По типу формирования концепция К.Роджерса аналогична психоанализу З.Фрейда. Оба начинали практикующими психотерапевтами, решали проблемы, возникающие не в науке, а в практике. Эти проблемы привели к формированию оригинальных терапевтических практик, которые вскрыли целые пласты эмпирических фактов и знаний. Для объяснения наблюдаемых феноменов в психотерапии оба построили оригинальные теоретические концепции. К.Роджерс так пишет о формировании своей концепции: “Раньше всего была создана наиболее тесно связанная с наблюдаемыми фактами, наиболее основательно доказанная теория психотерапии и изменения личности, которая была сконструирована, чтобы упорядочить известные феномены терапии”.
Если по типу формирования концепция К.Роджерса аналогична концепции З.Фрейда, то по содержанию они во многих аспектах противоположны. К.Роджерс как учёный формировался в рамках гуманитарной парадигмы под влиянием американского философа Дж.Дьюи. Это определили его ценностную ориентацию в практике психотерапии, выражающуюся в том, что “врач входит в тесный личностный контакт со своим пациентом, отнесясь к нему не как учёный к объекту исследования, не как врач, устанавливающий диагноз и назначающий лечение, а как человек к человеку”. К.Роджерс - создатель недирективной, или центрированной на клиенте психотерапии, при которой врач, вступающий в глубоко личностный контакт с пациентом, видит в нём не больного, а “клиента”, берущего на себя ответственность за решение собственных проблем путём активизации творческого начала своего Я. В психотерапии К.Роджерса отвергается позиция психотерапевта как абсолютного авторитета, единственно активной стороны во взаимодействии, каковой она является в психоанализе. Различия в ценностных позициях К.Роджерса и З.Фрейда привели к различным схемам построения практики психотерапии.
В недирективной психотерапии усилия терапевта направлены на установление эмпатического взаимодействия, которое полностью исключает возможность конфликта между клиентом и терапевтом. “Основная функция терапевта - обеспечить ситуацию, в которой клиент может снизить свою защищённость и посмотреть объективно на свои реальные мысли, чувства и конфликты. Таким образом, терапевт пытается создать атмосферу, в которой клиент чувствует себя безусловно принятым, понятым и оцененным как личность”. Это говорит об отсутствии конфликта между терапевтом и клиентом.
По теории Роджерса, при эмпатическом контакте клиенту становится доступным так называемый несимволизируемый опыт его внутренней жизни. С помощью терапевта и чувства эмпатии к самому себе клиент получает возможность сознательно действовать с этим опытом, принять его. При этом предполагается отсутствие всякого сопротивления со стороны клиента, что достигается отношением эмпатии. Наличие сопротивления при контакте говорило бы о недостаточной степени чувства эмпатии и служило бы препятствием началу процесса психотерапии.
Таким образом, внедирективной психотерапии терапевт стремится так изменить смысловую структуру ситуации, чтобы клиент имел возможность символизации и проработки своего опыта. На встрече с психологами в МГУ осенью 1986 года К.Роджерс акцентировал внимание на том, что воздействие терапевта должно быть направлено не непосредственно на клиента, как в психоанализе, а только на ситуацию, в которой находится клиент, чтобы она соответствовала возможности актуализации “здесь и теперь” опыта клиента, который является для него угрожающим. В контексте взаимодействия с терапевтом эмпирически наблюдаемое сопротивление клиента, по Роджерсу, является способом изменения угрожающей ситуации, в которой он находится, а вовсе не защитой в процессе осознания.
На основе психотехнической схемы недирективной психотерапии К.Роджерс строит теоретическую концепцию личности человека, основными концептуальными составляющими которой являются:
· организм;
· феноменальное поле, которое есть все количество жизненного опыта;
Самость, которая является дифференцированной частью феноменального поля и состоит из модели сознательных ощущений и оценок Я или “моё”. Принципиальным в теории К.Роджерса является также понятие конгруэнтности (соответствия) Самости и Опыта, которое задаёт функциональный аспект в модели личности.
