Не фиксируется…- проговорил разочарованно Мунэсуэ, заслуживший своими «открытиями» право самому объясняться с профессором.
Бывает, конечно, что какой-то звук не произносится под влиянием соседнего как в рамках одного слова, так и на стыке слов. Например, некоторые американцы в словах asked и stopped согласные к и р по произносят, и мы слышим est и stat. Бывает, что редуцируются начальные и удвоенные согласные, но то, о чем вы спрашиваете, не встречается.
Мунэсуэ сник. Так далеко продвинуться - и вдруг разочароваться в своих надеждах. Он почувствовал, что с трудом держится на ногах.
Что касается звука «р», то он настолько важен в американском варианте английского языка, что, скорее, сам оказывает влияние на другие звуки. Бывает, что в слове вообще нет «р», но если следующее слово начинается с гласной, то между этими двумя словами вставляется сонорное «р». Например, «видел ото» - saw it - или «он и я» - he and me - произносятся как so:rit и hi.-rendmi:. Прошу простить мое дурное произношение. И все-таки
редукция «р» возможна,- утешил профессор павшего духом Мупэсуо.
Что значит «возможна»?
По лицу Мунэсуэ скользнул лучик надежды.
Возможна, но не норма.
Да это как угодно. Мне бы знать только, встречается ли такое в жизни…
Вы, кажется, интересовались моим мнением ученого? - Тосшокы Миятакэ был явно недоволен пренебрежительным отношением собеседника к науке.
Видите ли… э… дело в том, что… э… Словом, нижайше прошу вас, профессор, сообщить мне ваше мнение непревзойденного специалиста: встречается ли такое произношение, даже если оно «по норма»? - поспешил исправить дело Мунэсуэ - не хватало еще из-за собственной, впопыхах сказанной фразы лишиться помощи профессора.
Английский язык в Соединенных Штатах иной, но только в каждой местности, но и в каждом социальном слое. Тот английский, который мы учим в школе,- это литературный английский язык. Человек, выучивший английский в школе, не поймет ничего из того, что говорит кокнп или бруклинец. А в нью-йоркских предместьях живут вперемешку ирландцы и скандинавы, азиаты и итальянцы, испанцы, пуэрториканцы, евреи, негры с Юга - кого там только ист. Само собой, английский там каждый коверкает на свой лад и при этом, естественно, проглатывает некоторые звуки. Например, испанцы обычно раскатывают «р». Но некоторые, желая скрыть свое испанское происхождение, произносят этот звук ослабленно, что приводит к почти полному его выпадению.
Значит, такой человек мог бы произнести «стоха» вместо сстро хэт» и «кисми» вместо «Киридзуми»? - Голос Мунэсуэ невольно дрогнул. Ведь Джонни Хэйворд жил в испанской части восточного Гарлема.
- Вполне возможно,- кивнул профессор.
Таким образом, следственная группа неожиданно получила возможность продолжать свои поиски, теперь уже в Киридзуми. «Ключ к разгадке убийства Джонни Хэйворда наверняка отыщется именно там»,- думал Мунэсуэ, раскланиваясь и благодаря профессора.
Одновременпо с этим в следственную группу поступили новые известия от нью-йоркской полиции. Высказывалось предположение, что отец Джонни, Уирл Хэйворд, бросился под машину миллионера, чтобы получить компенсацию и тем самым обеспечить Джонпи поездку в Японию. Пожертвовав жизнью, он оплатил сыну путешествие. Но зачем ему это понадобилось - и именно теперь? На этот вопрос ни отец, ни сын ответить не могли - они были мертвы. Ясно было только одно: поездка Джонни явно преследовала какую-то важную цель. Может быть, ее удастся понять в Киридзуми? В следственной группе наконец повеселели.
Провинциальное местечко Киридзуми было известно горячими источниками и находилось в горах Усуи, на границе префектур Гумма и Нагано.
