Стянув с себя майку, она теперь стоит в одних трусиках и бра.
- Просто дай мне понять, зачем ты сделал это со мной.
Она расстегивает бюстгальтер и отбрасывает его на землю.
- Из-за того, что ты сделал со мной, у меня никогда не будет детей. - И снимает свои трусики.
Она становится ко мне лицом, и я вижу, какой по-настоящему замечательной женщиной она является.
- Я сломана и мне страшно. У меня нет ничего, что бы я могла дать тебе. - Она падает на колени и прячет в ладонях свое лицо, замерев в настоящем очищении.
Эйлин наконец-то сломалась, и хотя она сама этого еще не понимает, она готова двигаться дальше.
И неожиданно я осознаю, что она - мое все. Пугающая красота Эйлин затмила собой все, что я знал до этого.
Я срываю полевые цветы и медленно иду к ней.
Опускаюсь перед ней на колени и пальцами поднимаю ее подбородок. Целую ее в лоб и без слов протягиваю ей цветы.
- Они прекрасны, - говорит она, поднося их к носу, потираясь о них своими мокрыми от слез щеками.
- Нет, Эйлин. Они ошеломительные, так же как и женщина, держащая их.
Солнце сияет в ее светлых волосах, она словно окружена ореолом света. Господь смотрит на нее и улыбается всем своим теплом.
Эйлин поправится, и я буду рядом с ней, держать ее за руку весь остаток этого пути. Я не могу оставить ее теперь.
- Я покрыта шрамами. - Она смотрит вниз на свое оголенное тело, потом снова на меня. Я не отвожу взгляд, а продолжаю смотреть в ее затуманенные болью глаза.
- Я не вижу шрамов. Я вижу красивую, сильную, храбрую женщину, прошедшую через ад, но которая предпочла дать сдачи.
- Посмотри на мое тело, Доминик. Оно отталкивающее. - Ее голова падает на грудь, и плечи опускаются.
- Милая, посмотри на меня, - мягко приказываю ей я, поднимая ее подбородок. Ее глаза находят мои, и я улыбаюсь, удерживая ее взгляд. - У тебя блестящий ум. Твоя душа чиста и это то, что меня привлекло в тебе. Мне наплевать на твои шрамы, я хочу всю тебя, каждую твою частичку, - я глажу ее по щеке, и она наклоняет голову поцеловать мою ладонь.
- Я нужна тебе? Такая, как есть? Но я не могу дать тебе того, что ты хочешь.
- Я подожду. Еще есть время. Мы будем работать над этим вместе, Эйлин, потому что ты - часть меня, также как я - часть тебя.
- Ты хочешь меня… и ты готов ждать? - Говорит она с такой надеждой в голосе.
Я киваю и целую ее в лоб.
- Ты мог бы отвезти меня домой, пожалуйста?
- Конечно. - Я собираю ее белье, джинсы, футболку и протягиваю ей. Поворачиваюсь к ней спиной, чтобы не смущать, пока она одевается.
Мы идем к моей машине, и Эйлин берет меня за руку.
- Я чувствую себя лучше, - говорит она, слегка улыбаясь, когда я открываю для нее дверь. Она садится и пристегивает ремень безопасности.
Закрыв за ней дверь, я сажусь на водительское сидение. Пока веду машину, Эйлин, положа руку мне на бедро, смотрит в окно.
- Думаю, я хотела бы сходить в тот маленький итальянский ресторанчик, о котором ты мне рассказывал.
Я едва не теряю контроль над машиной. Сегодня для нас обоих был большой день.
- Я был бы счастлив, пригласить тебя на ужин.
Блядь. Мои чувства к ней ударяют с такой силой, что я хочу тут же остановить машину и во всем ей признаться прямо сейчас.
Сегодняшний день был очень насыщенным для нее, таким освобождающим, что я не хочу сейчас еще больше давить на нее.
Но в эту самую секунду, я точно знаю: я люблю ее.
Всеми фибрами своего существа, всем, что я есть, я люблю ее.