Для анализа понятия защиты в модели личности К.Роджерса используется упрощённый её вариант, фиксирующий соотношения Самости и Опыта.
Неконгруэнтность Самости и Опыта приводит к тому, что “опыт, не совместимый с представлением индивида о себе, имеет тенденцию не допускаться к осознанию, каков бы ни был его социальный статус”. В ситуации, “когда существует несогласованность, но индивид не осознаёт этого, он потенциально уязвим тревожностью, угрозой и дезорганизацией. Если значимый новый опыт демонстрирует противоречие столь ясно, что оно должно быть сознательно воспринято, то индивид будет под угрозой и его Самость дезорганизуется этим противоречием и неассимилируемым опытом”. В этом случае с целью сохранения структуры Самости выступает в действие защита: “Защита есть поведенческий ответ организма на угрозу цель которого поддержать нынешнюю структуру Самости”.
Как было показано выше, психотерапевтическая практика К.Роджерса ориентируется не на выявление и анализ конфликта личности, а на создание условий для принятия себя и самоактуализации личности клиента. В теоретическую конструкцию К.Роджерс не вводит понятие конфликта, а эмпирический факт существования конфликтов и тревожности интерпретирует иначе: как неконгруэнтность Самости и опыта. Психологическая защита выполняет функцию поддержания целостности Самости и является источником неконгруэнтности. Понятие Опыта превращает конфликтную позицию в материал для работы человека с самим собой. Встав на точку зрения человека, К.Роджерс помогает ему справиться с угрозой, переосмыслить ситуацию, уйдя от конфликта и связанных с ним проблем.
И так, теоретическая объяснительная конструкция К.Роджерса акцентирует не конфликт, а работу клиента над ситуацией или самим собой. В недирективной психотерапии психотерапевт создаёт ситуацию полной безопасности, безусловного принятия личности клиента, что приводит к снятию защиты и ассимиляции опыта в структуре Самости. “При некоторых условиях, включающих главным образом полное отсутствие всякой опасности для структуры Самости, Опыты, с ней не согласующиеся, могут восприниматься и проверяться, а структура Самости изменяться, чтобы усвоить и включить подобные опыты”.
Необходимо признать, что реальный конфликт в сознании человека в этой теории объясняется достаточно формально. По сути, в теоретической конструкции К.Роджерса, и это естественно, нет средств для анализа конфликтов и связанных с ними различных форм защитного поведения. Напротив, у З.Фрейда объяснительная конструкция представляет широкие возможности для описания конфликтов, так как она проецирует внешний конфликт на внутреннее строение психики. Различие в этих теоретических конструкциях сказывается на психотерапевтических стратегиях З.Фрейда и К.Роджерса. З.Фрейд предлагает человеку справляться со своими конфликтами в “мире конфликта”, а К.Роджерс - в “мире эмпатии”. В обоих случаях у человека возникает новое понимание ситуации и он может иначе действовать. Однако в первом случае другой человек выступает для клиента как актуальный или потенциальный противник, а во втором - как друг и союзник.
Заключение.
Рассмотренный материал показал, что в основе понятия психологической защиты лежит особым образом осмысленная психотерапевтическая практика. Её особенность в том, что внешний конфликт человека с другими, а так же конфликт пациента и врача служат основанием для полагания в психике сил, находящихся в конфликте друг с другом, и соответствующих механизмов психологической защиты. В тех же случаях, когда исходят из противоположных установок (эмпатия и др.), понятие защиты становится эпифеноменом. В лучшем случае можно говорить о поведении личности, имеющем внешние черты психологической защиты. Всё выше сказанное позволяет утверждать, что деятельность самого исследователя не может быть исключена из описания феноменов психологической защиты.