В путеводителе, выпущенном транспортным агентством, о нем говорилось кратко: «Расположено в верховьях реки Киридзуми, на высоте 1180 метров над уровнем моря, то есть на 200 метров выше, чем курорт Каруидзава. Окружено горами, что делает пейзаж весьма живописным. Особенно красиво здесь осенью, когда в горах алеют клены. Киридзуми - прекрасное место для туристов. В полутора часах ходьбы от источников расположена гора Кривоносая, где осенние клены особенно хороши».
Вода в источнике горьковатая, известковая. Считается, что она помогает при кожных заболеваниях, склерозе сосудов, болезнях нервной системы, женских болезнях и заболеваниях желудочно-кишечного тракта.
Добраться до Киридзуми можно было так: сначала автобусом до Синъэцу, отправляющимся из Ёкогава, затем девять километров пешком, что займет часа три.
- Три часа пешком! - Участники следствия удив ленно переглянулись.- Неужели в паше время сохранились такие курортные местечки?
В Киридзумн было две гостиницы: старая и новая. Туда немедленно позвонили, и в старой гостинице, именовавшейся «Кпнтокан» - «Дом золотых вод», нашлись места.
Говорят, при жизни Ясо Сайдзё завтраки постояльцам в «Кинтокане» заворачивали в салфетки, на которых были напечатаны его «Стихи о соломенной шляпе», потому что написал он их в память о тех днях, когда отдыхал в Киридзуми.
Если Киридзуми как-то связано с Джонни Хэйвордом, то обнаружится это, скорее всего, в «Кинтокапе». Приказ отправиться туда получили двое: Мунзсуэ и Ёковатари.
Тем временем были получены результаты анализа пятна, обнаруженного Оямадой на медвежонке. Это была кровь человека, по группе и составу совпадающая с кро-выо Фумиэ.
Как это было ни печально, но предположения обоих мужчин оправдались. И Оямада отправился в полицию. Получив конкретный материал, полиция уже не могла квалифицировать дело как ординарный розыск пропавшего.
Медвежонок был тщательно изучен специалистами. Однако с момента преступления времени прошло немало, и никаких новых следов на нем отыскать не удалось.
Гостиница в горах
Мунэсуэ и Ёковатари сели в поезд на вокзале Уэно п около часу дня прибыли на станцию Ёкогава. Золотая осень уже копчилась, но в окрестных горах, радуя глаз, еще мелькала то тут, то там красная листва кленов. До Киридзуми нужно было добираться пешком; в крайнем случае можно было доехать па машине до местечка Рок-каку, но оттуда все равно оставалось пройти еще с километр.
Свободных такси на привокзальном пятачке не оказалось. Застроенный со всех сторон и напоминавший крошечный дворик, он нисколько не походил на обычные для сельской местности просторные привокзальные площади. Над крышами торчал лес телевизионных антенн. Телевидение придало стандартный облик даже таким далеким от больших городов местечкам.
Пятачок был заставлен машинами и казался от этого еще меньше. День был будний, и на станции сошли только они да еще несколько пассажиров из местных. В здании станции была таксомоторная контора, они обратились туда, но оказалось, что в ведении конторы всего одна машина и сейчас она, как назло, уехала в Такасаки.
- Надо позвонить в Киридзуми, оттуда пришлют микроавтобус,- посоветовал им сотрудник конторы, после чего предупредительно взялся за дело сам. Вскоре он сообщил: - Вам повезло. Автобус как раз сейчас идет сюда. Минут через десять будет.
Инспекторы облегченно вздохнули. Ходить, конечно, их профессия, но все-таки три часа пешком по горной дороге - это чересчур.
Вскоре подошел микроавтобус. На борту его было написано: «Источники Киридзуми». Из автобуса вышло несколько молодых людей и девушек.
Не вы ли Ёковатари-сан и Мунэсуэ-сан из Токио? - окликнул инспекторов водитель, мужчина средних лет. Те кивнули.- О вас сообщили из Токио, я за вами. Садитесь, пожалуйста,- сказал он и взял у них дорожные сумки.
