ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Странники в ночи..................................................... 3

Сергей и сам не понимал точно и ясно, для чего пригласил друзей к себе. На самой поверхности сознания плавало самое простое объяснение – он ужасно не любил одиночество, которое с утроенной силой почему-то наваливалось на него именно в родной квартире. Это огромное – по меркам среднего россиянина – жилое пространство впивалось в его душу каждым кубическим сантиметром. Каждая вещь, каждый предмет колол сердце, напоминая о тех, кто эти предметы покупал, ими пользовался, к ним прикасался, их хранил и лелеял… К каждой безделушке, к каждой «мелочи» были словно навеки прилеплены отдельные воспоминания-ярлыки, вклинивающиеся в сознание, как только вещь попадала в поле зрения, а вклинившись, они порождали одну ностальгическую ассоциацию за другой, и Сергей барахтался в этом кипящем бульоне образов, не находя сил для того, чтобы выбраться на твердый берег рассудительности… Но так было раньше, всю прошлую неделю, а сегодня, сегодня с ним были друзья, которых он, наконец, впервые мог позвать к себе как полноправный хозяин этих шикарных хоромов…

– Ну, как вам моя берлога? – улыбаясь, спросил своих коллег Костров, когда те, наконец, завершив блиц-обход квартиры, выстроились в ряд на семиметровом балконе, чтобы совершить привычный ритуал курения табака.

– Неплохо… Просторно… И ремонт шикарный… В общем, ты у нас теперь завидный жених… – подбирая осторожные слова, не способные обидеть юного товарища, промолвил как всегда дипломатичный Филиппыч.

Менее же дипломатичный и более откровенный Осинин только кивнул головой, а потом, спустя пару недолгих мгновений, все же не удержался и добавил:

– Не многовато ли для одного? Тут, наверное, метров сто будет…

– Сто пятьдесят, ну, почти сто пятьдесят, – меланхолично уточнил Сергей, как всегда не помышляя об обиде.

– Да он и не собирается тут один куковать! – вступился за младшего друга Филиппыч. – Через год женится, детишки пойдут, а потом и внучата…

– Ладно, давай Сергей Иванович, разливай что-ли? – мягко предложил Осинин.

– Да ты не гони, Вадим, давай докурим, смотри какой видок отменный! Остановись хоть на минуту и посозерцай это небо, эту речку, эти холмы! – нежно попытался урезонить товарища словоохотливый доцент.

– Вот выпьем и тогда посозерцаем! – резонно подметил Осинин, как всегда умеющий найти путь для совмещения приятного с полезным, точнее менее приятного с более приятным, а если уж еще точнее – то приятно-неполезного с сомнительно-полезно-приятным…

Несмотря на то, что Сергей все эти дни траура не ограничивал себя в спиртном, в запасниках отца оставалось еще немало разнообразных напитков, отличающихся друг от друга как по цене, так и по градусу… В этот раз своим непритязательным друзьям он предложил недорогой пятизвездочный «Коктебель - Карадаг», поскольку более звездного, насколько он помнил последнюю поездку в Крым, в природе не существовало… Этот бренди отец припасал не для гостей, а для себя, резонно полагая, что для его луженого желудка это именно то, что нужно…

Как бывает довольно часто, разговор на трезвую голову клеился плохо, так что Сергей в очередной раз задумался, зачем же он сегодня пьет вместе с друзьями, которые много старше и, возможно, мудрее его… Только ли ради снятия накопившейся усталости и избавления от щупалец одиночества? И не ошибся ли он, приглашая их к себе? Не стоило ли посвятить вечер поискам ответов на вопросы, или же каким-то другим поискам – Ариадны, Светы, наконец, просто девочки на ночь, эдакой юной, чистой, глупенькой, которую и очаровывать не надо – достаточно подкатить на иномарке и… дело в шляпе… Да, призрак разврата манил к себе тем сильнее, чем больше удостоверялся Костров в своей свободе, в своем финансовом могуществе… И не забыть ли ему начисто всю эту историю с Ариадной и Светой, с Харитоном и Олей, и не пожить ли в свое удовольствие хотя бы это недолгое зауральское лето или не лето, а последние две недели, а потом… О, нет, Ариадна его не оставит в покое, а возможно, не только она… Увы, покой нам только снится… А трудности… Они должны только закалять, делать сильнее…

– Филиппыч, что ты думаешь об этой истории? – Сергей внезапно вторгся в разговор друзей, на время забывших о нем…

– О какой? Ну-ка, напомни…

– Да о той… – тут вдруг он понял, что никакой истории и не рассказал по сути, так, одни обрывки, потому сомнения собеседника вполне обоснованны, – ну, ладно, давайте я вам все по порядку расскажу, а вы мне скажете, как быть. Идет?

