не могла положить в основу своих тактических действий, как это сделал Гитлер, первую из обсуждавшихся в первой главе данной книги стратегий, а именно стратегию уничтожения. Ни одна из них не имела средств для этого. У Японии отсутствие средств было постоянным, а у Соединенных Штатов — временным. Что касается последних, то, исключая одно существенное отличие, они находились в стратегической обстановке, весьма похожей на ту, в которой оказалась Англия после падения Франции. Противник Соединенных Штатов находился за морем и временно был недосягаем. Поскольку для приближения к Японии требовалось время, то первоначально американцам волей—неволей пришлось прибегнуть к стратегии истощения. Отличие же обстановки заключалось в следующем. Если Германия, усиленная ресурсами и живой силой оккупированных ею стран, была экономически чрезвычайно сильной и, во всяком случае, способной самостоятельно вести продолжительную войну, то Япония, напротив, была экономически слабой, так как основное стратегическое сырье, нужное для короткой или продолжительной войны, находилось не дома, а за морем.

Стратегический центр тяжести Германии был в ее вооруженных силах, ибо, пока не были истощены эти силы, уничтожить ее экономическое могущество можно было только морской и воздушной блокадой, а этот путь, как мы видели, был мучительно медленным. Стратегический центр тяжести Японии, отделенной от ее экономически жизненно важных районов морями, лежал в ее военно—морском и торговом флотах.

Погибни флот — и Япония должна была погибнуть так же несомненно, как погибла Германия, как только была источена мощь ее армии. Следовательно, основная проблема Американской стратегии заключалась в том, как уничтожить военный и торговый флоты Японии? Ясно, что для этого нужно было, во—первых, добиться господства на море и в воздухе и, во—вторых, использовать захваченную инициативу для разгрома японских морских сил.

Если этот вывод является логичным, в таком случае тактическая задача американской авиации заключалась в разгроме во взаимодействии с флотом японских военно—морских сил, а ее стратегическая задача — в уничтожении торгового флота Японии, а не в распылении сил на удары по японской промышленности и городам, не связанным непосредственно с морским могуществом Японии. Поэтому главные силы стратегической авиации США надо было предназначить для guerre de course,[487]а не для выполнения роли осадной артиллерии, как это было в действительности.

Как мы видели, тактическая задача была решена превосходно, и полученные результаты великолепны. Но стратегическая задача, как мы сейчас покажем, не получила решения, так как руководители стратегических бомбардировок сильно ошиблись в определении центра тяжести проблемы. Они мыслили в духе Дуэ или Митчелла. Они уповали на «колоссальные удары» авиации и верили в уничтожение промышленности и городов противника, в то время как было очевидно, что если бы американцы лишили промышленность Японии сырья, а население ее городов — продовольствия, японские фабрики остановились бы, а гражданское население было бы деморализовано. Вот почему грубая ошибка, допущенная в Европе, повторилась с большим ущербом для дела мира, во имя которого велась война.

Этот вывод подтверждает отчет американского управления по изучению результатов стратегических бомбардировок.[488]В отчете указывается, что экономический потенциал Японии составлял приблизительно 10 % потенциала Америки, а площадь ее пахотной земли составляла не более 3 % американской. Однако Япония должна была обеспечивать население, составлявшее более половины населения США. В отчете говорится также, что судоходство Японии было «крайне уязвимо», и поэтому она могла вести только короткую войну или войну с ограниченными целями. Эта оценка досталась бы справедливой даже в том случае, если бы Соединенные Штаты были в 2 раза слабее.