Не беспокойтесь, пожалуйста,- запротестовал Ёковатари.
Провожая коллег в дорогу, инспектор Насу сказал: «У них на станции наверняка есть своя машина». Очевидно, микроавтобус и был этой машиной.
Микроавтобус покатил быстро и весело. Сначала ехали по шоссе вдоль железнодорожного полотна. Минут через пять начался маленький курортный городок. Крыши домов выдавались далеко вперед и нависали над улицей. На окнах некоторых из них попадались потемневшие от времени старинные решетки. То были постоялые дворы, построенные двести-триста лет назад. Где-то впереди величественно высились горы.
- Это городок Сакамото. Говорят, раньше тут были веселые кварталы,- сказал водитель.
Городок тянулся вдоль шоссе довольно долго, и инспекторов не покидало ощущение, что из темноты, из-за деревянных решеток, к ним вот-вот протянутся зовущие руки обитательниц веселых домов.
На окраине городка автобус остановился, чтобы посадить нескольких школьников и немолодого мужчину - мзстного ли, нет, сказать было трудно. Одет он был по-городскому. Мужчина поздоровался с водителем как со старым знакомым. В руках у него был небольшой кожаный портфель. Ребятишки, видимо, жили в дальних поселках, и автобус возил их в школу и обратно.
- Старые дома почти все снесены, мало их теперь осталось,- дружелюбно заговорил с Мунэсуэ новый пассажир, заметив, что тот с интересом разглядывает старинные улочки.
И действительно, между ветхими строениями виднелось немало новых. Но крыши и фасады их были выдержаны в старинном стиле, так что общая атмосфера древности не нарушалась. Машины, стоявшие в переулках, не бросались в глаза. Белая безлюдная дорога бежала прямо меж двумя рядами домов с выступавшими крышами.
- В свое время на этих постоялых дворах кипела жизнь, а теперь все заглохло. От прежних времен и следа не осталось,- с грустью сказал пассажир. Очевидно, он все-таки был из местных.
Может быть, это ощущение старины объяснялось не столько древностью построек, сколько безжизненной ти-шипой вымирающего городка?
Фасады все одинаковые, видите? Город строился по указанию правительства. Отвели всем одинаковые участки и… В старину здесь были постоялые дворы, веселые дома, бани и извозные заведения,- продолжал свои объяснения словоохотливый мужчина.
А чем теперь тут люди занимаются? - поинтересовался Мунэсуэ. Он вспомнил, что на некоторых улицах, которые они проезжали, не было видно даже собак. Город казался пустынным.
Видите ли, как появился перевал Усуи, так все перевалом и кормятся.
Как это - «кормятся перевалом»?
Ну, железной дорогой. Кто на станции работает, кто путевой обходчик,- в общем, почти весь городок в железнодорожниках.
Городок Сакамото кончился. Автобус свернул с шоссе и пересек железную дорогу. Ребятишки загалдели и прилипли к окнам: «Обезьяна! Обезьяна!» На склоне горы в засохшей траве действительно мелькнула какая-то черная точка, но прежде, чем ее удалось рассмотреть, она скрылась из виду. Выяснилось, что обезьяны появляются здесь стадами в пятьдесят-шестьдесят голов.
Кончился асфальт, и автобус вдруг отчаянно затрясся. Справа появилась довольно большая плотина. То была плотина Киридзуми. Водитель сообщил, что длина ее 320 метров, высота - 67, что строить ее начали четыре года назад и скоро должны закончить. Водохранилища пока не существовало, и под мощным бетонным корпусом плотины там и сям уныло торчали брошенные дома и небольшие рощицы.
В этом наступлении человека на природу ощущалось что-то грустное и тревожное.
Дальше будет сильно трясти, держитесь крепче,- предупредил водитель. Они были в горах.- Приехали б вы пораньше, такую красоту увидели бы: все горы красные,- продолжал водитель с таким сожалением, как будто это не они, а он сам лишился возможности полюбоваться осенней листвой.
