Недавно мне довелось быть на безалкогольной свадьбе сына моего товарища. Гостей было около семидесяти человек, ритуалу, как жестокому божеству, и на этот раз была отдана дань, но... почти символическая. На огромном столе, среди разноцветья соков и напитков, затерялась замшелого вида пузатенькая бутылка коньяка столетнего возраста — подарок какого-то заморского гостя. Ее все видели, кое-кто попробовал, но и она до конца пиршества простояла едва початой.
Один литератор, слывший за горячего поклонника Бахуса, поднимая бокал с клюквенным соком, сказал:
— Прошу засвидетельствовать. Иначе не поверят, что был на свадьбе и не выпил грамма вина. Знакомый врач, сидевший со мной рядом, недоуменно поводил взглядом по рядам сосудов соками, склонялся ко мне, трагически вопрошал:
— Так-таки и ничего нет?
Я утвердительно кивал головой: "Нет. И, по-видимому, не будет".
Через час-другой все освоились с отсутствием спиртного. Произносили умные тосты, много смеялись, потом так же много и красиво танцевали.
В полночь, расходясь по домам, говорили: "Вот ведь... Свадьба — и без вина. Оказывается, можно. И даже лучше — и настроение хорошее, и голова светлая". К сожалению, безалкогольная свадьба в наше время — большая редкость. И случается она не из естественной потребности всех собравшихся на нее гостей, а из смелого протеста организаторов этого семейного торжества против алкогольной заразы. И выглядит пока лишь как дерзкий вызов, как призыв ко всеобщему отрезвлению.
По данным мировой статистики, во всех развитых странах, особенно в последние годы, увеличивается производство и потребление алкогольных напитков.
К сожалению, мало конкретных данных о количестве пьющих. Статистика, словно красная дева, стыдливо замалчивает цифры. И так во всех странах: народам и государствам, видимо, нелегко признать свой грех, и они прикрывают его фиговым листком мнимого благополучия.
Поразмыслим над одной цифрой — она приводится в книге "Алкоголизм".
"По вине больного алкоголизмом так или иначе страдают семь-восемь человек, связанных с ним родственными, семейными и производственными узами".
Могу сказать: алкоголик — не мертвец, не убитый. Это верно. Но кто может сказать, что лучше — жить с вечно пьяной идиотской физиономией или не жить вовсе?..
Самое удручающее в мировой статистике, и в нашей в том числе, — это то, что в последнее десятилетие, и особенно в последние годы, пить стали подростки и юноши. Пить стали наши женщины. Вот что особенно тревожит.
Накануне нового века — в 1889 году — выдающийся русский ученый-психиатр И. А. Сикорский предвидел эту опасность. Он обратился к женщинам с воззванием:
"Вниманию русских женщин! Женщине принадлежит высокая роль, на которую указывал Кант: быть орудием нравственного развития и усовершенствования человеческих обществ. Эта роль не может быть выполнена представителем другого пола в такой мере, как женщиной. Будучи более тонкой, более нравственной, менее склонной к преступлениям, женщина является естественным носителем нравственных идеалов. Женщина всегда являлась ревностным поборником трезвости во всех странах, во все времена".
Да, всегда являлась... И ныне женщина продолжает начатый еще в древности бой за высокую мораль и нравственность в семье и обществе, бой за трезвость. Но теперь силы ее в этой борьбе поубавились. Она и сама поддалась соблазну зеленого змия — пьет наша женщина, если не пьет — попивает... Вспомните любую пирушку, любое застолье. Редкая женщина брезгливо отстранит от себя рюмку.
— Одна бедная душа, девочка лет четырнадцати, написала в газету: "Я отказываюсь пить вино, а девочки с нашего курса называют меня белой вороной, несовременной и синим чулком".
И все-таки... Все-таки женщина в сравнении с мужчиной пьет куда меньше. В десять, двадцать... пожалуй, в сто раз меньше! И, может быть, потому она еще и ныне остается главной нравственной силой в борьбе за экологическую выживаемость общества, опорой государства в развернувшемся ныне повсеместно наступлении на зеленого змия. Галина Кондрашкова никогда не сочиняла стихов, но всенародный поход, объявленный нашим государством против пьянства, вдохновил ее, и она написала поэтическое обращение к женщинам:
Жены, матери, Ярославны!
Время нам совершить подвиг славный.
Ну, доколе нам слезы лить,
Сыновей, мужей хоронить?
Для кого же мы вас рожали?
Для кого же мы вас растили?
Нынче водка вас опоила,
Тех, кого война не скосила.
Одиночка-мать. Одиночество.
У детей ни отцов, ни отчества,
Застонала вновь вся Россия,
Как от полчища от Батыева.
Эта темная, тайная сила
Обвила петлею полмира.
Занесла на детей свое жало,
Ничего святого не жаль ей!
Соберем же в едином порыве
Нашу мудрость, любовь и силу.
Не дадим погибнуть мужчинам,
Не дадим погибнуть России!
О, великая русская женщина!
Ты великим терпением венчана,
Ты, великую силу сокрывшая,
Красотою весь мир удивившая,
Соверши этот подвиг Славный,
Василиса и Ярославна!
Вот если бы с таким пафосом и страстью обращались к людям профессиональные пропагандисты, наши журналисты и публицисты. Но нет, наша пропаганда редко кого отвращает от пьянства. Она и теперь ведется подчас серо, неумело, а случается, и неграмотно. По телевидению берут интервью у человека вроде бы благополучного — у него и дома полная чаша, и на работе преуспевает, а о пьянстве говорит: "Пить можно, я и сто грамм выпью, и больше, а порядок знаю". Показывают, как принимает гостей — на столе водка, коньяк. Правда, тут же пытаются разоблачить его суждения, но многие зрители, особенно молодежь, смотрят не на то, что о нем говорят, а на то, как он живет. Живет-то он неплохо и собой молодец!..
В беседах, лекциях, интервью пестрят словечки: "выпил лишнего", "не знает меры", "не вовремя приложился к рюмке" — скрытые призывы пить но... в меру, вовремя, не на работе и т. д.
На тему о пьянстве я часто заговариваю с людьми незнакомыми. Сидишь этак в электричке по пути в Москву или из Москвы на дачу и говоришь соседу:
— Меньше стало пьяных — вон, смотрите, в вагоне полсотни людей и ни одного под хмельком. Сосед всматривается в лица пассажиров — вроде бы он соглашается: да пьяных не видно.
Однако говорит:
— Сколько пили, столько и пьют.
— Не скажите! — пытаешься возражать. — Пьянство заметно пошло на убыль. Сосед глубокомысленно молчит, потом замечает:
— Сложная это проблема. До конца не вытравишь дурную страсть.
— Такая точка зрения, извините, пессимизмом отдает. Сейчас, можно сказать, весь народ за пьяниц взялся.
Рядом сидит мужчина лет сорока. Слушая нас, покачивает головой, ухмыляется. В разговор вступает без предисловий:
— У нас вчера начальник цеха вызвал пьяницу и говорит: "Сколько тебе надо выпить, чтобы ты окосел?"
Пьянчуга ему в ответ:
— А тебе?