В начале войны и на всем ее протяжении действия против японского судоходства в основном возлагались на американские подводные лодки. Именно они, а не бомбардировочная авиация взялись за выполнение задачи подорвать торговое судоходство Японии. Адмирал Спрюенс пишет, что трудно переоценить роль, которую сыграли американские подводные лодки в разгроме Японии.[489]

О правильности этого замечания можно судить по следующим цифрам. В начале войны тоннаж торгового флота Японии оценивался в 6 млн. т., учитывая суда тоннажем свыше 500 т. Во время войны японцы построили дополнительно или захватили суда водоизмещением 4100 тыс. т, Союзники потопили или серьезно повредили японские суда (так что они бездействовали до конца войны) общим тоннажем 8900 тыс. т. 54,7 % этих потерь приписывается действиям подводных лодок, 16,3 % — авианосных самолетов, 4,3 % — базирующихся на суше самолётов военно—морского флота и морской пехоты, 9,3 % подорвались на минах, поставленных главным образом стратегической бомбардировочной авиацией; менее 1 % погибло от огня корабельной артиллерии и 4 % — в результате несчастных случаев на море.

Стратегическая бомбардировочная авиация создавалась не для того, чтобы подорвать японское судоходство, а для нападений на города и крупные промышленные объекты. В отчете указывается:

«Общий вес бомб, сброшенных союзными самолетами в войне на Тихом океане, замялся 656 400 т. Из них 160.800 т, или 24 %, сброшено на острова собственно Японии. При этом авиация военно—морского флота сбросила 6800 т, армейская, исключая самолеты В–29, — 7000 т самолеты В–29 — 147 тыс. т».

Из общего веса бомб, сброшенных на Японию,

«104 тыс. т сброшено на 66 городов, 14150 т — на авиационные заводы, 10 600 т — на нефтеочистительные заводы, 4608 т — па арсеналы, 3500 от — на разные промышленные объекты; для поддержки действий на острове Окинава сброшено на аэродромы и базы морской авиации 8115 т и поставлено 12 054 мины».

Эти цифры ясно показывают, где была сброшена главная масса бомб.

Вплоть до весны 1945 г. стратегические бомбардировки, вследствие главным образом дальности расстояния, были в большой, мере безвредными. Они начались осенью 1943 г. налетами В–29, базировавшихся в Китае, на промышленные объекты Маньчжурии и Кюсю. Хотя ущерб был нанесен, в частности сталелитейным заводам, однако, говорится в отчете, «общий результат не оправдывал затраченных сил».

Менее чем через год Гуам, Сайпан и Тиниан оказались в руках американцев, и в ноябре 1944 г. последовала серия ударов с этих островов. Целями снова были индустриальные объекты, но расстояние было все еще очень велико, и хотя нанесенный ущерб был значительным, однако он отнюдь не был решающим.

Весной 1945 г. приняли решение бомбить по ночам главные города Японии с высоты в среднем 7 тыс. футов. Вместо фугасных применялись зажигательные бомбы. Первый налет был совершен на Токио 9 марта. Самолеты сбросили 1667 т зажигательных бомб. Выгорела одна из наиболее густозаселенных частей города площадью 15 кв. миль. 185 тыс. человек сгорело или получило тяжелые ожоги. После этого был произведен еще ряд налетов. О результатах налетов в период между 9 марта и 31 мая токийское радио извещало 9 июня:

«В Токио уничтожено 767 тыс. домов, 3100 тыс. человек лишились крова. В Нагойе оказались без крова 380 тыс. человек, разрушено 96 тыс. зданий; в Иокогаме 680 тыс. человек осталось без крова, разрушено 132 тыс. домов; в Кобэ — 260 тыс. бездомных и 70 тыс. уничтоженных зданий; в Осака — 510 тыс. бездомных и 130 тыс. разрушенных домов».[490]

«В период налетов с применением зажигательных бомб, — пишет генерал Арнольд, — сделано более 15 тыс. самоде—товылетов против 66 японских городов; сброшено более 100 тыс. от бомб, в 60 городах, с которых сделаны разведывательные фотоснимки, зафиксированы разрушения или повреждения на площади почти 169 кв. миль; в 5 главных японских городах, подвергшихся налетам, выгорело более 100 кв. миль»[[491]

Для того чтобы произвести эти разрушения, потребовались огромные средства. В то время как в 1944 г. на Японию совершали налеты одновременно не более 100 бомбардировщиков, в начале августа 1945 г. в одном ночном налете участвовало 801 самолет «Суперфортрес»; бомбовая нагрузка самолета увеличилась с 2,6 т в ноябре 1944 г. до 7,4 т в июле 1945 г. В июле самолеты В–29 сбросили на Японию 42 тыс. т бомб. В июне 1945 г. было намечено сбросить в течение следующих 9 месяцев 850 тыс. т зажигательных бомб.