Да и сейчас еще красиво.- Ёковатари смотрел вверх, на гребень горы, еще хранивший осенние краски. Когда ты столько времени не видел ничего, кроме бездушных городских пейзажей, любой уголок природы, а тем более такой буйной, ласкает взгляд. Горы, вздымавшиеся вокруг, не подавляли своей суровостью, а словно окутывали уставших от городской жизни путников мягкостью и спокойствием.
Автобус взбирался вверх по берегу реки. Справа и слева от дороги были разбросаны небольшие рощицы.
Скажите, вы давно здесь живете? - обратился Ёковатари к водителю, решив, очевидно, что пора приниматься за дело.
Я работал на прядильной фабрике в поселке Мацуида, но уж больно жалованье было маленькое, вот я сюда и перебрался год назад.
Год назад, говорите? - Инспекторы понимающе переглянулись: о давних событиях расспрашивать водителя не имело смысла.
Раньше тут, конечно, машины не ходили,- заметил Мунэсуэ.- Знаете, есть такие «Стихи о соломенной шляпе». Там говорится, кажется, так: «Что сталось с моей соломенной шляпой, той, что улетела в ущелье, когда мы шли по горной дороге?» Правда, поэт имел в виду дорогу от Усуи в Киридзуми, а не эту.
Автомобильную дорогу проложили в семидесятом году. А до того из Ёкогава ходили пешком. Гостиница тут была только одна, «Кинтокан», и постояльцы жили в ней по месяцу, по два.
А сейчас и другие есть?
Нет, только две. Хозяева-то, правда, одни. Первая называется «Киридзумикан». Это новая, и стоит она там, где кончается дорога. А старая - «Кинтокан».
Когда же новую построили?
В семидесятом.
А к «Кинтокану» машины не ходят?
Нет, туда можно добраться только пешком. По горной тропинке минут тридцать ходьбы.
Целых полчаса по горной дороге? - скривился Ёковатари.
Раньше три часа от станции надо было идти. А нынешним гостям и полчаса много, селятся в новой гостинице. В старой живут только те, кто специально собрался по горам полазить.
За беседой и не заметили, как началась настоящая горная глушь. Прежде справа от автобуса шумела рока. Теперь же дорога запетляла, взбираясь по склону, и река осталась далеко внизу.
Вскоре в глубине небольшой поляны среди кленов, буков, грабов, каштанов показалось двухэтажное зеленое здание с красной крышей. Микроавтобус подкатил прямо к входу. Вьшдя наружу, Мунэсуэ и Ёковатари поняли, что находятся на дне ложбины: со всех сторон их окружали склоны гор.
Дверь гостиницы вела в красиво отделанный вестибюль с диванчиками. Навстречу гостям вышла горничная, приветливая женщина средних лет.
- Господа Ёковатари и Мунэсуэ? Мы вас ждем. Горничная взяла у водителя сумки и пригласила гостей пройти в комнаты. Но Мунэсуэ остановил ее:
- Мы еще не решили, может быть, мы поживем в «Кинтокане».
- Хорошо, позже я провожу вас в «Кинтокан». А пока немного отдохните с дороги,- сказала горничная и провела их в комнату в самом конце коридора.
За окном краснели последние листья облетающего клена. Несмотря на дневное время, стояла мертвая тишина.
- Сейчас принесу чаю,- поставив сумки в стенную нишу, сказала горничная и вышла.
Они открыли окно и вдруг остро почувствовали, что кругом горы.
Тишина какая…
Как будто уши заложило.
Мы просто не привыкли, вот нам и странно.
Всю жизнь в грохоте, еще бы не странно.
Так что же может быть общего между Джонни Хэйвордом и этой глухоманью? - закурив, недоуменно пожал плечами Ековатари.
В коридоре послышались шаги, и в комнату вошла горничная с чаем.
- Добро пожаловать к нам в Киридзуми,- еще раз учтиво поклонившись, сказала она.
В манерах и разговоре женщины было что-то такое, от чего казалось, что она и есть хозяйка гостиницы, а но горничная, как подумалось им раньше.
У вас тут хорошо,- сказал Ековатари искренне.- Хоть прочистим как следует легкие, а то они у нас все в смоге и саже.
И правда хорошо,- согласилась женщина,- все наши гости так говорят.
Извините, вы здешняя хозяйка? - решил удостовериться Ековатари.
Да, хозяйство у нас скромное, своими силами обходимся.
А как же вы управляетесь сразу с двумя гостиницами?
Когда сезон, помощников нанимаем. Если постоянно чужих держать, за ними следить надо, и гостей они обслуживают хуже.
У вас, значит, сервис по-домашнему в самом буквальном смысле слова.
Совершенно верно.
А что вам сказали про нас, когда звонили из Токио? - с невинным видом осведомился Ековатари. Ему показалось, что хозяйка догадывается, кто они такие.
Ничего. А разве вы не сами заказывали комнату?
Фирма заказывала,- уклончиво ответил Ёковатари.
Когда ведешь дознание, лучше по возможности не раскрываться, иначе собеседник может испугаться и умолкнуть. Правда, с некоторыми, наоборот, легче, если сразу, без утайки объявить им, что ты из полиции,- тогда они все начистоту выложат. В общем, смотря какой собеседник достанется…
У вас к нам какое-нибудь дело? - спросила хозяйка.
Откуда вы знаете? - удивился Ёковатари: похоже было, что, несмотря на все ухищрения, хозяйка все-таки догадалась об их профессии.
Видите ли… К нам приезжают обычно или группами, или семьями, или парочками, а чтобы двое мужчин просто так приехали на воды - это редко бывает.
Понятно. Эх, не сообразили, надо было девочек с собой пригласить,- разочарованно махнул рукой Ёковатари.
Хотите, я угадаю, кто вы такие? - пряча улыбку, предложила хозяйка.
Неужели угадаете?
Репортеры, подумала я сначала, но нет, пожалуй, не репортеры… Сыщики, верно?
Ипспекторы растерянно переглянулись.
Верно,- признался Ёковатари. Играть в прятки было уже ни к чему. Хозяйка явно из разговорчивых. Вероятно, полезнее будет раскрыть карты и прямо попросить ее помочь.- А как вы догадались?
Когда приезжают репортеры, то один обычно с фотоаппаратами. А у вас сумки небольшие, непохоже, чтобы там аппараты были. И потом, газетчики всегда красиво одеты.
- Вот так комплимент! - расхохотался Ёковатари. Да, пожалуй, в сравнении с журналистами они и правда выглядели несколько провинциально. И кто им об этом напомнил? Хозяйка затерянного в глуши постоялого двора. В наше время, когда преступники летают на самолетах и разъезжают в спортивных автомобилях, канула в прошлое и фигура сыщика в потертом пиджачке и стоптанных башмаках. Молодого детектива на первый взгляд не отличишь от высокопоставленного служащего перворазрядной фирмы. Они, конечно, на это не претендуют, но все-таки и к «стоптанным башмакам» себя не причисляют.
Ой, простите, я не то хотела сказать,- смущенно попыталась загладить свою невольную оплошность хозяйка.- Газетчики хоть и шикарные, но, как бы вам
объяснить, нескромные, что ли.
Да нет, мы ничего такого и не подумали. Кстати, раз уж вы нас разгадали, мы вам расскажем все как есть. Мы приехали расследовать одно дело по заданию полицейского управления. Это инспектор Ёковатари, моя фамилия Мунэсуэ. Мы хотели бы кое-что узнать у вас и у вашего супруга. Поможете нам? - сказал Мунэсуэ и предъявил хозяйке служебное удостоверение.
Конечно, поможем, если это в наших силах. Извините, коли что не так сказала.
