Мораль как регулятор социального повеления

Федеральное государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

«Сибирский государственный университет физической культуры

И спорта»

Гуманитарный факультет

Кафедра «Связи с общественностью»

Реферат по дисциплине «Профессиональная этика»

Человек- существо моральное?

Выполнила:

студентка 1 курса

группы Г11СО

Баженова Евгения Станиславовна

Научный руководитель:

кандидат филол. наук,

ст. преподаватель

Елкина Мария Владимировна

Омск

2011 год.

СОДЕРЖАНИЕ

Мораль как регулятор социального поведения…………………………………….………...3

Факторы формирования морали…………………………………………………………....…11

Функции морали…………………………………………………………………………….….12

Морально-этические критерии и их влияние на человека…………………………….….….13

.

Список используемой литературы………………………………………………………….....21

Мораль как регулятор социального повеления

Чело­век есть существо моральное, обладающее способностью быть нравственным (homo moralis). По сути, это духовный стер­жень личности. Личность предстает как носитель блага, добра, к тому же преисполненная энергией творить добро.

Человек — существо общественное. Непременным условием «допуска» в жизнь общества является процесс социализации индивида, т.е. освоения им специфически человеческого образа жизни, основных ценностей материальной и духовной культуры. Современное индустриальное общество опирается на широчайшее разделение труда (материального и духовного), порождающего теснейшую взаимозависимость людей. Вот эта-то общественная связь и взаимозависимость людей, возникающая из простого факта их совместной жизни, и является объективной основой морали — ведущего духовного регулятора жизни общества.
Под моралью обычно понимают некую систему норм, правил, оценок, регулирующих общение и поведение людей в целях достижения единства общественных и личных интересов. В моральном сознании выражен некий стереотип, шаблон, алгоритм поведения человека, признаваемый обществом как оптимальный на данный исторический момент.
Нормы и правила морали формируются естественно-историческим путем, по большей части стихийно. Они возникают из многолетней массовой житейской практики поведения людей, выкристаллизовываясь в качестве неких образцов только в том случае, если общество интуитивно осознает их несомненную пользу общему единству. Таким образом, мораль в принципе можно считать проявлением коллективной воли людей, которая через систему требований, оценок, правил пытается согласовать интересы отдельных индивидов друг с другом и с интересами общества в целом.

Требования к индивиду в моральном сознании принимают самые разнообразные формы: это могут быть прямые нормы поведения, различные моральные ценности (справедливость, гуманизм, честность, скромность и т.д.) и ценностные ориентации, а также морально-психологические механизмы самоконтроля личности (долг, совесть). Все это — элементы структуры нравственного сознания, обладающего целым рядом особенностей. Среди них стоит отметить: всеобъемлющий характер морали, ее вне институциональность, императивность.
Всеобъемлющий характер морали означает, что моральные требования и оценки проникают во все сферы человеческой жизни и деятельности.
Любая политическая декларация не упустит случая проапеллировать к нравственным ценностям, любое произведение изящной словесности обязательно содержит в себе моральную оценку, никакая религиозная система не найдет последователей, если не включит в себя достаточно строгую мораль и т.д. Любая житейская ситуация необходимо имеет свой «моральный срез», который позволяет проверить действия участников на «человечность». Подобная «всеядность» морали связана со спецификой ее требований и оценок, заключающейся в их всеобщем, всечеловеческом т.е. императивном характере. Рабочим или бизнесменом, политиком или художником каждый из нас бывает лишь некоторое (рабочее) время, человеком же любой из нас должен оставаться постоянно.
Внеинституциональность морали означает, что в отличие от других проявлений духовной жизни общества (наука, искусство, религия) она не является сферой организованной деятельности людей. Проще говоря, не существует в обществе таких организаций и учреждений, которые бы обеспечивали функционирование и развитие морали. И оттого, наверное, управлять развитием морали в обычном смысле этого слова так, как строится управление наукой, религией и т.д., просто невозможно.
Третья из названных выше особенностей морали — императивность — состоит в том, что большинство моральных требований апеллируют не к внешней целесообразности (поступай так-то и добьешься успеха или счастья), а к моральному же долгу (поступай так-то, потому что этого требует твой долг), т.е. носит форму императива, прямого и безусловного повеления. Люди давно уже убедились, что строгое выполнение моральных правил вовсе не всегда приводит к жизненному успеху, и тем не менее мораль продолжает настаивать на строгом соблюдении ее требований. Объяснить сей странный феномен можно только одним образом: лишь в масштабе всего общества, в суммарном итоге выполнение того или иного морального предписания обретает свой полный смысл и отвечает некоей общественной потребности. В каждом же частном, отдельном случае результат может быть как положительным, так и отрицательным, ибо зависит от множества случайных обстоятельств. Именно этим, вероятно, следует объяснять и настойчивый мотив обязательного бескорыстия любого морального поступка: добро следует творить не ради ответной благодарности, а ради самого добра как такового. В этом призыве, думается, есть вполне рациональный смысл, ведь общий баланс творимого добра и воздаяний за него сводится только в общем итоге, на уровне общества в целом. Ожидать же ответной благодарности на свои добрые дела в каждом без исключения случае, право, не стоит.