– Давай, Сережа, рассказывай, только по сути, ладно, пока мы еще трезвые! – согласился Филиппыч, наливая уже третью по счету стопку рыжевато-пахучего напитка…

Чем дальше углублялся в свое повествование Костров, тем сильнее выступала озабоченность на лицах его друзей, тем меньше они помышляли о коньяке, тем глубже погружались в раздумья… Самое сложное для них заключалось в том, что немыслимость происшедшего с их другом была настолько же очевидна, насколько несомненной была вменяемость Сергея, которого никто никогда не уличал во лжи или склонности к странным фантазиям.

– И что же ты от нас хочешь услышать, Сережа? – на правах более опытного и более квалифицированного задал неуютный вопрос Филиппыч, когда Сергей закончил рассказывать про странного Харитона и вчерашние события на кладбище.

– Я хочу совета, Филиппыч, вот и всё. Что мне делать дальше? Как поступать? Наконец, что все это означает… У меня в голове такая мешанина, что впору хоть в петлю лезть… Эти единороги, эта Флора, эта Гесиона из Междумирья, Ариадна, Света… Я в тупике… И где выход – не понимаю, но чувствую, что он есть, обязательно должен быть…

– Ну, не кипятись. Время еще есть, почти две недели, – поспешил успокоить друга Филиппыч.

– Так ты считаешь, что все это серьезно? Что от меня что-то зависит? Что я избран к какой-то миссии? Что угроза жизни реальна?

– Полагаю, что да, – грустно подтвердил опасения Сергея мудрый доцент, но для пущей убедительности обратился к Осинину: – А ты как считаешь, Вадим?

– Филиппыч, ну, ты же знаешь, что я в мистику не верю. Ерунда все это, но… блин… если так и было… хреновина какая-то… Нет, увольте, советовать не возмусь…

– Ну, отставь в сторону свой кондовый материализм хотя бы на время и поставь себя на место парня… Как бы ты поступил? В его ситуации?

– Как бы я? – тут Осинин призадумался, ибо представить себя в такой ситуации даже после семи (или восьми?) рюмок коньяка он никак не мог, но тут ему в голову пришла какая-то яркая мысль, и он радостно выпалил: – Я бы этого Харитона взял бы за грудки, да и вытряс у него, кто его надоумил такие фокусы делать! Вот это бы и сделал! В его ситуации… А эту сучку, что Ариадной назвалась… Ну, давайте не будем плохо о женщинах, хотя я бы её…

– Слушай, а ведь это мысль! Не поехать ли нам к этому монаху? – предположил Филлипыч.

– Мы приедем, а никакого монаха и нет. Вдруг он исчез? Что тогда? – скептически ответствовал Костров.

– На нет и суда нет! – громогласно заявил Осинин. – Тогда и делать ничего не надо! Все выкинуть из головы и заняться делом!

– Каким? – поинтересовался Сергей.

– Как каким? – уверенно продолжал Осинин. – Да яснее ясного – надо найти себе подружку и думать вместе с ней о кандидатской. В перерывах между вкусным сексом, разумеется. О, у меня есть одна соседка, а у нее дочка, студентка… Кажется, и телефон есть… Могу прямо сейчас позвонить!

– Ну, это успеется, – попытался урезонить коллегу Филиппыч. – Дурное дело не хитрое, а девки в лес не убегут. Тебе же объясняют – речь идет о двух ближайших неделях. Может, в эти дни его судьба решается, и даже не только его. А ты все про одно и то же… Парень ведь нас пригласил не для того, чтобы мы его к разврату понуждали. Верно же, Сергей?