ВСТУПЛЕНИЕ
В настоящее время мы, по-видимому, определили бы задачу анализа следующим
образом: получить максимально полное знание обо всех трех образованиях, из
которых, как мы считаем, состоит психическая личность, и изучить их отношения
между собой и с внешним миром. Иными словами, по отношению к Я - исследовать
его содержание, границы и функции, проследить историю его зависимости от
внешнего мира., Оно и Сверх-Я; по отношению к Оно - дать описание инстинктов,
т. е. содержания Оно, и проследить их трансформации.
Я как наблюдатель. Это означает, что собственно: полем нашего наблюдения
всегда является Я. Это, так сказать, опосредующее звено, через которое мы
пытаемся обрисовать два других образования.
Ведущим принципом, управляющим психическими процессами, является принцип
удовольствия. Его следующая задача заключается в том, чтобы исправить то, что
было сделано защитой, т. е. обнаружить и восстановить на своем месте то, что
было вытеснено, исправить смещение и поместить то, что было изолировано,
обратно в его истинный контекст. Восстановив разорванные связи, аналитик
вновь переключает свое внимание с анализа Я на анализ Оно.
Таким образом, нас интересует не соблюдение основного правила анализа ради
него самого, а порождаемый им конфликт. Лишь тогда, когда наблюдение
направлено поочередно то на Оно, то на Я, а интерес раздвоен, охватывая обе
стороны находящегося перед нами человека, мы можем говорить о психоанализе,
отличающемся от одностороннего гипнотического метода.
Лишь анализ бессознательных защитных операций Я позволяет нам
реконструировать те изменения, которые претерпели инстинкты.
К девяти способам защиты, которые очень хорошо знакомы на практике и
исчерпывающе описаны в теоретических работах по психоанализу (регрессия,
вытеснение, формирование реакции, изоляция, уничтожение, проекция,
интроекция, борьба Я с самим собой и обращение), мы должны добавить десятый,
который относится, скорее, к изучению нормы, а не к неврозу: сублимацию, или
смещение инстинктивных целей.)
Насколько нам известно на данный момент, в своих конфликтах с производными
инстинктов и с аффектами Я имеет в своем расположении эти десять способов.
Задачей практикующего аналитика является определить, насколько они эффективны
в процессах сопротивления Я и формирования симптома, которые он имеет
возможность наблюдать у разных людей.
Сильное негодование по поводу чужих неправильных поступков-предшествование и
замещение чувства вины по отношению к самому себе. Негодование Я возрастает
автоматически, когда близится восприятие его собственной вины. Эта стадия
развития Сверх-Я представляет собой предварительную фазу нравственности.
Истинная нравственность начинается тогда, когда интенационная критика,
теперь включенная в предъявляемую Сверх-Я норму, совпадает с восприятием
собственного проступка со стороны Я. Начиная с этого момента строгость
Сверх-Я обращается вовнутрь, а не наружу, и человек становится не столь
строгим к другим людям. Но, достигнув этой стадии своего развития, Я должно
выдерживать острейшее неудовольствие, причиняемое самокритикой и чувством
вины.
МЕХАНИЗМЫЗАЩИТЫ
Механизмы защиты. От напряжения, испытываемого под воздействием различных
сил (внутренних, внешних), Эго оберегает себя с помощью таких защитных
механизмов, как вытеснение, отрицание, рационализация, реактивные образования,
проекция, изоляция, регрессия и сублимация.
Вытеснение — удаление из сознания чувств, мыслей и намерений к действию,
потенциально вызывающих напряженность. Однако вытесненные в бессознательное, и
«комплексы» продолжают действовать на душевную жизнь и поведение человека и
постоянно ищут выхода «наружу». Поэтому для удерживания их в бессознательном
требуется постоянный расход энергии.