Мы подъезжаем к ее дому, и она, идя по дорожке к двери, продолжает держать меня за руку.
Открывает двери, выключает сигнализацию, и мы входим в дом.
Но в первый раз за все время, что мы знакомы, Эйлин делает то, что просто оглашает меня.
Она запирает прозрачную дверь, но пройдя внутрь, оставляет открытой тяжелую деревянную дверь.
Она открыла чертову дверь… и на этот раз, она оставила ее открытой.
Глава 19
- Ты останешься со мной сегодня? - спрашиваю я Доминика, когда мы обедаем.
- Если ты хочешь, конечно, останусь. - Он откусывает кусочек пиццы, которую он заказал для нас.
- Сегодняшний день был вызовом для меня. Я не знала, как отреагирую, когда приду на пруд, да еще и ты, - говорю я, стесняясь, не желая оставлять эту тему, но и не понимая, как подобраться к ней.
- Что я? - Доминик откладывает свою пиццу и делает глоток содовой.
- Я нравлюсь тебе такой, какая есть, даже если во мне столько всего неправильного. Я некрасива; мое тело все в отметинах. Я никогда не смогу родить тебе детей, если бы ты захотел, и я даже не знаю, как много времени уйдет, прежде чем я смогу попробовать быть с тобой вместе… в этом смысле.
Он садится прямо и делает глубокий вдох. Может, я заговорила об этом слишком рано.
- Эйлин, мне необходимо рассказать тебе о Челси. Она моя в ближайшем будущем бывшая жена, - говорит Доминик, откидываясь на спинку своего кресла. - Челси обманула меня. Между нами все было не совсем хорошо, и она знала, как сильно я хочу ребенка. Поэтому притворилась беременной. Она даже купила накладной живот, что само по себе просто смешно. Она не позволяла мне пойти вместе с ней на первый ультразвук. Чуть позже я случайно узнал, что она обманула меня.
Я в ужасе задохнулась при мысли, что кто-то способен поступить так жестоко. Если она не хотела иметь ребенка, то могла бы просто сказать ему об этом. Но я не могу осуждать Челси, ведь знаю только то, что Доминик рассказал мне.
- Зачем ей так делать? - спрашиваю его я.
- Потому что у меня есть деньги, которые она хочет, поэтому и притворялась.
- А как она, собственно, планировала притворяться беременной девять месяцев? Настало бы время отправляться в роддом, рожать ребенка..
- Я никогда не спрашивал ее и даже не хочу знать. Для меня человек, способный на такую вопиющую манипуляцию своего партнера, способен и на другие бесчестные поступки. Поэтому я не желаю знать, как и почему она думала, что сможет провернуть такое. Я чувствую себя таким дураком из-за того, что доверял ей и так заблуждался.
- У тебя не было причин не доверять ей, не так ли? - я встаю из-за стола и отношу свою тарелку в мойку.
- Оглядываясь назад, я не могу сказать наверняка, насколько наши отношения были правдивыми. Я просто не знаю. - Встав, говорит он, закрывая коробку с пиццей, и тоже относит свою тарелку в мойку.
- Я не могу врать тебе, Доминик. И что еще более важно, я не буду врать тебе.
- Я знаю. - Он встает рядом со мной, и я ничего не могу с собой поделать - поражаюсь тому, какие у него широкие плечи, сильная грудь, к которой меня всегда так тянет. Он вытягивает свои руки с длинными пальцами, раскрыв для меня свои защищающие объятия.
Дыхание ускоряется, когда крепкие руки обхватывают мою попку. Глаза Доминика темнеют, он подходит ближе, и его рука поглаживает мою поясницу.
- Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел. Внутри и снаружи, - мягко говорит он, наклоняясь и целуя меня в правую щеку. Его губы остаются на моей воспаленной коже, и я льну к его руке.
- Доминик, ты мог бы поцеловать меня, пожалуйста?
- Да, Эйлин, - голос у Доминика напряженный, хриплый, но тем не менее, странно сексуальный.