Понятие человечности, гуманности – одно из моральных понятий, иссле­дованием которых занимается теория морали, этика. Наиболее глубоко и полно его сущность и содержание можно выявить, рассмотрев в контексте других мо­ральных понятий, являющихся категориями этики как науки, в системе этих ка­тегорий. Прежде всего необходимо указать на связь понятия человечности с полярным по отношению к нему понятием коллективности, солидарности, пре­данности общим интересам социума. Вне признания их единства не может быть правильного понимания сущности морали. Как и должно быть согласно диа­лектике, они и дополняют, и отрицают, ограничивают друг друга, и должны быть «сняты в высшем синтезе», дающем более полную истину, чем каждое из них в отдельности.То, что мораль направлена на достижение двух главных целей и соответ­ственно включает два мотива, отмечали такие крупнейшие теоретики морали, как Аристотель, Бэкон, Гоббс, Гельвеций, Кант, Гегель. Категорический импе­ратив И. Канта содержит два требования: поступать по всеобщему правилу и относиться к человеку как к цели. Очевидно, целями при этом являются инте­ресы общества в целом, естественно, выраженные во всеобщих нормах, и инте­ресы каждой отдельной личности. Вопрос об их соотношении поставил уже Аристотель, считавший, что предпочесть следует благо полиса. Кант также на первое место ставит принятые в обществе нормы поведения. В качестве «синтеза» он выдвигает идею высшего блага, соединяющего в себе долг и счастье, то есть, по существу, благо общества и благо личности. Если с этим со­гласиться, то нельзя безоговорочно считать человека высшей ценностью. Сам Кант характеризует человека как конечную цель. Ценность человека как объекта морального отношения, отношения гу­манности, может быть определена с помощью этого кантовского понимания. Кант называет человеческое общество, рассматриваемое в моральном плане, «царством целей». Вообще ценность – это значимость объекта для субъекта. Если человек – ценность, то выходит, что он для общества – объект, а общество –субъект. Но тогда именно оно оказывается целью, а человек – средством. Мы же говорим, что он служит целью. Ничего странного и необычного здесь нет. Так, машина – средство, но как объект, создаваемый человеком, она является для не­го целью, а он – средством. Понятия цели и средства «меняются местами».

