по результатам переписей населения 1989 г. и 2002 гг.

Таблица подтверждает сделанный ранее вывод о гендерных стратегиях получения образования. Отметим, что если исходить из теории человеческого капитала, то мужчинам данная стратегия обеспечивает большую отдачу от образования, нежели женщинам, даже, несмотря на более низкий его уровень (имеется в виду в соответствие с уровнями системы российского образования). Почему это так? Попробуем в этом разобраться.

В этой связи напомним, что Г.Беккер рассматривал два вида подготовки: общую и специальную. Под общей подготовкой следует понимать подготовку, содержащую широкий спектр навыков и умений, которые могут быть применены в рамках конкретной специальности на любом предприятии отрасли. Специальная подготовка – это узко специализированные знания, направленные на повышение квалификации работников конкретной фирмы. В соответствии с этим подходом затраты на общую подготовку производятся самими работниками. Как подчеркивает Г. Беккер, «именно они, а не фирма, будут нести издержки по общей подготовке, и именно им будет доставаться отдача от нее». Если же речь идет о специальной подготовке, то она не будет влиять на повышение заработной платы на других местах работы. Таким образом, именно специальная подготовка будет являться уникальным ресурсом фирмы, составляющим ее интеллектуальный капитал. Отметим, что на практике многие западные фирмы начинают оценивать величину своего интеллектуального капитала. Для интегральной стоимостной оценки применяется коэффициент Тобина как отношение рыночной цены компании к цене замещения ее реальных активов (зданий, сооружений, оборудования, запасов). Впервые оценка собственного интеллектуального капитала была осуществлена в 1995 г. шведской страховой и финансовой компанией «Скандия АКФ» в ежегодном отчете акционерам. В современных наукоемких компаниях, составляющих основу новой экономики, материальный капитал практически не принимает участия в создании стоимости, главным производственным фактором является именно интеллектуальный капитал. Следовательно, специальная подготовка будет не только оплачиваться самой фирмой, но и в большей степени обеспечит прирост заработной платы работника, т.к. «отдачу от такого рода подготовки в виде более высокой прибыли, обусловленной возросшей производительностью труда станут получать фирмы». В результате мы можем предположить, что мужчины (известно, что распространенность рабочих специальностей среди мужчин значительно выше) получают более низкий уровень общей подготовки в системе образования РФ, а специализируются уже на конкретных предприятиях, что обеспечивает им более высокие заработки на рынке труда.

Кроме того, отдача от общего и специального образования будет различаться также в зависимости от формы собственности предприятия. Исследования Я. Рутковски подтверждают данный вывод. Ею была установлена зависимость «каждый дополнительный год образования работников, занятых в частном секторе, обеспечивает им прирост нормы отдачи на один пункт выше, чем в госдарственном секторе». Известно, что женщины в основном работают в государственном секторе экономике, где в большей степени востребованными оказывается «накопленный в старой системе образования опыт и умения» (иными словами общая подготовка). Тогда как на вновь образуемых предприятиях необходимы более активные и мобильные индивиды наиболее адекватные потребностям переходной экономики какими и являются, как было показано выше – мужчины.

Таким образом, выбираемые мужчинами и женщинами стратегии получения образования не только усугубляют гендерные противоречия рынка труда, отдачи от инвестирования в собственный человеческий капитал, но и снижают образовательные конкурентные преимущества женщин по сравнению с мужчинами. Ограничения традиционной системы образования, сохранившей спектр специальностей советского периода практически неизменным, производят глубокие диспропорции между структурой предлагаемых навыков и умений и структурой спроса на них.

Кроме того, более низкую отдачу от инвестиций в образование женщин можно объяснить и патриархальными стереотипами, до сих пор воспроизводимыми в семьях, т.к. женщины при выборе профессии ориентируются на степень органичности ее вписания в интересы семьи. Данный вывод подтверждается и исследованием, осуществленным Баскаковой М.Е., результаты которого представлены нами в таблице 7. Представленная ей экономико-математическая модель оценки размеров эффективности инвестиций в образование учитывает: стоимость предвузовской подготовки, стоимость обучения в Вузе, размер заработной платы работников (дифференцированный по полу и уровню их образования) в течение трудовой жизни, существование общественно полезных перерывов в занятости человека, размер пенсионных выплат, ожидаемую продолжительность жизни, пенсионный возраст.

