Ночью Еву мучили кошмары, в которых она то умирала в тяжелых муках, то наблюдала за гибелью Земли в адском огне. Вконец измотанная она посмотрела на часы. Была половина шестого утра. Кроме как по часам определить время суток в аду было невозможно. Хмурое небо подсвечивалось лишь зигзагами гигантских молний и отсветами от извержения вулканов. В преисподней царила вечная ночь.
Ева приняла душ, оделась, причесалась и поняла, что ей нечем заняться. Дела отвлекали от неприятных мыслей, а во время безделья в голову лезли картинки из ее вероятного будущего − одна страшнее другой. До девяти часов, когда за ней заходил Алекс и вел на завтрак, она сойдет с ума. Желая абстрагироваться от тягостных дум, Ева решила прогуляться по Дому. Он точно способен ее развлечь!
Коридор привел во внутренний двор. Прежде сколько раз она ни бродила по Дому, никогда не попадала сюда, а сегодня выход буквально преподнесли на блюдечке. Ева приняла это за добрый знак.
Прогулка на лошади показалась ей заманчивой. Тенебра узнала хозяйку издалека и радостно забила копытом, фыркая и тряся головой. Несколько минут Ева гладила бархатный бок Тенебры, наслаждаясь ее теплом. Общение с животным успокоило ее, и Ева подумывала вернуться в Дом, но лошадь схватила ее за рукав джинсовой куртки.
— Застоялась, моя милая, — пробормотала Ева. – Хорошо, давай прокатимся.
Она вывела Тенебру во двор, чувствуя себя заключенным из фильма «Побег из Шоушенка». Ей тоже предстояло сбежать из ненавистной тюрьмы, куда ее заточили ни за что ни про что. Разве она виновата, что родилась особенной? Она бы с радостью обменяла свою жизнь на жизнь обычной шестнадцатилетней девчонки.
С третьей попытки она взгромоздилась на Тенебру, поерзала, устраиваясь поудобнее, схватилась за поводья и легонько ударила лошадь по бокам. Ева нацелилась на ворота, маячившие прямо по курсу. Их плотно затворенные створки выглядели так, словно их не открывали лет двести, и все же она надеялась вырваться за пределы Дома, ведь, как известно, новичкам везет.
Под копытами Тенебры метнулась тень и застыла у механизма открытия ворот. Деревянный круг с ржавой цепью толщиной с ногу Виталика мог выпустить Еву наружу, а мог навечно запереть внутри Дома.
— Я хочу прогуляться. Открой ворота! – приказала Ева демону-тени.
Тень, привыкшая подчиняться, навалилась на подъемный механизм. Ворота приоткрылись на пару метров, достаточных, чтобы проехала лошадь, и Ева пришпорила Тенебру.
Гнет Дома исчез. Ева расправила плечи. Конечно, она не была свободна. В аду не существует свободы. Но за пределами Дома легче дышалось, а это уже немало.
Тенебра уловила настрой хозяйки и прибавила шаг. Ветер бил в лицо, играл с волосами, путался в одежде. Ева не заметила, как очертания Дома растворились в тумане. Дорога петляла, расходилась лучами в стороны, и вскоре уже невозможно было определить, откуда они выехали и куда держат путь. Поначалу Еву это не беспокоило. Очутиться вдали от Дома и его обителей – что может быть лучше? Но по мере того, как пейзаж становился все более зловещим, нарастала тревога. Пару раз на дороге попадались странные существа, встречи с которыми Ева предпочла бы избежать. Заприметив выглядывающее из-за валуна кривоносое нечто, она захотела вернуться.
Повернув Тенебру назад, Ева растерялась. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась вулканическая пустыня. Щедро усеянная валунами, она выглядела бесконечной.
— Ничего страшного, — Ева потрепала лошадь по загривку, словно это она нервничала. – Мы приехали сюда по дороге. Все, что нам надо, идти по ней обратно.
Первый час Ева свято верила в эту истину, но привычные законы в аду не действовали. Возможно, она свернула не там, а может дорога, как и Дом, жила по своим правилам. Спустя три часа блуждания Ева признала: они заблудились.
Устав от тряски, Ева спешилась и присела на валун. Ее обязательно будут искать, надо оставаться на месте и ждать спасения. Надо развести костер, чтобы дым привлек внимание, но, оглянувшись в поисках дров, она отбросила эту затею. Чего-чего, а костров и дыма в округе хватало.
Похлопав себя по карманам, Ева нашла подтаявшую шоколадку “Аленка”, пару монет достоинством в десять рублей и телефон с зубной щеткой. По крайней мере, о зубах волноваться не придется. Шоколад она отдала Тенебре, а деньги, щетку и сотовый спрятала обратно в карман.
За спиной послышался шелест гравия. Спустя пару минут пристального всматривания в груду валунов, Ева разглядела уродца. Лицо существа как будто изъела оспа. Поросячьи глазки таращились на нее из-под одутловатых век.