Общество для людей – это форма их жизнедеятельности, вне которой они не могут существовать. Поэтому они ее постоянно воспроизводят и развивают. Сами люди формируются общественными условиями их жизни, являются по сво­ей природе социальными существами. В этом смысле человек действительно есть «со-вокупностъ общественных отношений». И все же в конечном счете люди выступают для общества как цели, а оно для них – как средство. При этом они являются именно конечными целями, тогда как все цели, достижение кото­рых необходимо для решения общественных задач, в конечном счете являются лишь средствами. Общество должно признавать ценность людей как конечных целей и относиться к ним соответствующим образом, уважать их права и делать все возможное для обеспечения их интересов. В этом и состоит суть человечно­сти, гуманности. Человечность – объективный закон нормального отношения общества в целом и каждого его члена ко всем другим его членам, взятым вме­сте или в отдельности. Если в данной социальной системе этот закон наруша­ется, у людей возникает отрицательное к ней отношение, и они тем или иным способом изменяют ее. Это означает, что в обществе как системе действует объективная необходимость отношения к индивидам как к конечным целям. В полной мере эта необходимость может проявляться лишь в социально однородном обществе. Как она осуществляется в классовом обществе, в частности при капитализме, мы видим на примере современной России. Но для выявления общих моральных законов мы должны представить себе социум в предельной абстракции как систему отношений между абсолютно равными друг другу ин­дивидами, выступающими для этой системы в качестве конечных целей.Если понятие человечности выражает отношение социума к личности, к благу человека, то понятие коллективности – отношение личности к обществу, к его благу. Это отношение – один из главных моральных законов, который мо­жет быть назван законом коллективности, долга, преданности интересам обще­ства. Почему на первое место в их единстве ставят (и это правильно) этот за­кон? Дело в том, что человек является моральной ценностью лишь в обществе, как элемент общественной системы. Норме, требующей уважения к человеку, логически предшествует факт существования социальной нормативности, поль­зующейся общим уважением. Следовательно, исходной, первичной целью мо­рали может быть только благо общества. На это можно возразить, что на самом деле исходным служит индивидуальный интерес, побуждающий человека, как и животное, жить в сообществе. Есть же если и не люди, то животные некото­рых видов (например, медведи, леопарды, тигры), живущие в одиночку и соеди­няющиеся с другими особями, лишь когда это становится для них нужным, «выгодным». Но то, что они все же периодически соединяются – самцы с сам­ками, а самки – с детенышами, образуя семьи, – означает, что у них есть социаль­ные инстинкты. Тем более это верно относительно стадных животных, от кото­рых произошли люди, и, конечно, относительно самих людей; социальные ин­стинкты, унаследованные ими от их животных предков, передаются от поколе­ния к поколению биогенетически, вероятно, усложняются и развиваются уже на протяжении не одного миллиона лет, становясь на определенном этапе основой для формирования моральных чувств, норм, принципов и идеалов, являющихся в своей совокупности той психологической системой, которую называют «мо­ральным сознанием». Ясно, что это не только сознание в узком смысле слова, а сложное психическое образование, включающее инстинкты-архетипы, интуи­цию, оценочные суждения и т. д. Вопрос этот еще требует, как представляется, серьезного исследования.

Индивидуальные интересы служат предпосылкой образования социаль­ных форм жизни и причиной их сохранения, но еще не элементами морального сознания, как это считает теория «разумного эгоизма». Предпосылка и биологи­ческая основа морали не есть ее составляющие. Индивидуальная ценность че­ловека становится моральной ценностью лишь в системе социальных отноше­ний, где она из самоценности (если о таковой можно говорить) превращается в ценность для общности и для ее отдельных членов. Для того, чтобы каждый от­носился к самому себе и ко всякому другому члену социума как к конечной це­ли, он должен прежде всего относиться к общему благу как к исходной и ве­дущей цели и ценности. Соединяя оба эти отношения, можно следующим обра­зом сформулировать основное моральное отношение (ОМО), или основной мо­ральный закон (ОМЗ): отношение личности к общему благу как к исходной и ведущей цели, к личному благу (своему и чужому) – как к самоцели (то есть не толь­ко как к средству) и конечной цели, и к их единству – как к высшей цели (и цен­ности).У нас широкое распространение получила формула «человек – высшая ценность», порожденная ныне господствующей в России либеральной идеоло­гией. Высшая по сравнению с чем? Очевидно, с общественными интересами? Это так же неверно, как то, что последние всегда выше личных, которые, безус­ловно, должны им подчиняться. Ранее высказывалось мнение, что никакого подчинения не должно быть, ибо правомерна лишь гармония между теми и другими интересами. Но гармония и основана на взаимоподчинении. Вспомним слова Гераклита: «Из расходящихся – прекраснейшая гармония». Видимо, пра­вильно будет считать, что те или другие интересы могут быть высшими лишь ситуационно.Чтобы возникла гармония, надо, чтобы они в чем-то «сошлись», а значит, «уступив» друг другу, взаимоподчинились. Приоритет общественного перед личным необходим тогда, когда общности грозит серьезная опасность или на­ступление такой опасности в будущем вполне вероятно. При отсутствии такой необходимости должно иметь место взаимосогласование интересов. Приоритет могут приобрести и личные интересы, например при выборе профессии, при освобождении от работы в случае болезни и т. п. Но в общем и целом высшей ценностью может быть только единство, сочетание личного и общественного, их гармонизация. Это единство – высший принцип моральной целесообразно­сти. Последняя же является сущностью и критерием подлинной социальной це­лесообразности. Это означает, что моральное и подлинно социальное в природе человека по сути совпадают. Иначе говоря, моральное есть воплощение челове­ческой социальности в ее всеобщем сущностном значении, человек по своей общей природе – существо моральное. Человек определяется как «человек ра­зумный», но нельзя быть подлинно разумным, не будучи моральным. Мораль­ность, как и разумность, – видовой признак человека. Поэтому моральное поня­тие человечности и происходит от понятия человека.