Кладя свои руки ему на шею, я нежно притягиваю его к своим губам.
- Я не делала этого уже очень давно, - робко шепчу, когда он приближается.
Уголки рта Доминика приподнимаются, а небольшая улыбка украшает его губы, отражаясь в глазах.
- Никто никуда не торопится. Просто отстранись, если захочешь остановиться.
Прямо сейчас, я только хочу почувствовать его. Ощутить идеальные, робкие поцелуи и, находясь в его руках, полностью передать контроль над собой, убеждаясь, насколько все это сейчас правильно.
Положа одну руку мне на поясницу, пальцами второй он аккуратно проводит вниз по моей скуле, уговаривая расслабиться и просто наслаждаться. Его губы умело двигаются по моей шее вниз, и наклонив голову в сторону, я вытягиваю шею, оставляя ему больше места для поцелуев.
- Ты прекрасна, - бормочет Доминик, боготворя мою шею. Плавно отодвигая волосы за спину, его ладонь медленно ложится мне на шею.
Медленно склоняя голову, Доминик целует меня в ложбинку у основания шеи.
- Ммм. - Вырывается у меня первобытный звук удовольствия.
Теперь язык Доминика ласкает чувствительную ямку под моим ушком.
- О Господи, - желая большего, шепчу я.
Его рука запутывается в моих волосах.
- У тебя самые дразнящие губы, и я не могу дождаться, чтобы попробовать их. Но невозможно пренебречь этой сочной аппетитной кожей на твоей шейке, - бормочет он в мое ухо.
Я захвачена восхитительными, незнакомыми ощущениями. Чувствами, которые, я думала, навсегда будут мне недоступны.
Каждое нервное окончание в моем теле горит огнем, и внизу живота ощущается трепет. С каждым ударом сердца в груди, меня охватывает счастье.
Доминик нюхает мочку моего уха.
- Просто прекрасно, - жадно говорит он.
Оставляет маленькие, нежные поцелуи вдоль скулы, едва касаясь кожи, дразня, заставляя меня желать большего.
Я провожу руками по его густым, темным волосам, направляя его рот туда, где хочу его ощутить. На моих губах.
Его губы смыкаются на моих.
На несколько секунд он замирает, как будто спрашивая моего разрешения, убеждаясь, что я полностью готова к его ласке.
- Да, - глядя ему в глаза, стону я.
- Ты уверена? - спрашивает, сдерживая собственное вожделение.
- Да. Покажи мне.
И его рот наклоняется к моему.
Он нежно, но требовательно указывает мне путь сквозь наш первый поцелуй. С нетерпением засасывает мою нижнюю губу и осторожно, слегка сжимая, покусывает ее зубами.
Своим умелым языком он кружит у меня во рту и нежно пробует меня на вкус. Я открываю рот, безмолвно прося его вести. Он гладит мой язык своим, обводит кончиком языка мои губы.
- Ммм. - Я хочу быть к нему ближе.
Когда он притягивает меня ближе к себе, наш поцелуй становится более отчаянным. Его возбуждение очевидно, и я жажду большего.
- Эйлин, - стонет он, когда огонь между нами усиливается.
Его руки движутся вниз, Доминик сжимает руками мою попку и сильнее прижимает меня к себе.
Сама того не осознавая, я подпрыгиваю и обхватываю его ногами, пока он сажает меня на столешницу.
Наш поцелуй уже не такой медленный, он мощный.
Все это выходит из-под контроля, слишком быстро, я еще не готова к такому.
- Остановись, - еле говорю я, отстраняясь.
Доминик убирает руки с моих бедер и тяжело дыша, отступает назад.
- Мне очень жаль. Я не хотел заходить так далеко. Я так сожалею. Пожалуйста, прости меня. - Он отходит от меня, пробегая руками по волосам, а потом сильно трет ладонями лицо. Его желание налицо. - Я такой идиот, - проклинает он себя, ударяя спинку стула.