Отрицание — это попытка не принимать за реальность события, нежелательные
для Эго. Примечательна способность в таких случаях «пропускать» в своих
воспоминаниях неприятные пережитые события, заменяя их вымыслом. В качестве
характерного примера Фрейд приводит воспоминания Чарльза Дарвина: «В течение
многих лет я следовал золотому правилу, а именно, когда я сталкивался с
опубликованным фактом, наблюдением или идеей, которые противоречили моим
основным результатам, незамедлительно записывал это; я обнаружил по опыту, что
такие факты и идеи гораздо легче ускользают из памяти, чем благоприятные».
Рационализация — это нахождение приемлемых причин и объяснений для
приемлемых мыслей и. действий. Естественно, что эти «оправдательные» объяснения
мыслей и поступков более этичны и благородны, нежели истинные мотивы.
Реактивные образования — поведение, противопоставляемое желанию; это
явная или неосознанная инверсия желания.
Проекция — подсознательное приписывание собственных качеств, чувств и
желаний другому человеку.
Изоляция — это отделение психотравмирующей ситуации от связанных с ней
душевных переживании. Замена ситуации происходит как бы неосознанно, по крайней
мере не связывается с собственными переживаниями. Все происходит как будто с
кем-то другим. Изоляция ситуации от собственного Эго особенно ярко
проявляется у детей. Взяв куклу или игрушечную зверюшку, ребенок, играя, может
«дать» ей делать и говорить все, что ему самому запрещается: быть безрассудной,
саркастичной, жестокой, ругаться, высмеивать других и т. п.
Регрессия — соскальзывание на более примитивный уровень поведения или
мышления. Даже здоровые люди, чтобы как-то защититься от постоянного
эмоционального прессинга, «спустить пар», время от времени прибегают к
различным формам регрессии. Они курят, напиваются, ковыряют в носу, лепечут
по-детски, читают бульварные романы, портят вещи, верят мистификаторам,
рискованно водят автомобиль и делают еще массу “глупостей”.
Сублимация — это наиболее распространенный защитный механизм, посредством
которого либидо и агрессивная энергия трансформируются в различные виды
деятельности, приемлемые для индивида и общества. Разновидностью сублимации
может быть спорт, интеллектуальный труд, творчество. Сублимированная энергия,
по мнению Фрейда, создает цивилизацию.
Таким образом, «механизмы защиты — это способ с помощью которых Эго
защищает себя от внутренних и внешних напряжений». Эти механизмы, в понимании
Фрейда, играют значительную роль в патогенезе неврозов. Невротический синдром
есть следствие неудавшегося защитного процесса. Психоневроз — проявление защиты
сознательной части душевной жизни от неприемлемых переживаний и стремлений. С
механизмами вытеснения, в частности, Фрейд связывает некоторые симптомы
истерии, импотенцию, фригидность, психосоматические заболевания (бронхиальная
астма, язва желудка). Для невроза навязчивых состояний характерными являются
механизмы изоляции и реактивного образования.
Принципиальная цель психоаналитика состоит в том, утверждает Фрейд, «чтобы
усилить Эго, сделать его более независимым от Суперэго,
расширить поле его восприятия и усовершенствовать его организацию, чтобы оно
могло освоить новую порцию Ид».
ОТРИЦАНИЕ
В своей статье З.Фрейд отмечал, что “Отрицание есть некий способ принять к
сведению вытесненное, собственно — уже некое снятие вытеснения, однако же
никак не принятие вытесненного. Здесь можно видеть, как интеллектуальная
функция отделяется от аффективного процесса. С помощью отрицания обратимым
делается лишь одно из следствий процесса вытеснения, состоящее в том, что
затронутое им обратное содержание не достигает сознания. Отсюда проистекает
род интеллектуального принятия вытесненного, при том что все существенное по-
прежнему остается за вытеснением. Тот же процесс лежит в основе известного
процесса “накликивания”. “Как хорошо, что так давно у меня не было моих
мигреней!” Но на самом деле это - первое извещение о приступе, приближение
которого чувствуют, все еще не желая верить в него.”