Ева встала с валуна, не зная толком, как поступить: спросить у незнакомца дорогу или убежать. Как только она пошевелилась, существо метнулось прочь, напуганное даже больше, чем она.
— Постойте! – крикнула она ему вслед. — Мне нужна помощь. Скажите, как найти дорогу к Дому Красного Дракона?
Существо на миг притормозило и визгливо ответило, указав рукой направление:
— Ступай к горе. За ней стоит Дом.
Она не успела моргнуть, как его уже и след простыл. Ева взобралась на валун, чтобы сесть на Тенебру, когда услышала голос:
— От лгунов и после смерти не добьешься правды. Не слушай его. Он послал тебя в противоположную от Дома сторону.
Сбоку от валуна, на котором стояла Ева, застыла девушка лет двадцати на вид в изорванном платье и с терновым венком на голове, царапающим кожу. Заглянув ей в глаза, Ева ощутила, что вот-вот расплачется, такой несчастной ей показалась незнакомка.
— Зачем ему лгать? − уточнила Ева.
— Да просто так. Забавы ради, — девушка машинально смахнула свежие капли крови со лба, и сразу стало ясно: она давно сроднилась с венком.
— А ты кто? – Ева не рискнула слезть с валуна.
— Рита, — представилась девушка.
— За что тебя так?
— Ты об этом, — Рита указала на венок. – Я изменила мужу в день свадьбы, — на секунду на ее лице мелькнуло озорное выражение, но тут же сменилось унынием, и она созналась: – да и потом я тоже верностью не отличалась.
— Поэтому ты здесь?
— Почему же еще? Между прочим, — с вызовом заявила Рита, — муж был счастлив со мной. Меня не за что наказывать!
— Это не в моей компетенции, — Ева ухватилась за поводья Тенебры, готовая в любой момент вскочить на лошадь и унестись вдаль.
— Конечно, не в твоей, — согласилась Рита. – Ты ведь живая.
— Откуда ты знаешь?
— Мы чувствуем подобные вещи. Я покажу тебе дорогу к Дому, — неожиданно заявила она.
— Ты меня проводишь?
— Нет, — Рита испугалась. – К Дому мы близко не подходим. Там опасно. Демоны ловят души и пытают. Но я укажу тебе верное направление. Езжай туда, — она вытянула руку в противоположную от горы сторону. После этого Рита потеряла интерес к Еве и побрела дальше, то и дело вытирая со лба кровь.
Ева сравнила направления и спросила у Тенебры:
— Ну и куда нам идти?
В ответ лошадь поводила ушами.
— Так я и думала: тебе все равно.
С высокого валуна взобраться на Тенебру было проще простого. Чуть подумав, Ева доверилась девушке, а не уродливому существу. Она хотя бы выглядела, как человек.
Время близилось к обеду, а горизонт был по-прежнему чист. На смену валунам пришла равнина. Мерное покачивание лошади усыпляло, Ева задремала. Вдруг под копытами Тенебры что-то хрустнуло, и Ева, вздрогнув, чуть не свалилась на землю. Дорогу и окрестности устилали трупы птиц. С вывернутыми шеями, раскуроченными животами, с кишками наружу они валялись, как придорожный мусор.
— Похоже, и здесь не обошлось без птичьего гриппа, — пошутила Ева, разряжая обстановку. Вид мертвых птиц вызывал у нее хандру.
Пришлось ехать по трупам. Косточки с треском ломались под весом лошади и всадницы. По мере углубления в птичье кладбище Ева все сильнее отчаивалась. Казалось, конца не будет этому пути. Так не лучше ли сдаться сейчас? Лечь на землю рядом с птицами и забыться. Кто-то словно нашептывал на ухо: «Остановись. Твоя борьба бесполезна». Тенебра и та поникла, с трудом переставляя ноги.
Ева натянула поводья. Тенебра охотно встала. Заваливаясь на бок, Ева не слезла с лошади, а мешком свалилась на землю, подняв в воздух столб праха.
— Я немного отдохну, и мы сразу поедем дальше, — успокаивала она себя.
Тенебра опустилась на землю рядом с хозяйкой. Ева прижалась к теплому боку лошади и прикрыла глаза.
— Вот так раз, — Ева подскочила, когда мужской голос ворвался в дрему. – До чего чудесный подарочек!
Над ней, уперев руки в колени, склонился мужчина. Трудно было сказать, сколько ему лет: виск и чуть тронула седина, но глаза лучились молодостью. С равным успехом он сошел бы и за двадцатилетнего, и за сорокалетнего.
— Кто гуляет в одиночку, тот получит в бок заточку.
Незнакомец рассмеялся своей шутке. Несмотря на глупую причину для веселья, смех у него был на редкость мелодичным.
Ева тряхнула головой, приходя в себя. Она по-прежнему была на поле среди мертвых птиц. Они с Тенеброй умудрились заснуть посреди кладбища животных.
