Сказочные повести
- Есть, Настенька, если вы того не знаете, есть в Петербурге довольно странные уголки. В эти места как будто не заглядывает то же солнце, которое светит для всех петербургских людей, а заглядывает какое-то другое, новое, как будто нарочно заказанное для этих углов, и светит на все иным, особенным светом. В этих углах, милая Настенька, выживается как будто совсем другая жизнь, не похожая на ту, которая возле нас кипит, а такая, которая может быть в тридесятом неведомом царстве, а не у нас, в наше серьезное-пресерьезное время.
Ф.М.Достоевскип. "Белые ночи"
Петербургские сновидения
Санкт-Питербург
Художник Владимир Лань
ISBN 5-85331-006-4
(c) А.В.Гнездилов, 1996 г.
(c) Г.Г.Ябкевич, оформление, 1996 г.
ЧТО ДАРЯТ НАМ ЧУЖИЕ СНЫ...
Не знаю, как Вам, уважаемый читатель, а мне всегда было интересно узнать, какие сны видят другие люди. Но расспросы оказывались чаще всего напрасными. Кто-то говорил, что снов вообще не видит; иные признавались, что к утру забывают сновидения; те, кто помнили, редко могли передать увиденное во сне даже самому внимательному слушателю: при пересказе сновидения теряли всю свою прелесть, превращаясь в мертвых бабочек с поломанными крыльями. И вот - эти истории. Они как живые бабочки. Крылья трепещут и переливаются, а траекторию полета трудно предсказать. Эти истории не подчиняются законам литературы. Притчи ли это, сказки или рассказы - трудно определить, к какому жанру их можно отнести. Увидев, что в этих историях нет канвы житейских событий, ждешь определенности морального урока, присущей сказке или притче, но и ее не находишь. Истины, которые просвечивают сквозь ткань повествования, текучи, неотчетливы, противоречивы. Вначале эта неопределенность смущает. А потом осознаешь, что за ней - опыт живой жизни, воспринятой не логикой и рассудком, а глубинами души. Теми ее слоями, где слиты индивидуальные желания и страхи, общие для многих людей надежды и опасения, сверхличные прозрения и чувства, соединяющие конкретного индивида со сферой трансцендентального бытия. Единство разных уровней отражения реальности сближает истории этой книги со сновидениями, хотя это, конечно, не сны в прямом смысле слова, а сновидения наяву, или грезы. Внимательно всматриваясь в ткань повествования, вслушиваясь в его музыку, мы можем узнать о реальных переживаниях поведавшего их человека: о том, как больно и бесплодно растрачивать душу на дела, чуждые твоей натуре ("Сокровище"); о том, какой соблазнительной и опасной может быть мечта ("Актеон"), о том, что даже семейное счастье может наскучить, если тот, кого любишь, наполнен только тобою ("Выбор"), и еще о многих открытиях в сфере душевной жизни. Многие из этих открытий рождают печаль и тревогу. Но в рассказанных историях есть образы, вселяющие надежду на избавление от разрушительных переживаний. В них показано, как бессильна ревность, даже толкающая на убийство ("Гора"); как самоотверженная любовь способна наполнить смыслом человеческую жизнь, если она милосердна к другим ("Песок пустыни"); как творчество по законам красоты может вернуть гармонию в жизнь ("Старая королева"). Благодарность смерти, избавляющей от страданий, выражена в историях "Черный Принц" и "Сон". Извлеченные из заповедных глубин души автора книги, эти истории будут интересны и полезны многим людям. Ведь душа человека как колодец. Вода, которая его наполняет, есть часть мирового океана. Черпая из колодца, мы получаем возможность не только почувствовать вкус именно этого источника, но и утолить жажду той влагой, которая распространяется по глубоким подземным рекам. В историях, рассказанных автором этой книги, - поддерживающая сила нашего общего источника жизни.