В человеке есть и доброе, и злое. Почему же только доброе, моральное, человечное характеризует общую природу человека? Потому что для подлин­ного человека, соответствующего своей общей природе, свойственно подчинение злого доброму, конечно, не раз и навсегда данное, но осуществляе­мое в борьбе между ними. Поэтому в итоге человек не добр и зол, а добр, морален, человечен. Секрет этого прост: моральность – это та же социальность, то есть то, что соединяет людей; необходимость сотрудничества и взаимо­помощи, а значит, потребность в общении, в гармонизации взаимных отноше­ний, в принципах и нормах, обеспечивающих нормальное общение.Сказанное относится в полной мере лишь к обществу в его абстрактной, идеальной форме, то есть к такому, в котором все его члены являются равными це­лями, иначе говоря, где имеет место социальное равенство. Оно существовало при первобытно-общин-ном строе, но в результате его разложения, появления частной собственности на средства производства и разделения общества на классы сменилось неравенством. Однако и в социально однородном обществе люди не являются и не могут быть абсолютно равными. Значит ли это, что от­ношение общества к своим членам как к равным целям и ценностям даже в са­мых благоприятных в социальном плане условиях невозможно?Если люди не абсолютно равны, значит, они неравны. Каково соотно­шение между их равенством и неравенством? Как их неравенство соотносится с человечностью? Ответить на эти вопросы можно, обратившись к понятию справедливости, которое является конкретизацией понятия гуманности, харак­теризует меру гуманности. Для определения последней и необходим учет нера­венства между людьми. Аристотель выразил суть справедливости в формуле: «равным – равное, неравным – неравное». Иначе говоря, она состоит в единстве равенства и неравенства. Не ведет ли неравенство к уничтожению равенства? Для либерализма характерно их абсолютное противопоставление. Например, в Программе ДВР Е. Т. Гайдара утверждалось, что равенства между людьми нет. Это пример метафизического, антидиалектического, ошибочного мышления. Если все люди обозначаются одним и тем же словом «человек», да и тем же словом «люди», то разве это не означает, что они в чем-то, что делает их именно людьми, тождественны, равны между собой? Из этого равенства, как писал Ф. Энгельс, вытекает и требование социального равенства. Ибо люди низших классов рано или поздно начинают понимать, что, по существу, они ничем не хуже господ, что и физически, и умственно все люди в принципе равны. И, сле­довательно, справедливо, чтобы все люди занимали в обществе равное поло­жение, не делились на «высших» и «низших», господ и рабов.Очевидно, что в основе справедливости лежит равенство, ибо те свойства, которые являются для людей общими, имеют для вида «человек разумный» фундаментальное значение, делают людей людьми. То же, что отличает одного человека от другого, не изменяет факта принадлежности каждого к этому виду. Особенности, делающие людей неодинаковыми, неравными, делятся на две противоположные категории: не противоречащие равенству и противоречащие ему. Учет первых лишь усиливает равенство, а значит, и справедливость (напри­мер, различия по возрасту, полу, здоровью и т. п.). Наличие и признание вторых (например, между богатыми и бедными, собственниками и лишенными соб­ственности, образованными и необразованными) существенно уменьшают справедливость такого общественного строя, при котором они имеют место, а со временем становятся нетерпимыми для тех, кто от них страдает и оценива­ет их как несправедливые. Во втором случае речь, конечно, идет о социаль­ном неравенстве.