— Где я и кто вы?
— Ох, какая любознательная, — мужчина потрепал Еву по щеке. – И такая свеженькая. Сладенькая булочка вышла на прогулочку, и точнехонько к обеду попала в лапы к людоеду.
Его манера изъясняться нервировала. Прибаутки звучали по-дурацки, но хуже всего был сопровождающий их смех. При этом свинцовые глаза мужчины излучали пронзительный холод.
— Вы меня не тронете, — она отодвинулась от него насколько позволял круп лошади. – Иначе вас накажут.
— Может и так, может и так, — покивал он головой. – Но сколько удовольствия я получу, когда тебя схвачу.
— Довольно! – Ева вскочила на ноги. Откуда только силы взялись? Почуяв настроение хозяйки, поднялась и Тенебра. – Мне надоели ваши угрозы. Отстаньте от меня!
Еще чуть-чуть и Ева бы сорвалась. Всем телом, трясущимся от напряжения, она чувствовала подступы истерики. Выехать за пределы Дома в одиночку было ужасно глупо.
— Я хочу домой! - она топнула ногой.
От ее напора мужчина растерялся и отступил на пару шагов. В его глазах мелькнуло что-то новое, похожее на интерес. Ева надеялась, она разбудила в нем достаточно любопытства, чтобы он оставил ее в живых.
— Видишь, — он обвел рукой усеянную трупами равнину. – Это «Кладбище несбывшихся надежд». Каждая птица, — он пнул ближайший труп, — чья-то не исполненная мечта. Которая из них твоя?
— Моя? – переспросила Ева.
— Да-да, твоя мечта вернуться домой. Которая из них?
Мертвые птицы выглядели особенно неприятно в свете новой информации. Погибшие надежды и чаяния людей – вот кто они. Каждая птица была чьей-то путеводной звездой, пока не разбилась о жестокую реальность. Где-то здесь гниет ее мечта о непьющей, любящей матери, о счастливой жизни, которой никогда не будет. Кем бы ни был мужчина напротив нее, он прав: здесь похоронено и ее желание вернуться домой. Такое же несбыточное, как и предыдущие.
— И что теперь? – Ева подняла глаза на собеседника. Тот больше не веселился. Наоборот он был предельно серьезен. Из-за чего выглядел лет на десять старше.
— Как ты забрела сюда? – вместе с весельем ушла и его странная манера говорить.
— Мне указала дорогу девушка по имени Рита.
— Не верь мертвым. Они склонны лгать.
— Она сказала мне то же самое.
— Значит, она честнее других. Хотя бы предупредила.
— Вы тоже мертвы?
— Конечно, — мужчина улыбнулся. – Здесь кругом одни покойники. И я мертвее мертвого.
— Выходит, я и вам не могу доверять.
— Выходит, что так, — он подмигнул Еве.
— Как мне добраться до Дома?
— Ты идешь верной дорогой. Если не сломаешься по пути, выйдешь прямо к Дому.
— Все-таки Рита говорила правду, — воодушевилась Ева.
— Не совсем. Есть легкий путь, но Рита направила тебя по трудному. Она мне подарок прислала – вкусное мясо и сало.
К незнакомцу вернулось веселье, и он снова двинулся к Еве. По блеску его глаз Ева определила: он абсолютно безумен. Ему ничего не стоит прикончить ее и съесть. Иначе с чего еще все его прибаутки касаются одной темы - каннибализма?
Она опомниться не успела, как вскочила на Тенебру. Куда только подевалась ее неповоротливость? Лошадь, ощутив страх хозяйки, с места перешла в галоп. Позади раздался крик мужчины, но Ева не расслышала слов, да и не особо хотела.
Она не ела со вчерашнего вечера. Живот уже как час бурчал, не замолкая ни на минуту. Тенебра, как и хозяйка, прибывала в плохом настроении. Она плелась, опустив голову к земле, точно искала съестное. Но на песчаной дороге не было ничего, что могло сойти за обед для лошади, питающейся человеческим мясом.
Они выехали с «Кладбища несбывшихся надежд». Ева была несказанно рада, что мужчина с улыбкой чеширского кота и ледяными глазами маньяка не преследовал ее. Поначалу она часто оборачивалась, желая убедиться: он не подкрадывается сзади. Но спустя пару часов успокоилась. В какой-то мере она была благодарна незнакомцу: он дал ей сил на преодоление кладбища.
Ближе к вечеру Ева перестала верить, что когда-нибудь вернется в Дом. Слишком долгим и тяжелым выдался день. В тот момент, когда она окончательно потеряла надежду, представляя, как на кладбище появился очередной птичий скелет, на горизонте показались остроконечные шпили. Она вытянула шею, разглядывая здание, и все никак не могла поверить, что удача, наконец, вспомнила о ней.