Психолог кандидат педагогических наук О.И.Даниленко
ОТАВТОРА
Думается, мало кто знает, для чего мы живем и что такое сама жизнь. А потому не будет преувеличением сказать, что мы живем среди сказок. Каждый, кто нас учит жизни, рассказывает нам свою сказку и очень надеется, что мы будем ему верить и играть в его игру. И начиная с детства мы все учимся играть в разные игры, а когда вырастаем, в свою очередь учим детей по своим сказкам. Но как разнятся взрослые сказки от детских! Откуда-то в них появляется нетерпимость, злость, ненависть. "Мое видение - единственно верное! Моя - сказка самая лучшая!" Ах, нет, друзья, наш мир не одинаков для всех и глаза каждого открывают свой собственый мир, а душа создает свою собственную сказку... Эта мысль и предлагается читателю, взявшему в руки книгу. Пусть приобщение к сказке побудит его на собственное творчество. Воображение - великая сила. Оно, не насилуя мир, делает Вас свободным от обстоятельств. Создайте свое королевство из окружающих людей и природы. Приделайте драконьи головы Вашим недругам, и сказочная атрибутика сделает их совсем не страшными. Подарите рыцарские доспехи Вашим друзьям, титулы и бархатные наряды - подругам. Жизнь расцветет под лучами Вашей фантазии. И главное, боль не покажется нестерпимой, зло - неискоренимым, а смерть - всевластной. Сказки этой книги не выдуманы. Это скорее были, которым воображение придумало иной конец и смысл. Это судьбы людей, многие из которых ушли из этой жизни, но в памяти осталась их красота, их волшебные превращения... Пусть порой их истории противоречат общепринятому канону: сказки должны иметь счастливый конец. Мы не можем всегда и всюду носить с собой флаг оптимизма. Ведь грусть и утраты нередко делают нас глубже и мягче... Эти сказки наполнены неким символическим смыслом. Он становится понятен по прочтении. В первую очередь они сочинялись для себя, затем были рассказаны людям, находящимся в экстремальных условиях, столкнувшимся с реальной угрозой для жизни. Сказки помогали не уйти от опасности и не отвернуться от нее, но трансформировать себя. Таким образом, психотерапевтический эффект сказки становился ре -альным. Следует отметить, что сказки, это именно сказки,,а не "читки". Они звучали в пространстве, и это пространство было определенным образом организовано. То был психотерапевтический театр "Комтемук " - компанейский театр музыкальных картинок. В нем собирались как больные, так и здоровые люди, переодевались в театральные костюмы и под музыку создавали "живые" картины и портреты. Тогда и звучала сказка, и в ней появлялась Ее Величество Смерть не как пугало и не как трагическая реальность, но как великая возможность смены собственного образа. Встреча с Ней снимала извечный страх и приводила к иному восприятию Ее - не как разрушительницы, а, например, как "сна ", подобного тому, что в "Спящей красавице ". И через переживание сказки приходило сознание истины, реальности, о которой не принято было говорить вслух. И это переживание давало освобождение сознания и возможность "общения" в Духе. Сказки - это возможность вернуться к детству, к нашему детскому "Я", на котором зиждутся все наши чувства, и в первую очередь - чувство тайны и красоты. Так пусть же
этот сборник будет призывом к сказке, к сказочному ощущению мира... Пусть каждый создает свою собственную сказку, сказку своей жизни! Она в каждом дне, в каждой встрече. И на этом пути да будут нам маяками великие творения Андерсена и Гауфа, Гофмана и Музеуса, Топелиуса и братьев Гримм, Одоевского и Бажова, Александра Грина и Толкиена, Льюиса и Перро!... Итак, в старой петербургской мансарде, высоко над городом, по ночам зажигался свет. Там жил человек по имени Балу. Имя ему дали дети, которым он рассказывал сказки. А другое его прозвище Старинный Приятель. Не потому, что его давно знали, а потому, что он знал множество старинных историй, что у него был старинный голос, и жил он в старинном доме, и рядом с ним оживала старинная-старинная жизнь...
ПУТЬ
Самый великий Волшебник живет на Солнце. Там совсем не так жарко, как кажется, и не так ослепительно ярко, как это представляется. У волшебника есть чудесный сад с благоухающими цветами, которые умеют не только разговаривать, но и петь, а порой и танцевать. И вот что там однажды случилось... Накануне великого и совершенного Нового года Волшебник пришел в свой сад и сказал своим цветам:
- Я хочу сделать для Вас подарок. Вы можете загадать любое желание и оно исполнится.
Тогда одни цветы пожелали научиться летать и превратились в бабочек, другие захотели плавать и стали рыбками, третьим надоело быть маленькими, и они выросли такими же громадными, как деревья, сохранив свои волшебные яркие лепестки. Теперь они казались разноцветными фонтанами или фантастическими платьями, выросшими из земли. Но один из цветов сказал Волшебнику:
- О мой повелитель, каждую ночь я вижу одну маленькую волшебную звездочку, которая смотрит именно на меня и улыбается мне. Я хочу попасть на нее.
- Пусть будет так! - ответил Волшебник. - Но в каком виде ты хочешь отправиться в гости?
- Я не смею просить, но мне, конечно же хотелось бы походить на тебя!
- Хорошо! - сказал Волшебник, - но, чтобы походить на меня не только внешне, но и внутренне, ты должен будешь всегда стремиться к чему-то большему, чем то, что имеешь или чем являешься...