- Эй, не говори так. Я сама хотела этого, но нас немного занесло. Слишком быстро для меня. - Теперь я все разрушила между нами?
- Это не твоя вина, мне стоило прекратить. - Доминик становится передо мной и, беря меня за руки, касается моего лба своим.
- Я хорошо целуюсь? - нервно спрашиваю я.
- Это был самый лучший поцелуй в моей жизни. Ты такая соблазнительная, что меня всего до сих пор трясет при мысли, что я только что поцеловал тебя, - он говорит об этом так уверенно. - Но что наиболее важно, как ты себя чувствуешь?
И как мне, черт побери, на это ответить?
Единственным возможным для меня способом.
Абсолютной честностью.
- Это было настолько невероятно, что я захотела большего. Ты показал мне место, где я уже не надеялась оказаться. С тобой я чувствую себя в безопасности, и я хочу попробовать это снова, если конечно, ты не против?
Запрокинув голову, Доминик смеется. По-настоящему хохочет.
- Я не только не против, я уже с нетерпением жду этого. - Он наклоняется и целует меня в губы, но не углубляет поцелуй.
- Я буду ложиться спать. Я устала и морально и физически, - говорю Доминику, пока он помогает мне спрыгнуть со столешницы. - Только запру все сначала.
Я совершаю свой обычный ритуал, проверяя все окна и двери; удостоверяюсь, что сигнализация включена. Потом поднимаюсь наверх, принимаю душ и переодеваюсь в пижаму.
Выйдя из душа, слышу, что Доминик тоже принимает душ в гостевой ванне.
Падая в кровать, всячески пытаюсь не заснуть, но усталость быстро берет верх.
Я ощущаю, как кровать прогибается, и сильные руки Доминика притягивают меня ближе к твердому, теплому телу, от которого исходит вкусный чистый аромат кедра. Чувствую, как он плотно прижимается ко мне, и глубоко вдыхаю.
Засыпая, мне кажется, что я слышу, как мужчина, крепко обнимающий меня, напевает.
- Ты полностью владеешь мной, Эйлин. - Он целует меня в макушку.
А может, мне это только послышалось.
Или может быть, они все же были сказаны. Эти слова.
Но все неважно, потому что за прошедшие три года, сегодня будет лучшая ночь.
И все потому, что я открыла ту чертову дверь.
Глава 20
Не раз я просыпалась этой ночью. Не раз я удивлялась, чьи это сильные руки обнимают меня. Ни разу я не испугалась.
Доминик всю ночь был словно приклеен ко мне. Я хоть и спала, но лежа в безопасности его рук, я могла чувствовать сквозь сон исходящее от него тепло.
Время от времени я ощущала нежное касание влажных губ, дарящих мне поцелуй то в щеку, то в затылок.
Когда теплые солнечные лучи касаются моего лица, я широко распахиваю глаза.
Немного отодвигаюсь назад и прижимаюсь к телу идеального мужчины, тихонько сопящего позади меня. В ту секунду, когда мое тело соприкасается с его, он усиливает хватку на моей талии и сильнее прижимает руку к моему животу.
- Доброе утро, милая, - бормочет он мне в ухо. Тепло его дыхания обжигает мою и без того чувствительную кожу и посылает по всему телу приятную дрожь.
- Доброе, - отвечаю я, закрывая глаза и наслаждаясь всеобъемлющим присутствием Доминика.
- Мне нравится просыпаться, обнимая тебя. Я запросто могу привыкнуть к этому, Эйлин. - Он легонько целует меня в шею. - Ммм, да. Это очень просто. - Он сдвигает в сторону лямку моей пижамы и нежными губами целует мое плечо.
- Думаю, мне это тоже понравится. - Наклонив голову в сторону, опускаю руку ему на бедро. Доминик самым очевидным образом возбужден; я могу чувствовать его прижимающуюся ко мне эрекцию. Он не придвигает ко мне свои бедра и не толкается в меня, чтобы дать знать, что хочет меня, но я могу чувствовать его желание.
И очень скоро, открыв в себе любящую часть меня, над которой они надругались, я надеюсь, смогу дать ему то, что ему нужно.
Но пока я уверена, что Доминик не будет принуждать меня к чему я еще не готова.
Его рука движется к верхней части моего бедра, затем он медленно проводит ею до моего колена.
Из его груди вырывается едва слышный стон, пока он оставляет поцелуи на местах своих прикосновений.
Этот звук проносится через меня, и с каждым разом я ощущаю себя все более возбужденной.
Вдруг то, что они сделали со мной, яркой вспышкой всплывает у меня в памяти, и все, что я только что чувствовала, тонет в ведре ледяной воды.
- Хватит, - говорю я Доминику.
Он убирает свои руки и отодвигается от меня так, что больше его тело не касается меня.
- Ты в порядке, Эйлин?
Я трясу головой и сворачиваюсь в комок.
- Детка, не делай этого, пожалуйста. Поговори со мной. Расскажи мне, что случилось. Я слишком надавил на тебя? - говорит он, беря меня за руку.
- Это не ты, Доминик. Я вспомнила о них. Я просто еще не готова к тому, чтобы мы делали следующий шаг. - Какая же я дура? Самый совершенный мужчина в мире кладет свое сердце к моим ногам, а я не могу ответить ему взаимностью в той мере, в которой он заслуживает.
- Все нормально. Я не спешу и никуда не собираюсь. - Он еще раз целует меня в щеку, и поднявшись, расправляет простыню и одеяло и выходит из моей спальни.
- Я приготовлю кофе, - говорит он на полпути вниз по лестнице. Эй, это мои слова. Я знаю, он не сможет включить мою кофеварку, а значит он приготовит нам чай.
Я улыбаюсь его тонкому намеку, вылезаю из кровати и спускаюсь вниз, в кухню.
- Я тут кое о чем подумал, Эйлин, - Доминик обнимает меня сзади, пока я включаю кофеварку и жду, когда вода нагреется.
- И о чем же ты подумал?
- Я хотел бы, чтобы мы купили зеркало.
Я застываю в его руках. Когда я смогу видеть себя, мне будет стыдно даже больше, чем, если бы я просто рассматривала свое отвратительное тело.
- Зачем? - спрашиваю, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более безразлично.
- Это еще один шаг в твоей реабилитации. Как насчет того, чтобы после завтрака мы сняли ту простыню, которая закрывает твой телевизор? И я имею в виду, снять насовсем? - Он обнимает меня и целует в щеку. - Начнем с этого.
- Ммм, думаю, с этим я справлюсь. - Сосредотачиваюсь на кофе и стараюсь не позволить страху увидеть себя в отражении телевизора полностью захватить меня.
- Я очень горжусь тобой, - шепчет он и оставляет еще один поцелуй на моей щеке. - Я подумываю о гренках или бутерброде с тобой в кровати, если вдруг ты готова побезобразничать, или о тосте на завтрак. Чего бы тебе хотелось? - Он отпускает меня и облокачивается на столешницу рядом, наши бедра касаются друг друга. Дразнящая улыбка озаряет его лицо.
- Мммм, дай-ка подумать, - Я стучу пальчиком по губам и хмурю брови, делая вид, что это ооочень трудное решение. - Думаю, я выберу первый вариант. Люблю гренки.
Пока Доминик накрывает на стол, его игривая улыбка теперь достает почти до ушей.
Мы стоим перед телевизором, и я гляжу на кусок красной материи на экране, скрывающую отвратительные шрамы от моих глаз.
- Готова? - спрашивает Доминик, переплетая вместе наши пальцы.
Я качаю головой. Мне нужно еще пару минут.
Смотрю на вуаль и пытаюсь приказать себе убрать ее.
- А в твою спальню, Эйлин, я хочу зеркало в полный рост.
Что он сказал?
- А? - озадаченно поворачиваюсь к нему я.