Тенебра, уловив близость родного стойла, прибавила шаг. И вот уже стены Дома поднялись над линией горизонта во всей красе. Ева не сомневалась, это именно он. Его величественную помпезность ни с чем нельзя было спутать.
Но препятствия на этом не закончились: из-за пригорка появилось русло реки, в которой вместо воды текла лава. Реку пересекал одноколейный мост. Его каменные блоки внушали доверие. Зато старик, сидящий по правую руку от моста, выглядел подозрительным. После встречи с обитателями ада Ева побаивалась заводить новые знакомства.
Древний к тому же слепой старик в лохмотьях сидел в придорожной пыли и не реагировал на их приближение. Ева притворилась, что не заметила его. Направив Тенебру к мосту, она рассчитывала проскочить мимо старика, но лошадь встала, точно наткнулась на преграду.
— Проезд платный, — сказал старик на удивление чистым голосом.
— И какова цена? – поинтересовалась Ева.
— Один золотой.
— Где мне его взять? — возмутилась она.
— Посмотри у себя под языком.
Само собой, под языком у Евы ничего не было, однако она вспомнила легенду: старик по имени Харон переправлял мертвые души на другой берег реки Стикс, требуя за перевоз плату в один золотой. Заботливые родственники клали монету под язык усопшему, чтобы он мог заплатить за переправу. Но ей где найти необходимую сумму? Она-то пока еще жива. На этом Ева и попробовала сыграть.
— Я не обязана тебе платить. Я не душа, а живой человек.
— Тогда тебе дальше нет ходу.
Ева напряглась, припоминая из курса истории удалось ли кому-нибудь обмануть Харона. Кажется, Орфей был единственным, кто спустился в Аид живым. Он очаровал старика игрой на арфе и пением, а Ева, как на грех, не умела играть, да и голос у нее был, мягко говоря, не очень.
Она предложила старику в качестве платы десятирублевую монету из своего кармана, предполагая, что слепой не заметит подвоха, но взяв в руки монету, он тут же определил подделку. Харон (если это был он) выкинул металлический кругляш в огненную реку и повторил требования: или золотой, или дороги нет.
Ева рискнула прорваться силой. Но и здесь ее постигла неудача: перед мостом была невидимая стена. Как Тенебра ни старалась, не смогла ее преодолеть.
— Что за день? – Ева спрыгнула с лошади.
Она стояла в паре сотен метров от ворот Дома. Вон они – виднеются на том берегу реки. Но ей туда не попасть.
— А есть альтернатива? – поинтересовалась Ева. – Может, я могу что-то для вас сделать, и вы меня пропустите?
Старик задумался. Спустя пару минут размышления он произнес:
— Поговори со мной. Здесь давно никого не было, я уже начал забывать человеческую речь.
Ева вздохнула и уселась на обочину рядом с Хароном. Два часа они болтали, не умолкая. Старик жаловался на одинокую жизнь, на то, что Аид не тот, что раньше. Его забыли, он никому не нужен. Переправа заброшена, а он прикован к ней и не в силах покинуть пост. Он продемонстрировал Еве ногу в кандалах, цепь от которых вела к опоре моста.
— Почему вы не попросите, чтобы вас освободили?
— У кого? – старик указал на пустынную дорогу. – Ты первая за пять сотен лет, кто здесь проехал.
Ева взяла цепь в руки. На вид она была прочной. Но за столько веков любой металл износится. Она попробовала разорвать одно из звеньев. Не вышло. Для этого требовалась сила, которой у нее не было.
Еве хотелось помочь старику, и она вспомнила о Тьме. Она-то способна сломать кандалы! Но как ее заставить это сделать?
Попросив старика помолчать, Ева сосредоточилась. Между бровей пролегла упрямая складка. Она мысленно призывала Тьму, просила и приказывала. Долгое время ничего не происходило, но внезапно кто-то толкнул Еву в солнечное сплетение. Перехватило дыхание. От боли она сжала кулаки и зажмурилась, молясь об одном: пусть это пройдет. Наконец, она смогла вдохнуть полной грудью и разжать скрюченные пальцы. Вместо цепи в ее ладонях лежала металлическая стружка. Ева раскрошила звенья в труху.
Старик вскочил, разминая затекшие мышцы. Кто знает, сколько он не стоял на ногах? Забыв поблагодарить свою освободительницу, он побежал вприпрыжку от моста, словно тот мог погнаться за ним.
— А как же переправа? – прокричала Ева.
— Путь свободен. Можешь смело идти, — донеслось издалека.
Забираться на лошадь Ева не стала. Взяв Тенебру под узды, она ступила на мост. Старик не соврал: преграда исчезла. Стены Дома манили ее, обещая отдых и еду, и она заторопилась.
Ева притормозила у ворот, прикидывая, как поступить: постучать, или повторить код, сказанный Самаэлем в день их приезда, но тут ее окликнули. Первым порывом было игнорировать возглас. Хватит с нее приключений. Но любопытство взяло верх: зовущий знал ее имя и голос у него был знакомый.