Допущенная оплошность, видимо, вызвала у хозяйки ощущение вины и желание ее загладить. Инспекторы не замедлили этим воспользоваться.
Часто ли сюда приезжают иностранцы? - начал Мунэсуэ с главного.
Как вам сказать. Не слишком часто, у нас тут места глухие.
Но все-таки приезжают?
В сезон иногда приезжают.
Не было ли у вас в последнее время негров из Америки?
Негров? Нет, что-то не припомню.
С тринадцатого по семнадцатое сентября? - Мунэсуэ посмотрел хозяйке прямо в глаза. По документам, Джонни Хэйворд был в Японии впервые. Значит, он мог приехать в Киридзуми только в эти четыре дня: с момента прибытия в страну тринадцатого сентября до момента гибели в отеле «Ройал» семнадцатого. В «Токио бизнесмен отеле» сообщили, что он возвращался к ним каждую ночь, но он мог съездить в Киридзуми и днем.
В сентябре у нас постояльцев еще много было, но негра - нет, не было.
Речь идет вот об этом негре. Может быть, он к вам и не приезжал, но дело в том, что он как-то связан с этими местами. Внешне он и на негра-то не очень похож, скорее- на азиата.- С этими словами Муеэсуз показал хозяйке отретушированную фотографию убитого Джонни Хэй-ворда и копию фотокарточки из его паспорта. Фотографии не произвели на хозяйку никакого впечатления.
Раз вы не помните, то и супруг ваш, очевидно, не знает?
Этого негра?
Да.
Еслп вас интересует, жил ли он у нас в гостинице, то я могу точно сказать - нет.. А что с ним такое случилось? - встревожилась хозяйка.
Ничего особенного, мы интересуемся им в связи с одним происшествием. Не волнуйтесь, пожалуйста,- поспешил успокоить женщину Мупэсуэ.
Если бы она читала газеты, то наверняка знала бы, что Джонни Хэйворда убили в токийском отеле. Однако трудно было представить себе, чтобы эта добродушная женщина, поглощенная многочисленными хозяйственными заботами, могла интересоваться такими кровавыми историями. Да если бы и интересовалась, вряд ли она смогла бы узнать на предъявленных фотографиях лицо, мельком увиденное в газете.
Бывало так, что по каким-то причинам в гостинице оставался только ваш супруг?
Как же, бывало: когда я рожала, то уезжала отсюда к родителям» оба раза на месяц. Сейчас-то детишки уже в школу ходят.
Видимо, это ее дети ехали с ними в автобусе.
- Не могли ли негры приезжать именно в это время? Как знать, а вдруг кто-нибудь из родственников Джонни Хэйворда приезжал раньше в Киридзуми?
Да нет, пожалуй, не думаю. Такое ведь не часто бывает, муж бы мне рассказал,
Как долго вы храните регистрационные кпиги?
- Обычно через год уничтожаем. Разговаривая с хозяйкой, Мунэсуэ все яснее понимал, что толку от нее не будет. Правда, есть еще муж. Может, он что-нибудь знает о Джонни? - Супруг ваш где сейчас?
- В старой гостинице. Вызвать его?
- Нет, мы сами туда сходим. Там же и переночуем. Извините, а вы сами давно здесь живете?
Могло статься, что отношения Джонни со здезшшми жителями возникли либо до ее приезда сюда, либо в ее отсутствие.
Я вышла замуж в шестьдесят пятом, с тех пор все время тут.
Значит, за это время чернокожих гостей не было?
По-моему, не было.
А иностранцы из каких стран бывали?
Больше всего американцы. Знаете, солдаты с баз. Потом еще студенты. Кроме американцев, были французы, немцы, англичане.
А кто из местных жителей живет здесь со времен войны?
Так родители мужа, вот у них и надо спросить.
Стало быть, родители вашего супруга в добром здравии?
Да, им обоим уж за семьдесят, но держатся они молодцом.
А они все время жили здесь?
Да, как дело унаследовали, так никуда и не уезжали.
Унаследовали?