И вот цветок очутился на голубой звездочке и принял человеческое обличье. И хотя из памяти его скоро стерся образ Волшебника и Его сада, его собственная природа заставила строить вокруг себя Красоту. Первым делом он стал разводить цветы и среди них воздвиг прекрасный дом на берегу чистого озера, в котором всегда отражалось Небо и Солнце. Долгое время он был удивительно счастлив, но вот однажды черная комета прилетела из межзвездных пространств, буря пронеслась по земле. Дом был разрушен, сад разметало по сторонам, озеро превратилось в зловонную грязную лужу. Горько оплакал свою судьбу человек с душой цветка. Все, что с таким трудом он создавал, было разрушено и уничтожено в одно мгновение.
- Я потерял все, что любил, - сказал несчастный, - и не хочу жить!
"Ищи что-то большее, нежели то, чем ты владел", - шепнул ему внутренний голос, но он не услышал его или не захотел понять. Выбрав самую высокую скалу, он прыгнул с обрыва вниз, думая, что исчезнет так же, как его дом и сад. Но он не исчез, а опять оказался в саду Волшебника. Ни словом не попрекнул его Господин, а когда пришло время Нового года, цветок опять захотел на Голубую звезду. На этот раз он взял с собой солнечные облака, которые могли превращаться в животных. Теперь, если б налетела буря, она не смогла бы уничтожить все. Да, беззащитные растения могли погибнуть, но животные умели передвигаться и наверняка смогли бы убежать от опасности. И вот на Голубой планете появились стройные лошади, быстроногие собаки, миролюбивые коровы, козы и овцы. Снова человек с душой солнечного цветка был счастлив.
Но вот однажды он был голоден и увидел, что молнией убило одну из его овец. Тогда он решил попробовать ее мясо. Оно ему так понравилось, что он стал убивать для себя время от времени одно из животных и есть его. Когда об этом узнали звери, их обуял страх, и хозяин стал мм ненавистен. Они хотели убежать от него, но он выделил собак и обещал не трогать их, а делить с ними свою пищу, если они будут помогать ему. А потом, чтобы угнаться за своими жертвами, он также приручил лошадей... И раздор возник на планете, и однажды случилась великая война, в результате которой остался человек один одинешенек, потеряв все, что имел. И снова, забыв заповедь "искать дальше себя и больше того, что имеешь", он сбросился с обрыва.
В третий раз вернулся он на Голубую звезду. С ним был еще один цветок, который превратился в женщину и увенчал его жизнь любовью. Но увы, на Голубой звезде в противоположность Солнцу, царствовал закон Времени, и Смерть прятала от всех живущих там тайну Вечности. И однажды возлюбленная человека-цветка умерла. Он хотел расстаться с жизнью, но вдруг вспомнил и снова услышал слова Волшебника: "Ищи большего!" Тогда он понял, что за любовью к цветам, дому, животным, к женщине есть что-то еще... чья-то любовь, которая дарила красоту и ему, и тому, что создавали его руки, и всему окружающему. Тогда он пошел искать Это. Солнечные лучи сгустились, образовав в воздухе сверкающую дорожку. Он шел по ней и не падал, а навстречу ему спускалась еще чья-то светящаяся фигура. Они сблизились, и он поклонился встречному, тот также склонил голову, и человек понял, что стоит перед солнечным зеркалом, а в нем отражается Великий волшебник.
- Кто ты? - изумился человек.
- Я - ты, и ты - Я, - ответил голос, - ныне ты достиг того большего, к чему Я тебя звал...
КОРОЛЬ ГРАНАТ
И все же, хотя вода кажется едва ли не самым страшным врагом камня, без нее он теряет половину своей красоты. Ты подумай, на незримых ладонях вечности стихия, изменчивая и капризная, - то ласковая, то грозная, как улыбка женщины, прозрачная подруга света, олицетворяющая жизнь, - ведет бесконечную борьбу с твердыней, превращая ее в песок, растворяя в себе... Но чем тебя так поражают драгоценные камни? Не своим ли приближением к капле воды, отдающей свое тело солнечным лучам? Изумруд, бриллиант, сапфир, топаз... Они гак же прозрачны, и влажный блеск
их, как высший символ отраженности, не есть ли первоначальное свойство воды?
Впрочем, еще в древности существовало мнение, что мир состоит из четырех
стихий, взаимопроникающих друг в друга. И если уж признать, что в огне есть
вода, то "вода в камне" звучит вполне прилично...
Это ужасно - начинать танцевать от печки: желая дать золотой, разменивать
его прежде на медь. Но где истоки наших мыслей?