Несправедливость – это негуманность, нарушение человечности. Где нет справедливости, там нет и человечности. Частная собственность рождает инди­видуализм, эгоизм, отрицает основы человечности, коллективности, морально­сти как таковой. Ведущей формой регуляции становится право, опирающееся на силу государства. Если государство существенно ослабляется, как произош­ло у нас по замыслу и воле либералов в конце 80-х и особенно в начале 90-х годов прошлого века, а общество оказывается деморализованным в результате массированной либерально-буржуазной пропаганды, социальная система раз­рушается, возникает анархия, многократно возрастает преступность, – такое общество перестает быть человечным. То, что произошло у нас в ходе капита­листической контрреволюции, воочию показывает, что капиталистический строй противостоит социалистическому, даже еще весьма несовершенному, как антигуманный – гуманному. Факты, доказывающее антигуманность капитализма, всем у нас хорошо известны, и ссылаться здесь на них нет необходимости.Либерализм как негодный товар нам экспортировали оттуда, где он уже давно на практике не используется. У нас же его приняли за чистую монету. Это антинаучная, антисоциальная и глубоко аморальная идеология, применение которой ведет общество к полнейшему краху. Краеугольный камень «теории» либерализма – понимание свободы как произвола самостоятельного по отно­шению к социуму индивида, руководствующегося исключительно своим част­ным интересом, который состоит в погоне за прибылью. Философская трактов­ка свободы либерализмом сходна с ее экзистенциалистской трактовкой: свобо­да не имеет объективного основания. Тем самым она оказывается пустым сло­вом, ее понятие никак не определяется, что означает теоретическое бессилие и бесплодие такого «понимания». Реальное основание такой трактовки – кажу­щаяся полная самостоятельность агентов рыночных операций по отношению друг к другу, к государству и обществу в целом. Индивид объявляется «высшей ценностью», а его свобода – более высокой ценностью, чем ценность «порядка». Государство не должно заниматься регулированием рынка, он регулируется «невидимой рукой», которая и устанавливает там порядок. Исходное значение, таким образом, имеет свобода индивидов, «порядок» же оказывается вторич­ным, производным. Все в этой «теории» оказывается перевернутым с ног на го­лову.Научная философия дает детерминистское, ясное и убедительное пони­мание свободы, неразрывно связывая ее с необходимостью. Так, Аристотель называл свободным действие, принцип которого заключен в самом действую­щем лице (то есть не навязан ему извне); согласно Спинозе, свободной является та­кая вещь, которая действует в силу необходимости собственной природы; по Гегелю, свобода – это познанная необходимость; Энгельс связывал свободу с основанным на познании необходимостей господством над нами самими и над внешней природой. Исходя из этих определений, можно сказать, что свобода – это беспрепятственность осуществления собственной необходимости, основанная на независимости, конечно, относительной, от внешних негативных и ис­пользовании позитивных факторов. Если свобода – это осуществление принци­па или необходимости, то, значит, не свобода предшествует «порядку», а «по­рядок», общественные условия, государство, мораль и право предшествуют свободе индивидов и определяют социально-исторический характер их свобо­ды. Как было сказано, нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Утверждая обратное, либерализм неминуемо впадает в самый дикий анархизм, реализацией которого и стал наш дикий капитализм.В Программе ДВР говорится: нам нужно не сильное государство, а силь­ные граждане. Чем не манифест анархизма! Если признается неравенство этих граж­дан, то, наверное, надо признать, что есть не только сильные, но и слабые? Все ли являются высшими ценностями? Если все, то хотя бы в этом, совсем нема­ловажном, смысле надо признать всеобщее равенство? Но какое может быть равенство: ведь сильные действительно становятся «высшими ценностями» по отношению к слабым, а они по отношению к сильным при отсутствии сильного государства уже будут «низшими ценностями». Ибо там, где есть высшее, должно быть, соответственно, и низшее. А если все до одного – «высшие», то где «низшие» и вообще – «низшее»? Вот какое «умное» понятие придумали и даже включили в нашу Конституцию.