Ева пошла на звук. Кто бы ни звал ее, он прятался от жителей Дома, прижавшись к крепостной стене. В тени виднелись лишь очертания женской фигуры.
Из темноты вынырнула рука, схватила Еву за запястье и притянула к себе. Когда глаза привыкли к полумраку, Ева узнала покойную мать. До этого Еве в голову не приходило, что мама где-то поблизости. Хотя куда еще, как ни в ад, могла угодить женщина, заключившая сделку с демоном?
— Доченька, — Лиза погладила ее по щеке, — ты так выросла.
— Мы не виделись пару месяцев, — Ева не была склонна к сентиментальности. – К чему эти нежности?
— Я виновата перед тобой.
— Это точно, — кивнула она. – Хорошо, что ты это признаешь.
— У меня не было выбора, — заверила мать.
— Выбор есть всегда, — вспомнила Ева слова Алекса. – Просто ты предпочла легкий путь.
— Наверное, ты права. Но я пришла не затем, чтобы ссориться. Я хочу тебя предостеречь. Умоляю, не делай того, что они тебе велят!
— Вот значит как? – Ева сощурилась. – Ты предлагаешь мне умереть?
— Так будет лучше для тебя. Твоя душа останется чистой.
— Но я погибну! – Ева рванулась что есть силы и выдернула руку из хватки матери. – Ты желаешь мне смерти?
— Я желаю тебе добра, — Лиза едва не плакала. – Пойми, ад страшнее смерти. Твои страдания будут длиться вечно.
Ева пятилась, выходя на свет. Мать, увлеченная разговором, забыла об осторожности и шла вслед за ней, надеясь образумить глупышку. Пусть для нее все потеряно, но пока есть шанс спасти дочь, она будет бороться. Столько лет потрачено впустую. Самаэль запечатал ей рот, Лиза была не в силах рассказать Еве правду и сбежать тоже не могла, а потому топила горе в алкоголе, желая одного - забыться. После смерти чары демона рассеялись, и Лиза рискнула собой ради спасения единственного дитя.
От стены отделилось несколько теней и плотным кольцом обступили Лизу. В последней попытке образумить дочь она прошептала:
— Бойся не смерти тела, а смерти души.
— Какая встреча, — Самаэль появился из неоткуда. – С твоей стороны, Лизавета, было неразумно приходить сюда.
Демон перевел взгляд на Еву и покачал головой:
— Нагулялась, солнышко? Пойдем, — он протянул ей руку, — ты, должно быть, голодна.
Ева приняла предложенную Самаэлем ладонь. Мать заклинала ее не слушать демона, но ей было все равно.
Тени протащили Лизу по двору и увели в подземелье, где, как Ева знала из рассказов Макса, располагались пыточные. Долгие годы матери было плевать на нее, настала очередь Евы закрыть глаза на происходящее. Осведомись кто у нее в этот самый миг: «Готова ли она уничтожить мир?», Ева бы ответила согласием.
Глава 17. Внимание, разыскивается отец!
Самаэль вел себя так, словно она вернулась с обычной прогулки. Никаких вопросов или беспокойства за ее благополучие. Ева была ему за это благодарна. Ей не хотелось делиться впечатлениями дня.
Демон привел Еву к дверям ее спальни и предупредил:
— На кровати лежит платье, надень его. Через полчаса за тобой зайдут.
Не дав ей шанса поинтересоваться, кто придет и зачем, он двинулся вглубь коридора. Кричать ему в спину было бесполезно. Он бы ни снизошел до ответа.
Ева, как было велено, надела строгое платье из приятно холодящего кожу шелка. Обтягивая фигуру, оно, между тем, было максимально закрытым. Неподалеку от прикроватной тумбы стояла коробка с туфлями. В этом наряде она походила на школьную практикантку.
Ева едва оделась, как в дверь постучали. На пороге стоял Макс. В костюме цвета спелой сливы он выглядел превосходно. Ева обрадовалась его компании, за событиями дня забыв обиду на парня.
Макс подал ей руку, и она вложила в нее свою ладонь, бросив прощальный взгляд в зеркало напротив двери. Вдвоем они смотрелись органично, точно молодая супружеская пара. Ева закрепила эту фантазию в голове в надежде, что однажды она воплотится в реальность.
— Я рад, что ты вернулась целой и невредимой, — сказал Макс. – Мы волновались за тебя.
— По вам этого не заметно. Все так спокойны.
— Самаэль приказал не касаться темы твоего побега.
— Побега? – удивилась Ева. – Он всерьез считает, что я пыталась сбежать? Да куда я отсюда денусь!
— Зачем в таком случае ты покинула Дом?
— Я хотела побыть одна, — произнося эти слова вслух, Ева осознала, как глупо они звучат.
— А ты лихая девчонка, — вместо того, чтобы указать ей на ошибки, Макс расхохотался, и она подхватила его смех.