В тысячах мелочей, окружающих нас. Вот чья-то улыбка, мелькнувшая среди
толпы, вдруг сольется со случайным ароматом цветка - тихо зазвенела одна из
струн души твоей, теплая волна нежности смягчила глаза. И вот - как чудесный узор неожиданно складывается из подброшенных цветных стеклышек - восторг охватил тебя при взгляде на привычную картину жизни. А корни - в этом несущемся потоке мелочей, где все одновременно и хаос, и гармония. Все связано нитями, которых мы не видим, и потому каждое явление приходит как чудо. И уж коли мы заговорили о чудесах, я признаюсь, что мой разговор сводился к тому, чтобы рассказать тебе одну сказку.
А начало ее в самом начале. Ты не забыл еще про камни?
В одной маленькой стране, спрятавшейся от любопытных глаз истории, наступала осень. Ласточки все чаще собирались в стаи и носились над землей, заглядывая в окна старого дворца. Его остроконечные башенки возвышались над густым парком, где притихшие деревья, облачаясь в золотые одежды, с тайной тревогой прислушивались к печальному бою больших дворцовых часов. Скоро северный ветер промчится склоняя их верхушки, срывая богатые уборы беззащитных стволов и ветвей.
- Дорогу Властительнице Снов, несущей покой, - протрубит он. И жизнь с прощальным трепетом замрет в сверкающих оковах зимы.
А во дворце готовились к балу. Он устраивался всего раз в году и был совершенно необыкновенный. Герцог Лионель, правитель страны, доставал из сокровищниц все свои драгоценности и украшал ими гостей.
- Камни должны видеть солнце, чтобы не потерять своей красоты, - говорил он.
И кто еще мог лучше судить об этом? Вряд ли нашелся бы в мире редкий камень, которого не было во дворце. И этому немало способствовали подданные герцога. Причудливые вкусы или странный характер тому причина, но еще с детства он стал покровительствовать уродам, карликам, монстрам, людям отверженным, вынужденным добывать себе кусок хлеба, подвизаясь в роли шутов. Прослышав о доброте Лионеля, эти несчастные толпами приходили в герцогство и селились в нем, отчего оно даже получило название Страны шутов. Здесь никто не смеялся над ними, не требовал веселить себя, и они спокойно могли проводить остаток жизни, чувствуя себя людьми, а не забавой или пугалом. Вельможные соседи герцога смеялись над ним, но он не обращал на них внимания. Зато жители страны платили ему любовью и преданностью. Многие из них, прослужившие при дворах различных государей, приносили в дар Лионелю драгоценные камни. И трудно был о доставить ему большую радость! Он восхишал-ся ими, как влюбленный, и ухаживал за ними, как за цветами.
- У каждого из них своя душа, привычки и свойства, и это - целая наука, - считал он.
- Уж не хочет ли он заняться алхимией и вступить в союз с нечистой силой? - шептали ненавистники.
- Он давно окружил себя ведьмами и колдунами, взгляните на подданных, - отвечали злопыхатели.
Но суеверный страх держал их на почтительном расстоянии от границ Страны шутов. В ней самой было очень тихо. Одно воспоминание о прошлом, наполненном вынужденным кривляньем и смехом, заставляло жителей считать тишину первым законом герцогства. Только перед осенним балом во дворце раздавалась музыка, на стены выходили герольды и трубили в звонкие рога, оповещая под-
данных о приближении праздника. Сам герцог на белоснежном коне в сопровождении своих рыцарей отправлялся приглашать к себе гостей. Этот праздник больше всего любили дети, и их-то и собирал Лионель в свой дворец. Для каждого он выбирал свой камень, придумывал наряды, так что со стороны его вполне можно было счесть за художника, создающего свое творение не на полотне, а в жизни. Но в его причудливых фантазиях трудно отыскивался истинный смысл. Сам же герцог с улыбкой объяснял близким и друзьям, что красота и безобразие - родные сестры, и для камней нужна оправа из уродства. Из соединения противоположностей рождается наивысшая выразительность... Вот в чем крайности сходятся, как ладони двух рук.
- Впрочем, - заканчивал он свою речь, - можно все понимать наоборот. Однако кому еще так подходят эти драгоценности, как не моим подданным?
И в этот раз маленькая кавалькада всадников медленно двигалась по узкой горной дороге, отбрасывая впереди себя длинные тени. Солнце спешило окунуться в море, а сгрудившиеся у горизонта облака казались сказочными хребтами, тающими в радужном сиянии. Наступил вечер... Прохладный ветерок, напоенный тонким ароматом водяных лилий, пахнул в лицо путникам, и неожиданно дорогу им пересек ручей. Усталые кони остановились, прильнув к воде. Среди деревьев, отражая закат, сверкали стекла небольшого дома, доносился чей-то смех. Герцог тронул поводья и выехал на поляну, заросшую высокой густой травой. У ручья сидела девочка и, бросая в воду желтые листья, смеялась тому, как они возвращались к ней. Услышав шум, она повернула голову, и Лионель увидел чудесное личико, словно созданное из журчания ручейка и нежного благоухания цветов.