В ходе аналитической работы часто создается другое, очень важное и довольно
удивительное видоизменение той же самой ситуации. Удается и отрицание
преодолеть, и провести полное интеллектуальное принятие вытесненного — но сам
процесс вытеснения тем самым еще не снимается. Поскольку подтверждение или
отрицание мысленного содержания есть задача интеллектуальной функции сужения,
вышеизложенные замечания приводят к психологическому истоку этой функции.
Отрицать нечто в суждении означает, в сущности, говорить: "Это нечто такое, что
я больше всего хотел бы вытеснить". Осуждение есть интеллектуальный заменитель
вытеснения, его "нет" — клеймо этого последнего, некий удовлетворяющий
происхождение сертификат, вроде "made in Germany". Посредством символа
отрицания мышление освобождается от ограничений, накладываемых вытеснением,
и обогащается содержаниями, без которых оно не может обойтись в своей работе.
Суть функции суждения состоит в том, чтобы принять следующие два решения:
присудить какой-либо вещи то или иное свойство или отказать ей в нем; и
признать за каким-либо представлением существование в реальности или оспорить
его. Свойство, о котором быть вынесено решение, первоначально могло быть
хорошим или дурным, полезным или вредным. В переде на язык древнейших,
оральных инстинктивных импульсов суждение гласит: "Вот это я хочу съесть, а
это вот — выплюнуть", в перенесении на более общий план - "Вот это я хочу
ввести в себя, а это вот — из себя исключить". То есть: "Это должно быть во
мне" или "это должно быть вне меня". Изначальное Я удовольствия хочет, как я
указал в другом месте, интроицировать в себя все хорошее и отбросить от себя
все дурное. Дурное, чуждое для Я, находящееся вовне, первоначально ему
тождественно.
Дальнейший вклад в отчуждение между субъективными и объективными исходит от
другой способности силы мышления. Воспроизведение восприятия в предоставлении
не всегда есть его правдивое повторение; оно может быть модифицировано теми или
иными пропусками, видоизменено слиянием различных элементов. Проба на
реальность должна тогда проконтролировать, насколько далеко заходят эти
искажения. Однако, в качестве предварительного условия вступления пробы на
реальность в действие признается тот факт, что объекты, которые некогда
принесли реальное удовлетворение, ныне утрачены.
Изучение суждения впервые, может быть, позволяет нам увидеть, как
интеллектуальная функция возникает из игры первичных инстинктивных импульсов.
Суждение как процесс есть целесообразное развитие втягивания в Я и
выталкивания из Я, первоначально осуществлявшихся в соответствии с принципом
удовольствия. Его полярность соответствует, как будто, противоположности двух
принятых нами групп влечений. Подтверждение — как заменитель единения -
принадлежит к Эросу, отрицание — наследник выталкивания — к деструктивному
влечению. Всеобщая страсть к отрицанию, негативизм многих психотиков следует,
очевидно, понимать как признак расслоения влечений за счет оттягивания [из их
смесей] либидозных компонентов. Работа функции суждения, однако, впервые
делается возможном лишь благодаря тому, что создание символа отрицания
наделяет мышление какой-то первой степенью независимости от результатов
вытеснения и, вместе с тем, также и от давления со стороны принципа
удовольствия.
В качестве хрестоматийного примера механизма отрицания можно привести пример
из древнегреческой мифологии - Кассандра и ее пророчества. Наделенная даром
провидения Кассандра пытается предупредить свой народ о предстоящих бедах и
невзгодах, которые последуют после войны в Трое. Но ее пророчества
отрицаются, не принимаются, ее объявляют безумной, запирают от людей.
Это же происходит и в быту, у нас “простых смертных” - с большей легкостью
забываем о необходимости приходить туда, куда не хочется, делать то, что не
хочется. Отказываемся от своих чувств - “Я его не хочу видеть”, “Я его не
люблю - я его терпеть не могу...”