Какой же рациональный, соответствующий действительности смысл за­ключает в себе это понятие? Тот, что в обществе есть «высший класс», возникший у нас, как всем известно, путем нелегитимного, по сути – незаконного присвое­ния основных средств производства, принадлежавших всему обществу, то есть пу­тем ограбления народа, ставшего в результате этого «низшим классом». «Высший класс», узурпировав госвласть и всю правовую систему, присвоив себе львиную долю общественного достояния, превратил «низший класс», то есть огромное боль­шинство населения, в бедных и нищих. Общество перестало быть подлинным общим благом для них, а они для него – конечными целями. Им остается один удел – деградировать, болеть и умирать, во многих случаях не доживая 20–30 лет до старости.И это очень четко укладывается в концепцию либерализма, согласно ко­торой каждый за себя и никто – за всех. В ее основе лежит теория социального дарвинизма, не заслуживающая даже названия «звериной», ибо в животном ми­ре, в стадах, стаях, прайдах и т. п. преобладают отношения сотрудничества, взаимопомощи, а не взаимной борьбы. Можно многое сказать о тех поистине страшных бедах, которые принесла России либеральная идеология, власть, взявшая ее на вооружение в деле разрушения социализма, а вместе с этим – соци­ального порядка в самой его основе, в создании дичайшего капитализма, угро­жающего сохранению нашей страны и ее народа. Об этих бедах уже открыто пишут и говорят в ряде случаев в СМИ. Но наша задача – иная. Мы гово­рим о несправедливости классового строя вообще, капитализма – в особенности. Капитализм – это по своей сути аморальный строй, в корне противоречащий общей фундаментальной, нравственной по своему характеру природе челове­ка.

Мораль, конечно, не исчезает с наступлением эры капитализма. Она фор­мируется в детях их родителями, проповедуется в религиозных политических и других сообществах, ее принципов придерживаются многие ученые, писатели, художники. Но буржуазная экономика, высшим принципом которой является обогащение част-ных лиц, достижение ими максимальных прибылей, не остав­ляет места для совести, человечности, справедливости. Как писал один журна­лист, при 300 % прибыли нет таких преступлений, на которые не пошел бы капиталист даже под страхом виселицы (эти слова процитировал Маркс в «Ка­питале»). А экономика, в конечном счете, – определяющий фактор жизни обще­ства. Поэтому доминирующим становится частный интерес, индивидуализм, несовместимый с основным моральным законом, с моралью в целом. Об этом писал Маркс, указывая на противоположность «политэкономии морали», то есть моральных принципов, с «моралью политэкономии» – с принципами погони за прибылью, конкуренции и др. Можно ли признать такой строй нормальным, соответствующим исконным человеческим стремлениям, которые всегда несут в себе ориентацию на моральный идеал? Конечно, нет! Общечеловеческий мо­ральный идеал – это идеал не только нравственной личности, но и нравственно­го общественного строя, человечного и справедливого. Нет необходимости до­казывать, что буржуазный строй ничего общего с этим идеалом не имеет, что он является его прямым и абсолютным отрицанием. Поэтому он не может быть долговечным. И мы видим, что уже во всем мире происходит медленный, трудный, противоречивый, но неодолимый процесс перехода от капитализма и классового строя вообще к социализму – первой фазе коммунизма. Только рос­сийская «элита», охваченная жаждой обогащения и вооружившаяся лженаучной идеологией либерализма, беззастенчиво обманувшая и продолжающая обманы­вать народ, ухитрилась повернуть страну в обратном направлении, в первона­чальный капитализм, а в области мировоззрения еще дальше – в прошлое, в Средневековье с его господством религиозного сознания.Идеологи либерализма ежедневно и ежечасно, всемерно используя пе­чать, радио и особенно телевидение, полностью находящееся в их распоряже­нии, убеждают, и, к сожалению, небезрезультатно, общество, что именно наш теперешний строй является «нормальным» и гораздо более эффективным, чем социалистический. И, видимо, многие пока поддаются их софистической пропаганде. Но истина как раз в обратном. Классовый строй, в истории вида «человек разумный» занимавший примерно 1/10 времени его существования, а в истории человеческого рода – около одной тысячной, выпадает из нормы социальности. Более того, он выпадает из нормы всей истории живой природы в ас­пекте развития социальных форм жизни. (Объединения пчел, муравьев и неко­торых других видов насекомых, у которых есть «классы», нельзя считать соци­альными, ибо эти объединения являются, как признано наукой, «сверхорганизмами».) Но главное в том, что, как убедительно доказано марксизмом и под­тверждается фактическим ходом развития человечества, время существования этого строя заканчивается, из чего можно сделать вывод, что его сравнительно недолгое бытие представляет собой некий сбой, шаг назад в развитии социаль­ности вообще и человеческой социальности в частности. Этот сбой можно оценивать как «мертвую петлю», в которую вошла история 6–7, может быть, мак­симум 10 тысяч лет назад и из которой она, к счастью, теперь выходит. Трудно предвидеть, какой период времени займет этот переход. Но можно предполо­жить, что он закончится в первой половине этого тысячелетия.