"Такое встречается только у фей, да и то во сне, - подумал он, боясь выдохнуть, чтобы не рассеять это прелестное видение. - Может быть, я уже нахожусь не в своей стране?"
Между тем незнакомка с таким же удивлением и восторгом разглядывала его самого. Видно, не каждый день блестящие рыцари сворачивали к лесной хижине. Герцог улыбнулся и вынул из сумки золоченый ключ. Каждому приглашенному на праздник раздавались такие ключи от комнат во дворце, куда они должны были явиться.
- Я приглашаю тебя на бал, - сказал он, протягивая руку.
Но девочка не вставала с места. Ее лучистые глазки потемнели и наполнились слезами. В это время скрипнула дверь, и на пороге дома показались двое уродов: мужчина и женщина. Они испуганно кланялись, приветствуя герцога.
- Анжеллина не может ходить, ваша светлость, - сказал хозяин, тяжело вздыхая... Лионель соскочил с коня и подошел к девочке.
- И все-таки она должна быть на празднике. Я оставляю ключ и на обратном пути заеду за ней. Ты не побоишься ехать со мной, Анжеллина?
- Нет, нет! - торопливо воскликнула девочка, разгоняя сумерки своей улыбкой.
Герцог махнул рукой и скрылся среди деревьев.
"Воистину, судьба непреклонна к моим подданным, - думал он, продолжая путь, - Избавив девочку от уродства родителей, она обрезада крылья ее красоте".
А в домике у ручья не знали, радоваться или печалиться нежданно свалившейся милости. Когда родилась Анжелла, отец и мать не могли нарадоваться ее красоте. Однако, зная, как будет она со временем отличаться от своих сверстников, поселились вдалеке от всех, решив оградить ее от возможной зависти и недоброжелательства. Лес дал им приют, но не уберег Анжеллу от опасности. Однажды ее ужалила змея, и она не смогла больше подняться на ноги. Горько плакала над ребенком несчастная мать, а отец хмуро утешал ее, говоря, что лучше быть такими же, как все, или хуже, чем возвышаться над другими. Все детство Анжеллы прошло у ручья, с которым она подружилась и научилась разговаривать.
- Он рассказывает куда интересней, чем ты, - говорила она отцу.
И действительно, не уходя никуда от дома, она знала, что делается вокруг, едва ли не лучше своих родителей. Ручей раскрывал ей все тайны леса. Проплывающие после грозы щепки сообщали Анжелле о том, что сломался старый дуб, росший далеко от их жилища. Клочки меха, зацепившиеся за тростники, передавали ей, что медведь приходил залить сладкий дикий мед и остудить ужаленную пчелами лапу. И не случалось ни одного события в лесу, о котором бы не поведал девочке ее веселый прозрачный друг.
Теперь же впервые она забыла о его добродушной болтовне и, полная радостной тревоги, мечтала о первом празднике в своей жизни. До этих пор она только слышала о балах от своей матери, и они представлялись ей чем-то волшебным. А родители думали о том, сколько разочарований и огорчений может встретить Анжелла, столкнувшись с людьми, от которых была ограждена с самого рождения. Впрочем, они немного успокоились, когда увидели свою дочь в седле, рядом с герцогом. Она казалась такой счастливой, что даже ручеек, засмотревшись на нее, свернул со своей обычной дороги и чуть не заблудился среди двух молчаливых валунов.
И наступил день праздника. Ярко светило солнце сквозь высокие стрельчатые окна зача. Дети заполнили дворец, и герцог каждому выделил прихотливые наряды и драгоценности. Когда подошла очередь Анжеллы, ее посадили в деревянное кресло с колесиками, украшенное затейливой резьбой, и принесли ей лакированный сундучок. В нем лежало черное газовое платье с бархатными узорами, прошитыми серебряной нитью, и гранатовый браслет. Девочка замерла от восторга, увидав на своей руке тонкий обруч, усыпанный сверкающими красными камешками. В середине браслета темным загадочным пламенем горел крупный гранат, как будто властвовавший над всеми остальными. Вот ударили громадные башенные часы, созывая гостей, и дети вступили в тронную залу.