Самолеты были очень дорогими. «Первый бомбардировщик В–29 стоил 3 392 396 долларов».[492]

Когда В–29 пустили в массовое производство, стоимость снизили до 600 тыс. долларов. На изготовление такой машины расходовалось 57 тыс. человеко—часов. Чтобы держать в воздухе одновременно 550 бомбардировщиков, требовалось 2 тыс. самолетов стоимостью 1200 млн. долларов, а стоимость всех В–29 составляла 4 млрд. долларов.

Оправдывали ли себя такие большие затраты? Нельзя ли было израсходовать эти огромные суммы более выгодно? Из отчета явствует, что результаты не соответствовали усилиям и что средства можно было использовать более выгодно. Вот факты. Хотя в 66 городах, подвергавшихся налетам, было разрушено 40 % застроенной площади, однако «заводов, специально подвергавшихся бомбардировкам фугасными бомбами, оказалось немного», а «на железнодорожную систему существенные налеты вообще не производились, и она ко времени капитуляции была в достаточно хорошем состоянии. Случаи разрушений, которые мешали бы движению на главных линиях, были редки. Через 48 час. после взрыва атомной бомбы над Хиросимой через город уже шли поезда. Однако ущерб причиненный местному транспорту, серьезно нарушал перевозки грузов как внутри городов, так и между ними, а поэтому мешал производству, восстановительным работам и рассредоточению запасов и оружия». В отчете далее говорится, что «97 % запасов орудий, снарядов, взрывчатых веществ и других военных материалов японцы тщательно укрыли на рассредоточенных обычных или подземных складах, и они были неуязвимы для воздушных налетов»

Хотя бомбардировки и вызванное ими рассредоточение заводов снижали производство, однако главной причиной упадка японской экономики являлась потеря судов. Помехи доставке угля, нефти, других видов сырья, а также продовольствия, а вовсе не разрушение заводов и жилых кварталов в городах нанесли самый страшный удар по экономике Японии. Из—за потери морских судов сократился ввоз железной руды, а недостаток стали отразился на строительстве судов. Производительность труда упала из—за нехватки продовольствия, а продовольствие убывало из—за нехватки судов. В отчете мы читаем:

«Хотя налеты на города и промышленные предприятия в значительной мере ускорили общий упадок японской экономики, однако предприятия многих отраслей промышленности бомбить не следовало. На большинстве нефтеочистительных заводов не было нефти, на алюминиевых заводах не было боксита, сталелитейные заводы остались без руды и кокса, на заводах, изготовлявших вооружение, не хватало стали и алюминия. Экономика Японии в большой мере была разрушена дважды: один раз прекращением подвоза сырья и второй — воздушными налетами».

В сущности, это было уничтожение не только военного, но и мирного потенциала Японии. Вот почему, поскольку речь идет о победе в войне, последнее являлось напрасной тратой сил: стратегически это было не экономично. Значит, объединенный комитет начальников штабов не сумел правильно определить центр тяжести проблемы. Если бы он понял, что главная задача — воспретить перевозки, а не сжигание города, то, конечно, он поступил бы иначе, так, как следовало бы поступить по мнению участников группы, написавшей отчет. Они считали, что «успешные налеты на железнодорожный паром в Хакодате», важные туннели и 19 крупных мостов и на другие уязвимые участки железнодорожных путей с таким расчетом, чтобы в пяти местах совершенно прервать движение, фактически приостановили бы перевозку угля, а недостаток угля остановил бы работу всей железнодорожной системы и завершил бы удушение японской экономики.