Они хихикали, прикрыв ладонями рты, чтобы не потревожить атлантов. Макс чудесным образом развеял тревоги дня, и Еву в который раз накрыло чувство влюбленности в него. Пусть она не могла стопроцентно доверять ему, пусть он был далеко не идеален, но он обладал ценным качеством, так редко встречающимся в новом для нее мире, − человечностью. И она ценила его за это куда больше, чем того же Алекса, который не раз приходил ей на выручку, когда Макс пасовал.
Макс привел Еву в комнату к остальным всадникам. Все были одеты празднично. Даже Виталик втиснулся в костюм.
Вошел Самаэль в черных брюках и расстегнутой белой рубахе. На груди демона мерцала фиолетовая татуировка. Она проступала через кожу, точно его клеймили изнутри. Ева не разбиралась в значении ломаных линий, но силу, идущую от тату, ощутила всем телом.
Демон приказал всадникам выстроиться в ряд, а сам приблизился к неприметной двери. Замок щелкнул от его прикосновения, хотя у него не было ключа. Дверь открылась, свет ударил в глаза, и Ева зажмурилась. Макс потянул ее вперед, и она послушно двинулась за ним.
Следом за зрением она лишилась второго органа чувств, оглохнув от гула сотен голосов. Первыми привыкли глаза. Ева подняла веки и обнаружила себя на возвышении, напоминающем сцену, где она буквально купалась в сотнях любопытных взглядов.
Самаэль взял на себя роль ведущего. Его голос без микрофона облетел просторный зал:
— Братья и сестры, позвольте представить всадников Судного дня.
В ответ зал взорвался улюлюканьем, криками, а местами и аплодисментами.
Ева всмотрелась в толпу. Никаких платьев в пол у женщин или камзолов у мужчин. Все по современному. Происходящее смахивало на светскую вечеринку, а не на бал. Но кое-что в собравшихся насторожило Еву. Ей потребовалось несколько минут, чтобы сообразить: ее окружают демоны. Их выдавали глаза и острозубые улыбки, похожие на оскал. Но, не смотря на общее сходство, выглядели они по-разному. Некоторые демоны были столь ослепительно прекрасны, что созерцание их красоты могло лишить рассудка. Другие поражали уродством: сизой кожей покрытой язвами. Одни имели воинствующий вид, иные походили на изнеженных аристократов, но вместе они производили впечатление единого организма.
Тем временем Самаэль представлял всадников по одному. Тот, чье имя называли, выходил вперед, выставляя себя напоказ перед демонами под их одобрительное мычание. Настал черед Евы. Она последней шагнула к краю помоста и, не отдавая себе отчета, задержала дыхание. Ева одновременно волновалась за то, как ее встретят, понравится ли она, сочтут ли ее достойной возложенной на нее роли. И вместе с тем ее пугала мысль, что она всерьез мечтает о признании демоническим сборищем.
Толпа пришла в иступленный восторг при виде предводительницы, ошеломив Еву проявлением своих эмоций. Над головой точно взорвали шутиху. Лишь когда все успокоились, Самаэль позволил ей спуститься в зал.
Будучи чужой в толпе демонов, Ева забилась в дальний угол, но даже здесь она то и дело ловила на себе пытливые взгляды.
Между демонами сновали тени с подносами в руках. В изящных кубках из тонкого серебра дымилась неизвестная Еве жидкость. Один из кубков предложили и ей, но она побоялась пить неведомый напиток, пусть даже демоны смаковали его с удовольствием, будто это божественный нектар. Других угощений на празднике не было. Никто так и не удосужился накормить предводительницу, проведшую весь день вне Дома. Должно быть, недоеданием Самаэль наказывал ее за непослушание.
Вика застала Еву одинокой и голодной.
— Ты сегодня звезда вечера.
Ева с опаской покосилась на Войну:
— Ты ведь не попытаешься меня убить?
— С этим покончено, — заявила Вика, и Еве показалось, что сказано это было с досадой. – Как прошел твой день?
— Я гуляла за пределами Дома.
Вика удивленно распахнула глаза, но Еве снова почудилась наигранность.
— И как все было?
Ева открыла рот, чтобы ответить, но ее перебил Алекс.
— Любопытство, сестренка, — обратился он к Вике, — еще никого до добра не довело.
— Что б ты понимал, — Вика махнула рукой и, внезапно потеряв интерес к беседе, скрылась в толпе.
Алекс походил на лондонского денди. Каждым своим движением парень демонстрировал, какой он весь из себя превосходный. Ему даже не приходилось напрягаться. Именно таким он и был – исключительным, в чем-то даже непревзойденным. Несмотря на неприязнь к Алексу, Еве было трудно отрицать очевидное.
— Зачем ты ее прогнал? – спросила Ева.
— Затем, — ответил он, — что Вика в последнее время не вполне контролирует себя.