– Да, пожалуй, – неуверенно согласился Сергей, удивляясь, как это Филиппычу удалось угадать его тайные мысли, и тут же понял, что этим робким, вывалившимся изо рта раньше всякого размышления «да, пожалуй» он, сам того не ведая, согласился вступить на скользкий и опасный путь, который заведет его неизвестно куда. Конечно, вступил он на него еще раньше, возможно, в тот самый момент, когда души родителей расстались с их физическими телами, когда ночью пришла к нему Анима со своей прежде неведомой сестрой, но тогда он ничего не решал, он не был свободен, его принудили вступить на этот путь, толкнули на него, можно сказать, подставили, подставили ему под ноги эту неизвестную и опасную стезю. И только сейчас он принял решение сам, пусть и благодаря оптимизму и поддержке Филиппыча, но все же сам, ибо изначально склонялся именно к этому выбору, и теперь он знает, что уже не отступит, не свернет, а пойдет до конца, даже если в конце его будет ждать смерть. Но в глубине души он был уверен, что все получится, что все кончится хэппи-эндом… Но даже если интуция его обманывает, если хэппи-энда все же не будет, а свершится самое худшее, то что он теряет? Эту жизнь, жалкую земную жизнь, презирать которую, не привязываться к которой учили почти все философы древности – Будда, Сократ, Христос… Да, пусть ему не наслаждаться любовью женщин, не быть счастливым отцом и доктором наук, не бывать в заморских странах, пусть эта квартира отойдет его проклятому дяде, а может и не ему, а его дочери, двоюродной сестре Сергея… Да, лучше ей… И машина тоже… И дача… Пусть порадуется… Пусть так… Но ведь приобрести он сможет много больше, если повезет… Ведь не случайно на этот путь высшие силы пригласили его, значит, он может, он способен, а раз способен, то должен, просто напрасто обязан, категорически… И главное, главное, если он отступит, откажется, струсит, то разве он сможет уважать себя дальше, сможет спокойно жить, зная, что предал свою судьбу, свою Самость, персонифицированную такой очаровательной гёрл, как Анима-Гесиона, лица которой он не видел, но, может, может быть увидит тогда, когда все будет кончено, пусть перед смертью, но увидит… Нет, это немыслимо – предать Гесиону, предать свою Самость… Значит, выбор сделан… Значит, именно для этого он пригласил друзей… Или не только для этого? Ну, и что, что выбор сделан, а как быть дальше, что делать???

Легкая степень опьянения плавно перешла в среднюю, а потому вечер, хотя не было еще и шести часов, совсем перестал быть скучным. Филиппыч, душа компании, постепенно сменил удивление на рассудительно-понимающее доверие и принялся давать свои интерпретации событий, вставляя между оными осторожные советы:

– Думаю, Сереженька, ты прав насчет Ариадны. Она здесь ключевая фигура! Это ж надо – даже этот бывалый мент не смог разыскать ее следов. А ты должен, весь вопрос – как?

– Да чего ее искать, – вмешался Осинин, – она сама прибежит как все женьшени… Только поломается немного, как все… Все они цену себе набивают, а потом как прилипнут…

– Нет, Вадим, не все так просто… – не соглашался Филиппыч. – Может, она, пока мы тут лясы точим, собирает силы, ставит ловушки, оттачивает свое магическое искусство…

– А может, все наоборот, и она попала в беду и ее надо именно искать и вызволять, – иногда Осинин, разумеется, когда выпьет, нес откровенную чушь, но на этот раз, услышав слова «беда» и «вызволять», Сергей почувствовал, что в них, несмотря на всю бредовость, что-то есть…

Почему он это почувствовал, он и сам не знал доподлинно! Но, чуть задумавшись, понял: всё дело в том, что Ариадна «не выходила на связь» вот уже три дня: попрощалась она с ним в пятницу днём, а теперь уже был понедельник! Что она делала все это время? Может, и на нее кто-то охотится, и она на самом деле попала в переделку? О, нет, вряд ли… Скорей всего на днях заявится… Блин, а ведь формально она его жена… Во дела!!!

– Такая стерва, пожалуй, попадет, – продолжал отстаивать свою точку зрения Филлиппыч в унисон последней мысли Сергея. – Сама на кого угодно беду накликает… А вот старика надо брать в оборот… Поехали к нему! Прямо сейчас!

– Не, сейчас уже не стоит! – неожиданно разумно отметил Осинин. – Завтра. А где будем брать единорога? – спросил он весьма заплетающимся языком.

– Так старик и подскажет. Поехали к нему! – и Филиппыч, пошатываясь, поднялся, чтобы, по-видимому, пойти в прихожую, но Осинин его перехватил, и они вместе вышли на балкон.