- Зеркало. Мне хотелось бы поставить в твою спальню зеркало в полный рост. Может быть, нам стоит поискать старое антикварное зеркало на блошином рынке, или мы могли бы купить зеркало, сделанное на заказ, специально для твоей спальни. Возможно, в красивой толстой дубовой раме.
Я снова поворачиваюсь к скрывающей отражения ткани.
Делаю шаг вперед.
- Или ты предпочитаешь металлическую раму? Я лично не очень люблю металлические рамы. Для меня это слишком современно. Сам бы я предпочел деревянную. Но речь о твоей спальне, поэтому думаю выбирать тебе.
Знаю, что он делает. Снова пытается отвлечь меня, чтобы мне было легче справиться с этим. Я крепко сжимаю в кулаке край ткани.
- Или может, ты захочешь зеркало вообще без рамы. Я мог бы повесить его на стену, может быть, рядом с окном, выходящим на то огромное дерево. Знаешь, я видел, как синяя сойка сидела на подоконнике и заглядывала в твою комнату.
Синяя сойка расправляет свои крылья и беззаботно летает, ничего в мире не боясь. Она не смотрит на свое тело, задумываясь, насколько отвратительно и отталкивающе оно. Она просто летает.
Наперекор стихиям, ветру, дождю, граду, или зною, синяя сойка грациозно парит.
Я срываю полотно с телевизора и комкаю его в руках. Поворачиваюсь к Доминику, чьи улыбающиеся глаза полны тепла и гордости и отдаю занавеску ему.
- Не мог бы ты выбросить это в помойку, пожалуйста? Мне это больше не нужно. - И я оборачиваюсь к черной отражающей поверхности.
Отступаю на шаг назад и вглядываюсь в очертания моего лица.
Мое зрение размыто, частично из-за травмы левого глаза, частично потому, что экран очень темный, поэтому тяжело составить правильное представление о себе.
- С удовольствием, - говорит Доминик с чистым удовлетворением, выбрасывая ткань в мусорную корзину в кухне.
Я смотрю на себя.
Дотрагиваюсь до лица и вижу, что женщина в экране телевизора, делает то же самое.
Мой левый глаз провисает сильнее, чем я помню, и моя кожа невероятно одутловатая, отсвечивает белизной. Я помню, как я смотрела на себя до того, как меня похитили, думая, что я хорошенькая. Но теперь, даже в черном цвете, я не могу видеть ничего хотя бы отдаленно напоминающее красоту.
- Ты чудовищна, - бормочу я себе, пробегая пальцами по губам. - Такая уродина. - Дотрагиваюсь до левого века.
- Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. - Я оборачиваюсь к Доминику, облокотившемуся на стену.
- Ты слеп, - выплевываю я.
- Мои глаза широко открыты, и я вижу красоту, которая выходит далеко за рамки твоей внешности. - Он отходит от стены и идет сесть на диван.
Я снова гляжу на себя, но решаю, что не хочу видеть сломленную женщину, которую вижу. Она расстраивает меня.
- Завтра мы идем покупать зеркало, а вечером я поведу тебя ужинать в тот итальянский ресторан, про который рассказывал тебе.
Я сажусь рядом с Домиником, и он обнимает меня за плечи. Льну к сильному, мужскому телу, страстно желая его тепла.
Мои мысли уносятся к синей сойке и ее непоколебимой силе.
Преследуемая хищниками, она остается свободной от вреда и боли, продолжая взмывать в высоту.
Если синяя сойка может делать это, я, по крайней мере, могу попытаться.
- Я хочу овальное зеркало, в крепкой деревянной раме, которое можно ставить на пол. Сможем ли мы поужинать пораньше, потому что на следующий день я хочу навестить родителей и свою сиреневую комнату.
Пришло время попытаться прожить свою жизнь в цвете.
Глава 21
- Если хочешь рано поужинать, нам надо выйти уже сейчас, чтобы сначала успеть в мебельный магазин, поискать тебе зеркало, - сообщает мне Доминик у входной двери.