Да, это было фантастическое зрелище. Самые причудливые маскарады не могли бы сравниться с этим балом, где жизнь, не нуждаясь в подделках, вдруг разом выплеснулась неповторимым сочетанием своих противоположностей. Анжелла с закружившейся головой переводила взгляд с одного лица на другое, не в силах остановиться. Вот у колонны задержался худой, бледный мальчик. Его голубые глаза сияли торжеством, но тонкие яркие губы, скрытые непомерно длинным носом, усмехались слишком мрачно и зло. Он прищелкивал длинными пальцами, на одном из которых красовался опаловый перстень. Рядом с ним присела рыжеволосая девочка без лба в переливающемся всеми цветами радуги платье с изумоудами на тонкой шейке. Смеюшяяся горбунья. играя браслетами из золо
тистых топазов, протягивала обнаженные руки к одноглазому уродцу. Он был одет в фиолетовый шелк и держал шпагу из горного хрусталя. Большеголовая карлица, облаченная в дымчатую тунику, не могла оторваться от зеркала. Лоб ее украшала сапфировая диадема. Из толпы выбежал ребенок с высохшим, стариковским лицом в одежде восточного мага. На его белом тюрбане, подобно капле крови, алел рубин. Хлопая в ладоши и кружась, за ним гналась девочка с очень длинной шеей и крошечным личиком. На ней, ослепляя глаза, вспыхивало бриллиантовое ожерелье. Но всех не перечислишь... И странная гармония существовала между уродами в роскошных одеяниях и драгоценными камнями, как будто, соединившись, они получили законченность, когда-то предусмотренную самой природой.
Меж тем громко пропели трубы герольдов и главный церемониймейстер объявил, что гости должны избрать королеву бала. Дети зашумели и стали оглядываться друг на друга. Анжелла, растерянно притаившаяся в самом дальнем углу, не сразу поняла, что случилось, когда на нее обратились все взоры. Двое карликов в одежде пажей под единодушный крик остальных приблизились к ней и водрузили на голову золотую корону. Дрожащей рукой Анжелла подала знак, и бал начался. Загремела музыка, и дети, подхваченные волной веселья, понеслись в пестром хороводе через бесконечные анфилады комнат в парк. Там они рассыпались по многочисленным дорожкам, играя и танцуя. Их звонкие голоса будили эхо под высокими сводами. Музыка сливалась с ними, и казалось - с лепных потолков низвергается невидимый водопад разбитой навсегда тишины.
Анжелла с жадностью прислушивалась к звукам. Она осталась в зале совсем одна. Ее подданные забыли о ней в ту же минуту, как получили свободу. Пажи, рыцари, герольды - все, окружавшие ее трон, поспешили в сад, где их ждали солнечные лучи и веселые игры. О, если бы кто-нибудь знал, как грустно стало Анжелле! В ту минуту она готова была отдать и корону, и всю свою красоту за возможность последовать за ними. Но вот стемнело, и дети вернулись во дворец. Здесь их уже ждали накрытые столы. Веселье разгорелось с новой силой. Уродцы накинулись на еду, спеша отведать всего, что подавалось. Однако одни блюда сменялись другими, а угощениям не было конца. Анжелла незаметно отъехала в сторону. Еще утром она чувствовала себя такой счастливой, а теперь... Теперь ей становилось даже страшно при взгляде на эти лица, в которых улыбки принимали вид зловещих гримас, а жующие рты напоминали хищных зверей, урча, пожирающих добычу. Девочка подняла голову и увидела на галерее герцога, окруженного какими-то людьми. Он смотрел на пирующих и, казалось, смеялся. Как будто тяжелый камень сорвался с потолка и лег на грудь Анжеллы, слезы потекли из ее глаз. Она схватилась за колеса кресла, спеша прочь из зала. Кресло катилось само, так что девочке почти не приходилось отталкиваться. Вот очутилась она в какой-то комнате, стены которой были обиты узочатым малиновым шелком. Шум праздника не проникал сюда. На столе мирно горели свечи в бронзовом канделябре. Анжелла подъехала к окну. За ним в ночном сумраке раскачивались деревья, как будто пытаясь наклониться и утешить ее. Она вспомнила ручеек и совсем успокоилась.
- Какая я глупая, на моей голове корона, а я еще смею плакать.
Анжелла хотела взглянуть на браслет, как вдруг обнаружила, что он исчез с ее п\лси. Похолодев от ужаса, она стала его искать на полу, но напрасно. Легкий
шорох за спиной заставил ее обернуться. Перед ней неизвестно откуда появился невысокий странный человек в темно-красном бархатном камзоле. Голову его покрывал пышный белый парик, а на ногах были туфли с высокими каблуками и черными траурными лентами. С плеча незнакомца свисала, переливаясь, серебряная перевязь со шпагой. Он изящно поклонился Анжелле.- Ну как вам нравится бал? - Голос его звучал так забавно, а глаза смотрели на девочку с такой добротой, что она сразу почувствовала к нему доверие.
- Мне стало там страшно. Я представляла бал совсем другим, - прошептала она.