Пожилые друзья Кострова продолжали и на балконе вести дискуссию про старика Харитона и единорога, а Сергей все больше убеждался, что искать решение придется ему одному. Мудрые друзья, по-видимому, так и не осознали всю серьезность дела, не осознали потому, что не смогли поверить в его рассказ. А сам бы он поверил в такое, если бы две недели назад ему поведал о подобном хотя бы тот же Филиппыч? Вряд ли… Чужие переживания никогда не станут своими, мы закованы в беспросветный плен субъективности, а чужие – это чужие… Нет, не ад, конечно, а просто чужие… Даже если друзья…

Ладно, похоже, ситуацию уже не изменить, еще пару стопок и мне будет уже не до размышлений… Пожалуй, надо так и сделать, а утро покажет… Ведь не выпровожу я их, когда они только-только начали получать удовольствие… Это не по-товарищески… Пожалуй, надо заранее постелить им, а то потом будет не до того…

Коньяк закончился, потому перешли на водку, которую затем залицевали пивом, предусмотрительно купленным еще по дороге к дому Кострова и еще более предусмотрительно поставленным в холодильник… Филиппыч как всегда порывался поехать, но теперь уже не к Харитону на погост, а домой, но, к счастью, идти он уже не мог… Осинин помог уложить его в постель, после чего сам захрапел в кресле, так и не успев посмотреть по «ящику» даже начало футбольного матча между местным «Святогорцем» и курганским «Спартаком»…

Сергей держался дольше других, возможно, потому, что меньше других пил и больше других закусывал… Когда он уплывал в безмятежную страну снов без сновидений, то перед глазами его булькала мозаика самых различных образов, последним из которых было милое и уже почти родное личико Флоры…

Когда Сергей проснулся, то первым делом стал припоминать, нет ли у него сегодня занятий, и очень обрадовался, когда удостоверился, что на службу ему не надо… Да и теперь он может позволить себе быть не таким паинькой, каким приходилось быть ранее ради чести отца… Можно и опоздать, и не пойти на те или иные формальные мероприятия вроде строевых занятий или служебных подготовок… Возможно, он еще бы понежился в постели, но жажда не позволила ему долго наслаждаться безмятежностью послесонья… Встав, он сразу же понял, что чертовски болит голова, впрочем, не так уж и сильно, даже терпимо – все же пива он выпил немного…

Мудрые друзья уже сидели на кухне и мирно опохмелялись остатками водки и пива. Похоже, на службу им тоже было не особенно нужно. Летом вообще занятия бывают не часто – третьекурсники в летних лагерях на лётной практике, выпускники уже защищают дипломы, так что институт наполовину пуст…

– Сереж, ну как ты? Давай пятьдесят грамм, а? Сразу полегчает?

– Нет, Филиппыч, я лучше рассольчика попью, да анальгина…

– Напрасно! Проверенное средство. Ничего, что мы тут огурчиков малосольных пару штучек у тебя подъели?

– Да нет, все нормально. Хорошо, что нашли… что подъели…

– Ну, и погуляли мы вчера! – то ли посетовал, то ли порадовался Филиппыч.

– Да, четыре бутылки, похоже, уговорили, и пива баллон… – подтвердил Осинин.

– Знаешь, Сереж, я тут подумал и… понял – тебе надо с этим нашим краеведом повстречаться. Уверен, что он тебе дельные вещи расскажет и посоветует, – внезапно дал ст о ящий совет Филиппыч.

– Да я думал об этом, – встрепенулся Сергей, – но не знаю, с какого конца к нему зайти, да и не уверен я, что он не шарлатан от науки…

– Ну, раз не уверен, то попробуй пообщаться – хуже не будет.

– Это точно, – подтвердил Осинин.

– Уверен, он твоей историей заинтересуется, а может и поможет. Все же у него целая организация под рукой, а у тебя только ты сам… ну, и мы с Вадимом, – немного подумав, скромно прибавил Филиппыч, а потом продолжил: – Я берусь завтра, да нет, сегодня вечером организовать тебе с ним встречу. Ты пока подумай, что да как ему преподнести, а я найду, как с ним связаться – все же проректор его института мой однокашник. Ну, как, согласен?

– Спасибо, Филиппыч. Попробую. Хоть и не хотел я его втягивать. Ведь история тогда станет всеобщим достоянием. Хорошо ли это?

– Вот ты у него и спросишь? Может, он и не захочет об этом трубить на каждом шагу…

– А если он мне не поверит?

– Поверит.

– Это почему же? – удивился уверенности своего коллеги Сергей.

– Да потому, что ему нужен этот Грааль, как и тебе…

– Вот этого я и боюсь – а что если он Грааль получит вместо меня?

– Не получит!

– Откуда такая уверенность? – вновь засомневался Костров.

– Просто потому, что Грааль не может отдаться в руки плохого человека – это и дети знают! – с серьезной улыбкой заявил Филиппыч.

– Слушай, Филиппыч, тебя будто подменили сегодня! Откуда ты все это знаешь – и про Астрова, и про Грааль? Я же вчера не рассказывал об Астрове!