Свекор получил хозяйство от своего дяди. Впрочем, я во всем этом плохо разбираюсь, вы лучше у самого свекра спросите.
Из слов хозяйки явствовало, что теперешним хозяином гостиницы был ее муж, а свекор удалился от дел и жил на покое в «Киридзумикане». Вряд ли двадцатичетырехлетний Джонни Хэйворд был связан с кем-то из обитателей Киридзуми, живших здесь еще раньше.
Эти стихи вам знакомы? - Мунэсуэ перевел разговор на другую тему и показал хозяйке принадлежавший Джонни Хойворду сборник стихов Ясо Сайдзё.- Видите ли, эта книга была среди вещей негра. Когда он уезжал из Америки, то сказал, что едет в Японию, в Киридзуми.- Объяснять ей, как от «кисми» пришли к «Киридзуми», не было нужды.- Эти стихи были чем-то очень важны для него. В них говорится о Киридзуми. И в Японию он приехал, чтобы попасть сюда. Но вот что он собирался тут делать? Весьма вероятно, что разгадка кроется в этих стихах. Вам они ничего не говорят?
Я знаю, что в этих стихах Ясо Сайдзё вспоминает, как он в детстве приезжал с матерью в Киридзуми. Я слышала, что отец мужа отыскал эти стихи и напечатал их в рекламной брошюрке и на салфетках.
У вас есть сейчас эта брошюра?
Сейчас нет, это давно было.
Жаль,- сказал Мунэсуэ, не скрывая разочарования, и спросил; - До какого времени были в ходу салфетки и брошюры?
Только муж или свекор могут это знать.
А как вы думаете, чем стихи Ясо Сайдзё были важны для негра, Джонни Хэйворда?..- все-таки задал Мунэсуэ хозяйке мучивший его вопрос, хотя на ответ
особенно и не надеялся; что могла сказать ему женщина, никогда в жизни не видевшая Джонни Хэйворда?
Ну, внаете, Киридзуми - это ведь не только где мы живем…
Последние слова хозяйки, по-видимому, заинтересовали Ёковатари, потому что он едва слышно пробормотал: «Вот именно, Джонни мог иметь в виду вовсе и не источники…»
Когда в следственной группе обсуждалось название «Киридзуми», обнаруженное а стихотворении Ясо Сайдзё, все немедленно связали его с горячими источниками, но ведь речь могла идти об этой местности вообще.
Скажите, где еще в Киридауми живут люди? - спросил Ёковатари. Ведь если где-нибудь поблизости тоже есть человеческое жилье, то Джонни Хэйворд вполне мог стремиться и туда. Или ему были нужны не люди, а сама земля Киридзуми? Ну, тогда уж точно ничего не удастся выяснить.
То есть всегда ли местные люди жили только на источниках? - уточнил Мунэсуэ, подхватив мысль Ёковатари.
Раньше была еще деревня Юносава, но теперь там никто не живет.
Юносава? Это где же?
Вы, когда выезжали из Сакамото, наверно, видели плотину. Так вот немножко выше этой плотины. Скоро ее затопят, эту деревню, поэтому оттуда почти все уехали.
Давно?
Да уж года три. Но только Юносава сама по себе, это не Киридзуми.
Дело зашло в тупик. Нужно было как можно скорее идти в старую гостиницу,
Извините за беспокойство. Мы пойдем' в «Кинтокан».
Я вас провожу.
Спасибо, не нужно. Тут ведь одна дорога, верно?
Конечно, но мне все равно туда надо.- И хозяйка с готовностью поднялась.
В «Кинтокан» вела узкая лесная тропинка. Солнце уже скрылось за горами, на небе говел закат. Метров семьсот не слишком крутого подъема привели их к перевалу, с которого уже виднелась старая гостиница. Ёко-ватари и Мунэсуэ едва переводили дух, а хозяйка, казалось, чувствовала себя прекрасно. «Кинтокан» прятался' в глухой ложбинке. Над ним поднимался легкий дымок, похожий на пар; сначала он тянулся ввысь, а потом, отдав свое тепло холодному воздуху, расплывался вширь, и от этого затерянное в горах пристанище для любителей горячих ванн казалось еще уютней. Солнце скрылось, и только догорающая вечерняя заря освещала ложбину призрачным светом.