Марксизм дает строго научное обоснование закономерности наступления эпохи коммунизма: в свое время труд приобрел частный характер, возникло индивидуальное ведение хозяйства, что привело к появлению частной собст­венности, классов, разделению общества на богатых и бедных, господствую­щих и рабов, подорвало единство социума и единую мораль, отношения гуман­ности и справедливости; с развитием капитализма труд снова становится обще­ственным по своему характеру, что неизбежно ведет к замене частной собст­венности общественной, к уничтожению классов, к возрождению морального единства общества, гуманности и справедливости в отношении каждого его члена. Марксизм – высшая ступень развития идеологии гуманизма. Некоторые западные философы увидели гуманизм Маркса в его ранних произведениях и только в них, не понимая, что все учение Маркса имеет безусловно гуманисти­ческую направленность. В своих зрелых трудах Маркс перенес акцент с анализа сущности человека на исследование социальных условий его существования, ибо исходил из того бесспорного положения, что именно общественные и осо­бенно экономические отношения определяют формы жизни и возможности развития людей. Придав коммунизму научный характер, Маркс назвал его ре­альным гуманизмом. И с этим нельзя не согласиться, ибо истинный гуманизм не сводится к обоснованию особой ценности человека и к общим рассуждениям о ней вне пространства и времени, а требует, и это самое главное, изучения пу­тей наиболее полной реализации человека как ценности и практических дейст­вий, направленных на то, чтобы эти пути проложить в действительности.

Люди — единственные на Земле существа, имеющие моральные обязательства. В том числе и перед дикой природой. У нас нет достаточной причины верить в то, что человеческое существование является единственным благом и наивысшим благом. Деление может быть осуществлено только в отношении объекта долга, а не в отношении обязывающего субъекта. Обязываемый, как и обязывающий, субъект всегда только человек, и хотя в теоретическом смысле нам позволено различать в человеке душу и тело как природные свойства человека, все же нельзя мыслить их как различные обязывающие человека субстанции, иначе мы имели бы право делить обязанности по отношению к телу и по отношению к душе.— Однако ни опыт, ни умозаключения не дают нам достаточно сведений о том, содержит ли человек душу (как пребывающую в нем субстанцию, отличающуюся от тела и способную мыслить независимо от него, т. е. как духовную субстанцию), или, наоборот, может ли жизнь быть свойством материи, и если даже верно первое, то все же нельзя мыслить какой-либо долг человека перед телом (как обязывающим субъектом), хотя это человеческое тело.