– Ну, про Астрова у нас всякий знает, а моя жена так ни одной передачи с ним не пропускает. И вот представляешь, она мне сегодня снится и во сне говорит, чтобы я тебя с Астровым свел, ибо только так ты сможешь понять свою миссию. Я сам в шоке. Мне моя жена вообще не снилась никогда. Кстати, мы вчера ее предупредили, что я не приеду?

– Обижаешь, Филиппыч. Конечно, как только ты заснул, так сразу ей и позвонили…

– И что она сказала?

– Ну, чтобы о тебе позаботились и что она тебя любит!

– Ух, лисица! – потирая руки, порадовался доцент. – А знаешь, Сережа, что самое интересное?

– Что же?

– Что подруга моей жены работает помощницей у этого Астрова, а его жена была ученицей у моей же супруги, и вообще, она была у них классной руководительницей.

– Да? И ты молчал?

– Да ведь ты не спрашивал! Ну что, теперь выпьешь 50 грамм? Смотри, специально для тебя оставили!

– Ну, теперь придется, Филиппыч! Наливай! – согласился Сергей. Теперь он почувствовал, что высшие силы не оставляют его без поддержки, что все же вчерашний междусобойчик был не напрасен, и что друзья все же друзья, а не просто чужие…

Выпроводив приятелей за дверь, Сергей принялся досыпать. Утро было не его временем: будучи заядлой «совой», по утрам он ощущал вялость, апатию и даже читать едва ли что-то мог, не говоря уже про то, чтобы работать над этой заумной диссертацией по гносеологии. Впрочем, эта его «совиность» не мешала ему проводить на достойном уровне первые пары занятий – организм умел мобилизовываться тогда, когда в этом была необходимость. Но доспать ему, как нередко случалось, не дали. Звонил Кошкин:

– Серега! Ну, всё, дело в шляпе! С тебя бутылка или даже две! – голос доцента кипел сочной радостью, переходящей в восторг.

– Да, что случилось? – полусонно попытался вникнуть в происходящее Костров.

– Как что? Ну, ты даешь? Все спишь?

– Ну да, досыпаю…

– Я договорился о встрече с Астровым! Ну, не совсем я, точнее, не я один, но суть от этого не меняется! Он ждет тебя сегодня у себя дома ровно в 19.00! Ты рад?

– Пожалуй…

– Ну, это не ответ! Ладно, записывай адрес: Плеханова 31, квартира 14. Записал?

– Да я запомнил, – заверил Сергей, понимая, что забыть эти числа ему будет архисложно, даже если его сейчас же ударят по башке, даже если сильно-сильно ударят, ибо помнить их он будет, пожалуй, и на том свете, особенно номер квартиры – это ж надо такое совпадение…

– Надеюсь, ты меня не подведешь? Я в тебя верю, Сережа. Только не мнись там, соберись, подготовься заранее, ладненько?

– Хорошо, Филиппыч, постараюсь, сделаю все, что смогу…

И хотя Сергей снова отправился в постель, теперь уже было не до сна… Еще Астрова не хватало сюда вмешивать, Астрова, зацикленного на Граале, написавшего кучу статеек сомнительной научной ценности, но ловко раскрутившегося на волне интереса к истории… Теперь эта волна уже затухает… Ему, Сергею, уже не раскрутиться… да и не особенно хочется… у него и так все есть, почти все… точнее, нет главного… а все остальное есть…

Что же делать с Астровым? Идти, конечно, придется – раз уж такой шанс представился. Но что ему открыть? Все или только основное, или о чем-то важном умолчать, но если что-то утаить, то есть ли смысл вообще что-то раскрывать… Астров не Кошкин, он точно поверит и ухватится, ему сейчас как раз нужен всплеск интереса – не за горами выборы… Но не погубит ли он все «дело», втянув в него этого странного краеведа, возможно, вместе со всей его полусектантской организацией? Ответа не было. И Сергей решил положиться на авось – не принимать четких решений, а сориентироваться по месту, в зависимости от того, как его примет создатель и глава «Нового Аваллона», сможет ли вызвать доверие, захочет ли поделиться собственными тайнами… И все же оптимизма, веры и надежды было больше, чем сомнений и недоверия… Тем более, что номер квартиры Астрова был бесспорным благожелательным знаком…

Дверь открыла молодая женщина в коротком халатике, даже скорее девушка – на вид едва ли ей можно было дать более 25 лет, а может, если особенно не всматриваться в черты лица, и не более двадцати. Невысокая, но стройная, даже изящная, с длинными распущенными светло-русыми волосами, она смотрела на гостя огромными карими глазами приветливо и с неподдельным интересом, граничащим с кокетством:

– Вы – Сергей Костров? – поспешила удостовериться девушка, хотя ей самой было уже ясно, что это именно так, но этикет требовал соблюдения необходимых конвенансов.