— Что это значит?
— Для тебя это значит одно: ты должна следить за своим языком во время разговора с ней.
Нечто подобное она подозревала. Вика выглядела так, словно делает все через силу, точно кто-то другой говорит ей как себя вести и она вынуждена подчиняться.
— Будь я проклят, — воскликнул Алекс, — ты и на этот раз намерена ее пожалеть?!
Он верно уловил настроение Евы, и ее это задело:
— Я полагала, жалеть Вику твоя обязанность. Вы же вроде как вместе.
— Запомни: я всегда сам по себе.
— Спорим, в детстве ты не был таким заносчивым и гадким, — сказала Ева.
— Ошибаешься, я таким родился. В конце концов, мой отец демон.
— И ты, похоже, этим гордишься.
— Почему нет? – улыбнулся Алекс.
— Как насчет матери?
— А что с ней? – он сделал вид, что не понял вопрос.
— Кем была она? – не сдавалась Ева.
— Никем. Ходячим инкубатором, сосудом, не более того. Она умерла при родах или, может, отец ее убил. Кому какая разница?
Голос Алекс звучал ровно, но в глубине глаз притаилась тоска. Как он ни старался, Ева не поверила, что ему плевать на родившую его женщину.
Продолжить разговор им помещал демон Зенита. Ева улыбнулась старому знакомому, и он, протянув руку, предложил:
— Потанцуем, недотрога.
Устав скучать в углу, она приняла приглашение и вышла с Асмодеем на середину зала, но вскоре пожалела об этом. Мелодия лилась неторопливо, будто густой сироп обволакивая кружащие в танце пары. Асмодей обнял Еву за талию и притянул к себе. Одежда Дея до мелочей повторяла наряд Самаэля. На оголенной груди переливалась схожая татуировка. Разве что линии шли под другим углом. Еву обдавало жаром в местах, где она невольно соприкасалась с татуировкой.
Лицо демона находилось в опасной близи, и Ева отвернулась, чтобы хоть как-то отдалиться. Однако Асмодей не утруждал себя соблюдением приличий. Его руки скользили по ее спине и талии, порой опускаясь за черту дозволенного. Каждый раз, когда она сопротивлялась, он лишь теснее прижимал ее к себе.
Терпению Евы пришел конец. Еще не отзвучали финальные аккорды, а она встала, как вкопанная:
— С меня хватит.
Она выпуталась из объятий демона и поспешила назад в безопасный угол. Алекса там уже не было, зато Асмодей увязался за ней.
— В чем дело, недотрога? Я плохо танцую?
Ева приложила усилия, чтобы не нагрубить в ответ. Как бы мил не был с ней Дей, она отдавала себе отчет, с кем имеет дело.
— На танцполе чересчур душно, — солгала она.
Асмодей хмыкнул в ответ. Естественно, он не поверил, но как истинный джентльмен, коим он иногда любил притвориться, сделал вид, что принял ее слова за чистую монету.
— Что мы празднуем? – отвлекая демона от опасной темы, поинтересовалась Ева.
— Все это в твою честь, — Дей обвел рукой зал. – Ты королева вечера.
— С чего мне оказывают такие почести?
— Ты наш последний шанс, недотрога. Не справишься, и со свободой можно будет распрощаться навеки.
Как непросто быть тем, на кого возлагают надежды. Особенно тяжко, если до конца не уверен, что хочешь их оправдать.
Мимо прошел Самаэль. Вид демона вернул Еву к мыслям о татуировке, и она спросила:
— Что за клеймо у тебя и Самаэля на груди?
— Знак отличия, — не без гордости ответил Дей.
— Отличия от кого?
— Я, как и Самаэль, принадлежу к числу демонов-курфюрстов. Мы любим покрасоваться, такими уж нас создали.
— Кто создал?
— Наш отец и бог, которого мы в тайне ненавидим и мечтаем прикончить, — признался Дей.
Ева проигнорировала намек на семейные дрязги демонов, вместо этого потребовав:
— Покажи мне других курфюрстов!
— Вот там, — Асмодей указал направо, — стоит Андрас – покровитель убийц. Он есть дух насилия и разрушитель судеб, — от себя демон добавил: — не самый приятный в общении парень.
Невысокий мужчина отличался от прочих демонов все той же распахнутой на груди рубашкой. В профиль он выглядел как скромный клерк, но, почуяв Евин интерес, он повернулся, и она увидела его глаза − огненно-красные озера, полные жажды крови. Она поспешно прервала зрительный контакт. Чутье подсказывало: стоит на секунду задержать взгляд, и ненависть демона выплеснется на нее.
— Андрас – отец нашей вспыльчивой и своенравной Войны, — сказал Асмодей и без перехода продолжил: — левее стоит еще один мой брат: Велиал – разжигатель вражды и ссор, а по совместительству великий притворщик и лгун.