Человек заулыбался, забавно подпрыгнул на одном каблуке и кивнул головой.
- Да, да, сейчас все будет так, как вы хотите.
Он взял ее за руку, и вдруг она встала с кресла и пошла вместе с ним. Это случилось так просто и чудесно, что Анжелла и думать забыла о браслете. Они вступили в тронный зал, и незнакомец вынул осколок зеркала из кармана.
- Смотри! - крикнул он Анжелле и бросил его на пол.
В то же мгновение все преобразилось. Уроды превратились в стройных, прекрасных девочек и мальчиков. Они выстроились парами за Анжеллой и ее спутником. Музыканты заиграли незнакомую, волшебную мелодию, и они плавно закружились в каком-то необыкновенном танце. Ноги легко несли Анжеллу, как будто всегда знали эти замысловатые движения.
Она закрыла глаза и вместе со звуками музыки поднялась высоко-высоко. Сердце ее замирало от восторга и счастья. Ночь осталась где-то далеко внизу. Из-за розовеющих горных вершин выступило солнце и протянуло к девочке свои лучи. И когда танец кончился, заря не исчезла. Утро пришло во дворец. Анжелла опять была в малиновой комнате. Ее кавалер напевал и размахивал руками, дирижируя себе. Вдруг семь раз пробили часы, и откуда-то раздался печальный детский голосок:
- Король Гранат! Король Гранат! Где ваша королева?
Странный волшебник замер. Его доброе лицо исказилось страданием. Слезы потекли по щекам, смывая пудру.
- Где королева? Где королева? - повторяли его губы.
Он схватил канделябр и, толкнув невидимую дверцу в стене, стал спускаться по узенькой лестнице. Анжелла бросилась за ним. Они проходили по темным мрачным подвалам. Человечек открывал крышки окованных железом сундуков и подносил к ним канделябр. Там лежали драгоценные камни, и от их сверкания на стенах появлялись изображения дам и кавалеров. Король всматривался в них, затем с горестным вздохом следовал дальше. С каждым шагом он становился все меньше и двигался медленнее. Наконец он опустился на землю и спрягал свое лицо в ладонях. Рыдания сотрясали его тельце, и Анжелла не знала, как его утешить. Сердце ее вдруг исполнилось отваги и надежды.
- Не плачьте, добрый король, - сказала она. - Клянусь вам, что я не пожалею своей жизни, чтобы найти вашу королеву.
Человечек, как ребенок, вытер слезы и улыбнулся. Они поднялись обратно. Анжелла зажмурилась от яркого солнца, и, когда открыла плаза, короля уже не было, а на руке ее сверкал гранатовый браслет. Бал кончился и дети покинули дворец. Родители девочки не могли прийти в себя от изумления, увидав ее на
для них чудом. О, если бы они видели Анжеллу во время танца с королем Гранатом! Но она молчала. С этих пор девочка стала задумчивой, казалось, даже обретенная способность передвигаться не радовала ее. Часто в темные ненастные ночи, когда разъяренная буря в слепой злобе налетала на лес, ей чудился за окном маленький человечек с канделябром в руке.
- Анжелла, Анжелла! - звал он. - Помоги мне вернуть королеву!
Девочка плакала и мучилась, вспоминая свою клятву и чувствуя свое бессилие.
Так прошло несколько лет. Анжелла выросла, но родители забыли, как она смеется.
- Что с ней случилось? - не понимали они и чуть ли не жалели о том времени, когда она не могла ходить.
Герцог приезжал к ним осенью, чтобы пригласить Анжеллу на бал, но она пряталась от него, боясь встретить короля Граната. Однажды ей приснился страшный сон. Она видела свою мать танцующей среди зеркальных колонн. На груди ее ослепительно горело гранатовое колье. Вдруг оно превратилось в маленькую зеленую змейку, которая обвила шею женщины и впилась в нее. Анжелла закричала и проснулась. Испуганные родители вбежали в комнату. Девушка, плача, бросилась к матери:
- Тебя ужалила змея, мама! Та самая змея, которая приползла и ко мне в детстве.
Женщина странно посмотрела на дочь и почему-то отвернулась.
- Спи спокойно, Анжелла. Утром ты расскажешь свой сон и узнаешь то, что я от тебя скрывала.
На рассвете она вернулась в комнату дочери.