– Да, я – Сергей Костров. А…

– А меня Ладой зовут. Я – жена Игоря Александровича, – девушка поспешила опередить ответом еще не заданный гостем вопрос.

– Очень приятно! – как можно вежливее произнес Сергей, а про себя подумал: «Ну, вот, чем еще не одна претендентка на роль девицы-губительницы неописуемой красоты!»

– Мне тоже, – широко улыбнулась Лада. – Одевайте тапочки и проходите в кабинет – вас ждут!

– Спасибо! Вы очень любезны! – тут уж улыбнулся и Сергей.

– Я всегда такая! – уверила гостя девушка. – Как говорится, искусство требует жертв, – и снова, еще более лукаво-кокетливо, улыбнулась.

Кабинет «великого побудка» был совсем не велик, раза в два меньше, чем кабинет покойного отца Сергея, но все же в нем было больше уюта, тепла. Повсюду были расставлены странные безделушки – раковины, деревянные фигурки языческих богов, древние черепки, вазочки, наконец, просто камни разнообразной формы – уральские (а может и не только уральские) самоцветы – змеевик, сердолик, опал, топаз, малахит, кровавик… На одной из стен висела красочная картина – примерно метр высотой и полтора длиной, – сделанная из тех же камней, повествовавшая, по-видимому, о борьбе группы светлых богов с черным огнедышащим змеем… Удивило Сергея наличие в одном из углов комнаты старинной средних размеров иконы, в центре которой на фоне двух ромбов – красного и зеленого, наложенных один на другой, а потому напоминавших восьмиконечную звезду – была изображена Богоматерь с маленьким, но взрослым Иисусом на руках. В углах красного ромба красовались три евангельских животных – Лев, Орел, Телец, а четвертый, верхний левый угол, занимал какой-то крылатый архангел; по краям иконы расположилась целая ватага то ли библейских персонажей, то ли святых, а скорее и тех, и других вперемешку… Однако ни картина, ни икона со сложной символикой не доминировали в пространстве комнаты, они казались лишь красочным обрамлением для крупного ярко красного шара, располагавшегося в центре кабинета: между двумя компактными креслами, на маленьком журнальном стеклянном столике… Сергей понял, что шар изготовлен из стекла, на заказ, он просто не мог быть каменным, потому что был прозрачен и, самое главное, светился изнутри – будто маленькое солнышко было помещено в самую его сердцевину… Мало того, свечение не было ровным, оно пульсировало, становясь то ярче, то тусклее… И хотя на улице было еще совершенно светло, да и в комнате тоже, хоть ее окна и выходили на восток, Сергей не мог не заметить этого загадочного мерцания…

– Здравствуйте, Игорь Александрович! – наконец произнес Сергей, завершив быстротечный осмотр кабинета.

– Добрый вечер, Сергей! – Астров оторвался от разглядывания какой-то древней книги, встал из-за стола и приветливо протянул руку Кострову, после чего предложил перейти на «ты» и сразу приступить к делу…

Игорь Александрович был опытным мастером общения – как никак, а за его плечами были десятилетия преподавательской и экскурсионной работы, а также четыре года депутатства в городской думе. Поэтому он прекрасно знал, как расположить к себе собеседника, как заставить его поверить себе…

– Ладочка, принеси-ка нам коньячку да кофейку, – громко, но ласково попросил Астров, и пока его женушка торопилась выполнить сию скромную просьбу, спросил Сергея:

– Ну, как тебе моя келья?

– Красиво, гармонично, загадочно, – стал нацеплять друг на друга живописные эпитеты Костров, стараясь быть как можно вежливее, но не в ущерб правде, – будто попадаешь в мир сказки… особенно этот шар – впервые вижу такое чудо!

– Действительно, чудо, но совершенно рукотворное – мне его сделали пару лет назад на оптико-механическом заводе в одном башкирском городке по моим эскизам и, кстати, совсем недорого.

– Это Грааль? – предположил Сергей.

– Грааль?! – усмехнулся Астров. – Нет, это только напоминание о нём, а сам Святой Грааль вряд ли похож на шар. Просто мне надо всегда иметь это напоминание, чтобы не забыть о главном.

– Вы хотите сказать, что поиск Грааля – это главный смысл вашей жизни?