У меня скрутило живот, и я заперлась в ванной. Бабочки в животе летают как сумасшедшие.
- Хорошо, - кричу в ответ, не понимая, где, черт возьми, наберусь храбрости, чтобы выйти из этой ванной.
- Эйлин, - говорит Доминик из-за двери. - Ты меня слышишь?
- Даа, я тебя слышу.
- Знаешь, чего я жду с нетерпением? - Он пробует свой фирменный прием отвлечения, но прямо сейчас, это не работает.
Я переплетаю пальцы рук, нервничая из-за того, что собираюсь в первый раз после того дня, появиться среди людей.
- Чего?
- Хочу заказать тортеллини сегодня вечером. Нонна, повар, готовит их в густом, сливочном соусом. Все подается с сыром и маслом, беконом и грибами. А тортеллини они делают сами. Но фишка этого ресторана в том, что ты на самом деле не знаешь, чем тебя сегодня будут кормить, пока не придешь туда. Все, что она готовит очень вкусно.
- Правда? - подаю голос я из-за двери.
- Ага, однажды я пришел туда и единственное, что она мне предложила - суп и чесночный хлеб. И все. И знаешь, что? Такого вкусного тыквенного супа я в жизни не пробовал. Ты ела когда-нибудь тыквенный суп?
Открываю дверь и смотрю на Доминика. Едва могу представить выражение недоумения на своем лице, потому что… тыквенный суп? Серьезно?
- Нет, я никогда не пробовала раньше тыквенного супа. И как?
- Чертовски вкусно, я попросил добавки. Посему, понятия не имею, чем нас там будут сегодня кормить. Надеюсь, будет лазанья, но если честно, она готовит, что ей в голову взбредет. - Он пожимает плечами и потом протягивает мне свою руку.
- Не уверена, что тогда там заказать.
Держась за руки, мы идем к двери. Сигнализация уже отключена, потому что я оставила деревянную дверь открытой с запертой прозрачной дверью. Доминик отпирает ее и широко открывает для меня.
Делаю глубокий вдох и выхожу на крыльцо.
Доминик включает сигнализацию и, взяв мои ключи, запирает дом. Он стоит рядом со мной и кладет свою руку мне на талию.
- Готова?
Я засовываю свою ладошку в задний карман его джинсов, и мы идем к его машине, как любая нормальная пара.
- Ты должна попробовать ее чай со льдом. Она готовит лучший чай со льдом из того, что я пробовал. Хотя, не факт, что сегодня Нонна в настроении для чая со льдом. У нее все по настроению, знаешь ли. - Он открывает для меня дверь, и я с легкостью скольжу внутрь.
После того как Доминик садится в машину, между нами повисает уютная тишина. Он что-то нажимает на руле, и приятная музыка наполняет машину.
- Я никогда не буду водить.
- Я знаю. - Доминик продолжает вести машину и концентрируется на дороге.
- Если мне захочется пойти куда-нибудь, придется брать такси или пользоваться общественным транспортом.
- Или мной. Я с удовольствием отвезу тебя, куда бы тебе не понадобилось.
- Но тебе же нужно работать, - говорю я, поворачивая голову посмотреть на него.
- Нет, не нужно, это лишь для удовольствия.
- Что это значит?
- Это значит, что я наследник старых денег, и заработал немало собственных, тоже. Это значит, что мы можем безбедно жить до конца наших дней и даже дольше. Это означает, что ты и я можем никогда не беспокоиться о деньгах, никогда.
- Почему ты включаешь меня в это заявление? - спрашиваю, находясь в замешательстве от его необычных слов.
- Потому что я вижу тебя в своем будущем, и пока ты со мной, тебе не придется переживать о деньгах.
- Этому не бывать. Мне не нужны твои деньги, Доминик.
- Сожалею, если у тебя создалось впечатление, будто я думал, что тебе нужны мои деньги, потому что ты сама прекрасно справлялась финансово. Я говорю о том, что собираюсь заботиться о тебе. Потому что ты небезразлична мне.