Велиал походил на студента-первокурсника: скромный парень в очках. Но хитринка в уголках по-детски полных губ выдавала в нем наличие второго дна.
— На другой стороне зала ты видишь Мамона. Пока существует в мире алчность, он будет властвовать. Кстати, именно Мамон породил Голод. Ему, как никому другому, знакома жажда.
Мамон ассоциировался у Евы с богатым патрицием. Тучный, с сальной кожей он осматривал зал, выискивая чем бы поживиться. Сходство между ним и Виталиком бросалось в глаза.
— Около помоста стоит Вельзевул – прародитель мирских болезней и страданий. Не трудно догадаться, что его дитя Мор.
Вельзевул имел чахлый вид, как если бы лично переболел всеми созданными им болезнями и вирусами. Бледная кожа курфюрста отливала синевой, на груди отчетливо проступали ребра. Его легко было принять за ходячий труп.
— Меня и Самаэля ты неплохо знаешь. Не буду утомлять тебя повторами, — закончил представлять братьев Асмодей.
Если принять слова Дея на веру, отцами всадников были демоны-курфюрсты. Но кто из них ее папа? Она осведомилась об этом у Асмодей.
— Прости, я не могу ответить на твой вопрос, недотрога, — сказал демон. – Не забивай голову ерундой. Кем бы ни был твой отец, он считается таковым лишь номинально. Он всего-навсего дал твоей матери несколько капель своей крови. Не более того.
Но Еву манила таинственная фигура отца. Выбор у нее был небольшой: ее папой мог быть либо Велиал, либо сам Асмодей. Искоса глянув на демона рядом, она усомнилась в родстве с ним. Будь он хоть трижды демоном похоти и разврата он бы не стал увиваться за собственной дочерью. Ева свято в это верила. Оставался Велиал.
Она отправилась на поиски Макса и спустя десять минут нашла его в окружении демонов. Схватив Макса за рукав, она увлекла его в сторону.
— В чем дело? – он выглядел расстроенным из-за прерванной беседы.
— Мне нужна твоя помощь, — призналась Ева.
Он, не колеблясь, согласился помочь.
— Видишь Велиала? – не дожидаясь ответа, Ева продолжила: — я хочу с ним поговорить.
— Разве это проблема? Подойди к нему и заговори.
— Лучше бы нас не видели вместе.
— Это еще почему?
— Не могу сказать, — Ева держала подозрения насчет отца при себе.
— Правильно ли я понял: ты просишь, чтобы я, искушая судьбу, отвел могущественного курфюрста туда, где ты могла бы с ним побеседовать непонятно о чем, и ты не скажешь мне, зачем тебе это нужно?
— Из твоих уст звучит не очень, — согласилась Ева.
Он вздохнул:
— Я стопроцентно об этом пожалею, но для тебя я готов на все.
Ева захлопала в ладоши, как маленькая девочка, получившая в подарок долгожданную игрушку. Желая отблагодарить парня, она страстно поцеловала его в губы, не стесняясь окружающих, и сама удивилась тому, как бешено застучало сердце. Но сейчас было не время терять голову. Чтобы прийти в себя она отстранилась от парня и встряхнулась, прогоняя наваждение.
Максим поддержал ее за локоть, хотя было не ясно, кто из них сильнее нуждался в опоре.
— Ради этого стоит рискнуть, — улыбнулся ей Макс, когда она отважилась посмотреть на него.
Ева следила издалека за тем, как Макс прокладывает путь к Велиалу, как наклоняется к нему и шепчет что-то на ухо. По выражению лица демона нельзя было понять, как он отнесся к сказанному, и Ева сгорала от нетерпения, пока Макс возвращался к ней.
— Через пять минут в коридоре, — произнес он на ходу и, не сбавляя шага, миновал ее и затерялся среди демонов.
Не теряя ни секунду, Ева отправилась в коридор. Там она не сводила глаз с двери в зал, мысленно повторяя про себя заготовленную речь. Руки дрожали как у больной Паркинсоном. Не каждый день встречаешься с родным отцом!
Когда дверь открылась, Еву трясло с такой силой, что ей пришлось обхватить себя за плечи, чтобы устоять на месте. Курфюрст был выше ее на полголовы, а широкоскулое лицо, казалось, принадлежало молодому парню, а не многовековому демону. Ева сравнила себя и Велиала в поисках родственного сходства, но она и демон были также схожи между собой, как луна и солнце.
При виде ее Велиал расплылся в улыбке. Но если его губы приветствовали Еву, то глаз улыбка не тронула. Они словно были высечены из зеленого нефрита: окаменелые и безжизненные.
— Чем обязан чести? — Велиал слегка склонил голову.
Ева набрала полную грудь воздуха, еще раз в мыслях повторив монолог, а потом язык зажил собственной жизнью, и она спросила напрямую:
— Вы мой отец?
Брови демона приподнялись. Он приложил палец к губам и смерил Еву взглядом. Велиал изучал ее, как