– Ну, мы же договорились на «ты», ведь не такой уж я и старый…

– Ой, прости…

– Да, ничего… А вот и Ладочка…

В комнату вплыла юная жена Астрова, неся на серебристом подносе бутылку «Арарата», две хрустальные рюмки, нарезанный на блюдце лимон и коробку «Птичьего молока». Как говорится, чем богаты, тем и рады…

«Да, – подумал Сергей, – из огня да в полымя! Снова придется квасить! Похоже, этот Астров любит выпить не меньше, чем я и мои коллеги по кафедре».

– Ладочка, а почему две рюмки? – удивился Астров. – Принеси и себе, да выпей вместе с нами – я уверен, гостю будет приятно побыть в женском обществе. Да побыстрее, Солнышко! Без тебя не начнем, ангел мой!

Через минуту они уже чокались за знакомство, а Сергей думал: «Опять сообразили на троих! К чему бы это? Просто совпадение или так всегда у нас на Руси?»

Осушив первую рюмку, знатный краевед, однако, совсем не спешил предлагать налить по второй. Но удивил он Сергея не этим, а тем, что попросил позволить послушать его рассказ и Ладе, «очаровательной Клио», которая, как заверил «побудок», в курсе всех его дел и на нее можно полностью положиться… Ну, как можно было отказать себе в удовольствии побыть полчаса в компании с красивой девушкой, даже если она и чужая жена… Разумеется, Сергей согласился, о чем, скажем забегая вперед, жалеть ему не пришлось…

Читатель, возможно, удивится, что такой «большой человек», как депутат-побудок Астров, оказал нашему герою такой радушный прием. Но объясняется гостеприимство знатного краеведа тем, что у него были свои весомые основания верить Кострову. Разумеется, не потому, что тот сын покойного генерала и тем более не потому, что о встрече просили уважаемые Астровым люди… Конечно, и это повлияло, но не настолько сильно, как загадочное происшествие, случившееся с Игорем Александровичем как раз в день похорон родителей Сергея… Нет, он не был на похоронах, и даже не смотрел репортаж о них по местному телевидению… Он как всегда в половине седьмого вышел из здания городской думы и направился к своему авто… Как обычно, открыл дверь, завел двигатель, тронулся… До дома ехать было ровно 15 минут… И вдруг, на первом же перекрестке, он вспомнил, что забыл в кабинете дипломную работу своей студентки, которая завтра придет к нему за рецензией – по средам он обычно преподавал и консультировал в родном пединституте (ныне – университете)… Делать нечего – пришлось вернуться… Снова поднялся в свой кабинет… Открыл дверь и… не поверил своим глазам… Посреди комнаты, прямо на чистом полу, жило, резвилось, клокотало багрово-красное пламя полуметровой высоты… Самое удивительное, что гореть было совершенно нечему… Тут же вспомнилась ему тогда икона из домашнего кабинета… Поэтому он был уверен, что может безнаказанно войти в огонь, и ему ничего не будет, совсем ничего… Но входить не стал, – не из страха, а из уважения, – просто опустил обнаженную руку и не почувствовал ничего… Тогда он едва ли мог связать это явление с похоронами генерала… Но отчетливо помнил, что всю обратную дорогу на языке крутилось только одно слово – слово «костер»… Он был так обескуражен, что в тот же вечер попал в небольшую аварию… Задумался, в общем… С кем не бывает… В результате разбил фару, помял левое крыло, да и в двигателе что-то нарушилось, может, бензопровод дал течь, в итоге пришлось вызывать эвакуатор… В тот же вечер он позвонил в круглосуточный сервис и спросил, когда можно будет забрать машину… Ему ответили, что уже в четверг – все же депутату всегда сделают поблажку… Но в четверг не сложилось, да и в пятницу тоже – надо было готовиться к телепередаче… В конце концов машину он забрал только сегодня утром… И надо же – именно сегодня ему позвонили и сообщили, что Сергей Костров, сын покойного генерала, хочет с ним встретиться…