1) Поэтому может иметь место только объективное деление обязанностей по отношению к самому себе на формальное и материальное в обязанностях, причем одни из них — ограничивающие (негативные обязанности), другие—расширяющие (положительные обязанности по отношению к самому себе). Негативные это те, которые запрещают человеку поступать против цели его природы, стало быть, имеют в виду только моральное самосохранение, положительные же — те, которые предписывают сделать своей целью тот или иной предмет произвола и направлены на самосовершенствование. Оба этих вида долга принадлежат к добродетели в качестве долга воздержания или долга свершения; однако и тот и другой — долг добродетели. Первый долг относится к моральному здоровью человека как предмета его внешних чувств и внутреннего чувства, имея целью сохранение его природы в совершенстве (как восприимчивость); другой — к моральному благополучию, которое состоит в обладании способностью, достаточной для всякой цели, поскольку эта способность приобретаема, и к культуре (как деятельному совершенству) самого себя.— Первый принцип долга перед самим собой содержится в изречении: «Живи сообразно природе», т. е. сохраняй совершенство своей природы; второй же — в положении: «Делай себя более совершенным, чем создала тебя природа»

2) Но может быть и субъективное деление обязанностей человека по отношению к самому себе, т. е. такое деление, согласно которому субъект долга (человек) рассматривает себя или как животное (физическое) и в то же время моральное существо, или только как моральное существо.Естественные побуждения, относящиеся к животной природе человека суть: а) побуждение, через которое природа преследует цель самосохранения, Ь) побуждение, через которое она преследует цель сохранения рода, с) сохранение собственной способности к приятному, но все же лишь животному наслаждению жизнью.— Пороки, противоречащие здесь долгу человека перед самим собой: самоубийство, противоестественные способы удовлетворения полового чувства и чрезмерное употребление пищи, ослабляющее способность целесообразно использовать собственные силы.

Что касается, однако, долга человека перед самим собой как только перед моральным существом (без учета его животной природы), то этот долг состоит в формальном элементе соответствия между максимами воли человека и достоинством человечества в его лице; следовательно, долг человека перед самим собой состоит здесь в запрещении лишать себя преимущества морального существа, состоящего в том, чтобы поступать согласно принципам, т. е. в запрещении лишать себя внутренней свободы и тем самым делаться игрушкой одних лишь склонностей, стало быть вещью.— Пороки, противостоящие этому долгу: ложь, скупость ложное смирение (раболепие). Эти пороки придерживаются принципов, которые прямо противоречат (даже по одной только форме) характеру людей как моральных существ, т. е. внутренней свободе, прирожденному достоинству человека, а это означает: они делают своим принципом отсутствие всякого принципа и потому также всякого характера, т. е. самоунижение и навлечение на себя презрения.— Добродетель, противостоящая всем этим порокам, можно назвать любовью к чести, образом мыслей, который как небо от земли отличается от честолюбия (которое может быть весьма подлым); о добродетели под этим названием ниже будет сказано отдельно.Человек рождается как моральное существо. Не слепые биологические по­буждения, а нравственность становится для него той силой, которая упорядочивает поступки, страсти и мысли.

Одним из факторов формирования морали является общественность человека, его способность к сопереживанию другим и альтруистические позывы. Следование морали возможно и из эгоистических побуждений — в этом случае человек ожидает, что к нему будут относиться в рамках той же морали. В таком случае оно приводит к улучшению репутации. Эволюционный подход к морали и широкое освещение вопроса репутации в социуме содержится в книге Мэтта Ридли «Происхождение добродетели».

Социология морали изучает закономерности как формирования систем моральных ценностей различных социальных групп, так и взаимодействия этих социальных групп, обусловленные действием существующих моральных систем. Социология морали занимается исследованием характера причин конфликтов между индивидами и социальными группами, вызванных несовпадением их моральных ценностей, а также определением судьбоносных тенденций развития общества в условиях разрешения им моральных проблем.

Мораль проявляется на общественном и личном уровне. Индивид усваивает моральные нормы в процессе социализации, ориентации на добродетельное — на гуманное, доброе, честное, благородное, справедливое. Человек приобретает сведения о том, что такое порядочность, честь, совесть. При этом мораль изменяетс