Я полностью ошеломлена. Похоже, у Доминика серьезные намерения насчет меня. Я понимаю это, пока смотрю в окно, задумавшись о его оберегающем поведении.
- Доминик, а что ты делаешь с чеками, которые я даю тебе в конце каждой недели?
Его челюсть напрягается, и он не отвечает. Я могу сказать наверняка, что он скрывает от меня правду.
- Доминик? - снова спрашиваю его я.
- Ничего. - Его взгляд сфокусирован на дороге, и он не смотрит на меня.
Я нажимаю кнопку, чтобы включить музыку.
- Что ты имеешь в виду, говоря «ничего»? - Я показываю в воздухе кавычки, когда произношу «ничего».
- В точности то, что означает это слово. Я ничего с ними не делаю.
- Ты обналичиваешь их?
Доминик немного морщит лицо и трясет головой.
- Хотя бы один из них?
- Нет. Не пойми меня неправильно, сначала я забыл отдать их Лорен, чтобы она вложила их в банк. А потом, ну, понимаешь, - застенчиво произносит он.
- Нет, я не понимаю, поэтому и спрашиваю тебя.
- Потом случились мы. А до того, как случились мы, я знал, что хотел именно этого, поэтому в твоих чеках не было необходимости.
- Что? В этом даже нет никакого смысла.
- У меня в мозгах это имеет значение. Все сходится… Мне не нужны твои деньги, Эйлин. Я не хочу их. Вообще-то, я хочу быть тем мужчиной, который позаботится о тебе и исполнит все твои желания. Неважно, какие. Я выполню все требования. Я хочу быть тем самым, кто будет рядом и сделает это для тебя.
Я замираю. Не знаю, что ему ответить, поэтому просто молча сижу всю оставшуюся дорогу до мебельного магазина, где мы купим мне зеркало.
Или может быть, наше зеркало.
Когда мы подъезжаем к местному магазину Арт Ван Ферниче, Доминик паркует машину и выходит открыть мне дверь.
Но глядя вокруг на стоянку, я замечаю, насколько она занята. Люди приезжают и уезжают, некоторые несут в руках пакеты, кто-то выходит с пустыми руками.
- Я не могу пойти туда, - указывая на магазин, говорю я.
- Почему нет?
- Тут полно людей.
Чувствую, как начинаю дрожать, и мои глаза бегают туда-сюда, оглядывая все вокруг. Рассматривая. Чтобы убедиться, что никого подозрительного нет.
- Да, тут много народу. Но зеркало находится внутри магазина. И пока ты не открыла в себе способности к телекинезу, ну знаешь, просвечивание рентгеновскими лучами и все такое, единственная возможность купить зеркало в твою комнату - войти в магазин и купить его. Я хочу, чтобы ты взяла меня за руку и знала, что я иду рядом с тобой. Я не позволю тебе упасть.
- Тут так много людей, - шепчу я Доминику.
Он приседает на корточки рядом с машиной и берет меня за руку.
- Куда бы ты ни пошла, всюду будут люди. Запомни, я рядом, и я переверну вверх тормашками небо и землю, чтобы обеспечить твою безопасность. Тебе необходимо снова поверить в себя, иначе ты никогда не сможешь нормально жить. Я хочу, чтобы ты была по- возможности здорова, потому что мы оба заслуживаем нашего собственного совместного счастья.
Я проглатываю огромный, тяжелый ком в горле.
Доминик встает и протягивает мне свою руку.
Дрожа, я дотягиваюсь до теплых пальцев этого доброго, щедрого человека, стоящего передо мной.
Медленно, я выхожу из машины и держусь за Доминика так крепко, как будто он мой буй в бушующем море.
- Ты можешь сделать это, - говорит он и целует меня в щеку.
Шаг за шагом, несколько раз останавливаясь, чтобы успокоить скачущее галопом сердце, мы наконец-то входим в магазин «Арт Ван Ферниче».