И вновь Сергею пришлось рассказывать свою историю: знаковый сон в утро смерти родителей, Ариадна, её странное появление в обнаженном виде, Света и постигшая ее беда (казалось, уж она то к этим мистическим событиям никакого отношения не имеет, но Сергей решил быть искренним до конца, да и похвастаться перед Ладой тем, что такая красивая девушка обратила на него внимание, было приятно), предсказание Анфисы с того света, встреча с Сашей, второе явление Лены, наконец, визит на кладбище, Харитон, окно в Междумирье, ледяная вода загадочного Стикса (это слово само как-то вылезло из памяти Сергея), Ольга, её странное сходство с Флорой и чудесная цветистость её могилы… Однако все это, казалось бы, не произвело на Астрова особенного впечатления – он слушал внимательно, безмолвно, но совершенно спокойно, с остекленелыми глазами, углубленными в потаенные уголки собственной души. Даже Лада, все время сидевшая в обнимку с мужем, на подлокотнике кресла, вытянув свои белоснежные ноги поверх его ног так, чтобы Сергей смог беспрепятственно наслаждаться их сочной упругой красотой, даже она, Лада, судя по ее внешним реакциям, была поглощена историей Сергея больше, чем муж. А когда Костров заговорил об Ольге, о надписи на ее надгробии, вдруг встрепенулась:

– Ты ничего не перепутал? Она именно в шестьдесят девятом родилась?

– Нет, не перепутал. 14 июня 1969 года, – уверенно подтвердил Сергей. – А что?

– Я тоже в этом году родилась, только весной…

– Бывает…– задумчиво протянул Сергей и, будто внезапно очнувшись, добавил: – Значит, ты могла учиться с ней в одном классе или на одном курсе института?

– Да, я тоже об этом подумала… Но, увы, не могу припомнить ни одной Кравцовой из своего прошлого… Может, в девичестве у нее была другая фамилия?

– Не думаю, – вмешался в разговор Астров. – Ольга Кравцова – известная во всем городе личность, и ты, Лада, не можешь этого не помнить!

– Да? Ой, точно, – девушка стукнула себя по лбу. – Как же я могла забыть! Ну, конечно, она же год пела в нашем театре, да как пела! Мы с Игорем были раз пять!!! И на «Евгении Онегине», и на «Снегурочке», и на последнем ее бенифисе…

– Так она была певицей? – удивился Сергей.

– Еще какой! У нее было чудесное, классическое, бесподобное сопрано! – подтвердил Астров.

– А почему она умерла? – живо интересовался Костров.

– Почему умерла? Насколько я знаю, – продолжал вспоминать краевед, – умерла во время родов… Вот и всё…

– А ребенок? – снова спросил Сергей.

– Не знаю… Но, судя по могильной плите, по той надписи, что ты видел, ребенок жив, как живы ее мать и сестра…

– А муж? От кого она родила? – не унимался юноша.

– Вот чего не знаю, того не знаю! – признал свое неведение краевед.

– Да, это не так уж и редко, когда девушка рожает без мужа, но все же не так уж и типично, – меланхолично проговорила Лада.

И на лице её стало медленно проявляться сияние улыбки, её взгляд упал на живот, туда же скользнула свободная рука и, глядя в глаза Сергея, продолжая улыбаться и гладя живот, с легкой гордостью произнесла: – Я жду ребенка. Уже четвертый месяц. Заметно?

– Да?! – удивился Сергей. – Нет, ни капельки. Совсем не заметно.

– Ну, это пока… Знаешь, тебе надо срочно найти семью Ольги, ее мать, сестру, дочь… Думаю, это не трудно… Наверное, они живут в нашем городе. Могила ведь ухожена?

– Трудно сказать… Не особенно ухожена… Такое ощущение, что цветы на ней растут сами собой, их никто не сажал, никто не поливает… Да и те же сотрудники театра за ней, наверное, могут следить или тот же Харитон…

– Милый, ты слышишь, о чем мы говорим, – девушка обратилась к своему самоуглубленному муженьку, – ты можешь помочь Сергею найти родственников Ольги Кравцовой?

– Нет-нет, я слышал, о чем вы… Ты права, надо найти родственников, хотя не уверен, что это что-то нам даст… существенное, я имею в виду… Возможно, ее семье нужна помощь – только ради этого стоит найти… Я помогу, конечно…

– Спасибо, но я лучше сам попробую, ведь лучше искать через паспортные столы, верно? А начальник ГУВД был другом моего отца, да и дача его рядом с нашей… – решил отстоять свою автономию Костров.

– Раз так, то не буду мешать, – улыбнулся Астров, – ну и что же, на этом ваша история закончилась?... Ну, твоя история, конечно... Извини, забыл, что мы уже давно на «ты»…

– Да, почти…– подтвердил Сергей. – Потом началась гроза, мы со стариком пошли пить чай… И тут в сосну попала молния, и она едва не упала на сторожку – каких-то сантиметров не хватило… А потом я поехал домой, когда дождик утихомирился… Нет, чуть не забыл! Конечно, он мне