Подойдя к обветшалой гостинице, они увидели водяную мельницу.
- Гостям из города очень нравится, вот мы и оставили,- объяснила хозяйка.
Они вошли в переднюю. В доме уже горел свет. Их встретил довольно невзрачный мужчина средних лет. Это и был хозяин. Жена о чем-то пошепталась с ним, и он немного извиняющимся тоном пригласил гостей в комнаты:
- Очень рады видеть вас у себя. Вы, должно быть, устали с дороги, не откажитесь принять ванну.
После «Киридзумикана» почтенный возраст «Кинто-кана» сразу бросался в глаза. Почерневшие столбы покосились, в раздвижных перегородках зияли щели. Доски пола в коридоре покоробились и страшно скрипели.
- Это не соловьиные полы
[10], а петушиные,- съязвил острый на язык Ёковатари, ничуть не стесняясь присутствия хозяев.
Конечно, тут тоже надо было сделать ремонт,- еще более извиняющимся тоном сказал хозяин, - но все деньги ушли на «Киридзумикан».
Да нет, так даже лучше. В этом, поверьте, есть своя прелесть, дух старины, что ли. Придает дому очарование, которое пьянит, как старое вино,- снисходительно утешил хозяев Ёковатари.
И в самом деле, если бы вам захотелось почувствовать себя затерянным в глуши, полностью оторванным от мира, вы не нашли бы места лучше, чем этот горный приют для запоздалого путника.
- Трудно поверить, что такие вот местечки до сих пор существуют всего в нескольких часах езды от Токио! - с воодушевлением заметил Мунэсуэ. Ему давно не приходилось бывать в подобных поездках. И он чувствовал себя помолодевшим на добрый десяток лет.
Их проводили в отдельный домик, одиноко стоявший в стороне от главного здания. Под окнами небольшой, обставленной в традиционном японском стиле комнаты журчала вода: там проходил мельничный желоб.
Когда они вошли в домик, на улице уже стемнело. Заря догорела, со дна ложбины поднялась ночная мгла, густая, как тушь. Хозяин зажег в комнате свет, и за окнами окончательно воцарилась ночь. В центре комнаты был устроен котацу
[11].
Сейчас жена чай принесет.- С этими словами хозяин собрался было уйти, но Мунэсуэ остановил его.
Сначала нам хотелось бы у вас кое-что узнать. Мы тут расспрашивали вашу супругу…
Да, жена мне говорила, но, боюсь, я тоже не смогу вам ничем помочь.
Речь идет об этом человеке. Взгляните на фото.- Мунэсуэ протянул хозяину фотографию Джонни.
Да нет, не было у нас такого. Если б он у нас останавливался, я б его непременно запомнил, очень уж внешность необычная. Может, он приезжал давно, еще до меня, тогда отец должен помнить. Кончите ужинать, я его приведу.
Как ни соблазнительна была перспектива единым.духом покончить с расспросами, приходилось считаться и с интересами хозяев. Поэтому было решено сначала принять ванну. Купальня располагалась во флигеле по другую сторону главного здания. В длинном переходе, соединявшем главное здание и купальню, их обдал аромат стряпни, и у них разгорелся аппетит.
Вода источника была тридцать девять градусов. Когда-то температура ее была меньше - тридцать семь градусов: вода стала горячее после того, как пробурили дополнительную скважину. В бассейне соорудили шахматную доску, и постояльцы, нежась в воде, подолгу играли в японские шахматы «сёги».
Хоть отдохнем немножко,- сказал Ёковатари, растянувшись в воде. За стенами купальни стояла тьма. Черные кроны деревьев придавали ей какую-то особую густоту.