- Анжелла! - сказала она, выслушав все, что произошло на осеннем балу. - Видно, сама судьба не велит мне больше утаивать от тебя свое прошлое. Знай же, что когда-то в молодости я была прекрасна, как ты сейчас, и танцевала так, что люди приезжали издалека взглянуть на меня. Я жила при дворе богатого вельможи, который гордился мной и осыпал меня милостями. Но мне ничего не было нужно, кроме возможности танцевать. Когда звучала музыка, я растворялась в ней. Счастье клубилось под моими ногами, будя радость тех, кто смотрел на меня. За мою легкость и быстроту люди назвали меня Газелью. И вот однажды мы отправились в Хрустальный город. Там на празднике цветов каждый год устраивалось состязание танцовщиц. Лучшая из них получала драгоценный подарок и могла править этим волшебным городом. Я победила почти всех, и только одна соперница оставалась у меня. Ее сравнивали со змеей за странную очаровывающую манеру танца. Смутное предчувствие беды темным облаком повисло надо мной. В день перед поединком я не знала, куда себя деть, и с тоской считала часы. Ко мне подошел влюбленный шут и стал забавлять меня, пытаясь отогнать мрачные мысли. Я не могла улыбнуться. И тогда он поклялся похитить на время драгоценность, которая назавтра должна была увенчать победительницу, и показать ее мне. "Я слышал, - сказал он, - что драгоценный камень, предназначенный для награды, обладает силой помогать танцующим!"
Ночью он постучался в мои покои. В мерцании свечей блеснуло мне прекрасное гранатовое колье с крупным камнем посредине. В таинственной глубине его медленно кружился синеватый огонек
Наутро я победила. Но краткой была моя радость. При выходе из дворца чья-то рука протянула мне букет роз. Я прижала его к своей груди и вдруг увидела зеленую змейку, скользнувшую из него. Очнулась я в карете своего господина. Мы мчались прочь от Хрустального города. Не понимая, в чем дело, я обратилась к нему с вопросом. Он молча протянул мне осколок зеркала, и я не узнала своего лица - оно было обезображено. Кто поверил бы, глядя на него, что жалкая уродина могла потрясти людей своим танцем? Я хотела умереть и, наверное, свершила бы это, но на ближайшей остановке нас нагнал шут. Он видел мой танец, для него я осталась прежней, даже лишившись красоты. Он облегчил мою скорбь своей преданностью и любовью. Это был твой отец, Анжелла!
Девушка, задыхаясь, смотрела на мать.
- Значит, колье осталось у твоей соперницы?
- Да, - отвечала несчастная женщина, - оно должно было принадлежать лучшей танцовщице, и, так как я исчезла, гранат получила она. Может быть, там и заключена тайна пропавшей королевы?
На высоких стеклянных башнях города вертелись хрустальные флюгера, пуская солнечных зайчиков. Легкая, воздушная архитектура домов казалась лишь узорчатой рамой для пышно расцветших садов. Были последние дни праздника цветов. Люди веселились и пели. Множество гостей съехалось посмотреть на искусство танцовщиц, и опять, как прежде, всех покорили танцы Женщины-Змеи. Ее движения завораживали, усыпляли, и зрителям казалось, что они видели сладкие сны, полные неги и дурмана. Никто не мог соперничать с ней. Уже герольды готовились снова объявить ее первой танцовщицей и правительницей города, когда толпу вдруг облетел слух, что откуда-то явилась неизвестная девушка и собирается выступить против победительницы. Судьи вначале не хотели даже слушать ее, видя, что она опирается на палку. Но девушка продолжала настаивать и наконец сказала, что она дочь Газели. Еще жива была память о прекрасной танцовщице, исчезнувшей много лет назад, и некоторые подтвердили их сходство. Но вот все колебания пропали, когда Женщина-Змея сама приняла вызов и назначила условия состязания.
В большом прозрачном зале, окруженном зеркальными колоннами и хрустальной стеной, они должны были танцевать одновременно - каждая свой танец. Зал имел чудесное свойство превращать в музыку человеческий голос, но, подобно струнам арфы, настроенным на определенный лад, в нем могла раздаваться только одна мелодия. Могильная тишина встретила Анжеллу, когда, собрав все свои силы, она отбросила палку и, пошатываясь, вступила в зал. В блестящем, как чешуя, платье против нее стояла Женщина-Змея. Ее красота была холодна и внушала страх, а зеленые глаза проникали в самое сердце. Их взгляд сковывал движения, словно опутывал незримыми сетями. Вот медленно -'Л подняла она руки и, извиваясь, заскользила по кругу. Откуда-то сверху раздался Ц тихий свист, затем дробь барабана, и зал наполнился заунывной восточной мелодией.
Анжелла хотела вспомнить свой ганец на осеннем балу, но не могла. Ноги ее делали неуверенные шаги, руки робко протягивались в пустоту, не находя опоры, мотив застрял в горле. А соперница ее кружилась все быстрее и быстрее, и тело ее становилось все тоньше. Анжелла почувствовала едрбость и приблизилась к колоннам, но зеркала не отразили ее. Отовсюду навстречу ей извивалась
фигур<