Это удушение разрушило бы экономическую структуру страны более эффективно, нежели уничтожение отдельных японских городов и заводов. Оно превратило бы Японию в ряд изолированных областей, неспособных ни на какое постоянное промышленное производство, неспособных перевозить продовольствие из сельскохозяйственных районов в города и быстро осуществлять крупные переброски войск и вооружения.

Далее, составители отчета полагают, что

«такое наступление, если бы его хорошо и заблаговременно спланировали, можно было осуществлять с августа 1944 г. налетами самолетов с авианосцев на морские суда и на железнодорожный паром в Хакодате. Его можно было продолжить, начав с декабря 1944 г. минирование с воздуха внутренних водных путей, а с апреля 1945 г. — нападение на железные дороги. Чтобы полностью парализовать железнодорожную систему, достаточно было 650 визуальных самолетовылетов В–29 и 5200 т фугасных бомб».

Сопоставим эти цифры с 100 тыс. т. бомб, сброшенных на 66 японских городов, и 15 тыс. самолетовылетов, произведенных при этом, и разница будет мерой… растраты военных ресурсов и усилий, а также мерой стратегической ошибки, совершенной объединенным комитетом начальников штабов.

Теперь обратимся к моральному эффекту бомбардировок Японии. Самое поразительное в них то, что, несмотря на ужасающие разрушения, упадок морального духа происходил чрезвычайно медленно и бомбардировки не играли в этом главную роль.

По японским оценкам, в Японии убито 260 тыс. и ранено 412 тыс., осталось без крова 9200 тыс. человек. Кроме того, разрушено или сожжено 2200 тыс. домов.[493]Большинство убитых — это сгоревшие заживо. Однако, несмотря на все это, главной причиной деморализации был недостаток продовольствия и только во вторую очередь — разгром вооруженных сил.

До нападения на Пирл—Харбор, утверждается в отчете, «калорийность пищи на душу населения Японии в среднем составляла около 2000, а к лету 1945 г. она упала до 1680 калорий». При таком скудном питании моральное состояние должно было снизиться, тем более, что одно военное поражение следовало за другим, пока наконец бомбардировка не стала последней соломинкой. Отчет рисует этот упадок следующим образом:

«В июне 1944 г. приблизительно 2 % населения считали, что Японии грозит поражение… К декабрю 1944 г., когда с Марианских островов начались воздушные налеты на острова собственно Японии, когда японцы потерпели поражение на Филиппинах и когда продовольственное положение резко ухудшилось, уже 10 % населения считало, что Япония не в состоянии добиться победы. К марту 1945 г., когда начались ночные налеты с применением зажигательных бомб и когда сократился продовольственный паек, число таких людей повысилось до 19 %. В июне их было уже 46 %, вперед самой капитуляцией — 68 %, причем более половины из них пришло к такому убеждению под влиянием воздушных налетов (не считая атомных) и одна треть — под влиянием военных поражений»[[494]

Тем не менее в отчете говорится:

«Императора почти не коснулась критика, которой подвергались другие руководители, и вера народа в него сохранилась. Если бы император приказал продолжать безнадежную борьбу, большинство японцев, вероятно, встретило бы смерть пассивно. Когда император объявил о принятии безоговорочной капитуляции, первой реакцией народа были удивление и сожаление, за которыми вскоре последовало чувство облегчения».

В отчете указывается, что даже и при сохранении высокого морального духа у народа Япония все равно бы капитулировала из—за потерь в морских судах. К июлю 1945 г. страна фактически не имела ни стали, ни угля, а ввоз нефти, который стал снижаться еще в августе 1943 г., к апрелю 1945 г. совсем прекратился. Авторы отчета полагают, что даже без прямых налетов на японские города и промышленные предприятия общий уровень военного производства Японии упал бы по сравнений с высшей точкой уровня, 1944 г. на 40–50 % в результате одного лишь прекращения импорта. Вот почему кажется весьма вероятным, что, если бы стратегические бомбардировки были направлены на уничтожение японского торгового флота и железных дорог, а не городов, и заводов, к августу 1945 г. дальнейшее сопротивление Японии стало бы невозможным.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-03-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: