Она замолчала, пристально глядя на Анну.
Анна посмотрела в сторону двери, ее сердце ускорило свой бег. Она знала, что женщина хочет подвергнуть ее испытанию этой отметкой, невзирая ни на что, и подозревала, что на эту тему было много разговоров в племени. Старая Королева — не единственная, кто ждет ее решения.
— Что означает этот символ? — с трудом выдавила Анна. Ей нужно было время, чтобы собраться с духом.
Старая Королева закрыла глаза и начала речитативом, словно бард, рассказывать об этом знаке. Она поведала историю о Мазенго, старейшине, пришедшем в этот мир давным-давно и появившемся на свет без родителей. Он жил среди ваганга долгие годы, помогая людям справляться со всеми трудностями. Он приносил дождь, когда в нем была необходимость. Он лечил болезни и исцелял раны. Он улаживал споры и готов был дать любой совет. Некоторые люди завидовали ему и стали жестоко обращаться с ним. И Мазенго умер. Но дух его вознесся к солнцу.
Тут Старая Королева сделала выразительную паузу. Анна подалась вперед, ожидая продолжения.
— Мазенго теперь вместе с Господом, — сказала Старая Королева. — А у ваганга есть множество священных мест и ритуалов, связанных с его жизнью на земле. Мы верим, что однажды настанет конец света, и тогда Мазенго спасет всех ваганга — и живых и мертвых. По этой причине очень важно, чтобы все члены королевской семьи носили на себе этот знак — чтобы Мазенго смог узнать их среди всех людей.
Завершив свой рассказ, Старая Королева умолкла. Она не сводила глаз — ярких бусинок, обрамленных морщинками, — с Анны.
Прошло некоторое время, прежде чем белая женщина кивнула в знак согласия.
Старая Королева медленно растянула губы в довольной улыбке.
Лишь нескольким избранным женщинам было дозволено присутствовать при инициации Анны. Она проводилась в хижине Старой Королевы, в то время как остальные ваганга, включая Мтеми, ждали снаружи.
Патамиша села позади Анны, прижавшись к ней всем телом, а Старая Королева, обнажив правую грудь Анны, протерла кожу настойкой. Анна закрыла глаза, сконцентрировавшись на своих отпущениях. «Как будто кошка проводит по коже своим язычком, — подумалось ей. — Своим шершавым язычком». Она осознавала, что не может думать и чувствовать ясно — за час до этого она выпила болеутоляющего зелья, приготовленного Занией. Когда оно подействовало, она ощутила, как постепенно тревога отступает, а все окружающее представляется необычайно далеким. Она словно впала в оцепенение, но в то же время замечала все детали — как, например, прикосновения «кошачьего язычка». И ласковый шепот Патамишы, трепетавший, как мотылек, у ее уха. Наконец сверкнул скальпель Анны, нацеленный на ее грудь.
Жгучая боль, медленно ползущая по телу.
Сдавленное аханье женщин, взгляды, устремленные на кровь. Кровь белой женщины, пролитую в их мире. Шокирующе алую — очень яркую на фоне бледной тонкой кожи.
Будто сквозь дымку Анна смотрела, как под скальпелем расходится ее плоть — словно предзнаменование раскрытия тела, которое произойдет в ночь после свадьбы. И сейчас она радовалась виду крови, как обрадуется тогда любовной крови, крови любви.
Крови любовника…
Снова в ход пошел тампон из ткани. Но теперь он не лизал кожу, словно кошечка, и похлопывал по ране, убирая кровь.
Анна закрыла глаза. Все ее ощущения сосредоточились на груди, отслеживая появление трех изогнутых линий, медленно, но уверенно вырезаемых на ее коже. Знак королевского дома ваганга.
В сочащиеся кровью линии втерли щепотку пепла, и холмик плоти превратился в поле битвы, где серый цвет смешался с красным.
— Вот и все. — Старая Королева подняла голову и пронзительно и монотонно запела. Другие женщины присоединились к ней — подхватив высокие, свистящие звуки, запели хором.
Анна прислонилась к стройному телу Патамиши, позволяя громким голосам омывать себя. Ее грудь пульсировала и пылала, но лекарство Зании смогло притупить боль.
— Теперь, — прошептала Патамиша Анне на ухо, — ты должна выйти и показаться всем.
Анна отрицательно помотала головой. Она и представить не могла, что сможет встать, не говоря уже о том, чтобы передвигаться.
— Ты сможешь, — заверила ее Патамиша. — Это как после рождения ребенка. Твое тело раскрылось, но ты все еще сильная.
Когда Анна поднялась, женщины обступили ее плотным кольцом, так что нельзя было сказать, поддерживают они ее или она стоит сама. Все вместе они медленно двинулись к двери и вышли на солнечный свет.
Мужчины молча смотрели на то, как ведут Анну.
— Видишь регента? — спросила ее Старая Королева. — Он не может поверить своим глазам: он надеялся, что у тебя не хватит духу.
Внезапно круг женщин растаял, и Анна осталась одна.
Но не в одиночестве. Возле нее был Мтеми — он горделиво вскинул голову.
Воины в едином порыве подняли копья к небу в знак почтения. Затем над толпой, словно приветствие, пронеслось знакомое слово.
— Маджи! Маджи! — Дождь! Дождь!
Раздался голос Китаму:
— Да здравствует королева! Да здравствует невеста нашего вождя!
Анна огляделась. Даже несмотря на полубессознательное состояние, она ощутила сильную радость при мысли, что она окончательно заняла свое место среди этих людей. Она чувствовала себя защищенной и любимой. Даже колючие деревья, склоняющиеся над ней, походили на защитный навес. А небо над головой было нежно-голубого, доброго цвета.
Анна, Мтеми и другие члены королевской семьи стояли перед людьми, толпившимися возле дерева собраний. Зания должен был провести обряд вызова дождя. Это было первое официальное мероприятие, в котором участвовала Анна, после того как ее приняли в племя. С тех пор прошло три недели, и ее рана, которую ежедневно обрабатывали мазью, приготовленной Занией, почти затянулась, а боль ушла.
Патамиша помогла Анне одеться для дебютного выхода, тщательно драпируя стройное светлокожее тело в тонкие куски старой ткани, пахнущие камфарным деревом, ладаном и пылью. Когда белая женщина вышла к людям племени, раздался ропот одобрения. Но больше всего Анну тронула реакция Мтеми. Он улыбнулся, открыто выражая свое восхищение, когда ее подвели к нему. На нем тоже было церемониальное одеяние — он выглядел точно так же, как и в их первую встречу, во время нгомы.
Они стояли бок о бок, ожидая начала церемонии, — близко, но не касаясь друг друга. А когда Мтеми шевельнулся, край его накидки из шкуры леопарда скользнул по обнаженной руке Анны. Нежная, бархатная ласка.
Радостный смех пронесся по толпе, когда доктор безопасности вышел вперед и дал пинка дворняге, задравшей заднюю лапу у дерева. С трудом сохранив равновесие, псина убежала прочь, злобно рыча. Встревожено закудахтали куры, которые до этого мирно дремали в клетках.
Доктор безопасности встал возле ритуального алтаря, положив ладони на. деревянную столешницу, гладкую от частого использования и покрытую пятнами въевшейся крови. Он приготовился к ритуалу: выложил пять камней с дырочками — амулеты для вызова дождя, которые он унаследовал от своих предков, — в одну линию в центре алтаря.
Анна рассматривала нестареющее, гордое лицо мужчины; его тело — кожа да кости; его шею, запястья и лодыжки, с которых свисали амулеты. Она внезапно вспомнила о бабушке Стенли, одинокой женщине, отказавшейся принять учение миссии. Ее охватило смятение, когда она поняла, что, попади Зания в аналогичную ситуацию, он примет такое же решение, с теми же последствиями. Она знала, что он всем сердцем любит свой народ. Хранитель души и тела, он способствовал появлению ваганга на свет, изгонял демонов из их домов и готовил их к смерти. Он заботился об удовлетворении всех их потребностей и лечил от всех болезней. Мысль о том, что ему, возможно, придется стать одиноким изгнанником, была невыносима.
Поглощенная своими мыслями, Анна хмурилась, лишь краем сознания отмечая, что Зания осторожно переставляет священные камни, формируя какой-то узор. Ей пришло в голову, что Кики, возможно, была права, когда уговорила старого вождя противостоять влиянию немецкой миссии. Но как это соотносится с идеей миссионерства, распространения христианской веры? Неужели все они — сестра Барбара, епископ, Сара и Майкл — пребывали во власти иллюзий?
Анна снова и снова прокручивала в голове эти вопросы и не находила простых ответов. Однозначность и понятность верований ваганга, ощущение равновесия и гармонии, присущее жизни в деревне, были только частями целого. Она чувствовала здесь что-то еще, некую постоянную боязливость, накладывающую отпечаток почти на все составляющие жизни ваганга. В одно мгновение предки могли воодушевить людей, а в следующее — ввергнуть в уныние. Темнота могла быть надежным пристанищем, а затем превращаться в царство зла, таящее множество опасностей. Времена года, небо, дождь — все пробуждало счастье и трепет, но также опасения и подозрения. Всего этого, сковывающего разум, Стенли как христианину, похоже, удалось избежать. Более того, он обладал почти физически ощутимой аурой мира и стабильности. И все же его положение тоже было неоднозначным…
Анна напряглась, внезапно услышав пронзительные крики: Зания, схватив одну из кур за шею, вытащил ее из клетки. Глаза курицы, похожие на бусинки, забегали, когда доктор безопасности прижал ее голову к алтарю и поднял острый нож. Анна собралась с духом. Она понимала, что должна смотреть, и глазом не моргнув, на фонтан крови, бьющий из обезглавленной шеи, и бессмысленный трепет крыльев.
Всего Зания принес в жертву семь кур и делал это спокойно, деловито. Он проливал их кровь на камни на алтаре, а потом отдавал тушки женщинам, чтобы те их ощипали и приготовили. Стоя за темно-красным от крови алтарем, он обратился к небесам, используя при этом древний язык племени, понятный ему одному. Затем он замер на несколько долгих минут. После этого он собрал камни, развернулся и ушел. Ритуал вызова дождя был исполнен.
Ваганга остались стоять на месте и, вытянув шеи, осматривали ясное голубое небо, словно ожидая, что прямо на их глазах оно затянется тучами.
Анна окинула взглядом место проведения ритуала. На земле валялось несколько перьев. Свежая кровь прибила пыль. Ощущался сильный запах крови, быстро сворачивающейся под жарким солнцем. Было трудно понять, как все это может быть связано с вызовом дождя.
Она наклонилась к Мтеми и приглушенным голосом спросила:
— Он и правда может вызвать дождь?
Мтеми улыбнулся.
— Доктор безопасности умеет истолковывать поведение животных и насекомых и замечает другие знаки природы. Как только он видит признаки того, что скоро пойдет дождь, совершает церемонию, поощряющую предков наслать сильный дождь.
— Но ведь это не всегда работает, — заметила Анна.
Мтеми кивнул:
— Иногда бывает засуха.
— Выходит… несмотря на то что Зания — колдун, способный вызвать дождь, у него на самом деле нет силы, которая бы заставила дождь пойти.
Мтими повернулся лицом к Анне и спросил:
— Есть ли у Бога сила вызывать дождь?
Анна вздрогнула от такого прямого вопроса.
— Конечно есть.
— Но если христиане молятся о дожде, — продолжал Мтеми, — разве они не делают то же, что и Зания? Дождь может пойти. А может и не пойти. И Бог скорее ответит на вашу молитву в сезон дождей, чем в засуху…
Анна отвела взгляд. Она вспомнила отрывки стихов из Библии:
«Попросите, и дано будет вам» [14].
«… ибо он посылает дождь на праведных и неправедных» [15]
Она нахмурилась. Потом смутилась.
— А пока, — продолжал Мтеми, — мы здесь все вместе, все племя, думаем о дожде и ни о чем другом. Мы думаем о том, как дожди напоят огороды, а огороды накормят нас. Мы вспоминаем о том, какие хорошие урожаи мы собирали. Это тоже является частью ритуала.
Анна кивнула. Ей стало ясно, что еще немного — и она сможет принять абсолютно другой принцип мышления, когда «да» и «нет» — факт и легенда — не противоположности, а скорее просто разные подходы к одному и тому же. Эта мысль была нечеткой и сформировавшейся не до конца, но в ней она видела проблеск чего-то странного и нового, волнующего и заманчивого.
Голос Мтеми ворвался в ее мысли.
— Я как-то слышал, что Танганьикская сельскохозяйственная корпорация наняла специалистов по искусственному вызыванию дождя. — Анна, заинтересовавшись, повернулась к нему. — Им нужно было накормить восемь тысяч голов крупного скота, а дождей не было. Специалисты летели сюда из самой Англии и привезли с собой в ящиках кучу всякого оборудования.
— Они вызвали дождь? — спросила Анна.
Мтеми ответил не сразу: он сначала помучил ее молчанием. Наконец его лицо расплылось в улыбке.
— Они долго готовились, — сказал он. — И пока они готовились, дожди пошли сами.
Анна засмеялась. Ей хотелось смеяться и смеяться, не останавливаясь. Теплый звук ее смеха свободно порхал в воздухе, подпитываясь той радостью, которая, похоже, всегда обитала внутри нее. Она знала, что Мтеми смотрит на нее.
Внезапно он наклонился к ней так, что его губы почти прикоснулись к ее уху.
— Сегодня будет полнолуние, — прошептал он по-английски. — Я хочу, чтобы ты увидела, как луна отражается в воде.
Он помолчал, оглядываясь и небрежно кивая каждому, с кем встречался взглядом. Затем он снова заговорил, неторопливо и внятно:
— Когда ты пожелаешь всем спокойной ночи и уйдешь в свою хижину, подожди, пока в деревне все утихнет. Потом иди к берегу озера. Там и встретимся — в том месте, где старое дерево упало в воду. — Он отвернулся. — Ты услышала? — спросил он снова на суахили.
Анна кивнула. Ее сердце колотилось как сумасшедшее.
— Да, я услышала.
На берегах серебристого озера скользкая грязь блестела, словно атлас. Анна чувствовала, как прохладная вода облизывает ее ступни, а жидкая глина просачивается между пальцами.
Старое дерево находилось недалеко от того места, где тропинка выбегала из леса. Подходя к нему, Анна не сводила глаз с его кривого ствола. Не доходя до дерева несколько шагов, она стала пристально всматриваться в отбрасываемую им тень.
Сначала она увидела накидку из леопардовой шкуры: темные пятна выделялись на фоне желтой охры. Потом она разглядела очертания тела Мтеми. Анна шла прямо к нему. Нетерпение, уже давно копившееся в ней, смягчило ощущение нереальности происходящего. Казалось невозможным, что они будут вместе, наедине, после столь долгого ожидания.
Она все еще была в ритуальном одеянии — ткань скользила по ее ногам при ходьбе, источая запах ладана. Аромат доходил до ее ноздрей, а затем терялся в землистом дыхании озера.
Два силуэта встретились без единого слова. Они стояли рядом, глядя на полную луну на ясном небе. Пейзаж дышал тишиной, несмотря на крики ночных птиц, кваканье лягушек, непрерывное жужжание множества насекомых.
Анна заговорила первой. Нервничая, она вспомнила уроки Элеоноры, преподанные ей в детстве; мать часто повторяла, что следует поддерживать беседу.
— Когда я была маленькой девочкой, — голос Анны звучал глухо и неуверенно, — я думала, что на луне живет один человек.
Мтеми отрицательно покачал головой.
— Не человек, а кролик. Вон его уши.
Он указал на луну. Анна медленно водила глазами по контуру его руки.
— Но я позвал тебя сюда не для того, чтобы изучать небо.
Тон Мтеми заставил Анну снова посмотреть на его лицо. Заглянуть в его темные, теплые глаза. Постепенно его слова оформились, обрели смысл. Дикий, невозможный смысл…
— Ты готова? — нежно, приглушенным голосом спросил Мтеми. — Ты должна сказать.
Анна растерянно смотрела на него. Так много было говорено о необходимости следования обычаям племени! Возможно ли, что теперь, каким-то образом освобожденные серебристым прикосновением луны или тихим изяществом озера, они вправе сами выбирать?
Анна потянулась к Мтеми. Ее руки замерли, еще более бледные в полумраке, пальцы-лепестки изогнулись, словно у кувшинки.
— Я готова.
Он увел ее от воды, к полосе высокой сухой травы, вплотную подходившей к деревьям. Там он снял накидку и положил ее на землю, превратив колкие травинки в ложе из сена. Потом он придвинулся ближе к Анне. Она, затаив дыхание, ждала, когда он прикоснется к ней. Но вместо этого он сказал:
— Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.
Анна сначала удивилась, но затем вспомнила, что поцелуй для него — нечто экзотическое. Понимание этого придало ей храбрости и силы. Она обхватила лицо Мтеми ладонями, прижимая их к щекам и подбородку. Одним пальцем она провела по изгибу его губ — твердому, но нежному снаружи. Потом она накрыла его губы своим полуоткрытым ртом. В памяти пронеслись образы из прошлого — другие зубы, другие поцелуи. Но здесь и сейчас именно она была первой скрипкой, следуя зову своих чувств.
Мтеми обнял ее, привлек к себе, крепко прижал к своей груди. Его пальцы утонули в ее рыжих волосах, лаская их и запутываясь в густой гриве. Анна закрыла глаза. Ее руки скользили по его телу, касались мышц спины, четко очерченных под гладкой кожей, гладя тело, прикрытое лишь одним-единственным куском ткани. Коснувшись губами его плеча, она почувствовала солоноватый привкус.
Чтобы развязать узелки на ткани, которую так тщательно складывала и подворачивала Патамиша, потребовалось только несколько движений. Королевская ткань комом свалилась к ногам Анны, и перед Мтеми предстала высокая бледная фигура, купающаяся в лунном свете. Мтеми, тоже обнаженный, стал фигурой другого цвета, и таинственные тени крон деревьев метались на его темной коже.
Темная рука поднялась и коснулась правой груди Анны, провела по почерневшему шраму из трех изогнутых линий. Мтеми наклонил голову и накрыл отметину ртом. Анна почувствовала, как его теплый язык ласкает выпуклые линии. Она запрокинула голову так, что ее волосы развивались у нее за спиной. Лунный свет казался ей красноватым сквозь опущенные веки.
Мтеми уложил ее на шкуру леопарда и последовал за ней: его колени оказались между ее ног, раздвинули их в стороны.
Скрытое копье.
Эта фраза Ордены пришла Анне в голову, когда он прижался к ней. Решительно, но нежно. На это прикосновение откликнулась каждая клеточка ее тела. Все остальное казалось совершенно ненужным: уши зачем-то слушали, ноги скользили по пятнистой шкуре, тщетно пытаясь упереться в нее.
Выгнув спину, она прильнула к нему. Впилась пальцами в его спину, прижимая к себе.
Скрытое копье глубоко вонзилось в нее. Заполняя, делая полноценной.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Анна и Патамиша по очереди измельчали кукурузу в ступе, сделанной из куска бревна, закругленной на конце палкой. День был жарким, и они обе задыхались от прикладываемых усилий.
— Не останавливайся, — Патамиша усмехнулась. — Время проходит мимо нас.
Анна засмеялась: в ней шевельнулось предвкушение завтрашнего события. Завтра — день ее свадьбы. Женщины племени готовили еду больше недели, а на краю деревни вырос целый лагерь — там размещали гостей. Все воины, свободные от повседневных дел, ушли на охоту, чтобы на свадебном пиру было изобилие мяса. Мтеми тоже ушел. Анна смотрела, как он уходит с первыми лучами солнца, держа в руках копье и лук, повесив на плечо колчан со стрелами. Когда он уже был готов скрыться за поворотом тропы, Анне неожиданно захотелось, чтобы он обернулся и увидел, как она машет ему на прощание. И в последнюю секунду он обернулся. Воспоминания о внезапном, сильном ощущении глубинной связи между ними теплой волной прокатались по телу Анны.
Наконец-то мы одно целое.
Сейчас, возможно, я уже ношу его ребенка…
Она улыбнулась, лелея в себе эту тайну, словно сокровище. Она знала, что день свадьбы будет принадлежать ваганга — людям племени, воинам и королевской семье. А когда настанет брачная ночь и ее с Мтеми отведут в ритуальную хижину с занавешенной кроватью, она уже будет новой королевой. «Как правильно и хорошо, — сказала себе Анна, — что момент нашего единения уже произошел — в то время и в том месте, которые имели значение только для нас двоих — мужчины и женщины. На берегах серебристого озера». С тех пор прошла неделя, и у них не было ни единого шанса сходить туда вместе или встретиться вдвоем где-нибудь еще. Но благодаря этому свет того соединившего их момента становился лишь ярче.
— Может, передохнем? — ворвался в ее мысли голос Патамиши. — Мы могли бы сходить за хворостом… — Она замолчала — стали слышны взволнованные крики.
Они с Анной обменялись взглядами, и Патамиша положила палку. В ту же секунду они увидели воина — он мчался по деревне, согнувшись пополам и задыхаясь от изнеможения. Люди бежали вслед за ним, забрасывая его вопросами, но он слишком запыхался, чтобы сказать что-то вразумительное. Анна окаменела, увидев, что он направляется к ней.
— Что произошло? — спросила она, когда он остановился рядом.
Она осмотрелась в поисках Китаму: разумеется, если случилась беда, то это касается его, а никак не ее.
— Вождь упал, — едва выдавил из себя воин.
Анна застыла. Ее сердце сжалось от страха.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала она. — Он себе что-то сломал?
Воин лишь покачал головой.
— Вождь упал и лежит. Почему так произошло, мы не знаем.
— Где он? — Анна двинулась в том направлении, откуда прибежал воин.
— Нет. Ты должна ждать здесь, — воин удержал ее, крепко схватив за плечи. — Его принесут сюда. Сейчас. — Он пристально смотрел на Анну; как он ни старался сдерживаться, эмоции отражались на его лице. — Ты и доктор безопасности должны подготовить все для его спасения.
Анна встретилась с воином взглядом. Ей было очень страшно, но она быстро взяла себя в руки.
— Пусть они принесут его в мою хижину, — приказала она воину и обратилась к ближайшему африканцу: — Приведите Занию. — Резко развернувшись, она сжала руку Патамиши. — Пойдем со мной. Мы должны вскипятить воду. Нам нужны дрова.
Вода. Дрова. Она помотала головой. Просто смешно! Что им действительно нужно, так это «скорая помощь» и больница. Здоровый, сильный мужчина не падает ни с того ни с сего в обморок — если только он не серьезно болен.
Воины столпились у двери хижины Анны, закрывая свет, внесли Мтеми на своих плечах и осторожно положили его на кровать. Затем отошли в сторону, не сводя глаз с белой женщины, стоявшей рядом. Она с такой силой сжала в руках висевший у нее на шее стетоскоп, что побелели костяшки пальцев.
Мтеми лежал, закрыв глаза и не шевелясь. Его лицо было расслабленным. Он походил на статую, вырезанную из черного дерева.
Дрожащей рукой Анна нащупала пульс у него на шее и с облегчением закрыла глаза: ее пальцы ощутили стабильный ритм. Затем она приблизила щеку к его ноздрям и стояла так, пока не почувствовала, что воздух выходит из его легких. Он был жив. Но без сознания.
— Он ударился головой? — спросила она через плечо.
Воины ответили хором:
— Нет. Он просто шел и упал.
— Он что-нибудь сказал?
— Нет, ничего.
Анна стояла не шевелясь, а ее медсестринский ум подкидывал ей возможные причины такого состояния, методы диагностики, лечение. Однако все они были в этом случае неуместны. Как только в ней поднялась волна паники, она закрыла глаза и попыталась отнестись к лежащему перед ней мужчине как к пациенту, нуждающемуся в спокойной и правильной оценке его состояния. Но ее профессионализм отступил перед непреодолимой любовью к нему. Мтеми. Ее мужу.
Она смутно осознала, что воины разошлись в стороны, пропуская какого-то мужчину. Он принес с собой знакомый запах и перезвон амулетов.
— Зания! — задыхаясь, воскликнула Анна.
— Я пришел. Я готов работать с тобой. — Спокойный взгляд доктора безопасности и его деловой тон побудили Анну к действию.
Она склонилась над Мтеми и приступила к системному осмотру.
— Пульс сильный, но учащенный, — бормотала она, словно рядом с ней кто-то стоял и все записывал. — Дыхание частое. Неглубокое. — Ее руки ощупывали его тело, пытаясь найти другие симптомы: липкую кожу, напряженные мышцы. Те же самые лилейно-белые руки, то же самое полуночное тело, которые так недавно сливались в невероятном удовольствии.
Она едва заметила появление Старой Королевы. Сойдя с носилок на улице, африканка, хромая, подошла к кровати и замерла, молча глядя на своего сына.
В то время как Анна продолжала осмотр, Зания стоял рядом, сосредоточенно хмурясь и осматривая тело Мтеми от макушки до стоп и в обратном направлении.
— Произошло что-то серьезное, — наконец произнес доктор безопасности. — Я уверен. — Он повернулся и пошел к выходу.
— Куда ты? — окликнула его Анна.
— В свою хижину. Возьму то, что мне понадобится.
Анна покачала головой.
— Нам нужны лекарства, — твердо заявила она. — Нам нужен настоящий врач.
Зания не подал виду, что слышит ее. Он вышел наружу.
Анна от отчаяния застонала. Ближайший врач — Майкл, но поездка к нему и обратно займет целые сутки. А Мтеми не в том состоянии, чтобы возить его по тряским дорогам. Наклонив голову, Анна провела руками по его лицу, словно могла стереть нечто мрачное, увиденное им. Когда она подняла голову, ее взгляд наткнулся на назначения сестры Маргарет, пришпиленные к стене. Джермантаун.
Там есть лекарства. Миссионеры, возможно, обладают опытом и знаниями, которых не хватает Анне. Но Мтеми придется нести туда на носилках. Однако с какой осторожностью это не делалось бы, его все равно будут трясти.
Анна повернулась к воинам.
— Кто бегает быстрее всех?
— Чеви, — ответили они. Леопард.
Поразительно высокий человек вышел вперед; его длинные руки расслабленно висели вдоль тела.
— Беги в Джермантаун. Опиши сестре Маргарет, что произошло с вашим вождем. Попроси ее собрать медицинскую сумку. — Анна говорила медленно, зная, что, если воин запомнит смысл сообщения, детали он тоже не забудет. — Попроси ее немедленно приехать сюда, — закончила Анна. Подумав, она добавила: — Умоляй ее приехать.
Чеви, выйдя из хижины, сразу же перешел на бег, а Анна вернулась к Мтеми. Голова у нее была переполнена молитвами, половина из них была мольбами о помощи. О чуде. О том, чтобы сестра Маргарет приехала вместе с врачом. О том, чтобы какой-нибудь врач остановился на несколько дней в Джермантауне. «Должно быть, сам Господь привел меня сюда, — скажет он потом, — поскольку Он знал, что понадобится моя помощь». Возможно, так и произойдет…
Когда Зания вернулся, он попросил воинов и других любопытных выйти из хижины — даже Китаму был изгнан. Он разрешил остаться только Анне и Старой Королеве.
Женщины выжидающе смотрели на Занию. Анна искала взглядом большие пакеты, из которых Зания обычно доставал свои снадобья. Но в руке он держал всего несколько амулетов, а под мышкой — жертвенник. Анна нахмурилась.
Зания заметил это и покачал головой.
— Мтеми не нужны лекарства. Им завладел злой дух.
С уст Старой Королевы сорвался крик.
— Я буду с ним бороться, — объявил Зания.
Он подошел к двери и начал раскладывать на пороге амулеты. Затем выглянул на улицу и попросил кого-то принести ему углей из костра.
— Не дыми в хижине, — попросила его Анна. — Ему нужен свежий воздух.
Она замолчала, как только в дверях появился регент. Он осторожно переступил через амулеты Зания и вошел в хижину.
— Как вождь, мой племянник? — спросил он. — Что говорит белая медсестра?
Анна молча покачала головой и развела руками — пустыми. Бесполезными.
— Я принес воды. — Регент достал из-под одежды сосуд из тыквы.
— Нет, ему не следует пить… — начала было Анна.
Однако мужчина проигнорировал ее слова и наклонился к Мтеми, вынимая затычку из сосуда. Неожиданно Старая Королева взмахнула рукой, и тыква стукнулась об пол. Вода пролилась, смешалась с пылью и быстро впиталась в нее. Лицо регента окаменело, но он ничего не сказал.
— Ему не следует пить, — продолжила Анна, — пока мы не узнаем, что именно с ним случилось.
Пока мы не узнаем… Это прозвучало как издевка.
— Очень хорошо, — вежливо произнес регент. — Он в ваших руках. — Он повернулся и вышел из хижины. Дойдя до двери, он окинул взглядом хижину — тяжелым, горестным взглядом, от которого у Анны по спине побежали мурашки.
Она села на край кровати, наблюдая и выжидая. Она пыталась уловить малейшие изменения пульса и дыхания Мтеми, слабые движения глазных яблок под веками. Ничего не менялось. Анна хотела пошевелиться — переменить позу, сжать и разжать кулаки, пошаркать ногами; бездействие было для нее нестерпимым. В отличие от нее Старая Королева внешне была спокойна. Она опустилась на колени в ногах кровати, обхватив мозолистыми руками ступни сына.
Зания установил священный алтарь под окном. Тонкие лучи солнца падали на растения, камни и другие предметы, которые он аккуратно раскладывал на алтаре. Анна наблюдала за ним, загипнотизированная тупым ползучим страхом.
Внезапно она услышала рев двигателя приближающегося «лендровера», он разорвал напряженную тишину. Анна подбежала к двери, чтобы встретить седую женщину в миссионерской одежде, которая подходила к хижине. Она шла, прихрамывая, ее руку оттягивала громоздкая медицинская сумка.
— Слава Богу! — пробормотала Анна. — Вы приехали.
Она сообразила, что миссионерка, должно быть, сократила путь, чтобы добраться сюда быстрее. И что она одна. Рядом с ней нет ниспосланного небом врача.
Сестра Маргарет не стала терять время на приветствия. Она сразу же вошла в хижину и начала осматривать Мтеми, забрасывая Анну вопросами. Что именно произошло? Его состояние изменилось? Как вы его лечили? Анна отвечала, но она мало что могла сообщить. Через несколько долгих минут сестра Маргарет повернулась к Анне. Лицо миссионерки помрачнело.