Таблица 7. Суммарные материальные выгоды мужчин и женщин

от инвестиций в образование (в годовых заработных платах 17-летнего)

Таблица показывает существенную дифференциацию отдачи от вложений в образование для мужчин и женщин в зависимости от экономических и социльно-демографических условий. Экономические условия включают уровень заработной платы мужчин и женщин, причем с учетом гендерного разрыва, а также трех типов карьеры (пессимистическая, средняя, оптимистическая). Социально-демографические характеристики учитывают пол, возраст и специфические поля социально-экономической жизнедеятельности мужчин и женщин. Расчеты, произведенные Баскаковой М.Е., показывают, что в будущем, в более благоприятных экономических условиях, когда зависимость заработной платы от пола, возраста, уровня образования работника приблизится к зависимостям, характерным для экономически развитых стран, мужчины все равно будут получать больший материальный выигрыш от образования, чем женщины. Кроме того, если предположить, что получение среднего образования оплачено государством за счет бюджетных средств, а высшее – получено на условиях полного возмещения затрат на обучение, то максимально возможное значение внутренней нормы отдачи от инвестиций в образование (1,7% у мужчин с «оптимистической» карьерой и без перерывов в занятости), существенно ниже современного банковского процента.

В результате все большей коммерциализации рынка образовательных услуг, снижения уровня жизни большинства семей и меньшей отдачи от инвестиций в образование женщин в России, как и во многих странах мира, в домохозяйствах может проявиться гендерная асимметрия финансирования образования. Как показывают результаты исследования, проведенного в г. Рыбинске сотрудниками МЦГИ в 1997 г., россияне пока практически одинаково относятся к необходимости оплаты высшего образования сыновей и дочерей. Более 86% респондентов не имеют гендерных предпочтений в оплате образования детей, из них 16% считают, что детей нельзя выделять по полу, а 70% - что платить надо за того, кто хочет учиться. Только 3% всех опрошенных отметили, что в случае нехватки средств, в первую очередь надо платить за образование сына, и менее 1% опрошенных - что за дочерей. Однако если учесть фактор детности в семьях, то ответы респондентов выглядят иначе. Как и следовало ожидать, различия во мнениях существуют, хотя во всех выделенных группах (даже среди тех родителей, кто имеет только дочь) доля респондентов, считающих, что лучше платить за образование мальчиков, превышает долю тех, что считает, что платить надо за образование девочек. Причем самая высокая доля считающих, что именно мальчикам в первую очередь надо оплачивать образование, у тех родителей, кто имеет детей обоих полов. А наибольшая доля (1,5%) отдавших предпочтение именно девочкам, оказалась среди тех, кто детей не имеет. Еще одной особенностью ответов группы респондентов «не имеющих детей» был высокий процент (каждый шестой) затруднившихся с ответом. Это достаточно естественно, поскольку для них обозначенная дилемма «Сегодня высшее профессиональное образование стоит очень дорого, если в семье несколько детей, то порой приходится выбирать за кого платить» не является реальностью их жизни. В то же время следует учитывать, что в ближайшей перспективе у подавляющего большинства родителей не будет необходимости выбирать «за обучение какого ребенка им нужно платить» по причине фактического перехода к однодетной семье. Вопрос будет стоять несколько иначе «смогут или не смогут родители оплатить образование своего единственного ребенка».

Неслучайно многие ученые подчеркивают, что использование человеческого капитала как основного фактора производства в постиндустриальной экономике будет способствовать усилению социального неравенства по двум причинам:

1) «прибыль на человеческий капитала не усредняется», следовательно, различия в образовании будут служить предпосылкой различной эффективности его отдачи;

2) «человеческий капитал не передается по наследству, следовательно, каждый должен зарабатывать его сам», т.е. в постиндустриальном обществе главным критерием отнесения человека к тому или иному социальному слою становится его способность усваивать и обрабатывать информацию, создавать новое знание. Однако обследования населения показывают, что только 17,5% обладают сильным ресурсным потенциалом, а слабым – почти четверть (23,8%).

Итак, выявленные нами гендерные различия в относительно благополучной с точки зрения «равенства прав и возможностей для мужчин и женщин» сфере образования в экономике постиндустриального общества будут в дальнейшем только усиливать гендерную асимметрию.